– Вира, – ответила она и шагнула к окну.
Я не понимала, чем можно помочь. Точно не грубой физической силой. Вира ещё меньше и стройнее меня. Руки как веточки. Но моровка смело взялась за перекрестие рамы и закрыла глаза. Холодом потянуло. Рассвет за окном потемнел вместо того, чтобы разгореться ярче. Два треугольника на шее Виры вспыхнули красным, и я с ужасом ждала, когда польются первые капли крови. Рама тихо потрескивала, будто по ней разряды тока пробегали. За пару мгновений дерево под пальцами моровки истлело в труху и осыпалось буро-коричневым крошевом на пол. Теперь я легко пролезала наружу.
– Всё, беги, – выдохнула Вира и качнулась от слабости.
– А ты? А надзор? Тоже ведь колдовала.
– Я чуть-чуть, – улыбнулась она, трогая шею. – Кровь не пошла, не почуяла метка колдовства. Беги.
– Спасибо, – прошептала я, тронутая до самого сердца. – Обязательно найду твою маму. Клянусь.
Вира молча кивнула и подтолкнула меня к окну. Я вылезла из барака, как червяк из яблока. Жаль, снаружи ухватиться было не за что – я мешком повалилась на землю. Бок обожгло болью, в глазах на миг потемнело. Зато на свободу вырвалась! Впереди только заросли травы и штакетник. «Беги, Оксана, беги!»
Через забор я перелетела птицей, но по дороге попалась на глаза собакам. Они залаяли на всю плантацию. Чёрт! Минуты не пройдёт, как сонные смотрители выскочат во двор! Найдут пустое окно, всё поймут и бросятся за мной в погоню.
«Быстрее беги!»
Высокий луговой осот хлестал по голым ногам. Сарафан пришлось задрать почти до груди. Ткань вымокла от утренней росы, и я замёрзла. Зубы стучали. Холодным утренним воздухом наглоталась до хрипоты, а лай собак не стихал. Ещё и приближался.
У глубокого оврага дорога кончилась. Я в панике металась и не знала, куда теперь. Прыгать? Овраг мне достался длинный, как старческая морщина, и широкий. Сил не хватит перелететь. Значит, нужно бежать вдоль обрыва. Собаки надрывались лаем, а я уставать начала. Нет, не выиграть мне этот кросс. Овраг осыпался прямо под ногами, я кубарем полетела вниз. Остановилась только на дне, закричав от боли. Вот теперь точно всё. Если ногу сломала, то смогу только ползти. Но я упрямее стада баранов. Не сдамся ни за что! Руки скользили по влажной земле, пальцы резал острый осот. От быстрого бега и падения я еле дышала, но встала на ноги.
– Кауст, держи собак! – звонко прокричал кто-то. – Здесь она!
Я запрокинула голову, не зная, куда смотреть. На край обрыва выскочили два здоровенных волкодава и врезались в невидимую преграду. Как на стекло налетели, но разбить его не смогли. Скулили теперь от боли и обиды не хуже меня. Что случилось? Опять колдовство?
– Сюда! Кауст, держи их! – голос звучал громче и уже где-то над головой.
Странно меня ловили. Шкуру испортить боялись? Какая забота. Да плевать! Я с трудом наступила на больную ногу и захромала по дну оврага. Сверху шуршала трава от чужих шагов, собаки метались и лаяли. Цель перед носом, а зубами не ухватишь. Теперь и люди догнали меня. Двое мужчин вышли на другой берег оврага чётко напротив собак. Оделись-то как на парад. Чёрные брюки, зелёные пиджаки. А может, мундиры, сюртуки или камзолы – кто их разберёт?
– Лина, стой, – прошипел один из них.
Да что за мир? Все меня знают, а я никого. Зеленомундирные сами запыхались, но держались прямо. Один следил за собаками, второй за мной.
– Ату её, ату! Кому говорю? – раздались новые голоса.
А вот и смотрители. Двое детин, побагровевших от затяжного бега. И я на дне оврага, как между молотом и наковальней.
– Надзор. Старший брат Вилар, – коротко представился пришлый. – Я забираю девицу Лину.
Смотрители схватили собак за верёвки на шеях и оттащили от края оврага.
– Да забирайте, – буркнул один из них. – Больно надо тут с ней… Ухват! Угомонись. Цыц, я сказал!
Волкодав заворчал ещё недовольнее, чем мужик. Но хвост поджал и пошёл за хозяином. Вот так. Прибыла вышестоящая инстанция и заявила на меня права. Морды-то у надзорных холёные, гладковыбритые. Мундиры то ли из бархата, то ли из замши.
– Лина, – зарычал на меня старший брат Вилар. – Я же просил тебя не колдовать! Три седмицы нельзя было потерпеть? Так жахнула, что весь надзор переполошился. Ради чего запрет нарушила? Отвечай!
Меня колотило от нервов, больная нога огнём горела. Что я могла ему ответить?
– Остынь, брат Вилар, – мягко сказал Кауст. – Женщины порывисты, как ветер. Мало ли чего примстилось? Пустое теперь. Хвала предкам, мы нашли её первыми.
Колдун, только что державший прозрачную стену перед собаками, аккуратно спустился на дно оврага и подал мне руку.
– Промокла, замёрзла. Вот зачем бежала? Забрали бы тебя тихо из лагеря. Цела?
Я смотрела на открытую ладонь с подозрением. Дружелюбие надзора не вязалось с тем, что рассказывали смотритель и Вира.
– Не обижайся на Вилара, – совсем ласково заговорил Кауст. – Он извёлся весь. Я тоже места себе не находил бы, коли влюбился, как он
Глава 3. Братья надзора
Голова кружилась от того, как глубоко и часто я дышала. Взять Кауста за руку было не проще, чем положить её в пасть огромному питону. «Ам!» – и меня нет. Уговаривал пятнистый Каа бандерлогов подойти ближе. Ещё ближе.
– Ну хватит, – улыбнулся маг. – Ты будто одичала. Это же я.
Одичала? Да я мозгами скоро тронусь с такими новостями! Если Кауст не соврал, то Лина крутила роман со старшим братом надзора. Всё неплохо, но как она оказалась на плантации? Что за дикий план? «Посиди тут, дорогая, три седмицы, а я тебя потом заберу». Хорош любовничек, ничего не скажешь. Почему на курорте не оставил или в санатории? Там всяко лучше, чем под кнутами смотрителей. Что-то я не заметила особого отношения к Лине. Стегали, как остальных. Может, она поругалась с Виларом? Он психанул, решил проучить и засунул туда, где не сладко. «Подумай, родная, над своим поведением. Научись ценить то, что имеешь». Ох, ещё один воспитатель, чтоб ему палкой прилетело по хребту! Вон как запыхтел и глазами засверкал. Отелло добрее был, когда душил Дездемону. Но если знаменитого мавра я видела только в театре и не воспринимала всерьёз, то от Вилара хотелось держаться подальше. Было что-то хищное и невероятно опасное в каждом движении его тренированного тела. Да у него рукава мундира на бицепсах топорщились! Накачался так, будто не моровок ловил, а на диких зверей с голыми руками охотился. Куда там доморощенным тиранам из моего мира? Диванным воителям. Кулаком по столу жахнут: «Где мой борщ, женщина?» – и всё. А от такого, как Вилар, если он придёт домой не в духе, будешь прятаться по углам и умолять всех богов, лишь бы не нашёл. Уж не силой ли он заставил Лину ответить взаимностью? Отказы точно слушать не любил и не привык. Я до сих пор стояла молча и боялась, что он спустится в овраг и закуёт меня в цепи.
Или Каусту прикажет держать магией. Силу колдуна я уже видела. Какой у него уровень, если переводить на компьютерные игры? Пятидесятый? Восьмидесятый? А с виду приятный юноша, даже симпатичный. Блондин настолько светлый, что почти белый. Длинные волосы вились кольцами и лезли в глаза. Он поправил их нервно, и улыбка потускнела. Из носа колдуна потекла струйка крови. Ой! А почему так? Он низко наклонил голову, роняя алые капли в траву, и полез в карман за платком.
– Кауст? – позвал сверху Вилар.
– Перетерплю, – тихо ответил колдун. – Зачерпнул лишнего. Дюже собаки крупные попались. Переживал, что не одолею.
Он зажимал платком нос, но от меня не отходил. Судя по тому, что на белом воротнике его рубашки кровь не появлялась, колдуны жили без меток. Хорошо устроились, однако! Колдовали направо и налево, никто за ними не следил, на плантациях не держал. Наоборот! В надзор служить позвали, моровок казнить разрешили. Поди ещё лицензии им выдавали на торговлю колдовскими амулетами? Смотритель говорил, что купил свой у тех, кто без метки. Святая Инквизиция бы обзавидовалась. Им ересью никак нельзя было самим заниматься, а тут два в одном!
– Отдышалась? – спросил Кауст, вытирая нос. Руку больше не протягивал, а платок выбросил. – Пойдём?
Сбежать бы, пока один надзорный слаб после колдовства, а второму ещё в овраг спуститься нужно, но ведь догонят. Я все силы на прошлый спринт потратила. От надзора же уйти хотела и, как бабочка в сачок, попалась. Со злости хотелось крикнуть, что лучше обратно на плантацию. Там хотя бы есть второй шанс сбежать, а здесь сразу в подвал определят. Нет врага страшнее, чем разочаровавшийся влюблённый.
– Не хочу! – дёрнулась я назад.
– Поздно, Лина, – холодно сказал Вилар. – Брат Алтын почувствовал, как ты колдуешь. Свечку в небо запустила, всем жарко стало. Рядом Верховный стоял. «Чё это? – спросил. – Часом не моровка ли безнадзорная бесчинство творит? Как ты допустил, брат Вилар? Наказать её надобно. Силы лишить». Чувствуешь, куда ветер деревья клонит? Я просил тебя сидеть тихо? Просил?
Давил гневом так, что у меня ноги дрожали. Выходит, силу забрать можно? Стану обычной крестьянкой, вздохну свободно, но тогда о возвращении домой можно забыть. В другой мир не ходят поезда, не летают самолеты и пешком обратно в мой город N не дойти. Вся надежда на проклятое колдовство. Из широчайшего арсенала заклинаний всяко найдётся подходящее мне. И если я сама с ним не справлюсь, то можно помощи попросить. У Кауста, например. Или у другого колдуна, работающего в надзоре. Они по любому разбираются в этом деле лучше, чем запуганные насмерть сборщицы. Так что «все дороги ведут в надзор». Главное – за решетку там не попасть. Но у меня же есть Вилар!
– Прости, пожалуйста, – попросила я. Расчёт простой был. «Повинную голову меч не сечёт». Вдруг, и правда, разжалобится. – Я не знала, что так получится. Хотела чуть-чуть, а оно само. Мне страшно, Вилар, что теперь будет?
Закрыла лицо руками, изображая рыдания, и тут накрыло по-настоящему. Дерьмовый выдался день. Два дня. Жила себе спокойно, никого не трогала, в институте метрологию учила и за один единственный миг оказалась в Аду. Спина красная после кнута, нога болела. Смотритель этот, собаки, Вилар. Чем дальше, тем хуже. Мамочки, за что? Я же просто хочу домой! Отпустите меня, пожалуйста.
Слёзы хлынули рекой. Сто лет не плакала. Уже забыла, как в носу щиплет, и в груди становится тесно.
– Лина, – позвал Кауст, осторожно тронув меня на плечо. – Не плачь, ну что ты? Мы же здесь. Вилар упросил Верховного отстрочить наказание. Старик две седмицы дал, а сам уехать навострился через шесть дён. Спрятаться тебе нужно и переждать беду.
Я кивнула, пальцами вытирая глаза и нос от слёз. Понимала по-прежнему мало, но хотя бы приблизительно ситуация в голове нарисовалась. «Из главного управления в филиал явилась важная шишка с плановой проверкой, а ребята без начальственной руки давно расслабились. Шашни с моровками водили, на приказы вышестоящих свысока поплёвывали, балду гоняли и всячески уклонялись от ударного выполнения плана. И дабы с должностей не слететь, решили убрать с глаз долой запрещённых Уставом любовниц и постоять в белом. «А мы чё? Мы ничё». Лина сидит на плантации, и вроде бы всё в ажуре. Без палева. Но тут меня смотритель колдовать соблазнил, и в надзоре сирена заорала. Упс, как говорится. В итоге Вилар, как старший брат надзора, имел крайне бледный вид. Кстати, я бы на его месте тоже психанула.
– Хорошо, – всхлипывая, ответила я. – Давайте спрячемся. Простите, пожалуйста, я больше так не буду.
Кауст передал меня из оврага прямо в руки сердитому Вилару. Я запоздало расстроилась, что совсем не знала Лину. Как она со своим инквизитором общалась? Сейчас моё странное поведение можно списать на шок, а потом? Разительную перемену Вилар должен почувствовать сразу. Вряд ли догадается, что случилось на самом деле, но очередные вспышки ярости мне гарантированы.
Вилар прижал к груди и не отпускал. От него пахло дымом и чуть-чуть свежескошенной травой. Будто ночевал в стогу сена, а утром отогревался у костра. Я никак не могла расслабиться, он все ещё пугал до дрожи. Так и стояла, вытянувшись струной и крепко сжав кулаки.
– Где твоё платье?
– Не знаю. Смотритель мне сарафан выдал.
– Сарафан? Саул, – поправил Вилар, и у меня чуть сердце не остановилось. Чёрт, как глупо спалилась! Саул, саул! Нужно запомнить. – Ладно, в городе тебя нарядим. Кауст, помочь?
– Нет, – ответил колдун, вылезая из оврага. Даже не испачкался, в отличие от меня.
Мы спустились с пригорка и прошли через лесок. Под ноги легла обыкновенная проселочная дорога, только ездили по ней не машины и мотоциклы, а запряжённые лошадьми повозки. Откуда я знала? Одна такая стояла у обочины. Кучер дрых, развалившись на козлах. Я думала, он тоже будет в зелёном мундире, но нет. Простая рубаха, всклокоченная борода и мятая шапка с дыркой. Господа надзорные наняли его в городе? Или попутку словили? Я представила, как Вилар и Кауст вышли на дорогу, тормознули экипаж и, тыкая местным аналогом удостоверения в лицо, заявили: «Любезный, ваша повозка изымается для нужд надзора». А поскольку править лошадьми – не барское дело, то и кучера с собой прихватили.
– Стерх, не спи! – Вилар ударил кулаком по деревянному боку повозки, и мужик встрепенулся.
– Да я чуток прикорнул, барич. Ща всё будет. Поедем мигом.
Мокрый и грязный саул пришлось задирать выше колен, чтобы залезть на высокую подножку. Кауст подсадил сзади, и я в полумраке чуть не упала на третьего надзорного.
– Тише, милая, раздавишь старика, – прокряхтел он и трескуче засмеялся. Лысую голову надзорного украшали старческие пигментные пятна, а глаза были чистые и светлые, как у ребёнка. И взгляд цепкий.
– Не притомился, брат Алтын? – вежливо спросил Кауст, залезая следом.
– А что мне? Сиди и вас привечай, – улыбнулся старик. – Вижу, нашли. А ты не вкладывайся так больше, перегоришь.
– Постараюсь, – смутился колдун, и я вспомнила, где слышала имя. Тот самый Алтын, что почувствовал выброс энергии. Не иначе, местный аналог ГЛОНАС, только значительно круче. Знает кто, когда и где колдовал. На любом расстоянии. «Вот теперь ты точно попала, Оксана». Такой учует, даже если сбегу. А потом другие из-под земли достанут.
– Стерх! Трогай! – приказал Вилар, и повозка тронулась.
Ехала, подскакивая на каждой кочке и падая в мелкие ямки. И как я раньше жаловалась на тряску в маршрутке? Мда. Стоило один раз проехать на деревянной тарантайке без амортизаторов, как наши Газели начали казаться лимузинами.
Надзорные вяло переговаривались, обсуждая мою поимку. Вилар мрачно фыркал и отворачивался к окну, словно там было интереснее. Обычный равнинный пейзаж. Редкие деревья отбрасывали чёрные кляксы теней на ровную гладь травяного моря. Ветер ласково гладил будущие колосья, а скрип колёс убаюкивал. Я вспоминала семью, оставшуюся в другом мире. Вечно занятого на работе в банке отца, мать, каждый день танцующую с кондитерским шприцом над очередным кексом или пирожным. В квартире всегда пахло ванилью, корицей и свежей сдобой. Так уютно было, хорошо. Вчерашний контрольный срез по химии радиоматериалов я прогуляла, а сегодня должна была защищать курсовик по электродинамике. Сама его рассчитала и очень этим гордилась. Теперь сидела в сарафане-сауле и разглядывала трёх инквизиторов.
Алтын был похож на дедушку Георгия из деревни, куда я в детстве ездила на лето. Он кормил меня ранетками и сокрушался, что невесты нынче измельчали. Кому такой «суповой набор» в жёны нужен? Бабушка замахивалась на него полотенцем и ворчала, чтоб не приставал к внучке с глупостями. Дед всю жизнь проработал в колхозе, но знал больше наших профессоров. Каждый вечер тихо сидел в кресле с книгой, цитируя нам философские труды.
– Брат Алтын, – решилась я подать голос, – а как вы меня нашли?
– Просто, дитятко, – улыбнулся он, собрав на щеках тугие складки морщин. Высох весь от старости и стал похож на лысый веник. – Я каждого, в ком сила теплится, чувствую. Даже маленькую искорку. Вы все, как звезды на небе, светитесь. Кто часто силу черпает – ярко горит. У тебя вон как метка вспухла. Болит? То-то. А я словно возле костра сижу. И Кауст с боку греет. Так вот. Выброс когда был, я его учуял. Рукой махнул братьям, они напрямки и догнали.