— Ой, — пискнул Подрик, оглядываясь.
Определенно, нужно было выбираться. Он неловко соскользнул вниз — белка куда-то подевалась, феи испуганно бросились врассыпную — и помчался, не разбирая дороги. Где-то совсем близко мерещилась опушка. Бежать становилось сложно — в сапоги набивался снег, все вокруг мерцало и блестело. И, чем старательнее Под шевелил, по колено проваливаясь в сугробы, ногами, тем медленнее, как ему казалось, он двигался. Опушка ускользала с той же скоростью, с какой он пытался бежать. Отчаявшись, Подрик остановился — перед ним раскинулась полянка — и в нескольких шагах от себя увидел тихую парочку. Они целовались, прислонившись к дереву.
Первым побуждением было отвернуться. Но Подрик не мог — особенно, когда вдруг заметил у ног парочки костер. С холодным голубым пламенем.
Парочка заметила его, наконец; женщина отпрянула назад с возмущенным… звуком, а мужчина вскочил на ноги. Синие глаза обоих пылали яростью, гневом и чем-то… вроде смущения? У Подрика не было никакого желания узнавать разницу — как и интересоваться, на самом ли деле существуют Иные-леди.
Он вновь бежал.
Золотистые феи вместе с серебряно-голубыми разлетались из-под его ног. За спиной он чувствовал чье-то дыхание. «Пусть влюбленные Иные, только не страшная белка», подумал Под. Оглядываясь, он не заметил препятствия и врезался со всего разбега во что-то очень большое.
Твердое, теплое и пахнущее дымом.
— Что с тобой?
— Все в порядке, сир…
Вместо проклятия и сообщения, что он не является сиром, Сандор Клиган тяжело вздохнул и легко остановил Подрика перед собой.
— Не хотел вмешиваться, но ты вот уже десять минут бегаешь вокруг грёбанного дровника. Что, блядь, происходит?
— Я… заплутал, — Подрик проглотил «сира», стараясь выглядеть достаточно вменяемым. Что, дно пекла, было совсем непросто, учитывая грозившую ему с плеча Сандора Клигана рогатую белку. Должно быть, он слишком много уделял внимания ее разглядыванию, потому что Пёс нахмурился и обернулся.
— Что, боишься ее? — прорычал он, усмехаясь.
— Кого? — тупо переспросил Подрик, — белку?
— Тебя лихорадит? — буркнул Клиган, затем кивнул подбородком, — ее. Нимерию.
Белка, взмахнув синим пушистым хвостом, испуганно ринулась прочь. Выглянув из-за спины Сандора Клигана, для чего пришлось здорово наклониться вбок, Подрик столкнулся с внимательным и неодобрительным взглядом гигантской лютоволчицы.
«Я всё про тебя знаю, — глазами сообщила зверюга, — я вижу тебя насквозь. Ты — еда».
— Я не хотел ее брать, — небрежно бросил Клиган, точно речь шла о ручном грызуне или чем-то подобном, — но леди Волчонок уговорила меня. Сказала, она будет меня защищать, а вместо этого сука составляет мне компанию, только когда ей совсем нечем заняться, — в горле Пса родилось что-то, похожее на клекотание смеха, — смотри, не наткнись на ее приятеля. Он всегда где-то здесь, в тех долбанных зарослях.
«Большой черный страшный Волк, — высказалась лютоволчица нагло, коротко вильнув хвостом, — и он найдёт тебя, мальчик, если ты еще раз бросишь свой пост. И съест».
Черные тени близкого леса угрожающе потянулись к Подрику, и он едва не свалился в снег снова. Клиган смерил его неодобрительным взглядом.
— Уверен, что дойдешь обратно сам?
— Да, я… я дойду. Я шел за дровами, — волчица и Пёс одновременно повернули головы к костру, возле которого громоздились наваленные Тормундом и компанией корявые сучья. Клиган хмыкнул.
— И эти долбанные людишки меня называют одержимым. Бывай.
— Спасибо, — выдавил Под, быстро кивая и стараясь не встречаться взглядами с Нимерией. Она прищурилась, оглядываясь на него с издевкой через плечо:
«Белка существует».
Пророкотав над ним что-то неодобрительное, вроде «долбанные младенцы», Клиган удалился. Под размазал влагу по лицу — это была испарина, а не слезы, хвала Семерым. Огромный мужчина и его огромная четырехлапая спутница уже направлялись к самому северному посту Дозора.
Ну почему им всем надо быть такими большими, а ему — таким маленьким?
*
Вернувшись к костру — это стоило некоторой борьбы с собственными ногами и могучего усилия воли — Подрик остался наедине с собой.
Огонь горел. Котелок с грибами — Подрик смерил его ненавидящим взглядом — стоял на месте. Одеяло лежало на бревне. Злосчастной белки нигде видно не было. Все — вроде бы — было на месте. Или? Подрик поерзал на месте. Что-то отличалось. Он огляделся еще раз — размытое зрение то и дело подкидывало сюрпризы. Котелок. Костер. Куча дров. Бревно под ним — Подрик вновь пошевелился и поморщился. На нем было гораздо сложнее сидеть, чем раньше. Опустив глаза, чтобы поправить одеяло и выяснить, куда девалась кора и сучья, он совершенно не по-мужски завизжал: бревно было живым.
И чешуйчатым.
Внезапный смех — переливистый и нежный — раздался над ним. Подрик замер.
— Он очень удивился, когда ты сел ему на хвост.
— Кому?
— Дрогону. Так удивился, что ничего не стал предпринимать.
Подрик медленно поднял глаза — от того, что первоначально принял за бревно, выше, выше — по мощным драконьим лапам к изогнутой шее, и, наконец, к драконьей морде.
Чешуйчатая бровь вопросительно выгнулась. О нет, теперь с ним собирался заговорить дракон.
«Ты пахнешь здоровой кровью, двуногое мясо. Хорошо бы моя Мать разозлилась на тебя…».
Королева Дейенерис. Это была она. Но как? Подрик мог поклясться, что королева и оба дракона еще не возвращались с отлучки на юг, где драконы питались и восполняли силы, потерянные в северных битвах. Очевидно, запасы иссякли и на юге.
— Ваше… величество, — пробормотал Подрик, вскакивая, — я очень, очень… я не… мои извинения.
Он даже не успел ее разглядеть — что-то вроде беловолосой феи, только больше размером — когда бросился прочь. Опять.
Дракон или белка? Белка или дракон? Или — Подрик споткнулся и рухнул носом вниз точно к долгожданному, такому безопасному, своему костру. Сколько времени он провел, глядя на огонь и дыша, юноша не смог бы сказать никогда. Одно знал точно: выманить его прочь от живительного тепла не сможет никто.
Постепенно он согрелся, расслабился — этому ничуть не мешали веселые феи, прогнать которых оказалось невозможно — и понемногу нашел в себе смелость оглядеться. Мир сиял яркими красками. После месяцев ужасной Зимы, когда сначала все было преимущественно серое, а затем погрузилось во мрак, зрелище оказалось впечатляющим. Синяя ночь сверкала и переливалась алмазной крошкой мягко падающего снега. Еловая зелень дружелюбно укрывала разбросанные в синеве яркие огни костров.
Вдруг стали слышны звуки Зимы, отчетливо, глубоко: перешептывания у костров и в палатках, чей-то громкий смех, храп, звон очажных цепей и крючьев, стук ложки о дно миски, скрип снега под ногами.
Где-то с тентов капал тающий над очагом снег. Где-то, даже, пожалуй, слишком близко, одиноко ругался Сандор Клиган.
Подрик наслаждался звуками. Ровно до тех пор, пока не открыл зажмуренные глаза и не встретил опасно сверкающий взор Нимерии. Волчица же, проигнорировав его, принялась старательно обнюхивать его пожитки.
Подрик знал из наблюдений за Призраком, что лютоволки умнее собак. И хитрее. Во всяком случае, Призрак был. Он умел притворяться глупее, чем он есть, простаком в меховой шубке. Но Призрак был великодушен, и всегда «извинялся» после того, как пугал людей — а он полюбил это делать, притаившись в засаде, особенно по дороге к отхожему месту. Белый, невидимый в снегу, волк выскакивал навстречу своей жертве, и радовался как щенок, когда ему удавалось кого-нибудь напугать.
По морде Нимерии никакого веселья прочитать было нельзя. Она выглядела серьезно.
«Догнал белку?», повисло в воздухе. Под сглотнул.
Пора прекращать это безумие. И впредь никогда, никогда не есть ничего прежде, чем это не попробует… кто-нибудь еще. Несколько человек, желательно.
«Эй, я к тебе обращаюсь».
Подрик закрыл глаза, но это не помогло делу.
«Не возражаешь, я доем грибы?».
— Осторожно, не делай этого! — потянул руку к котелку Подрик, напрочь забыв про свой страх перед волчицей, — это может быть очень опасно!
«Почему? Помогает от червей в кишках. А для людей просто необходимо — делает вас гораздо разумнее».
Подрик в ужасе смотрел, как Нимерия начисто вылизывает котелок с грибами.
— Я говорю с лютоволком, — произнес он вслух, получилось похоже на стон, — долбанные грибы! Семеро! Я сказал «долбанные»! Да когда же это закончится?
«Отвлекись, — посоветовала Нимерия, вновь выискивая что-то у костра, — возьми какой-нибудь интересный след. Найди самца своего размера и подерись с ним. Найди плодовитую самку, подерись с ней, а потом отымей ее».
— Я не умею брать след, — пробормотал Подрик.
Сияющие феи, опустившиеся на его плечи своей гомонящей стайкой, дружно вздохнули. Он не хотел их разочаровывать: бедняжкам этой ночью досталось не меньше, чем ему.
«Делай как я», велела немного свысока Нимерия.
И Подрик пополз.
========== Подрик Пейн и волшебные грибы одичалых, часть третья ==========
Зимнее Братство видело чудес больше, чем весь остальной Вестерос за всю историю. К чудесам воины Зимы привыкли. Ничто не удивляло Братство. Ничто. Ни предсказатели, глядящие в пламя, ни гадающие по форме снежинок; ведьмы, шаманы всех мастей, колдуны, целители — всех приветствовала Зима перед тем, как направить против них свое войско.
И недели не проходило, чтобы вновь не явился какой-нибудь потрепанный мудрец, сообщающий, что знает абсолютно верный способ победить Иных. Готовый мечом и колдовством доказывать свою правоту, он удивлялся, получив снисходительное похлопывание по плечу и почти сочувственный взгляд после слов «добро пожаловать».
— Ну-ну, спаситель, — обычно добавлял Сандор Клиган, всегда сопровождавший короля Джона при приеме новичков, — до хрена вас здесь, умных. Если такой умный, почему все еще по эту сторону моря?
Это иногда помогало сбить спесь с новоприбывших. Чаще нет. Столкновение с Ходоками помогало всегда.
Итак, Братство было полно выживших людей со странностями. Терпимо относиться к ним начали даже самые приземленные из жителей Вестероса — материалисты Западных и Речных Земель. По крайней мере, никто не удивлялся, когда находил товарища бредящим под воздействием чудо-снадобий Вольного Народа или дотракийцев. Последние поиздержались в дороге, и их мейеги и кхалы постепенно переходили на сырьё одичалых для бесперебойного снабжения остальных прорицаниями и туманными пророчествами.
…Однако Подрик Пейн подозревал, оторвавшись от «взятого» по совету Нимерии следа, что все-таки рискует вызвать всеобщий ажиотаж, если кто-то его заметит.
Ибо он обнаружил себя лежащим в снегу у самого порога королевского «шатра». На самом же деле это сооружение больше походило на гигантскую снежную крепость, что внутри скрывала построенный из кож, мхов и вездесущего елового лапника гигантский схрон.
У входа несли дозор два дюжих северянина. Лишь правый из них скосил глаза с сомнением на приползшего к ним Подрика, неодобрительно фыркнул. Подрик попятился было назад, но натолкнулся на Нимерию, сопровождавшую его все это время.
«Уйди с прохода, малец. Я к брату», высокомерно сообщила волчица.
— А мне куда… — юноша судорожно пытался сориентироваться, восстанавливая в уме пройденный путь (на самом деле, он проделал большую его часть на четвереньках), но отчаиваясь в том, чтобы вернуться назад.
«Будь невидим, и давай за мной; у Призрака всегда есть теплое место у очага и что-нибудь перекусить в миске».
Секунду спустя Подрик в ужасе наблюдал, как сначала его руки и ноги превращаются в волчьи лапы, а затем исчезают вовсе. Становятся прозрачны и растворяются в воздухе.
— Это перебор, — едва не взвыл он, но что-то поволокло его вслед за Нимерией, и спустя мгновение он лежал, не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой, где-то в полумраке за кучей вещей, и прямо над собой слышал беседу. Голоса — Подрику стало плохо от ужаса — принадлежали королю Джону и лорду Брандону Старку.
Но, кажется, его не видели и не слышали. Нимерия протопала мимо, шумно отряхнулась, с удовольствием потянулась, чуть визгнув приветственно, как понял Под, обращаясь к Призраку.
Тот возлежал у ног лорда Брана и в ответ лениво постучал хвостом о землю.
Подрик знал, что Лето, волк самого лорда тоже где-то бродит, но он почти не показывался в лагере. Воины Зимнего Братства невесело шутили, что он явится только с победой — как и солнце, например.
Нимерия и Призрак обнюхали друг друга, после чего волчица тоже улеглась у коляски младшего Старка.
— Я стараюсь не сказать лишнего, — зазвучал лорд Старк, — потому что не всегда знаю, как это работает. Прямо сейчас я вижу то, во что сложно поверить.
— Ты мне не скажешь? — после минутного молчания спросил король Джон.
— Нет.
— Не намекнешь?
— …Я вижу, как наш племянник строит новую Стену. Сколько лет спустя, не знаю; не знаю, кто из наших сестер его мать. Но знаю его отца, и он в Зимнем Братстве…
Голоса отдалились, усыпляющее тепло лопнуло, как пузырь, и вдруг Подрик оказался снова снаружи шатра — заползшим под тент над сваленными припасами, мокрым и дрожащим от холода.
Никаких следов Нимерии. Ни намека на одичалых у входа. Зато с противоположной от шатра стороны Подрик прекрасно разглядел страшного великана с топором, что обходил костры и проверял дозорных.
— О нет, — пробормотал вслух Подрик, выбираясь из-под тента и пытаясь найти опору ногами. Это оказалось непросто.
Снег стал вдруг липким и тягучим, как плавленый сургуч. И вдобавок, приобрел темно-фиолетовый оттенок. Яркими лимонного оттенка полосами по нему пробегали тени от факелов. Стоило Подрику принять вертикальное положение, и весь мир бросился на него, угрожая задавить изобилием красок и ощущений.
Только чудом ему удалось преодолеть две сотни шагов — каждый давался, как лига пути по бездорожью — и обнаружить какой-то костер; Подрик не был уверен, что это его собственный, но оставалось только надеяться на везение, потому что иначе пришлось бы всерьез отчаяться.