«Конечно, имеет. Там наша леди», было написано у него на лице. Но Джейме и так это знал.
— Я пойду, — за его спиной появился лорд Селвин. Джейме совершенно забыл о его присутствии. Лорд Тарт, как всегда, величественный и спокойный, казался совершенно не утомленным долгим противостоянием с дотракийцами и Безупречными. В очередной раз Джейме подивился, как это ему удается.
— Уже темнеет, — добавил Тарт убежденно, — пойдем без лошадей. Тогда возможно будет использовать огонь.
— Я пойду с вами, — Джейме решился, — сир Аддам, возьми наших людей, обходите овраги и спускайтесь у ручьев. Пока лучше отсидеться, в темноте для нас опасен только дракон. Где Баратеон?
Джендри никто не видел.
— Где король Сноу?
Джон, отправившийся в овраги, тоже не давал о себе вестей. В лиловых туманных сумерках Джейме мог разглядеть костры Старков, но кто именно был там? Он поправил ножны, последовал за лордом Селвином.
— Рассредотачиваемся вдоль опушки, — скомандовал лорд Тарт, — двигаемся тихо. Возможно, дракон отправился за ужином. Будет лучше, если мы не станем рисковать.
Джейме согласно кивнул, молчаливо подчиняясь своему тестю. Сейчас он был не лордом-командующим Ланнистером, а всего лишь воином Джейме, отправившимся на помощь любимой женщине.
Совсем как Зимой.
— …Ты могла умереть, Бриенна, — серьезно надавил он голосом, и она стыдливо опустила глаза. В другое время он бы улыбнулся.
— Я же не умерла.
— Но ты могла. Боги, чем я заслужил это всё?
— Джейме…
Это было не совсем то, о чем он мечтал после победы. Им следовало поцеловаться, признаться друг другу в любви, им следовало обнять друг друга нагими под мехами, но вместо этого они свалились в палатке обессиленными, держась друг за друга, еле стянули сапоги и доспехи — мятый нагрудник Джейме сдирал почти заледеневшими пальцами — и лежали, грязные, ободранные, уставшие, даже не в силах открыть глаза и посмотреть друг на друга.
Но он все же взглянул ей в лицо. Она засыпала. Полосы грязи, размытые слезами и мокрым дождем, начинались на щеках, сползали вниз.
— Давай-ка разденем тебя, — прошептал он, находя силы подняться. Бриенна промычала что-то согласно.
Он отвел глаза, когда задрал вверх ее тунику. Почти на ощупь нашел завязки рубашки. Провел рукой по глубокой царапине — вспухшие края, запекшаяся кровь — вдоль ее левой ключицы.
— Я позову мейстера?
— Ложись спать, — простонала она, поворачиваясь с трудом на бок и терпя неудачу в этом.
Джейм подчинился. От ее плеча, в которое он ткнулся носом, пахло потом, кровью, снежной свежестью и сталью. От ее волос пахло примерно так же.
— Ты обросла, — прошептал он лениво, — я, надо думать, тоже. Завтра хочу подстричься.
— Угу.
— У меня, кстати, вши.
— Опять? — это прозвучало тихо и обреченно. Значительную часть времени Зимой Тартская Дева проводила, вычесывая вредителей из его золотистой гривы. Сама при этом, парадоксальным образом, не заражаясь ими.
— Просто у тебя кровь ядовитая, вот они у тебя и не задерживаются, — попробовал он пошутить.
— Сам ты ядовитый, сир Джейме.
Она засопела. Джейме прикрыл глаза. Сердце пропустило несколько ударов. Он почти не дышал. Пришло время.
— Бриенна. Я люблю тебя.
Тишина.
— Женщина?
Но она уже спала, крепко и глубоко, и он не стал тревожить ее сон.
…Джейме Ланнистер ни о чем так не жалел в жизни, как о том, что не разбудил ее тогда.
*
«Мы все еще в прежнем положении», гласило послание Джона. «Короля Джона, — напомнила себе Санса, стискивая руки и ломая пальцы, вглядываясь в блеск воды в заливе, — чья жена, Дейенерис Таргариен, все еще жива. И все еще королева».
Лорас Тирелл взял город за каких-то восемь часов. Определенную поддержку оказала Аша Грейджой и ее Железнорожденные. Их нельзя было отправить на помощь Джону против дотракийцев и Безупречных. Слишком много окончательно потерявших всякое доверие к любой власти мародеров оставалось в Королевской Гавани.
Несколько мертвых Мартеллов, найденных кто где по Красному Замку, также были признаны жертвами неизвестных преступников.
Вряд ли с этим будут спорить даже в Дорне. Никому не хочется снова развязывать междоусобицу, когда предыдущая все еще не завершена, а в Вестеросе едва ли можно найти несколько уголков мира и относительного спокойствия.
На шею Сансы сзади легли огромные руки Клигана. Она закрыла глаза, расслабляясь.
— Теперь ты довольна, миледи? — его строгий голос прозвучал чуждо и отстраненно.
— Нет.
— А будешь когда-нибудь?
— Да.
— Когда? Когда это прекратится? Когда будет мертва дракониха? Твой брат? Твоя долбанная сестра? Может быть, я тоже тебе мешаю, а?
Внезапно Сандор оказался над ней, она пискнула, потому что в его движениях не было ни нежности, ни осторожности, никакого намека на то, как он обычно был с ней внимателен, заботлив, терпелив. Злые серые глаза горели пламенем гнева и боли.
— Сегодня с утра я думал о том, чтобы убить тебя, потом убить себя, и поминай как звали. Но потом мне стало себя слишком, блядь, жалко. В тебе ничего не осталось от Пташки? Ты навсегда Лютая Сука?
Санса лежала под ним, распростертая и распятая, не таящая секретов, не желающая объяснять. Арья бы объяснила. Она приводила бы примеры. Она сказала бы что-нибудь о мести. Сансе было нечего сказать. Она и так достаточно разрушила тем, что сделала, чтобы добивать Сандора Клигана словами.
— Когда ты сказал, что снова будешь моим Псом… — она поджала трясущиеся губы, — помнишь, что я ответила?
— Не играй со мной, Санса.
— Помнишь, что я сказала?
— Не играй со мной!
Она обняла его голову, прижала к своему животу, беспорядочно целуя его лицо, торчащие дыбом волосы. Огромный и сильный, ее защитник никогда не был сам столь беспомощен, как теперь. Он рычал и ругал ее последними словами, но вырваться из ее слабых, тонких рук не мог.
— Пташка жива только для тебя. Только и единственно. Она будет матерью твоих детей, — он вскинул на нее безумный, полный надежды взгляд, она мягко улыбнулась в ответ, — она будет любить тебя до последнего вздоха. Она не позволяла тебе покидать ее, не потому что боялась за себя. У нее хватает защитников.
— Я должен был догадаться, — мрачно вздохнул Сандор.
— Но о том, что Пташка существует, никто, кроме тебя, знать не должен.
Теплая грудь, заросшая курчавыми темными волосами, вздымалась за ее затылком как Стена, почти неприступная. Санса потерлась спиной о его живот, наслаждаясь реакцией, которую каждое ее движение вызывало у него.
Леди Старк знала, что будет делать дальше. Если выживет Лорас Тирелл, выйдет за него. Если выживет Джендри Баратеон, — может быть, за него. Нужно выбрать, но конечно, стоит предпочесть Хайгарден разоренному Штормовому Пределу. Всегда остается в запасе Теон Отшельник, но это был бы чувствительный удар по репутации. Даже маленькие дети знают, что за напасть постигла Теона Грейджоя, а последнее, в чем еще нуждалась Санса Старк, это смех над женихом на свадьбе.
Бастарды Клигана должны родиться в крепком браке.
Серсея хорошо научила свою истинную преемницу, как избежать повторения ее ошибок. Мужья должны быть союзниками, а не врагами или угрозой. Мужья должны быть зависимыми, и не только от того, что у жены между ног — этого, как раз, всегда слишком мало.
Можно было бы пойти проторенным путем Таргариенов и выбрать Джона.
Так поступила бы Санса, не имей она перед глазами прямых последствий в двух семьях сразу. Кровосмешение всегда отзывается большими проблемами. А Джон никогда не будет удобным мужем. Он не рожден для интриг и лживых союзов. Он хочет и заслуживает настоящую жену, которая родит ему множество настоящих, его собственных, детей и будет верна ему по велению сердца.
Главное, никогда не забывать о все еще существующей опасности. Санса скорее умерла бы, чем произнесла это имя вслух теперь. Арья.
Обнимая Сандора Клигана, покрывавшего поцелуями ее грудь, шепчущего слова любви, она смотрела в пространство, механически отвечая на его ласки. На другом краю Вестероса все еще жила Арья.
Если бы на нее можно было опереться. Или если бы она не была ее сестрой. Если бы не подошла слишком близко к тому, чтобы стать врагом. «Я дам ей шанс, — решила для себя Санса, — я дам ей еще один шанс, чтобы мы были вместе, на одной стороне, верны друг другу. Но только один».
Санса не имела привычки играть с врагами — этому ее тоже научила история Серсеи.
Пока что она защищала только Пса. Но очень скоро ей нужно будет думать о детях, о том, чтобы их будущее было достойным, чтобы они не нуждались ни в чем и ни в ком, чтобы не перебили, в конце концов, друг друга.
Она справится.
— Я люблю тебя, — она поцеловала Сандора, сворачиваясь в его руках и наслаждаясь жаром его нагого тела, — с этим ты спорить не станешь?
— Нет. Знаешь, может быть, я смогу полюбить и Лютую Суку, — вздохнул он в ответ. Санса расхохоталась в ответ.
— Конечно, — она заглянула в его глаза, не боясь дарить все то немногое тепло, которым обладала, — конечно, ты полюбишь.
— Сраная геральдика, — проворчал Клиган, поглаживая ее бедро, — как знать, может, это я виноват во всем.
— Ты? Как это?
— Может, не была бы ты сукой, не будь я грёбанным кобелем.
Они снова смеялись.
Чуть позже, оставив Пса спать в их постели, утомившегося и удовлетворенного, она проскользнула вниз. Стража Тиреллов у каждого поворота коридора не казалась леди Старк излишней.
Почти никто не рисковал передвигаться без вооруженной охраны по Красному Замку в эти часы и дни. Санса, закутавшись в серую шаль, легкими шагами прошествовала в полном одиночестве по галерее, пересекла два кабинета, пустующих и разоренных — здесь, еще до Дейенерис, Серсея держала писцов — и оказалась над тронным залом.
Железный Трон, пустой и манящий, притягивал ее взгляд, даже когда она пыталась на него не смотреть.
Будет забавно однажды увидеть на нем кого-то из ее детей. Изнеженные птенцы — не то, что тебе нужно, Вестерос. Лютая Сука и ее щенки очень кстати.
«Юг за Ланнистерами. Север за Старками», сказал когда-то, год назад, Тирион. Бедный, милый Тирион. Он был ее единственным другом все эти печальные годы. Он ни разу ей не солгал, и Санса ценила это.
Возможно, если бы он не предложил ей возглавить бунт против Дейенерис, его голова соседствовала бы с головой Серсеи на стене перед тем, как украсить спальню Оленны Тирелл. Санса зябко повела плечами. Ноги сами повели ее в дворцовую септу. Она прикрыла голову шалью перед тем, как войти. Северные привычки были в ней все еще сильны.
Не все из них она планировала изжить.
Он все еще был там. Молчаливые Сестры скорбно поклонились леди Старк. Они почти привыкли видеть ее каждый день несколько раз у тела лорда Ланнистера.
Большинство из них вовсе не так уж молчаливы, как этого требует их служение. Так даже лучше для нашего дела.
Возможно, это Тирион восседал бы на Железном Троне, а она была бы его королевой. Она с легкостью могла бы этого добиться. Если бы ее план не удался, так и получилось бы. С другой стороны, если бы она действовала в одиночку, Дейенерис была бы уже мертва. Санса встрепенулась, заслышав шаги за своей спиной.
Аша, подошедшая к ней вразвалочку, была пьяна. Не настолько, чтобы не устоять на ногах. Санса чуть двинулась в сторону, когда та встала рядом. Не совсем жены и не совсем вдовы Тириона Ланнистера.
— Чувствуешь себя победительницей, леди Старк? — ухмыляясь, повернулась Аша к Сансе, — когда смотришь на него.
Санса не шелохнулась. Она не может знать наверняка.
— Победительница маленького льва.
Прежнее молчание. Она проверяет меня. И она пьяна, а вино всегда туманит рассудок.
— И как, стоило оно того?
Аша Грейджой пару раз смачно харкнула под ноги, смерила леди Старк презрительным и насмешливым взглядом.
— Я разделяю вашу скорбь, леди Грейджой.
— Хер собачий тебе, а не скорбь.
Ее шаги удалялись с неодинаковыми интервалами. Санса выдохнула. Она смотрела в прошлое. Смотрела на королеву Серсею, ненавидевшую своего мужа, своего отца, брата, потом обоих братьев. На Неда Старка, искавшего честь и верность там, где ее никогда не было и не могло быть, в среде рыцарей Безумного Короля — где теперь последние из них, если еще живы?
Санса смотрела на свою мать, на свою тетку, отданных замуж за выгодных союзников — это не помогло семье Талли, последние из них вскоре будут повешены за пособничество Безумной Королеве, если все продолжится так, как идет.
Санса смотрела на себя, сдавшуюся, сломленную, мучимую Джоффри, Серсеей, Рамси Боллтоном, обманутую Бейлишем. На изнасилованное свое детство и порушенную юность.
Смотрела на Тириона, давшего ей приют посреди логова хищников, короткую передышку перед новыми испытаниями и бедами.
Смотрела на Тириона, которому за эту доброту отплатила.
Когда леди Старк прежним путем возвращалась в свои покои, то за гобеленом со львами — неизвестно как уцелевшим со времен Серсеи — увидела леди Грейджой. Привыкшая к плеску волн за бортом и шуму ветра, Аша не услышала ее легких шагов.
Морская разбойница рыдала, согнувшись на каменном полу, зажав рот рукой; она выглядела ужасно. Санса стояла над ней, не прячась больше, но Грейджой не видела ее — она вряд ли видела что-то вообще. Казалось, сердце вырезают у нее из тела все еще бьющимся, так она корчилась, такие звуки вырывались у нее из груди. Это не было красиво, не было изящно, это нельзя было бы поместить на картину, воспеть в песне.
Отвратительное зрелище, настоящее горе. Такое же невразумительное и отталкивающее, как все, что происходит на самом деле, не напоказ, — счастье, любовь, месть, победа или поражение. Очень редко оно оставляет сочувствие в душах зрителей к тому, что переживают участники.
Санса опустила гобелен и с прямой спиной двинулась дальше, не ускоряя шагов.
Железный Трон по-прежнему пустовал.
*
Джорах Мормонт сражался лучше, чем большинство противников Бриенны. А может быть, все дело было в том, что в прежние времена она могла выйти с врагом один на один, а теперь ей следовало думать о столкновении десятков, сотен других людей.