Ба Саргун для себя уже твердо решил, чем займется. Да, он будет ходить на советы воинов. Непременно будет восседать со всеми под каштанами, и жевать красные листья и табак, вспоминать лучшие времена и загадывать на будущее. Но потом откроет школу. Школу для детей Афсар. Идея эта, неприличная для мужчины — возиться с детьми, вот еще! — укрепилась в нем за одну ночь. Он начал искать возможность ее осуществления.
Сам он учился в круге у старого воина. Мальчики постигали науку охоты и сражения. Слушали истории. Так будет и впредь, но в его круге они будут учиться читать и писать. В детстве, как считается, всему учиться легче. Да и Э-Ви рассказывала, что у них на западе тоже есть школы. Он откроет свою. У него маленькие воины Афсар будут читать о том, что иначе никак не узнать и не увидеть. А он будет рассказывать значения слов и фраз. И однажды все изменится вокруг.
Когда-нибудь, когда закончатся дни злых духов, Саргун исполнит свое намерение. А пока он без устали носил хворост к дому, свозил каждый клочок сена для коз и всеми силами экономил, работая иногда за одну еду у всех соседей подряд.
Эвента все так же плела корзины и мела дворы. Бабуля, щурясь своими почти слепыми глазами, шила и штопала. Все чаще они молчали, объединенные новой общей идеей обосноваться в Таше заново. Враждебности больше не было, хотя мелких бытовых распрей между старушкой и молодой рабыней не только не поубавилось, но и прибавилось.
— Зачем ты вешаешь тряпку на окно? — дулась старуха, злобно срывая упомянутую тряпку и потрясая ею перед носом сулки, — тебе не жалко нашего добра?
— Но солнце слепит….
— А не надо спать подолгу!
— Но хочется скрыть то, что происходит в доме, от тех, кто идет мимо.
— А что такого может происходить в доме, что это нужно скрывать?
Идею сплошных дверей бабуля тоже отвергла. Но Ба Саргун разрешил их спор, молча поставив дверь на свою комнату — там же жила и Э-Ви.
Дом был пуст, но мертвым не казался. Словно замер в ожидании чего-то, прежде невиданных перемен. Из пяти комнат заняты оказались две, и то, лишь по настоянию Саргуна, бабуля отказалась от идеи выделить себе уголок в одной комнате, и там же обустроить кухню.
Ему нравилась идея жить с Э-Ви вместе. Ему нравилось их уединение по ночам.
Ему очень нравились эти ночи.
Все изменилось после переселения. Что именно, сказать он не мог. Вроде бы, все происходило точно так же, как всегда, только теперь его рабыня всегда настаивала на своем и раздевала его перед соитием. Обнаженный, он чувствовал себя уязвимым, но странным образом это возбуждало и волновало кровь.
Он в ответ мучил ее поцелуями. Научившись этому удивительному способу доставлять себе и женщине удовольствие, он готов был бы отказаться от всех прочих. Гениальный западный народ! — радовался Ба Саргун. До чего додумались! Поцелуй в своей гениальности далеко обогнал всякие там «политики» и «баллисты».
Поцелуи. Много поцелуев. Быстрые, медленные, поцелуи в губы, в глаза, поцелуи рук и даже ног. И еще были стыдные поцелуи там, под шароварами или набедренной повязкой, от которых захватывало дух, а удовольствие становилось нестерпимым до крика.
— Трогать там арут, — шептал он в ухо Э-Ви, сам проникая руками под ее шаровары, — арут — трогать там языком…
— Тогда мы не будем этого делать, — хлопала она в ответ ресницами и усмехалась, зная, что он не остановится.
Удивительнее всего было, что теперь она тоже становилась, как мужчина. В чем причина, Ба Саргун не совсем понимал. Что-то изменилось. Что-то важное. Она тоже теперь часто дышала под ним. А то и на нём, и тоже иногда кричала и стонала, как он сам. Так же бесконтрольно дергалась. Так же потерянно сжимала его плечи, пропускала волосы между пальцем и прерывисто вздыхала, глядя сонными голубыми глазами ему в лицо и улыбаясь. Нездешней, расслабленной улыбкой. Ей нравилось! — и это был не арут, потому что афс вообще никогда не интересовался, могут ли женщины что-то испытывать от сношений. И никто не интересовался. А она испытывала такое же удовольствие, как он сам, если не большее.
Пусть не говорила об этом, спрашивать ее было стыдно и неловко, но чувствовать Саргуну запретить было невозможно. И он чувствовал и замечал.
Вот она выгнулась под ним, обхватила его поясницу ногами, подавила вопль, вот ее ноготки впились в его ягодицы. Вот сжалось само ее тело внутри, и она часто задышала.
Вот она подала ему еду. Ласково провела рукой по его руке. Вряд ли осознанно. Оттого более ценно.
Несколько раз подошла к нему среди дня и молча обняла со спины. Поцеловала шрамы от кнута. Сама, среди дня, прямо во дворе! — один сплошной арут, но вместо того, чтобы отпрянуть в сторону, он развернулся и поцеловал ее в ответ. И целовал долго.
Может, кто-то и видел. Может, даже Фоска, которая везде ходила за ним хвостом. Сначала заманчиво поигрывала запястьями, демонстрируя отсутствие татуировок на них, потом уже смотрела на него печальными глазами, потом с разнесчастным видом просто следовала по пятам.
В доме Ба Саргуна было пять комнат, а семейство Муи все еще обитало в палатках.
— Они дадут тебе ее бесплатно, если ты поселишь их здесь, — заявила бабуля Гун однажды, когда Фоска опять мелькала за заборчиком. Саргун задумался.
— Их много, будет тесно…, но у них много овец.
— Нет, не бери ее, — поспешила исправиться бабушка, — она нам здесь не нужна. У нас здесь есть Э-Ви.
«У меня есть Э-Ви», подумал афс, и с того дня Фоска, словно прочитав решение его души, перестала преследовать Ба Саргуна.
========== В осаде ==========
Эвента проснулась среди ночи. В последнее время она часто не могла спать, но этой ночью ее буквально подбросило на кровати. Оглянувшись в сумраке, она обнаружила справа от себя мирно похрапывающего Саргуна — черные лохмы, расписанные татуировками плечи, курчавая поросль на пояснице сзади — нащупала под рукой его костяное ожерелье. Снял все-таки, наверное, кололось.
За окном было тихо. Возможно, подозрительно тихо. Ни звуков лая, ни ранних петухов. Предчувствие кольнуло сердце сулки, и она потрясла афса за плечо.
— Ба Саргун, — прошептала она, — что-то не так.
Он отвернул голову от нее. Спал он по привычке на животе.
— Хозяин Ба!
Никакой реакции. Подумав, Э-Ви решилась на нечто небывалое. Ею двигало не осознанное решение, но какой-то древний инстинкт. Он же говорил ей, что близка опасность.
— Бабушка! — метнулась она в комнату старухи Гун.
Старая афсийка не подвела. Эвента еще не успела добраться до очага, а старуха уже сидела на своей узкой койке без малейших признаков сна и выжидающе хмурилась в темноту.
— Что-то не так на улице, — шепотом сообщила Э-Ви, ничуть не стесняясь собственной наготы.
— Злые духи? Враг? — бабуля Гун вооружилась крюком для котла и немедленно выглянула из-за занавески наружу, — почему не будишь мужчину?
— Не просыпается.
— Дура! Будить надо лучше! Укуси его или ударь, он воин, поймет!
Но не успела Э-Ви сделать и два шага в сторону комнаты Саргуна, как в дверном проеме появился тот, кто заставил молчать собак и птиц.
— А ну-ка! — весело донеслось на сульском диалекте, и ночной вор ловко выпростал руку с кинжалом, — монеты, оружие, ковры! — отчеканил он на языке Афсар.
Эвента взвизгнула и помчалась, не разбирая дороги, прочь. Крепкая рука ухватила ее за плечо, дернула назад.
— Девочка, ты куда?
Другой голос. Их двое. Расширившимися от ужаса глазами Э-Ви смотрела на нового противника — высокий, сероглазый, светловолосый — даже в темноте можно было разглядеть его облик. А что он видел? зеленую краску на ее нагом теле?
Надо было сказать. Надо было хоть что-то сказать на родном языке. Но вместо этого Эвента онемела от ужаса и застыла на месте.
Не растерялась бабуля, с боевым кличем возникшая среди коридора и направившая крюк на захватчиков. Опешившие грабители замерли на мгновение, и именно тогда появился Ба Саргун.
Спрятавшись за занавесь, Эвента наблюдала в оцепенении, как быстрыми отточенными движениями ее афс расправляется с незадачливыми ворами. С первого удара он отправил в лучший мир первого. Со второго — оглушил другого. Ему не потребовалось и минуты. Топорик в его руках обагрился кровью, и афс с коротким славословием духам вытер его об одежду убитого. Только тогда он оглянулся на бабулю и Э-Ви.
— Это твои родственники? — спросил он Эвенту. Сулка замотала головой, не в силах вымолвить ни звука.
Ба Саргун аккуратно перешагнул через трупы, выглянул во двор. Снаружи по-прежнему была тишина.
— Мы уберем это, — сказал он бабушке и рабыне, — до рассвета уберем, а потом я пойду говорить перед воинами. Время пришло.
***
Он смотрел новыми глазами на собрание, когда после сытного обеда они расположились под каштанами. Мощные мускулы, оттенки краски — меньше зелени, больше красного, бурого и синего цвета. Воины Афсар собрались под огромным каштаном возле старого капища Ро-Гун, и все собрание ждало лишь его.
Ба Саргун еще мальчиком побывал здесь впервые. Помнил чувство, когда дыхание перехватывало от одного вида остальных воинов, сильных, казавшихся мудрыми и невероятно сильными. Что теперь была их сила перед западом?
— Говори, что случилось в твоем доме? Это правда?
— Кто эти воры, которых ночью мы находили в домах и дворах?
Бир Дас подвинул к нему пиалу с приготовленными красными листьями, но Саргун их проигнорировал. Он сел на пятки, упер руки в колени и набрал воздуха в легкие. Сейчас ему нужно было быть очень убедительным. Если не помогут духи — должны помочь новые слова. Новые знания.
Иначе ему никогда не поверят. А если не поверят, все зря.
— Вы знаете, что армия этих воров стоит в нескольких днях пути, — начал он спокойно, — но знаете ли вы, что во главе этой армии женщина?
— Кто-то говорил, но мы не верили… — вздохнул старик Ро.
— Да, это так. И я не буду сражаться с теми, кто пришел с ней. Это бесполезно.
Несколько воинов даже подскочили со своих мест, другие просто вытаращились на Саргуна, у кого-то красные листья упали наземь, так и не донесенные до рта.
— Ты говоришь такой арут, что не стыдно убить тебя, мой друг. Ты что, забыл, кто ты? — угрожающе прошипел Бир Дас. Саргун спокойно ответил на его взгляд.
— Нет, не забыл. я Ба Саргун, и я был в битве за Таш. Я встречался с врагом, с которым нам не справиться.
— Мы что, слабаки? — дружно взревели молодые афсы, и какое-то время шум перекрывал все разговоры. Но когда шум стих, Саргун по-прежнему оставался стоять в кругу.
— Посмотрите внимательно, — сказал он, старательно подбирая слова, — каждый знает, сколько нас и сколько их. Каждый умеет считать.
— Некоторые даже слишком хорошо, — пробурчал Дас, но Афс пропустил колкость мимо ушей.
— Если даже один из нас убьет дюжину из них — а скорее, будет наоборот, если даже мы подкрадемся в темноте и перебьем их из луков до того, как они проснутся, — воины одобрительно зашумели, — через месяц их придет в дюжину раз больше. Обязательно, они всегда приходят.
— Пусть приходят! — воинственно прокаркал кто-то, потрясая копьем. Саргун смерил его равнодушным взглядом.
— Пусть. Спускайся с Синегорья и живи, в ожидании, когда они придут.
Возникла неприятная тишина.
«Я упрекаю их в трусости, думал Саргун, оглядывая прежних соратников и удивляясь тому, что стал видеть их иначе, — но может быть, я спасаю им жизнь для чего-то большего».
— Ты много ездил на запад, — наконец, стукнул посохом старый афс, почти слепой и седой от старости, — мало кто из нас ездит туда и возвращается. Что ты нашел там? У этого племени? Это большое племя? Чего они хотят? может быть, стоит попробовать договориться, как мы договорились с покрытыми шерстью северянами?
Это был решающий момент.
— Слушайте! — повысил голос Ба Саргун, — духи не дадут соврать мне перед вами. Те, что приходят с запада, это не одно, не два — это тысячи племен! И у каждого племени есть воины. Они действуют сообща. Но между собой они тоже сражаются. А когда перед ним добыча — они берут ее вместе. Среди них сражаются другие племена, за деньги и собственную неприкосновенность. Сражаются даже женщины!
Послушались возгласы «Арут! Арут».
— У них нет арут, — продолжил Саргун, вновь возвышая голос, — любой арут они могут купить и продать ради того, чтобы победить. И они побеждают. Западные земли бескрайни. Их не преодолеть за сотню дней пути, даже если не спать и не есть!
— Да что же это! — вскочил, наконец, Бир Дас, — что за сказки ты рассказываешь!
— Это правда, — повторил Ба Саргун.
— Сотня дней пути? — скептически повторил Да Айнур, — это тебе твоя беловолосая цепная ведьма нашептала?
Удар пришелся в цель. Саргун пошатнулся и замолчал.
— Не подумай, что я обвиняю тебя в обмане, — осторожно высказался старый афс Ро и постучал посохом по земле, — но в твои слова сложно поверить. Да, чужаки приходят на наши земли, но если верить тебе, то нам стоит сдаться сразу? Смириться?
— Договориться с ними на время, — сказал Саргун, — откупиться. Обмануть их. Тянуть время, чтобы готовить новых воинов, других воинов, лучших, чем мы.
— Женщины не родят стольких и не вырастят.
— Учиться, — ответил Саргун едва слышно, — никто не рождается с отважной кровью. Войне можно учиться.
— У них? Ты сам сказал, у них нет арут. Нет арут и нет чести. Ты слишком долго жил среди торговцев и рабов, Ба Саргун. Мы услышали тебя. Мы надеемся, что ты переменишь свое мнение, но не сомневаемся, что и в противном случае увидим тебя в наших рядах.
Все было кончено. Они пойдут на смерть — и погибнут.
Ба Саргун не хотел идти домой. Он не мог идти туда. Увидев свет в маленьких окошках дома, он сел на землю, положил копье и молча смотрел на горы, рассуждая, что же хуже: то, что он изменился сам и стал чужаком в своем народе, или то, что его народ упорно не желал меняться и потому был обречен.
В глубине души он рад был бы оставаться прежним Ба Саргуном. Оставаться чистым от сомнений нищим воином, не пытавшимся понять и осознать причины событий в огромном мире и свое место в нем. Он не стал торговцем и по-прежнему довольствовался малым, но только не в знаниях.
Чем больше он узнавал о мире, в котором жил, тем больше жаждал узнать и тем больше понимал, что на самом деле не знает ровным счётом ничего.
Он никому не позволил бы смеяться и издеваться над понятием арута, но границы запретного уже рассыпались в прах. В них было слишком тесно для того мира, который он хотел увидеть собственными глазами. В них не было места книгам, разговорам о чем угодно, путешествиям в дальние края и…