Пожалуй, деревянный протез правой руки принадлежит Бриенне Тарт точно так же, как самому Джейме.
И оба считают ее бесценным сокровищем.
Примета вторая
Злосчастный список почти забыт Бронном, когда Зима подкидывает новое испытание: дожди. Всякий раз, когда Зимнее Братство одерживает верх, начинаются дожди. За ними приходит мороз, гололёд и простуда.
Бронн держится. Выручают снадобья одичалых, регулярная «возня в мехах», горячее питье и собранность. Держится Подрик: он послушный, правильный, сообразительный, и бережется, боясь расстроить свою воинственную покровительницу. И леди Бриенна здоровее всех — пока, по крайней мере; должно быть, юность на ее стороне. Даже пьяница Бракс, раза три заснувший в подтаявшем сугробе, ни разу не чихнет.
Заболевает из всего львиного лагеря только Джейме. Начинается все невинно — с простуды на губе; но вскоре нет живого места на бедном лорде Ланнистере — золотая львиная шкура покрывается нарывами, гнойниками, в глазах у него резь, в горле першение, и внезапно великолепный Ланнистер являет собой по-настоящему жалкую картину.
.
— Скажи честно, ты спал действительно только со своей сестрой? — не в силах выносить кряхтение и жалобные постанывания, вышел из себя Бронн однажды утром. Джейме закатил глаза; намек на румянец окрасил его запавшие скулы:
— Да, и к чему это?
— Я вот отчего спрашиваю, ты только не подумай, но — по мне, это похоже на сифилис. Ну, знаешь, еще это зовется оспой шлюх. Блудная хворь, такое дело. Пузырьки моряков…
— Заткнись, — но Лев побледнел, сжал челюсти, и с круглыми глазами отправился к целителям, наконец.
Мейстеры и шаманы одичалых разводят руками: заботясь обо всех, они не могут уделять особое внимание Джейме, и советуют ему баню, припарки, примочки и — «избегать нервного напряжения», как заученно повторяет Тарли. Должно быть, Джейме так рад, что терзает его не сифилис, что даже забывает съязвить на это замечание в ответ. Итак, по мнению ученых умов Зимнего Братства, спасут страдальца дёготь, компот из шиповника и настой валерианы.
По мнению самоучки Бронна, все проблемы конкретно Хромого Льва могут быть вылечены заботой одного лишь человека. Одной особенной женщины. Он не удивляется, когда она все же нисходит к горю своего соратника.
— О, женщина… — услышал он низкий, полный страдания голос Джейме, — пожалуйста, пожалуйста, не дави так сильно…
— Прекрати вертеться, и все закончится быстрее. Мы же оба этого хотим, верно?
— Пожалуйста, — Бронн расслышал хнычущее выражение в голосе лорда-командующего, — мне больно.
— Потерпи.
Зеленый полог колеблется от ветра. Одичалые у костра не подают вида, что слышат разговоры из палатки.
— Нажми ниже, женщина. Ой, не надо, лучше не надо, не так!
— Если ты еще раз дернешься, я потеряю равновесие, упаду на тебя и что-нибудь тебе отдавлю. Послушай, просто вдохни, выдохни… дышишь?
— Да, — всхлипнул Джейме с выражением, которого Бронн никогда у него не слыхал, затем тени дрогнули, и раздался львиный рык, — ауррр! Что ты сделала, женщина!
— Насколько я вижу, уже всё.
— Ау.
— Ну вот… не шевелись, будет пятно на рубашке, сейчас, я найду чем вытереть…
Досчитав до семи — этого должно было хватить любовникам для того, чтобы прийти в себя — Бронн решительно распахнул полог палатки. И замер. Леди Бриенна с озверелым выражением лица склонилась над спиной Джейме Ланнистера. Упомянутый лорд в голос стонал. Оба едва повернули головы на вошедшего, даже когда мимо просочился взъерошенный Подрик Пейн.
— Дай мне эль, Под, — скомандовала леди, не отрываясь от своего занятия в свете лучины, — надо прижечь этот прыщ, пока зараза не попала. Не расчесывайте их, сир Джейме, и они не будут такими большими.
— Они чешутся.
— Джейме. Послушай совета одичалых. Они знают, о чем говорят.
— Жевать хвою! — скривился Джейме, его леди закатила глаза:
— Зато никаких прыщей!
— Брешут.
— Посмотри сам. У меня никаких оспин нет.
И она задрала рубашку на спине, торжествующе оглядываясь через плечо на Ланнистера.
Об увиденном Бронн не жалел.
Джейме прибалдело пялился на внезапно бесстыдно обнажившуюся Тартскую Деву. Подрик старательно делал вид, что думает о чем-то еще. Бронн слился с занавесью в шатре. Только некстати заглянувший за полог Клиган осклабился с гнусной усмешкой и громогласно сообщил наружу, в зимнюю тьму:
— Эй, Рыжий! Давай сюда, погляди на свою зазнобу без рубашки! Особо глядеть не на что, но пощупать можно, помнится…
Веселье кончилось моментально; Джейме проявил весь свой львиный нрав, а леди Бриенна спряталась под меха и больше не показывалась.
Джейме рычал на всех вокруг еще несколько часов. Можно подумать, злился Бронн. Конечно, популярность леди Бриенны к северу от Стены возросла многократно, но не настолько же!
Впрочем, Джейме сходил с ума от беспокойства за нее и на южной стороне Стены. И взгляд его ничуть не поменялся — полон все той же томной страсти, и сглатывает он все так же часто. Но неконтролируемое слюноотделение к семи признакам возвышенной любви определенно не относится. Хотя и не удивляет. Одичалые вожделеют леди Бриенну вслух, она должна была привыкнуть, если этого не случилось до сих пор.
Очевидно, в отношении Джейме Ланнистера упомянутая леди страдает особого рода слепотой.
Как и сам Джейме, собственно. Любой здравомыслящий человек без правой руки бежал бы на юг так быстро, как может, а не лез бы Зиме навстречу, но нет — леди-островитянка и однорукий лорд вдвоем поволоклись на Север от Стены, чтобы вступить в Зимнее Братство. Бронн старался не думать, зачем он сам отправился за полоумной парочкой. Помпезность, кстати, в Братстве полностью отсутствовала: деловитый септон и полупьяненький мейстер спешно обходили новобранцев. Первый бормотал строки из «Семиконечной Звезды». Второй проверял на наличие особо заразных заболеваний.
В тот день у Джейме обнаружились вши, а у Бронна — еще два сильно пораженных гнилью зуба. Бриенна была объявлена здоровой, «плодородной и зрелой» — мейстер и септон в унисон неодобрительно качали головами, — и полностью пригодной к любого рода военной службе. Как можно дальше от фронта.
Калек и больных бросали вперед, как безнадежных. Услышав безжалостный приговор своему любимому Джейме, леди Тарт побледнела, покраснела, пошла пятнами и торжественно сообщила, что служит леди Сансе, а значит, королю Джону, и следовательно, должна быть с ним рядом. Где, как не на передовой?
Так они в эту заварушку и втянулись. И теперь вместе, не расстаются ни на миг и — заботятся друг о друге.
А это пункт из списка Марбранда, разве нет?
— Заботятся друг о друге, — говорит себе Бронн под нос, постанывая, когда его вчерашняя любовница игнорирует его, лежащего в снегу, словно и не узнавая.
— Заботятся, — вздыхает он завистливо, когда Бриенна полночи сидит у постели спящего Ланнистера, меняя ему тряпку на лбу, подтыкая одеяло и сдувая волосы с его лица.
Лев улыбается. Слабо, уголками губ. Изредка что-то миролюбиво урчит, но больше смотрит своей леди в глаза.
Леди ласково ворчит в ответ, ложась рядом. Утро — или то, что должно им быть — находит их в объятиях друг друга, в тепле и неге.
«Заботятся. Кто бы обо мне так заботился?», завидует отчаянно Бронн, когда Джейме квохчет вокруг леди Бриенны, слегшей с какой-то неведомой женской хворью, наложившейся на дни ее лунной крови. Последнее, о чем Бронн желал бы знать, так это особенности цикла леди Тарт, но долбанный Ланнистер вообще не чувствует границ, и готов подробнейшим образом излагать соображения о проблемах своей будущей львицы в любой компании:
— …я думаю, она сидела на холодном и простыла. Мейстер сказал, нужно прикладывать теплое к животу и носить шерстяные штаны. Хорошо пить отвар крапивы и боярышник, а еще…
— Матери ради, милорд, — бормочет сир Аддам, благослови его Семеро. Но заткнуть Джейме не под силу никому:
— …полагаю, нужно договориться с копьеносицами. Говорят, у них есть мудрые женщины, и они…
— Сделай это, блядь, и захлопнись, — бормочет Клиган, явившийся из темноты, — и вообще, иди к своей бабе; она плачет там.
— Что? — негодует Джейме, мгновенно подскакивая и освобождая место у костра. Пёс занимает его без малейших угрызений совести
— Она ведь не плакала, — немного нервно вопрошает Подрик, — правда, сир… просто Клиган?
— Должно быть, это одичалые резали дикую свинью, и та визжала, — невозмутимо ответствует Пёс, — и мне просто показалось. Или вы предпочтете слушать его дальше? — он грозно нахмурился.
Все присутствующие дружно, не сговариваясь, внезапно увлеклись чрезвычайно интересным содержимым котла.
Кроме Бронна. Несколько минут он еще сидит у костра с приятелями, но после сам для себя неожиданно оказывается у палатки, где, если верить теням, эти двое обжимаются. Опять.
— …болит? Сильно болит? Давай одеяло еще свернем.
— Ничего, сир Джейме, это… — слышится сдержанное всхлипывание, — пройдет. Пожалуйста, уйди.
— Прекрати, — голос у Ланнистера такой сладкий, что Бронну хочется вдруг запить услышанное стаканом прокисшего эля. Леди Тарт не сдается:
— Джейме. Это неприлично.
— Это. Всего лишь. Кровь. Но она твоя, — в голосе Джейме явственно слышится тщательно спрятанное волнение, — иди сюда, женщина, здесь теплее. Вот так, ложись. Нельзя теперь заболеть, никому из нас.
Ворчание, пыхтение — Бронн готов был уйти, когда услышал тихий голос, и едва мог поверить, что он принадлежит Льву:
— Мне нравится заботиться о тебе. Хотя бы так.
— О, блядские пекла, это так мило! — бурчит Бронн себе под нос, но, покидая этих двоих, он в глубине души улыбается, торжественно отмечая полное совпадение второй из списка примет, а это немало для начала.
Зима не просто близко, зима уже здесь, но это вовсе не значит, что нельзя развлекаться, ради небес!
В конце концов, однажды он может шантажировать Ланнистера семью попаданиями из семи, разве нет?
Комментарий к Семь примет, часть первая
Уговорили! По заявкам)
*”Семь примет” - реминисценция чрезвычайно популярного куртуазного жанра средневековой литературы; вдохновлено “Повестью о вражде Сегри и Абенсеррахов”.
========== Семь примет, часть вторая ==========
Приметы Третья и Четвертая
Прикосновения.
Всегда в дефиците в жизни любого из воинов.
Нет, в полевом лагере нет личного пространства, границы размыты, полно распутниц, но это — совсем другое. Совсем. Бронн Черноводный повидал немало солдатских лагерей. И знал этот неутолимый голод, гнетущую жажду человеческого тепла, которую невозможно утолить на войне, как ни пытайся.
Кто-то пытался — насилием, шлюхами, даже соратниками. Кто-то пил. Некоторые клялись, что давным-давно не нуждаются в ласке, да и вообще сделаны из камня (в случае с Ланнистерами — из золота), и потому прекрасно обходятся в полном одиночестве. Бронн знает, зачем, почему и отчего так популярна эта утешительная ложь.
Ведь это то, чего втайне хочет каждый. Вечность провести в руках любимой и любящей женщины, что будут обнимать, ласкать и утешать, и одно это бесконечное объятие залечит любые раны, видимые и невидимые.
Эти двое — внезапно Бронн слишком завидует, чтобы травить себя их именами — обжимаются в любую свободную минуту.
Прикосновения их свободны и привычны, и, чем дальше заходит битва за рассвет, тем дольше времени парочка проводит, слипшись, как горелые пирожки на противне. Всегда вместе. Всегда касаясь один другого. Словно на двоих одно кровообращение, и существует опасность смерти, если только придется разорвать объятия.
Первое, что Джейме делает, когда видит свою «долбанную рыцарскую девку» — трогает ее. Бесстыже ощупывает. После любой битвы, каждое утро, каждый вечер перед сном. Плюя на то, кто вокруг, не смотрит ли. И, если поначалу Бриенна отстраняется, смущается, скрывается, то очень скоро начинает вести себя точно так же.
Даже теперь, хотя Джейме дремлет, он свернулся клубком всем своим длинным телом за спиной женщины; и она периодически опускает руку назад, словно для того, чтобы убедиться, что он все еще там. В очередной раз он подставляется под прикосновение и приветственно урчит.
— Что это ты делаешь, женщина? — ленивый шепот Льва скорее похож на мурлыканье.
— Вяжу. Носки. Сир Бронн принёс шерсти.
— Ты умеешь вязать?
Внезапно проснувшийся Ланнистер смотрел на леди Бриенну так, словно она открыла разом способ победить Ночь, осыпать золотом и драконьим стеклом Вестерос и Эссос одновременно или пообещала вырастить ему новую руку. Женщина вздохнула.
— Джейме, я с острова. Все на островах умеют вязать, — она немного покраснела, — хотя вязание не считается занятием для благородных девушек.
— Первый раз слышу, — бормочет Джейме, и Бронн вынужден вмешаться — пальцы парочки встречаются на спицах, и это грозит перепутанной пряжей:
— Неясно, чему ты удивлен, милорд. На что хочешь спорю, Подрик тоже умеет вязать. Убери руки!
— Сир Бронн! — округляет глаза леди Тарт, и рыцарь вынужден прикусить язык.
— Ладно, — соглашается он спустя минуту, — убери руку.
— Спасибо, что напомнил, Бронн, — сухо ответствует демонстративно обидевшийся Лев.
Бронн знает, что это понарошку. Знает — потому что так Джейме, подлый Ланнистер, раз за разом вымогает у леди Бриенны больше прикосновений. Вот и теперь она гладит его по плечу. Вряд ли осмысленно. Да, они неразлучны.
Одна кружка на двоих. Одна миска. Плечом к плечу за трапезой. Сбившись в один сопящий и похрапывающий клубок, когда спят. Обжимаясь по утрам. За завтраком. Даже совещаясь над картами — почти бесполезными, они всегда прикасаются друг к другу. К этому привыкли все — и кто осудит? Лев сидит у костра, Бриенна, запрокинувшая голову, у него между ног, греется в его объятиях; Джейме спит, устроившись у нее на коленях, пока Тартская Девы прочесывает своими большими, теплыми руками его густые волосы. Бронну повезло испытать прикосновение этих рук. Он знает их силу и мягкость.
Но знает, что так, как к Ланнистеру-везунчику, она никогда ни к кому не прикоснется. Второй в списке Подрик Пейн, у чьей постели однажды оказываются и леди, и лорд, когда юный сквайр тяжело простудился. Слышатся два равно встревоженных голоса: