Джорах был свиреп и хитер; Бриенна не раз подумала, горько усмехнувшись, что боги смеются над ней, то и дело сталкивая ее с медведями или их победителями. Этот медведь ее все-таки должен был одолеть.
Тормунд потерялся где-то в кустах бересклета, через которые одичалые продирались, спасаясь от настойчивых дотракийцев. Небольшая, но яростная группа теннов пропала еще раньше. Бриенна подозревала, что они попросту дезертировали, спасаясь, в овраги к Джону, и не могла найти в себе достаточно злобы винить их за это.
В кустах наметилось шевеление. Бриенна пригнулась. Может быть, это заяц. Или кабан. Какой бред, с другой стороны, всю живность войска или съели, или распугали. Или…
Мгновение спустя она была сбита с ног тремя дотракийцами — ей показалось, она двигались в противоположных направлениях, и разорвали ее на несколько кусков. Спину прострелило болью, она хватила воздух ртом, но вырвался лишь короткий стон.
Бриенна Тарт могла бы сдаться, но леди-командующая должна была выживать любой ценой. Она сама не поняла, кто именно из них обеих схватил первого дотракийца за яйца, кто — укусил второго — зуб шатался, и слюна отдавала кровью, и кто всадил нож в третьего. Перекатившись, она кое-как поднялась на ноги, встретила удар в лицо — искры в глазах заиграли, но она упрямо держала руки вытянутыми, сжимая что-то неожиданно мягкое и податливое.
Человеческая шея.
В темноте она едва видела. Голова кружилась, ноги слабели, земля утекала куда-то из-под них. Ее самым жестоким образом тошнило, но она сжимала руки крепче, сильнее, не обращая внимания на боль. Мир поблек перед глазами в минуту, она выдохнула —
Еще один вдох, но получался только выдох —
Выдох —
Это была Серсея, чье горло она сжимала. Не соображая, что происходит, Бриенна разжала пальцы, отбросила ее от себя. С трудом приподнялась, потирая спину. Львица укоризненно покачала головой. Подол ее платья был в крови. Бриенна уставилась на него, соображая с трудом.
— Ты отвратительно выглядишь, Тартская Дева, — закатила глаза Серсея.
— Я… не Дева… больше, — пробормотала Бриенна. Она оглянулась. Вокруг был хаос боя, в темноте вспыхивали огни факелов, раздавались крики, но она чувствовала странное спокойствие.
— Тебе так только кажется. Если ты захочешь, то откроешь глаза — и окажется, что ты и Цареубийца даже не знакомы, — Серсея расхохоталась, делая изящный жест рукой.
— Но мы знакомы, — Бриенна упрямо нахмурилась, — мы женаты.
— Некоторые уродливые люди бесконечно уверены в себе, — вздохнула Серсея с интонациями Джейме, приподнимая подол своего зеленого платья.
Бриенна с трудом сфокусировала взгляд, внезапно поле битвы принялось растворяться. Она ухватилась за меч, чувствуя, как тают доспехи, и ей стало страшно.
Она вновь стояла напротив Серсеи Ланнистер в первый раз. В синем платье, та выглядела не менее роскошно, чем в пурпурном. За столами сидели другие люди. Бриенна видела Томмена — его волосы были темными, как и глаза, хотя черты остались прежними. Видела Тайвина Ланнистера — он отсалютовал ей кубком. Видела Джейме, сердце ее закололо: он был прекрасен, свеж, и обе его руки были целы. Подняв глаза от Тириона, с которым он разговаривал, он мягко ей улыбнулся.
«Я брежу. Или нет. Или я раньше бредила. Или сошла с ума. Это точно. Сошла с ума».
Голова у Бриенны кружилась, она растворялась в пространстве своего сна — если только это был сон.
Она моргнула еще раз. Теперь она стояла на Севере, на Стене, и была одета в серое платье, вроде тех, что носили одичалые. Бронн, целующий Серсею Ланнистер и что-то шепчущий ей на ухо, был зрелищем, от которого Бриенне стало совсем плохо. Еще один вариант развития событий.
Следующий головокружительный скачок во времени — и Джейме был перед ней, на побережье Тарта. Грязный, худой, с костылем — и лорд Селвин качал головой:
— Мы не примем Цареубийцу. Зализывай свои раны в другом месте, Лев.
— Я поручусь за него, отец! — она среагировала прежде, чем подумала, бросаясь к Джейме и подхватывая его со стороны, где ниже колена нога у него отсутствовала, — не прогоняйте его!
Ткань видения рвалась, наслаивалась, демонстрируя ей все вероятные возможности прошлого и будущего. Руку отрубали ей, а не Джейме. Она рождалась мужчиной, а он прекрасной девушкой. Серсея была ее родной сестрой. Серсея становилась ее матерью — это было страшнее. Джейме погибал, погибала она сама, задолго до знакомства, сразу после; леди Кейтилин занимала место Серсеи, Серсея занимала место леди Кейтилин, все было иначе, история рушилась, история повторялась.
Наконец, все вернулось в Зиму. Она стояла против Короля Ночи одна, чувствуя теплое дыхание Джейме за спиной.
Он был ее постоянная. Если бы это была легенда, придуманная глупыми людьми для глупых слушателей, на его месте должен был быть кто-то другой, кто-то безупречный, кто-то, кто никогда не совершал ни одного дурного поступка, кто вещал о чести и достоинстве. Кто-то, кого она никогда не смогла бы полюбить. На самом деле, на его месте не мог быть никто другой. Бриенна обернулась, сжимая дрожащие губы.
— Скажи мне, пожалуйста, сир Джейме, — взмолилась она, — скажи, что я не зря умираю. Скажи, что ты выжил.
Но он только протянул руку и погладил ее по щеке, взъерошил ее волосы, покачал головой.
— Глупая ты женщина, — ласково произнес Джейме.
Они снова были в палатке, укутанные пахнущими лесом мехами, теплый отблеск костра давал достаточно света. Оба нагие — Бриенна невольно прикрыла грудь руками, сжалась, испуганно глядя на него. Джейме сморщил нос, усмехаясь.
— Не смей смеяться.
— Я не смеюсь. Я любуюсь, — его губы оказались близко, теплое дыхание согрело ее скулу, — бесконечно любуюсь. Я люблю тебя.
— Я знаю, как выгляжу, — пробубнила она, опуская глаза.
А когда подняла их вновь, снова стояла в лесу, а между ней и схватившимся за шею Джорахом Мормонтом была Серсея, щурящая глаза.
— Отомсти за меня, — прошептала Серсея, и огромные зеленые глаза оказались перед Бриенной.
Бриенна почти успела кивнуть, когда меч Мормонта блеснул над ней, рассекая синий сумрак вечера.
«Кому из нас она велела отомстить и за что именно?» — неуместно подумала перед тем, как его меч опустился, Бриенна Тарт.
========== И пришла весна ==========
Утро окрасило горизонт холодным рассветом. Малиновые лучи пробивались сквозь облака снизу. Джейме поежился. Они почти всю ночь отбивали небольшую, но заросшую рощицу у дотракийцев, и от резерва их отделяло не более полумили, если не меньше. Но никаких признаков одичалых под предводительством леди-командующей не обнаруживалось.
Дотракийцы держались за рощицу так, словно она была их последним приютом в Вестеросе.
К рассвету Джейме трясло от усталости, голода, холода и страха за Бриенну.
Лорд Селвин, казалось, не подвержен ни холоду, ни голоду — тем более, страху. Хотел бы лорд-командующий Ланнистер сохранить эту бодрость в таком же возрасте. Если доживет.
Он был абсолютно уверен, что не доживет.
— Не унывай, сынок, — послышался голос лорда Тарта, — нас не так просто убить. Тарты всегда были крепким народом.
Джейме вспомнилась ночь, которую он и лорд Селвин проводили за выпивкой. Сразу после того провожания, от которого у него остались самые смешанные чувства.
Джейме и Бриенна могли быть среди поля боя, но все равно видели бы лишь друг друга. Теперь это казалось самым правильным, что могло произойти. Вокруг их чувств всегда было слишком много зрителей. Лорд Селвин обнял его тогда, и от души — как Тарты это, видимо, только и умели — извинился за неподобающие мысли. Поздравил. И напоил, да так, что Джейме едва мог вспомнить, кто именно и каким путем довел его до его собственной постели и его женщины.
Не то чтобы он сильно возражал против любого из эпизодов. После того, как Арья Старк объявила с лицом, словно у извлеченного из крипты трупа, что им предстоит «полное провожание» — что случилось непосредственно во время посещения богорощи и принесения обетов — Джейме был близок к побегу с собственного брачного ложа.
— Это долбанное изнасилование, — сквозь зубы бросил он, обращаясь к Бронну. Тот лишь хлопнул его по плечу.
И ничего не сказал. Даже одичалые, категорически не приветствующие обычаев южан в отношении брака, были наслышаны о том, как Бриенна, Тартская Дева, получила прозвище «Шлюхи Цареубийцы». Джейме слышал, как они рассуждали, логичнее с точки зрения Ланнистера было бежать с ней вместе, украсть ее или полениться делать то или другое, а просто взять ее принародно, можно и безо всяких шатров.
— Я бы поступил именно так, — пробасил Тормунд, — если бы не мог позволить себе нахрен их всех убить, ха.
— Будь мужчиной, возьми ее, чтоб земля дрожала, — незнакомая Зимняя Сестра сжала локоть Джейме, пока он шагал к шатру.
— Наша сестра стоит того! Что стоит снять штаны? А можно и не снимать!
Он поймал свое отражение в отполированном до блеска нагруднике одного из Ланнистерских солдат. Он ли это? Борода, новые морщины у рта, больные, полные незнакомого хмельного отчаяния глаза — это он ли?
Определенно, не тот же самый человек, что зажимал Серсею в каждом темном углу Красного Замка. Возможно, больше похожий на того, кто убил Безумного Короля.
Воспоминания об Эйерисе придали сил.
Испуганные, полные надежды и веры голубые глаза Бриенны заставили его мгновенно забыть — на самом деле — что вокруг были люди. Ему что-то говорили, кажется, но все, что он мог видеть — была она, прижимающая рубашку к груди, лохматая — Джейме усмехнулся — как всегда. Он любил эту женщину. Любил любой.
Но это было не место и не время, чтобы говорить о любви. Это был вопрос чести, верности и отваги. Свечи за занавесью бросали тени на полупрозрачный лён. На покрытое крупными каплями пота ее тело. На ее длинные ноги. Раздвинутые достаточно для того, чтобы он уместился между ними, но так, чтобы не показать лишнего наблюдателям.
А потом стало не до наблюдателей. Джейме знал, что такое провожание, знал, что никто не ждет от пары долгих прелюдий, хотя многие опытные любовники наслаждаются своеобразным театральным представлением, в котором становятся главными героями. Но сияющие в дрожащих бликах свечей слезы в глазах Бриенны, ее тихие «ай» и вздохи, удивленно округленные мягкие губы, ее «я люблю тебя», и почти неслышное «мой», которое он скорее угадал в последнее мгновение перед тем, как окончательно потерять себя в тесноте ее большого, горячего тела…
Ему не пришлось играть.
После, когда Арья Старк, с едва уловимым облегчением выдохнув, отправилась свидетельствовать консумацию брака и непорочность Тартской Девы, лорд Селвин был тем, кто увлек Джейме за собой.
Он едва ли сознавал, о чем именно говорит его тесть, думая только о той, которую оставил одну. Первые две бутылки крепленного вина ушли в считанные минуты. Островитяне с Тарта, против своей обычной суровости, радовались, словно дети подаркам на канун Весны.
За третьей бутылью пришло время для песен. За четвертой — задушевных разговоров.
— …Ее мать была воительницей? — пьяно поинтересовался Джейме Ланнистер тогда. Лорд Селвин неопределенно взмахнул рукой. Вино могло чуть развязать ему язык, но на четкости движений практически не сказалось.
— И да, и нет. Она любила оружие, но ее отец не одобрял ее увлечения. Она расторгала все помолвки, вызывая своих женихов на поединок.
— Как Бриенна?
— От Бриенны этого ждали. Ализе никогда не была столь же откровенна. Помню, как я ее впервые увидел. На ней было ужасное желтое платье, — лорд Селвин усмехнулся, — и много краски на лице. От такой девушки ждешь чего угодно, кроме удара мечом. Я пропустил его, едва не лишился головы… и сразу решил, что женюсь на ней во что бы то ни стало. Между помолвкой и свадьбой прошло три года, между свадьбой и брачной ночью… ха. Точно не скажу. Но достаточно для того, чтобы зажило мое лицо после того, как она сломала мне нос и челюсть, вырываясь.
У Джейме в глазах троилось. Его собственная брачная ночь все еще продолжалась. Ему следовало быть с новобрачной, шепча ей нежные слова и клятвы. Но после принародной консумации брака это, как он справедливо полагал, обоим было бы слегка неловко. Именно так он себя утешал и оправдывал.
— Я удивлен, сир Джейме. Приятно удивлен, — лорд Тарт блеснул глазами, поднимая палец и грозя новоявленному зятю, — я действительно ожидал найти свою дочь с ребенком или вот-вот готовую родить. Наша порода плодовита, а она пошла в Тартов. Одна ночь ее слабости, а она влюбчива — она Тарт — и у меня был бы наследник. Но она в Ализе, упрямство пришло к ней от матери… даже если вы ее соблазняли…
— Но не соблазнил, — Джейме неожиданно для себя мог ответить трезво. Лорд Селвин отмахнулся.
— Как угодно. Когда-то я пообещал ее матери, что не поставлю бастардов вперед законных детей, пока они живы. К несчастью, каким-то образом Бриенна узнала об этом обещании. Думаю, это сыграло роль в ее решении покинуть Тарт. Младший Баратеон был тем еще смазливым мерзавцем, но я все равно был уверен, что она вернется через год или два. Было три помолвки, но претендентов гораздо больше…
Джейме слышал старого лорда, то и дело возвращаясь мыслями к своей женщине.
Он хотел вернуться к ней. Он хотел никогда не возвращаться. Он стыдился своего желания снова ею обладать. Он хотел отправить ее на этот их прекрасный, ныне захваченный врагами, Тарт. Вернуть ее в безопасность их зимней маленькой палатки. Вернуться с ней вместе.
— …у нее много бастардов-братьев. У вас есть дети?
— Нет, — встрепенулся Лев. Лорд Селвин развел руками.
— У меня их… дайте-ка подсчитать…
Джейме почти отключался. То и дело выпадал из разговора, пропускал фразы.
— …потому что последний из претендентов ударил Ализе в живот, сломал несколько ребер. Но я надеялся, что это не оставит последствий. Я ошибался. Нет ничего страшнее, чем смерть любимой женщины и ребенка в один день. Я поэтому боюсь за свою дочь…
…Глядя на лорда Селвина Тарта в сумерках перед рассветом, Джейме вспоминал их разговор после свадьбы (которую Ланнистер отказывался считать настоящей свадьбой), и думал о своей дочери.
Если бы Мирцелла была жива, он вряд ли смог взрастить в себе отцовские чувства к ней, но если и смог бы — то именно к ней. Не к Томмену, и уж точно не к Джоффри. И, если даже Мирцелла умоляла бы его на коленях, даже если бы у нее было двадцать, тридцать братьев и сестер, он не был уверен, что позволил бы ей взять меч в руки и отправиться на настоящую войну.