Начало смеркаться, когда она больше не могла идти. Она слышала журчание воды, звуки, с какими вода падала, разбиваясь о камни, слышала все: собственное слабеющее дыхание, ток крови в своих жилах, стук сердца. Небо было безумно красивым, просвечивая сквозь ветви раскидистой сосны над ней. По крайней мере, это не самое плохое место, чтобы умереть.
Она закрыла глаза. Джейме был рядом. Он шагал, как всегда, уверенно, никогда не останавливаясь, и она, при всей своей резкости и поспешности, никогда за ним не успевала. Наконец, остался только звук его шагов.
И тишина.
…
Это было под Риверраном. Или в Королевской Гавани. Или в Винтерфелле. Где угодно, может быть, за Стеной. Или на Стене. Она не знала, где, но он нес ее на руках. Прекрасный сон. Она прижималась носом к его шее, прячась от себя самой, прекращая бороться и позволяя событиям течь, как они текут.
Позволяя ему уносить себя все дальше и дальше, нежно, раскачивая в воздухе…
Пока не начала ощущать неприятную боль в спине. Ей совершенно не хотелось покидать небеса. Но так или иначе, а жесткость под ней никуда не исчезла, превратившись во вполне знакомое ощущение камушка, впивающегося в кожу. Бриенна не выносила этого. И, так или иначе, ей пришлось пошевелиться.
Одно движение — и болью усталости отозвалось все тело: спина, ребра, колени, лодыжки, голени, ступни. Она застонала, с удивлением обнаруживая, что еще жива.
Но с еще большим удивлением услышала ответ на свой стон:
— Боги, женщина, ты так истощала, что доспехи составляют две трети твоего веса, ты знала об этом? Ты костлява, как сушеная рыба, и пахнешь так же. Не то, чтобы ты раньше была чистюлей, но есть кое-что, что чересчур даже для тебя.
Его голос вызвал, вопреки ожидаемому спазму в горле, тепло. Она снова закрыла глаза, позволяя слезам течь по щекам.
Спасибо. Спасибо, что я снова могу дышать. По крайней мере, пока.
Она нашла в себе силы поднять веки и попытаться найти источник голоса. Он был там. Джейме Ланнистер.
Она видела не очень хорошо — мир все еще не желал прекращать вращение в нескольких направлениях сразу. Но он во всем своем золотом сиянии предстал перед ней ясно. Заросший бородой, но румяный, уверенная грация льва в каждом движении, пружинящая поступь, он, это он, нет никаких сомнений.
— Джейме, — прошептала Бриенна, закрывая глаза и пытаясь дышать.
— Я думал, ты уже никогда не проснешься. Прошли почти сутки. Что с тобой случилось? — уже мягче прозвучал его голос. Она не открыла глаза, даже когда его рука опустилась на ее голову. Это нужно было пережить вначале. Потом, может, станет легче. Не станет. Но это надо пережить.
Внезапно его рука оказалась на ее животе, и она снова сжалась. Все подавляемые реакции, с которыми она боролась уже почти два месяца, явили себя, и Бриенна сжалась в комок, проклиная себя и не в силах подавить напряжение в каждой мышце тела. Джейме тут же убрал руку.
— Понятно.
Его голос прозвучал как-то тускло. Едва слышно.
Дальнейшая тишина снова стала давящей. Бриенна закрыла глаза, понемногу дыша носом и пытаясь пережить очередной приступ скручивающей, парализующей боли. Когда она снова пришла в себя, Джейме сидел к ней спиной, яростно строгая ножом какую-то веточку, зажатую между колен. Она видела очертания его мускулистой спины, видела край бороды, видела движение плеча. Внезапно накатило осознание ситуации, того, как она выглядит и какое зрелище собой представляет.
Засохшая кровь на заднице, царапины, тина, грязь…
— Меня не насиловали, — сказала она, и Джейме мгновенно обернулся, — я ударилась… я упала.
— Где рана? Я посмотрю.
О нет, этого она допустить не могла.
— Все уже зажило.
— Женщина, не валяй дурака. Дай посмотреть.
— Это просто ссадина.
— Как ты вообще сюда попала? Сколько дней ты уже не ела? Сколько не мылась? — его голос поменял выражение и приобрел интонацию, с которой он командовал армией, — леди Бриенна, отвечай.
— Я не помню, — пробормотала она, проклиная себя, затем медленно, все еще стараясь контролировать дыхание, села. Джейме подал ей воды, придержал мех, пока она пила.
Оглядевшись, Бриенна поняла, что находится в небольшом каменном гроте. Судя по тому, что здесь был устроен каменный очаг и лежал немаленький запас сухого валежника, а вход был наполовину завален еловым лапником, это было пристанищем беглеца уже немалое время.
— Ты пешком пришла?
— Последние двадцать… или тридцать миль. Бронн передал мне, где ты.
— Кто? — Джейме был удивлен.
— Он сказал, как добраться. Примерно.
— Он не должен был дать знать никому. Вот засранец.
Бриенна опустила на миг глаза. «Конечно, тупая ты корова. Если бы он хотел, ты бы уехала с ним сразу». Потом, вспомнив, она потянулась под перевязь на груди. Ткань, должно быть, уже вросла в кожу под слоем грязи, пыли и застарелого пота. Письмо Тириона Джейме взял осторожно. Первую половину читал, изредка усмехаясь. Развернув второй лист, улыбаться он перестал.
Бриенна не шевелилась. Она впитывала в себя осознание того, что он все-таки жив. Он жив. Это заставляло ноги дрожать. Она взмолилась Матери и Воину, вспомнила было Деву — и тут же перед ней встала Тропа Скорби и последующее унижение перед всей знатью Королевской Гавани. Пережитое не становилось менее значимым. Но может быть, как-то, каким-то чудесным образом, именно это сохранило ему жизнь.
Он уронил лист в огонь. Бриенна увидела, как из сложенного листа туда же падает локон золотистых волос. Сердце мгновенно заледенело. Серсея. Конечно.
— Ты видела, как все закончилось? — бесцветным голосом спросил Джейме. Она отрицательно покачала головой. Она просто не могла говорить. Прошло не больше пары минут прежде, чем он вздохнул и заново принялся перечитывать первую часть письма.
«Это все? Никаких сожалений? Никаких вопросов?». Она смотрела ему в лицо, и видела, как глаза его изумленно расширяются, как ходят желваки на скулах, как раздуваются края ноздрей. Не дочитав, он вскочил со своего места и отошел к краю освещенной костром площадки. Уже начинался рассвет и на траве выпадала роса.
— Значит, вот почему ты здесь, — наконец, подал голос Джейме и оглянулся на нее, без привычной улыбки, без усмешки, чистая ярость в глазах и чертах, — ты такая дура, женщина. Ты просто дура.
Она могла только пялиться на него молча.
— Ты опять позволила себя использовать. Стоило мне исчезнуть ненадолго, — на какое-то мгновение привычное выражение лица вернулось к нему, — ты когда-нибудь перестанешь вляпываться в проблемы? Или стоит их поперчить словами вроде «долг» и «честь», и ты летишь на них, как навозная муха на кучу дерьма? От Тириона надо держаться подальше!
Это письмо он бросил в огонь с силой, скомкав перед этим.
Затем сел к ней ближе.
— Я сомневаюсь, что Тирион желает меня видеть для чего-то, кроме как преподнести мою голову своей драконьей королеве. Головой Серсеи он пожертвовал без колебаний.
— Он просит вас вернуться?
— И куда, а? Если бы я надеялся, что могу остаться в живых, после всего, то не бежал бы, в чем был, в ту ночь, когда узнал о приговоре Серсее. Я должен был исчезнуть. У меня не было времени продумать детали, — отрывисто бросил Джейме, — не говоря о том, чтобы размышлять, как я смогу вернуться, если смогу вообще. Тирион не полоумный кретин, чтобы предполагать, что я могу возглавить бунт против королевы, особенно сейчас. И это письмо должен был доставить Бронн. Но какого хрена ты поперлась вслед за мной?
Он не ждал ответа, и это спасло Бриенну от унизительного объяснения. Она при всем желании не могла ничего придумать, да и лгать ему у нее не получалось, поэтому она просто опустила голову. Если Тирион не упомянул о том, что леди Тарт была обвинена в пособничестве Ланнистерам, это только к лучшему. Она поискала под перевязью письмо леди Старк, но не обнаружила его. «Вестница из меня бесталанная».
Джейме тем временем подсел к огню и заглянул в котелок. Из-под крышки пошел запах рыбного супа, и у Бриенны заурчало в животе.
— А что-нибудь… вроде… хлеба? — спросила она. Мужчина лишь пожал плечами:
— Если бы он рос на деревьях или камнях, но увы. Ты не поверишь, женщина, какую только дрянь я тут не попробовал впервые в жизни. Можешь радоваться, тебя ждет уже опробованное меню.
Она тихонько вздохнула.
— Ладно. Здесь есть вода, и она проточная, так что — помойся. Не хотелось бы быть грубым, миледи, но смердите вы так, что режет глаза.
Это она прекрасно знала и без него.
Родник оказался достаточно холодным, но ниже по течению ручей был вполне удобен для мытья. Бриенна добрела сама, обернулась.
Джейме, прислонившись к стволу дерева, спокойно смотрел на нее. И кажется, даже не собирался притворяться, что смотрит куда-то еще.
— Вы не могли бы отвернуться, сир? — гневно спросила она. Он развел руками в стороны:
— Я нашел тебя лежащей без сознания. Не знаю, сколько Тартов утонуло в ручьях, но не думаю, что ты хочешь стать одной из них. Мойся — и побыстрее.
Она фыркнула, задирая тунику и принимаясь за ремень штанов, когда вспомнила.
— Извините, сир Джейме. Не найдется ли у вас запасной смены белья? Или рубашки? Или… чего-нибудь.
Джейме преувеличенно тяжко вздохнул, с усмешкой покачал головой:
— Они начинают с этого: сначала забирают у тебя одежду и оружие, потом части тела. Или порядок был обратный? Я запамятовал.
— Придурок, — сквозь зубы зло бросила Бриенна, качаясь на носках у кромки воды. Она просто мечтала о мытье.
— Ладно. Я дам свою, — он скинул дублет и принялся стягивать рубашку через голову, являя миру вокруг и в частности, Бриенне, свой подтянутый торс и золотистые волосы на груди. Немного неловко он дернул ворот, глянул мельком на Бриенну:
— Могла бы помочь раздеться, женщина. Это же для тебя.
Она сосчитала в уме до трех и подошла к нему, молча помогая стянуть рубашку, которая осталась в ее руках.
— Боюсь, сейчас она будет тебе даже велика, — на этот раз его голос звучал сочувственно, без малейшей примеси издевки.
Бриенна проигнорировала его, отправляясь в воду и оставляя рубашку на берегу. Она опустилась под воду с головой, наслаждаясь ощущением чистоты, окружающей ее. Плевать, что холодно — отогреться она успеет. Вынырнув, она принялась яростно оттирать себя, пообещав себе, что обязательно свяжет мочалку из лоскутов, которые остались от ее рубашки и лосин. Она присела, шевеля под водой пальцами ног, быстро протирая их руками. Только после того, как она третий раз принялась соскребать ногтями грязь с коленей, позади раздалось покашливание. Бриенна замерла.
Она не забыла. Конечно, нет. Просто… это было так естественно, быть рядом с Джейме, что ей в голову не пришло, что он может смотреть.
Но когда она обернулась, он не подсматривал. И не выглядел так, будто только что подсматривал, тем самым дразня ее. Он разглядывал ее грязную одежду, стоя над ней и двигая ее протертую до дыр, засаленную тунику носком сапога. Пожалуй, от нее придется избавиться совсем.
— Хватит плескаться, женщина, вылезай. Там не так и тепло.
— Отвалите, сир, — Бриенна прополоскала горло и с удовольствием промыла нос. Теперь она чувствовала себя почти чистой. Оставалось, как всегда, самое сложное: уговорить Джейме бросить ей рубашку, не заставляя ее выходить из воды.
Стоило их взглядам сойтись на рубашке — и его улыбка приобрела то самое, коварное, грязное выражение, которое было ей так знакомо.
— Ну ты же понимаешь, да? — заговорил он низким тоном, прогуливаясь вдоль берега и наблюдая насупившуюся Бриенну, сидевшую по плечи в воде и действительно, начинающую замерзать.
— Сир Джейме…
— Не-а. О, мой золотой рыцарь в сияющих доспехах!
Она вздохнула.
— Ты как шут на ярмарке, Джейме. Сколько тебе лет?
— Много. Не так уж. Навсегда семнадцать. Ну, я жду.
Эта игра была изобретена им так давно, что Бриенна даже не могла вспомнить, когда. Еще один тяжелый вздох, и она закатила глаза и послушно пробубнила, чувствуя себя счастливой дурой:
— О, мой золотой рыцарь в сияющих доспехах! Не соблаговолите ли вы подать мне рубашку?
— Фи, как бесчувственно. Но я буду добр к тебе сегодня.
Она поймала ее и поспешно натянула. Запах Джейме мгновенно окутал ее, прикосновение льна к телу заставило ее забыть о том, что рубашка вряд ли прикрывает бедра, и она блаженно прикрыла глаза.
Идеально.
— Пойдем, женщина. Там обед может быть уже готов. Рыбная похлебка, запеченный кролик и немного шиповника на десерт.
Абсолютно идеально.
— Осторожно, женщина! У тебя капают слюни — поскользнешься!
…Почти.
*
Женщина была с ним. Снова. Джейме шагал, перепрыгивая через расщелины между камней, периодически оглядываясь и стараясь не слишком таращиться на Бриенну, но желая убедиться, что она все еще не свалилась без сознания где-нибудь и не разбила свою упрямую башку о камни.
Семеро, он не мог не чувствовать, что сердце вырывается из груди.
После двух месяцев без единого живого существа вокруг, не считая тех, на кого он охотился, он готов был приветствовать появление хоть занудного септона, хоть, будь он неладен, Мизинца. Но небеса послали ему лучшее. Он определенно был любимчиком судьбы.
Вся радость в первое мгновение от появление Бриенны пропала, стоило Джейме приняться за медленное развязывание ее лат. Это было долгое и мучительное занятие для человека с одной рукой, но иначе он бы ее просто не дотащил до своей пещеры. Однако, когда он все же снял одну из ножных пластин, то у него появился кислый вкус во рту.
Женщина была до крайности истощена.
Он не поверил глазам, он потрогал ее — помня симпатичные округлости ее мощных, мускулистых бедер, прижимавшихся к нему ночью под одеялом в поисках тепла, он мог точно сказать, что она потеряла фунтов тридцать своего веса, если не больше.
Красоты это ей не прибавило.
Под доспехами он обнаружил ее невозможно грязные штаны с кровавыми пятнами, и дело стало выглядеть совсем дурно.
«Самое предполагаемое — ее держали в каком-нибудь застенке, морили голодом, насиловали, а потом она освободилась каким-то образом и бежала». Зубы заскрипели друг о друга, он наморщил лоб, потер его, выдохнул несколько раз, заставил себя не думать. В мире было достаточно подонков, которые готовы были делать что угодно, представься им только случай и жертва.
Потом она очнулась. После того, как он двадцать часов сходил с ума, делая обычные дела — чуть дольше, чем это заняло время, будь у него вторая рука, и чуть быстрее, чем если бы он был один. Но он больше не был один.