А Дис произносит их, ничуть не боясь и не смущаясь. И этот ее острый язычок, который она иногда прикусывает…
— Наша гостья довольна? — бесцветно осведомился он у Нэльдира. Тот вздохнул.
— Похоже на то. С утра ловила рыбок в фонтане.
— Рыбок? Она же их не съела?
— Нет. Рассматривала и отпускала.
— Понятно. Мирин, что ты видела?
— Она мыла пол, — тихо произнесла эльфийка, следившая за гостевым крылом, — у себя в спальне.
Трандуил вспыхнул.
— Там что, грязно? Вы позорите нас перед гостями!
— Они не считают приличным допускать помощников или прислугу в свои спальни, — пояснила Мирин, — это их обычаи.
— А тряпки в осеннем цветнике?
— Ее белье.
Трандуил закрыл лицо рукой. Многослойные гномьи одежки в его георгинах! Мирин могла и не рассказывать подробностей. Он уже знал, что трудолюбивые гномы сами предпочитают ухаживать за собой, а потому коридоры гостевого крыла заставлены тазами с бельем, наспех сколоченными верстаками, и только какие-то понятия о дозволенном в гостях поведении удерживают гномов от постройки кузницы на месте любимого розария Леголаса.
Леголас все еще не вернулся, но, когда он отойдет и все-таки появится дома, наверняка захочет увидеть свои розы целыми. Особенно белые лориенские. Трандуил улыбнулся, вспоминая, как когда-то, давно, его сын вез саженцы сам, как среди ночи вставал, чтобы убедиться, что корни принялись. Как шелковым шнурком привязывал шипастые стебли и ни разу не укололся — он шутил, что у него с этими розами договор о ненападении.
Прекрасная Ундомиэль предпочитала фиалки и нежные, легко вянущие маки с предгорий. Трепетные девушки лаиквенди при дворе Трандуила, из которых была и Этиль, любили хвойные растения, кустарники, и находили общий язык с прихотливыми бегониями и кувшинками.
Как раз сейчас стайка девушек обсуждала, насколько ярко осенью цвели хризантемы, и не случится ли так, что в этом году они на прошлом месте увянут раньше срока. Трандуил обернулся на альпийскую горку — предмет его особой гордости, уже трижды запечатленный придворными живописцами в разные времена года. Придирчиво оглядел ростки хосты, немного поморщился, заметив вторжение печеночного мха — пожалуй, не стоило поливать так обильно…
Внезапно плавное журчание девичьей речи за спиной было прервано звонким веселым голосом, в котором лесной владыка с содроганием узнал Дис:
— Тоже мне, газоны развели! — слово «газоны» она проговорила с отвращением, — ну приспичило мне в кустики сбегать, ну и что тут такого? Зачем сразу крик подымать?
Судя по всему, эльфийские девушки были в слишком глубоком шоке, чтобы их ответ был достаточно доходчивым.
— Лучше бы картошку посадили, лука да свеклы, — не унывала гномка, — все какой-то цветохренью засадили, спасибо хоть, крапивы нет. Но и лопуха не найти!
Нет, зачем он терпел у себя эту особу, Трандуил решительно не понимал. Спасительная мысль о темницах начала обрастать кровавыми подробностями пыток: принудительно кормить гномку при помощи столовых приборов — и исключительно растительной пищей, насильственным образом заставлять пользоваться салфетками…
— О, вот и хозяин, — заметила его все-таки гномка и поспешила приблизиться, — скажи мне, открой тайну: где-нибудь поблизости, — она интимно понизила голос, — есть нужник?
«Нет, — подумал Трандуил, скалясь из последних сил, — темниц мало. Паучьи углы. Самые мрачные паучьи углы».
— Я, знаешь ли, не привыкла по кустам лазить, — неодобрительно косясь на встревоженных эллет, сообщила Дис, — вся юбка в чертополохе каком-то.
— У меня его не растет, — ответил автоматически эльф.
— А это что?
— Харадримские кактусы.
«Были. Ох и потешался бы надо мной Элронд!».
— Ты послушай меня, — гномка положила свою невесомую руку на рукав лесного короля, и он невольно склонился к ней — воспитание опять взяло верх над благоразумием и опытом, — ты не сажай больше такого в кустах. Ну как не добежит кто, сядет на эти колючки голым задом…
«Паучьи углы? Ха. Ха. Ха. Сочувствую паукам».
***
«Благословенной весной сего года, по случаю прибытия сестры его величества Торина, сына Траина, сына Трора…».
Первое письмо он скомкал и отправил за спину. Слишком официально. Второе получилось слишком грубым. В третьем проскальзывал жалобный тон — даже в почерке. А как иначе, если посыл сводился к одной просьбе — от самого Трандуила Орофериона: «Торин, будь ты проклят, забери свою сестрицу из моего Леса».
К полудню он был готов бежать сам. Может, даже уплыть за Море, уж туда гномы вряд ли сунутся. К вечеру планы его несколько переменились, но без участия несносной Дис на этот раз: пришло письмо от Леголаса.
Как будто мало было проблем в жизни короля, чтобы еще и родной сын, единственный наследник, позволял себе подобные поступки. Так вообще нельзя себя вести наследнику престола. Была, конечно, еще Лютиэн Дориатская, тоже бежала из дому, но дело кончилось плохо.
И, словно мало было того, что принц прислал весть с севера — ужасного края варваров и бесконечной грязи, бедности и отсталости, так он еще и возвращаться назад не собирался!
«Митрандир, — скрипел зубами Трандуил, вышагивая в одиночестве по кабинету, в котором когда-то учил сына писать, — это все он настраивает моего сына против меня. Из-за него мой сын связался с дурной компанией. Надо было оградить его от этой бесстыжей девицы, Тауриэль. Нельзя было отпускать Тауриэль к гномам. Вообще непонятно, зачем я тратил свое время на нее, зная, что кровь возобладает, и ручная змея все равно укусит…». Хотя сейчас Трандуил готов был бы воспитывать два десятка таких осиротевших Тауриэль, если только это вернет его сына на путь истинный.
Вне себя от ярости, он пнул попавшийся колчан со стрелами.
— Я пришла невовремя.
— Постойте.
Злиться еще и на нее сил не было. Скорее уж, наоборот. Именно сейчас ее присутствие было необходимо. Дис задумчиво склонила голову набок, постояла в дверях, прошла к его столу.
— У вас двое сыновей, Дис. У меня тоже есть сын. Взрослый сын.
Он говорил, не глядя на нее. Не выдержал бы сочувственного взгляда. Не желал встретить насмешливый. Его занимал вопрос:
— Как вы справляетесь — с двумя?!
Залпом опрокинул в себя один бокал, не помогло — налил следующий. Не поможет. Никогда не помогало.
— Не справляюсь, — услышал Трандуил голос гномки, — никто не справляется.
Не дожидаясь приглашения, села на скамью, сбросив подушки на пол, достала трубку и кисет.
— Угощайтесь, — привычно предложила трубку эльфу. Он поморщился, — я выпью с вами, вы покурите со мной. Поговорим о детях.
Трандуил улыбнулся, затем рассмеялся. Все это было глупо, очень глупо, но он в самом деле сел с Дис рядом, принял из ее рук тонкую трубочку и опасливо сделал первую затяжку. Лучше бы не делал.По шее поползла тяжесть, в глазах потемнело.
— Что… за зелье? Это даже не табак! — он не мог откашляться, грудь словно охватило горячей лентой удушья.
— Не выдыхайте! Вы, эльфы, совсем не умеете курить!
«Не стоило и учиться», подумал Трандуил, но через мгновение понял с удивлением, что страшная горечь во рту прошла, оставив легкое послевкусие весеннего вечера: запаха бука, вяза и немного — сосновой смолы. Дис затянулась уверенно, вытянула губы, пуская кривоватое колечко, чуть прищурилась.
Помолчали.
— Когда из родителей остается кто-то один, всегда есть соблазн винить вдовство и сиротство в огрехах воспитания, — изрекла, наконец, Дис то, о чем думали оба, — но без ошибок не обходится никто. Это всё, что я поняла.
— Хоть в чем-то нам не о чем спорить, — усмехнулся эльф.
— Вы не любите спорить?
— Я давно пришел к мысли, что итогом никогда не будет правильное решение и верные выводы.
— И вас не увлекает процесс? О, лесной король, как скучна твоя жизнь! — Дис засмеялась, выдувая дым снизу вверх ему в лицо.
Дым выше его подбородка не поднимался.
— Мой сын спорит со мной, даже если знает, что я прав. Все, чего я хочу — не дать ему совершить мои же ошибки. Это преступление? — Трандуил встал с места, прошелся по кабинету, оглянулся на гномку, — неужели ваши сыновья с вами всегда соглашаются?
— Да. И потом делают по-своему. Если у них получается — хвастаются. Если нет — жалуются и просят не рассказывать Торину.
Посмотрев друг на друга, они рассмеялись. Стало вдруг светло и легко, хотя, кроме очага, в комнате был лишь один источник света — лампа в углу стола.
— Ваш брат, Дис… — начал было эльф, но женщина нахмурилась.
— Я не могу обсуждать моего короля.
— А брата?
Казалось, он нашел брешь в ее безупречной защите. Семья. Может быть, если бы в его собственном роду было столько же поколений, сменяющих друг друга, его столь же сильно трогало положение родственников: ведь они породнились бы не единожды.
— Мы расходимся во многих взглядах с моим братом.
— Я лишь хочу знать, насколько я могу ожидать от вас его поступков. Или их одобрения.
Дис посмотрела на эльфа таким взглядом, что он опять почувствовал, как упускает что-то очень важное.
— Мой брат прав не потому, что прав, а потому, что он — мой брат.
— Еще одна мудрость гномов?
— Естественное течение вещей. Твой сын остается твоим сыном, даже если сейчас делает все, чтобы почувствовать себя свободным от тебя. Точно так же, как когда-то ты хотел освободиться от своего отца, а пришел к тому, что стал на него похож именно в том, в чем страстно желал отличаться.
Сто восемьдесят с небольшим, подумал Трандуил. Сто. Восемьдесят. И сколько-то жалких лет. Она все еще помнит, как начинала жить, как если бы это было вчера. Откуда она знает о его отце? Откуда она вообще что-то может знать? Да еще это словечко. «Страстно». Страсть — это недостойно…
…но естественно. То ли вино ударило в голову, то ли — ее трубочное зелье. А может, все дело в очаровании ее аккуратных маленьких рук, унизанных кольцами и браслетами. Пальчики, крашенные хной, с длинными ноготками — в меру длинными, но нельзя не обратить внимание. И то, как странно она держит свою трубку. Играет, обвивая ее лентами своего платья, играет косичками, падающими на грудь, играет кольцами, прокручивая их и периодически роняя себе на колени.
В общем, Трандуил потерял голову на короткий миг, потому что поцеловал ее руку.
Чего даже из эллет удостаивались очень и очень немногие.
Дис же приняла этот знак, как нечто ожидаемое и обыденное. Ее пальцы дрогнули под его губами, и эльф услышал странный смешок.
— Простите меня, — чистосердечно произнесла она, вставая с места, — я и не думала, что… это так… без бороды… ой, я не могу! — прыснула, прикрывая ладонью лицо и добавила на кхуздуле что-то гортанное и ритмичное, — я пойду к себе.
— Да.
— Отпустите же мою руку, Трандуил.
========== Неожиданно приключаясь ==========
К исходу второй недели госпожи Дис в Лихолесье король Трандуил зарекся когда-либо иметь дело с гномами. Никогда больше — не сажать их в темницы, пусть они разносят хоть весь Лес, пусть их едят пауки, пусть даже они поселятся по соседству, что вряд ли, упаси Валар. «Нужно выработать новую стратегию поведения, — уныло думал эльф, созерцая разоренные лужайки перед гостевым крылом, — при первом признаке приближения даже миролюбиво настроенных гномов прятаться, бежать прочь, прикидываться мертвыми».
Пылая неуемной жаждой деятельности, Дис расценила его короткий приступ откровенности, как приглашение к непосредственному вмешательству в дела управления хозяйством дворца. Трандуил не успел опомниться, как гномка вовсю раздавала указания приближенным короля, как раз готовившими цветы к посадке в клумбы и вазоны. Что удивительно, ее слушались.
За полдня она умудрялась причинить больше разрушений, чем все орки и пауки вместе взятые — за десятки лет. С утра навещавший свои любимые орхидеи, к полудню Трандуил в ужасе обнаружил прямо посреди вымощенной площадки для любования белой акацией натянутые веревки для белья, чуть поодаль — там, где предполагалось посадить мимозы — грядки, над которыми вертелась Дис.
— Ну это никуда не годится, — склоняясь над лунками, говорила она одновременно, обращаясь к почтительно молчавшей Этиль, — как можно поливать ведрами такую кучу травы? И ладно бы что полезное росло! Вам нужен нормальный водопровод.
— Возможно, вы не видели еще достижение мастеров Эрин Ласгален — Жасминовый Акведук…
— Ерундень эти ваши акведуки. Только свистни — и мои ребята быстренько проложат нормальные трубы, приличные краны привинтят. Тут и копать особо не надо.
Трандуил уже видел свой палисадник во внутреннем дворе перекопанным траншеями, в каждой из которых будет копошиться по десятку волосатых гномов. Этиль, очевидно, тоже думала в сходном направлении, потому что почтительности в ее взгляде резко поуменьшилось.
Кипучую энергию гномки необходимо было немедленно направить в мирное русло. Трандуил едва не заработал приступ мигрени, пытаясь изыскать подобающие титулованной даме развлечения. Для праздника было рано. Ужины исключались. Любоваться вылетом пестрокрылых мотыльков в компании Дис было близко к кощунству — гномка не в силах была вынести и часа этого зрелища, не приложившись к пивной кружке и не раскурив пару трубок своего убойного зелья, от которых мотыльки падали замертво, стоило им пролететь мимо.
Оставалась классическая охота — расписание летело варгу под хвост, но иначе обезвредить Дис не представлялось возможным.
Этиль потратила два дня, пытаясь договориться с оленями, но нашла только на всё согласного кабана. Секач никогда не носил на себе всадника, тем более, не был знаком с запахом гнома, но, применив чары, придворные синдар посчитали их достаточными, чтобы предоставить зверя гостье.
Предполагалось, что это будет охота на зайцев. Собственно, важен был не результат, а наслаждение от весенней прогулки верхом. Трандуил тщательно проследил маршрут. Никаких брачных игрищ животных на тропе не предполагалось. В заранее выбранных местах разбили шатры для вкушения королевскими особами трапезы, а в сторонке организовали установку того приземленного, но необходимого всем без исключения строения, которое Дис окрестила «нужником». Все было распланировано столь тщательно, что казусы полностью исключались.
Первую половину прогулки так оно и было. В строго запланированных местах начинали петь птицы, у самых живописных видов находились изящные столики, накрытые кружевными скатертями, с легкими закусками и освежающими напитками — и никаких смущающих гномку вилок. Даже комментарии Дис относительно окружающей природы не могли вывести Трандуила из себя.