Пока мейстер искал нужное снадобье в своей корзине, она взглянула на свое отражение в блестящем чайнике, что он принес с собой. Даже по сравнению с обычным своим видом она была бледна.
— Вот, миледи, то, что вы просите, — она взяла в руки предложенный флакон из темного стекла, — но побочные эффекты могут быть сильными.
Бриенна готова была к худшему.
— Если вы действительно уже успели забе-
— Пожалуйста, каков будет эффект? — ей не хотелось даже слышать этого слова.
— Если это произошло, то примерно три дня можно ожидать головокружения, болей в спине, ногах и животе, а также последующего двухнедельного необильного кровотечения. Если же нет, то, пожалуй, единственными побочными действиями будут сонливость, слабость и, возможно, некоторое кишечное расстройство.
Три дня слабости, рассуждала Бриенна, сжимая флакон. Недели крови. Или слабость и сонливость. Она не могла рисковать временем, когда Джейме и их люди нуждались в немедленной поддержке. Она не могла не выйти в бой. Только не она. И не могла рисковать остаться беременной.
Зимняя Сестра могла быть свободна. Она оставалась собой, с мужем, без мужа или с несколькими одновременно, с детьми или без них, и шла в бой, когда считала это нужным. Леди-командующая прикрытием вообще не должна была существовать.
Мейстер удивился, что она подозревала о беременности, тем более, ее цикл никогда не был регулярным, особенно во время войны. «Невозможно сказать ничего с уверенностью еще месяц», сказал он ей, качая головой. «Нет ни одного признака», повторил настойчиво. «Если у вас случались прежде приступы одышки, трудности с дыханием, внезапное сердцебиение, то можно с уверенностью сказать, что виной всему ваши многочисленные ранения».
Но Бриенна не знала, как объяснить, почему она чувствовала, что это не так. Это было особое чувство, абсолютная убежденность и уверенность. Хотелось бы ей ошибаться. Было сложно не паниковать. Даже со спасительным флаконом ядовитой настойки в руках. Если не сделать это сейчас, будет поздно. Если сделать, Джейме Ланнистер будет один на один с драконом и королевой Таргариен, пока она будет метаться по койке, охваченная болью и слабостью после выкидыша.
Выбор был очевиден. Она всегда выбирала Джейме. Может быть, она успеет разобраться с обеими проблемами после, если выживет.
— Миледи, лорд-командующий просит срочно явиться, — раздался голос за ее спиной, Бриенна резко обернулась.
— Что-то случилось?
— Не знаю, миледи.
— Мне нужен оруженосец, как только я буду готова, отправлюсь.
Как бы она ни пыталась сохранять спокойствие, привычно чувствуя тяжесть доспехов вновь на теле, это уже было в сто тысяч раз сложнее.
Мысли ее возвращались от последнего розданного пайка к тому, что сказал мейстер. Она подсчитывала разбитые щиты своих солдат — и подсчитывала возможные дни своей беременности. Продумывала план отступления к оврагам, поджог леса — и продумывала, как спрятаться от Джейме.
Ему будет достаточно один раз взглянуть ей в лицо, чтобы все понять. Она никогда не могла лгать ему убедительно. Что он скажет? Она не хотела знать. Ей вспомнилось, что Джейме рассказывал о Серсее и их детях, уже после того, как они оказались на Севере Зимой. Бриенна старалась забыть, как он признался — не без странного ревнивого давления с ее стороны, — как Серсея обманывала его, не сразу поведав правду о его отцовстве.
И она помнила, как он горевал по Мирцелле. «Я пропащий человек, Бриенна, — говорил он в Хайгардене среди прочего, — мои дети погибли из-за меня. Больше их нет, и терять мне теперь нечего».
Если бы все было иначе, и они каким-то чудом были на Севере и остались там после победы, всякое могло случиться, почему не предположить? — она закрыла глаза, позволяя себе мечтать, вспоминать, еще раз вспоминать и добавлять мечты по капле к воспоминаниям. Может быть, тогда он бы даже обрадовался. Может быть, он позволил бы ей оставить ребенка.
Но это было невозможно. Серсея была матерью его детей. Даже с мертвой, Бриенна боялась соперничать с ней на поле, где обречена была проиграть.
Она вздрогнула, вырванная из своих горьких мыслей внезапным шумом снаружи. Зазвучал сигнал тревоги.
*
Зимой случались дни — и ночи — когда, очевидно, у Короля Иных бывало плохое настроение, или своего рода разочарования, или приступы самобичевания и раскаяния. Тогда внезапно начинал идти мокрый снег с дождем, а весь лагерь Зимнего Братства тонул в слякоти и грязи. Самым противным в такие дни было то, что сырость мгновенно заставляла замерзать гораздо сильнее, чем в самый сильный, но сухой мороз.
В такие ночи им приходилось переставлять палатки, подкладывая под них еловый стланник, что после пожаров Манса не всегда бывало легко, и они спали все вместе в палатке, когда хвоинки то и дело впивались в тело, стоило только повернуться. Подрик ворочался особенно сильно.
Зато в эти дни можно было спать без опасения, ведь Иные никогда не появлялись в дождь. И все, кто мог, отсыпались. Джейме любил спать в дождливую погоду. Это было приятно, открыть глаза и обнаружить, что вокруг по-прежнему сухо и тепло, и Бриенна сладко сопит в его руках, улыбаясь во сне и приветствуя его прикосновения. Если бы только не Бронн, который часто обнаруживался рядом, ухмыляясь и гримасничая, если не храпя так, что уши закладывало.
— Бедолага Под, — прошептал Бронн, глядя на юного оруженосца, что лежал, притиснутый к Бриенне между ними, — он сегодня подрался с одним одичалым за кусок хлеба.
Подрик во сне лягался, как двухлетняя кобылка, впервые подвергшаяся домогательствам жеребца, и Бронн использовал одеяло, чтобы как-то его стреножить. Джейме не возражал — мальчик спал лицом к лицу с Бриенной, и она получала пинки ничуть не реже сира Черноводного.
— Вишневые пирожки! — зачмокал Подрик во сне губами, хныкающие интонации заставили и Джейме, и Бронна тихо вздохнуть. Бриенна во сне недовольно замычала и выпростала ладонь вперед, вслепую гладя своего оруженосца по лицу.
— Бедная девочка, — прошептал Бронн еще тише.
— Мы все голодные, — ответил, наконец, Ланнистер, зарываясь носом в ее светлые волосы на затылке.
— Я не о том. Ты видел драконов Таргариен, кстати? — Бронн дождался кивка — одни Семеро знали, как он разглядел его в кромешном мраке, — король Сноу наконец-то догадался, что им тоже что-то надо есть.
— Не сильно они помогли.
— Долбанная истина. Хорошо, что убрались восвояси.
Бриенна снова заворочалась, поворачиваясь к Джейме лицом и приникая к его груди. Ее гибкость позволяла ей во сне принимать невообразимо затейливые позы. Ему оставалось только ревниво следить, чтобы наиболее примечательные части ее тела не оставались открыты любопытному взгляду Бронна — или кого угодно еще.
Приятель проследил движения руки Ланнистера, закутывающего Тартскую Деву в одеяло, и усмехнулся.
— Я знаю, что она твоя. Дыши ровно.
— Пошел ты.
— Нет? О, перестань. Кто бы отказался от красотки под боком в такую минуту.
— Пошел ты.
— Я бы не отказался. Долбанные Семеро велели делиться.
Но когда Джейме подскочил в ту же секунду, неосознанно притискивая Бриенну еще ближе к себе, свирепо хмурясь в сторону Бронна, тот ухмылялся, подпирая голову ладонью и изображая преувеличенно театрально, словно вытирает слезы. «Идиот».
Он прищурился, укладываясь обратно и вжимая Бриенну крепче в свое тело. Она закинула руку ему на шею, сопя во сне. Только девушки могут спать так сладко, подумалось ему в ту же секунду. Девушки и дети.
— Бедная девочка, — повторил Бронн снова, ложась на спину и закидывая руки за голову, — ей бы спать где-нибудь в долбанной нормальной кровати с тремя детьми в обнимку и четвертым внутри.
— Сколько у тебя сыновей? — спросил вдруг Джейме.
— Двое.
— А бастардов?
— Почем мне знать? — Бронн вздохнул, — думаю, один в Дорне есть. Так мне кажется. Э-эй, Ланнистер, давай без уныния. Не все еще потеряно.
И Джейме показалось, он услышал перед тем как заснуть:
— Она будет отличной матерью.
Когда они засыпали в ту Зиму в последний раз вместе — после победы, накануне прощания, накануне того дня, когда ворон из Королевской Гавани принес весть о приговоре Серсее, Джейме раздевался долго. Он оттягивал момент интимности, когда ему приходилось перелезть через нее, чтобы оказаться у стены. Бриенна уже дремала, когда он занял свое место за ее спиной и обнял ее, запечатлевая ставший обычным поцелуй на ее плече. Нижняя рубашка на ней была тонкой, прозрачной, и почти наверняка не грела.
— М-м-м.
— Не замерзни, — прошептал он, — иди сюда.
При всей длине своего тела, при том, что она была действительно крупной женщиной, в его руках она всегда помещалась с легкостью. Песцовое одеяло накрыло их обоих приятным пушистым теплом, и Джейме потерся носом о ее затылок. Ее лодыжки были зажаты между его голеней, Бриенна двинулась назад, не просыпаясь, сгребла его правую руку своими двумя, пристраивая ее под своей шеей.
Джейме хотел ее.
То, что он ее любил, было фактом, с которым пришлось смириться давно, очень давно. Это было фоном его жизни, явлением столь же привычным, как небо над головой, воздух в легких, жажда или голод. Рассвет — завтрак — я люблю Бриенну Тарт — я дышу, тренируюсь — я ее люблю — погодка ничего себе — я люблю — раздать приказы, проверить седло — люблю — обед… Но желание, желание такое, что опасно было находиться рядом и нельзя не находиться, росло и пускало корни, менялось, оно было нестабильным, появлялось и почти исчезало.
Она никогда не спала столь крепко, как в эту ночь. Или ему так казалось, когда он убрал левую руку с ее тела и опустил себе в штаны, закусывая губу и стараясь не издавать слишком очевидных стонов удовольствия, прижимаясь к ее спине, ягодицам — Бриенна никогда не возражала, она любила его тепло — но вряд ли одобрила бы то, что Джейме делал сейчас.
Слава Семерым, он сообразил подготовиться и кончить не ей на спину. Пару раз такое случалось, и ему везло, что она не замечала последствий в суете наступавшего утра.
Мысль о Бриенне в его объятиях, будь то Зимой или в любое другое время года, была приятна, и возвращение в действительность оставило его совершенно разочарованным.
— …Милорд, письмо из Гавани. Подписано леди Сансой Старк.
— Леди Старк? В столице? — Джейме развернул послание.
«Спешу сообщить вам, лорд-командующий Ланнистер, что, согласно предварительной договоренности…». Он быстро пробежал глазами первые две страницы. Леди Санса никогда не упускала ни единого этикетного обращения, не сокращала слов, и то, что он уместил бы в трех строчках — даже с нынешним почерком — в ее исполнении могло занять с десяток листов.
Хайгарден и Железнорожденные вместе занимали Королевскую Гавань — это была главная новость, и она стала ясна только к концу письма. Джейме опустил руку, посмотрел в пространство.
Ай да Тирион. Невозможно. Он сделал это. Джейме усмехнулся, поискал глазами короля Джона, переворачивая последнюю страницу, и в эту минуту улыбка его застыла на лице, а мир свелся к двум строкам, выписанным все той же рукой.
«С глубочайшим прискорбием вынуждена сообщить, что наш любимый друг, ваш брат, лорд Десница, Тирион Ланнистер, стал жертвой гнева ее величества в день, накануне…».
Он вновь перечитал.
«Ваш брат, Тирион Ланнистер…».
Не может того быть, это же Тирион, это —
«…останусь в столице до проведения положенных обрядов…».
Не то, не то, а, вот оно: «Ваш брат, Тирион Ланнистер, пал жертвой гнева ее величества в день, накануне нападения дракона на Винтерфелл». Джейме сглотнул, прижал кулак к губам, оглянулся, почти беспомощно, по сторонам. Сир Аддам, сир Пейн, они все, даже Джендри Баратеон, смотрели на него, вопрошая своими взглядами, но произнести вслух значило признать, что все это произошло на самом деле.
— Налейте лорду-командующему выпить, — приказал Марбранд, вынимая письмо у Джейме из судорожно сжавшейся ладони.
— Я… — Джейме не знал, что сказать, — я… отдал бы… я многое отдал бы. Тому, кто отомстит. Если это не я буду.
Сир Аддам пробежал письмо глазами, хмурясь, дошел до последней страницы, передал молча Пейну, затем сам опустошил первую кружку.
— Лорд Тирион убит, — коротко прокомментировал Идрик и потянулся за элем, — помилуй его Отец.
— Помилуй, — вразнобой тихо сказали другие вассалы Ланнистеров, а заодно и Баратеон.
— Доложите его величеству, — приказал Джейме, — из Винтерфелла вестей нет?
— Ни одной, милорд.
Он постарался сосредоточиться. Тирион мертв. Они все еще теряли людей, а драконы были на свободе. Драконья сучка убила Тириона. Она заплатит. Он остался один, это было худшее сиротство; Полумуж, но не полубрат, вся его семья — почти вся, за исключением последнего луча света, его жены, была стерта с лица земли.
— Найдите леди-командующую, — приказал он коротко, — срочно. Она мне нужна немедленно. Милорды, — он обратился к своим рыцарям, — давайте попробуем собрать все наши силы, потому что теперь мы знаем, что Королевская Гавань под контролем восстания. Значит, все, что есть у Таргариен, здесь. Возможно, нам осталось продержаться сутки. Может быть, меньше.
— Или больше, — вдруг подал голос Джендри Баратеон, не стушевавшись под взглядами, обратившимися к нему, — я не особо знаю… но, если Простор не пришел до сих пор на помощь — то и сейчас нечего ждать.
— Справедливо, — согласился Джейме.
Он не хотел разбираться в политических интригах. Они опротивели ему еще при Серсее эпохи Роберта. Казалось, это было в другой жизни.
— Леди-командующая будет через несколько минут, милорд.
Джейме кивнул, вздыхая.
Он будет горевать по Тириону, он знал это. Он будет; так же, как по Серсее и даже больше, гораздо глубже. Но он не мог почувствовать этого сразу. Это подкосило бы его слишком сильно. Пока что все, чего он хотел — это знать, что Бриенна в безопасности. Насколько это вообще было теперь возможно.
Раздался внезапный тревожный звук рога.
— Дракон! Дракон в небе!
*
Довольно забавно было узнать для Сансы Старк, что леди Оленна все еще имела власть в Хайгардене.
Пожилая Роза была прикована к постели и, судя по письмам, действительно доживала последние дни, приходя в себя ненадолго, чтобы затем вновь впасть в прострацию и потерять память о недавно произошедших событиях. Тем не менее, Лорас чрезвычайно был озабочен тем, чтобы бабушка осталась им довольна.