Ярко-белое пламя танцевало на чешуйчатых дровах. Издевательски гримасничающая синяя белка выплясывала вокруг, собирая растущие из-под снега золотистые грибы. Юноша закрыл глаза. Тут же явились опасные картинки из будущего, подсмотренные у лорда Старка.
«Новая Стена, — подумалось ему, — она будет построена. Я должен помочь». Но, тут же, он принялся бороться с собой: если и приниматься строить Стену, то только после того, как страшный великан с топором засвидетельствует его добросовестно исполняемый долг. Что-то подсказывало Подрику, что в долг этот повторение подвига Брандона Строителя не входит.
Ждать становилось все сложнее. Наконец, раздались шаги. Подрик вытянулся во весь рост, но, когда оглянулся, комок появился у него в горле.
— Что это ты, Под? — ухмыльнулся сир Джейме Ланнистер собственной персоной, — чего это ты так испугался, а?
— Сир Джейме…
— А ты кого ждал? Леди Бриенна, ты что с парнем сделала… а где твоя леди, Под?
— Я не видел ее, — выдавил Подрик испуганно. Улыбка сира Джейме погасла моментально.
— Что значит, не видел? Она вот уже с час как отправилась проведать тебя во второй раз.
— Не-не знаю, сир…
Стоило Подрику произнести это, как Лев схватил его за шиворот. Появившегося как раз в эту секунду дозорного-великана смело в сторону, когда сир Джейме зашагал по тропинке вдоль периметра Дозора, волоча за собой юношу. Подрик едва успевал переставлять ноги. Оправдываться в том, что он проморгал появление леди Бриенны, ему не приходилось: взволнованный сир Джейме додумывал события сам.
— Прорвали периметр? Нет, определенно, мы бы услышали. Споткнулась где-нибудь и упала? Неловкая, но не слепая, нет. Только одно. Только это. Да, с ней могло случиться только это…
Вглядевшись в темноту перед собой, Подрик затормозил обеими ногами. Прямо перед ним было логово Тормунда Великаньей Смерти.
— Сир Джейме… — заныл было Подрик, но лицо его лорда выражало злость и гнев, стать мишенью для которых юному сквайру вовсе не хотелось — в очередной-то раз. Поэтому он безвольной тряпкой повис в стальной хватке Льва и позволил заволочь себя внутрь.
По лицу хлестнули дурно пахнущие кожи, что-то мокрое шлепнулось ему на голову, кажется, сушащееся белье, затем пахнуло сыростью и душным зимним жилищем Вольного Народа со всеми его неизменными ароматами: немытыми телами, сухим мясом, прелыми припасами и коптящим очагом.
Они были внутри.
*
Тормунд восседал, голый по пояс, на возвышении: ложе его представляло собой груду мехов, шкур и непонятного хлама, из которого торчали предметы, напоминающие детали оружия. Подрик старался сконцентрировать взгляд, сосредоточиться — но то и дело древко стрелы, а то и рукоять кинжала обращались в змей и уползали, растворяясь в воздухе. То же приключалось с бородой Тормунда, от которой юный Пейн не мог отвести взгляд — она шевелилась сама по себе. При виде непрошенных гостей хозяин заухмылялся, скаля зубы, несколько из которых отсутствовали.
— Чем обязан, Древорукий?
По мнению Подрика, придумывать каждый раз новые прозвища для сира Джейме — некоторые из которых более чем обидны — была плохая идея. Если бы это могло быть забавным, леди Бриенна или сир Бронн давно бы занимались чем-то подобным. Но, очевидно, целью Тормунда было вовсе не развлечение Льва.
А вялотекущая провокация.
— У меня нет времени. Леди Бриенна. Она была здесь?
— Была-а? — протянул Тормунд, и Подрик выпал из разжатой руки сира Джейме, — а может, бу-удет?
— Не начинай, — сквозь зубы прошипел сир Джейме, — ответь. Где Бриенна?
— Не вини меня, Бескрылая Ворона, если женщина наконец образумилась и сбросила твои чары, а как только это произошло, бежала, как от зачумленного стойбища, — рыкнул Тормунд, подаваясь вперед и многозначительно кладя руки себе на бедра.
— Дурная кровь между этими двумя, — цокнула языком старуха, невесть откуда вдруг появившаяся в том же углу, куда отполз дрожащий Подрик, — хотела бы я сказать, что это пройдет со временем.
Подрик вытаращил на не глаза: старушенция, не иначе, зналась с нечистой силой, потому что в котле перед ней варились, вместе с миниатюрными драконами и медведями, истошно кричащие серебристые феи.
Белка с плеча старухи злорадно усмехнулась юноше.
Тем временем, обстановка накалялась. Сир Джейме поигрывал пальцами левой руки на рукояти Вдовьего Плача. Тормунд Великанья Смерть сошел со своего трона и находился в опасной близости от боевого топора, любовно выставленного на всеобщее обозрение у подножия.
Подрик с возрастающим отчаянием вслушивался в их абсолютно бессмысленную перепалку.
Даже синей белке было ясно: леди Бриенны одичалый не похищал.
— Сир-миледи Бриенну мог похитить кто-то еще! — набравшись смелости, выкрикнул Под, и сразу стало тихо.
Оба мужчины, одинаково раскрасневшиеся, готовые изображения ревности и соперничества, замерли, обернувшись на юношу.
— Повтори, что сказал, — бросил Тормунд. Подрик съежился, но, в конце концов, что ему оставалось делать?
— Если здесь ее нет и там тоже нет, — он мотнул головой в направлении, где предполагал наличие своего костра, — значит, она где-то еще.
Это гениальное со всех сторон умозаключение произвело переворот в умах присутствующих и вызвало мгновенную перегруппировку сил. Сир Джейме в голос призывал «Ланнистеры, ко мне!», Великанья Смерть с небывалой скоростью одевался в компании своей родни. Глянув друг на друга хмуро, они покинули берлогу плечом к плечу.
Синяя белка радостно скакала вслед.
— Неведомый их побери, — с чувством высказалась кошмарная старуха; Подрик отшатнулся с задушенным криком: грибы прорастали сквозь зеленую кожу на лбу, а каждый из пальцев заканчивался закручивающимся длинным черным когтем, — впрочем, Неведомому такие не по зубам. Их и Воин не угомонит. Увидишь его — передай от меня.
В трясущиеся руки Подрика перекочевал небольшой холщовый мешочек.
— Что это? — слабым голосом поинтересовался сквайр. Старуха коварно оскалилась:
— Воин знает, что с этим делать. Так ты не забудь.
Когда Подрик обернулся от выхода, то споткнулся. На том месте, где только что сидела старуха, не было ничего, кроме нагромождения мешков и шкур.
Мешочек из рук, тем не менее, не исчез.
*
Возле его костра уже толпились одичалые и несколько рыцарей Львов. Тормунд и сир Джейме в потрясающем единодушии изучали следы на снегу. Подрик сглотнул: зловредная белка заметала их пушистым хвостом, издевательски скалясь, могло ли там что-то остаться?
Как выяснилось спустя минуту, осталось даже слишком много следов.
— Вот ее следы, — вполголоса комментировал сир Джейме, — а вот здесь она останавливалась… постой… что это?
— Ведут вокруг, — Тормунд пнул бревно ногой, — стой! Здесь следы волчьих лап, вот мои, кажется… но я приходил еще раньше.
— Ты…!
— Но потом — следы волочения! Смотри сам, Южный Кот, вот!
Подрик сглотнул. Следы в самом деле рассказывали историю ночи. Последние должны были повествовать о том, как он едва ли не на брюхе полз к королю Джону. Но вместо этого…
— …если мне не кажется, они ведут к дальнему костру, — Тормунд и сир Джейме переглянулись, и Лев продолжил сквозь зубы, — к костру Клигана.
Не сговариваясь, оба зашагали в направлении дозора Пса. Подрик, схватившись за голову, пытался поспевать за ними. Это удавалось с трудом, последние остатки нормального зрения и привычной координации покинули его, тело превратилось в черничное желе, не желало подчиняться даже уговорам, не то что командам. Феи тянули за тунику в снег, вниз, ближе к мерзлой земле…
…подальше от действа, что разыгрывалось впереди: кричал Пёс, рычала и тявкала Нимерия, одновременно голосили несколько разъяренных мужчин.
— Отец, что же это! — вздохнул юноша, едва не плача.
Опустив руки, он мог только смотреть и слушать.
— Я тебе ноги вырву и в очко запихну, ты, мудень бородатый…
— Наподдай ему, Клиган! Покажи дикарю!
— Воу! Воу! — это добавляла Нимерия возмущенный голос, не рискуя, впрочем, вступить в настоящее противостояние ни с одним из участников свары.
Подрик был ей за это благодарен — он прекрасно запомнил, что такое лютоволк на охоте. Ему не хотелось видеть этого вновь. Никогда. Завидев его, Нимерия наморщила нос и рыкнула в его сторону:
«А ты умеешь мстить, парень. Ни хрена у тебя шуточки!».
— Я не виноват! — воскликнул Подрик, выходя из себя, — я вообще не планировал! Я просто — хотел — исполнять — свой долг! Это мой первый… мой первый…
Слезы обиды душили его. Внезапной обиды на всё, в семь сотен раз усиленной воздействием грибов — а может, она просто долго копилась, та обида?
На мир — за то, что Зима была неизбежна. На весь род Пейнов — за собственное воспитание и врожденные качества. На сира Джейме за его пренебрежительное отношение ко всему на свете и к нему, верному Подрику Пейну; на сира Бронна — за то, что он спал, как сурок, и не решил возникшие проблемы, как он обычно умел делать, когда хотел того, конечно. На Тенну Хаги за ее злую шутку с грибами — так-то она ответила на его подчеркнутую куртуазность и ухаживания! Обижен Под был на одичалых, южан, дотракийцев, на всех, всех вокруг, на ёлки в лесу, фей в снегу и на синюю белку, что виновато потупилась перед ним, грустно свесив хвост.
Все замерли, глядя на него. Подрик только открыл рот, чтобы высказать, наконец, всё, когда заскрипел снег сзади, и раздался глубокий, возмущенный голос того единственного человека во всем мире, против кого юноша обиды не держал:
— Вот вы где! Ах вы… вы… засранцы!
Подрик сжался, неверяще взглядывая исподлобья на леди Бриенну. Она никогда не ругалась. Ну, почти никогда. Но вот, налетела из мрака на них, мгновенно притихших, и принялась костерить на чем свет стоит:
— Я искала вас полтора часа, всех! Под, ах, где ты был? — она обратилась к нему; сияющие золотом веснушки, розы румянца на щеках и все это, любимое и знакомое; на плечи легли ее крепкие, добрые руки, — где же ты был? Я не знала, что и думать!
— Мы думали, тебя украли, — неловко промямлил сир Джейме, и мгновение спустя сир-миледи налетела на него, выплясывая на снегу, точно гигантская белая кобыла:
— Ты смеешься? Ты, из всех людей, смеешься! Сначала потерялся Подрик, потом ты!
— Я на пару минут отошел отлить перед тем, как пошел за тобой, я не терялся, женщина.
— А ты! — она повернулась хмуро к Клигану, — ты же видишь, он не в себе!
— Кто не в себе?
— Молчи, Джейме!
Тормунд с закатыванием глаз и скрежетанием зубов отступил в тень. Подрика кто-то хлопнул по плечу — он не разобрал, был то рыцарь из Ланнистеров или кто-то из Вольного Народа. «Ну вот, начались семейные разборки, — буркнул другой, подбирая упавший на тропинку факел, — нашлась пропажа. Пошли, парни».
Леди Бриенна держала сира Джейме за руки. Правую руку — за запястье. О чем-то они говорили, до Подрика долетали лишь обрывки этого разговора — внезапно оба перешли едва ли не на шепот:
— …хоть бы поужинал; все равно без дела слонялся.
— Как без дела? Я искал тебя.
— Но я же пришла. Ну всё, хвала Семерым, все целы; пойдём, осталось до смены не больше часа, поспать не помешает…
Это была знакомая обстановка. Подрик нога за ногу поволокся к своему костру, хмурясь, уселся на бревно, обнял колени и уставился в одну точку. Феи по одной извинялись поклонами и исчезали. Махнув синим хвостом, свернулась напротив совсем уж не страшная белка. До конца его первого самостоятельного дозора оставался последний час.
На шаги Подрик даже не повернул головы, сосредоточенно всматриваясь в пламя.
— Извини, — раздался почти у уха голос Эндиры Сэнд, — Хаги сказала, у тебя были какие-то неприятности… из-за ее шутки. Ну, с грибами. Прости, что не сказала…
Он промолчал.
— Я не думала, что будут проблемы какие-то. Думала, ты сразу к нам придешь. Или мы к тебе с ребятами. Ее вот теперь лорд Тормунд ругает.
Подрик фыркнул, не поворачивая головы:
— Он не лорд.
— Большие неприятности у тебя?
— Никаких. Так, недоразумение.
Он не стал ничего пояснять — язык просто не поворачивался. Веселый треск пламени успокаивал. Одинокая крошечная пламенная фея все так же выплясывала на занимающихся дровах. Прищурив глаза и глядя сквозь нее, Подрик думал. Оказалось легко и просто — думать, вникать в логику событий, все стало ясно и близко, головоломка собралась, все элементы встали на свои места. Он вышел из передряги живым и невредимым, королю Джону не придется рубить ему голову, а леди Бриенна отвлечена на перевоспитание сира Джейме. Все обошлось.
Да, рассуждал сам с собой в уютной теплой тишине Под, еще предстоит одолеть Иных, построить Стену заново, вернуть солнце на небо и пересмотреть все, что было известно прежде, но на сегодня — все, все обошлось, и мир жив. Мир устоял.
Мир, непонятный, нелогичный, и в лучшие времена полный тройных смыслов и секретов; на который он был обижен едва ли не с самого рождения, но который так отчаянно любил и вовсе не желал покидать.
Даже белка больше не смущала. Даже моргающий большими умными глазами сугроб напротив — ах, это оказался Призрак, очевидно, бросившийся на выручку Нимерии, а затем отправившийся побираться по кострам дозорных.
— Подрик, — нежный голос Эндиры Сэнд зазвучал почти у уха.
— Что.
— А тебе тоже Тенна Хаги больше других девушек в их лагере нравится?
Глаза у Эндиры были черные, как спелые маслины. Огненные феи и их танец отражались в них. Подрик открыл рот, чтобы высказаться, взмахнул рукой — из рукава выпал мешочек, что подозрительная старуха вручила ему. Слова не шли на ум. Оставалось только чуть прикрыть глаза, чтоб не было страшно и потянуться к близкому живому теплу, надеясь, что оно не оттолкнет и не отвергнет.
Оно замерло, трепеща в неуверенности и опаске; но дальше с его головы упала шапка, Призрак укоризненно заворчал из сугроба, а глаза-маслины приблизились, пока не заняли собой всю ночь, всю Зиму и все мечты.
Когда Эндира Сэнд ответила на его поцелуй.
Феи разлетелись вместе с искрами от костра. Призрак, ворча, убрался прочь, поджав хвост, бормоча что-то едва слышно о «неугомонных человеках». Куда делась белка, Подрик Пейн так и не узнал.
Да и, право сказать, в тот оставшийся час дозора Подрику было, чем заняться.