— Вы думаете, это помешает Вашим врагам вторгнуться в империю?
— Это деморализует их солдат. Дайте мне благословение — и, даю слово, пока я жив, Тартар больше не выступит провокатором или инициатором нового военного конфликта по захвату территории.
— Если только об оном не объявят Вам сами… — протянул Троил, — Вы предлагаете слишком мало.
— Покой и мир — неужели этого мало?
— Вы пытаетесь обойти клятву своей туманной формулировкой… Ваши намерения темны, император.
— Я всегда держу слово, Святейший. Полагаю, Вам об этом известно. Неужели моя клятва об определенной доле смирения не стоит какого-то благословения?..
— Ключевое слово здесь — «какое-то»…
Император и Глава Церкви долго смотрели друг на друга — а потом последний тяжело вздохнул.
— Надеюсь, Вы будете соблюдать соглашение. Я предпочитаю верить в лучшее в людях… Завтра, после утренней молитвы.
— Благодарю Вас, Святейший.
***
Троил с интересом созерцал королеву Тартара, бродящую по библиотеке. Теперь, когда она считала, что ее никто не видит, девушка позволила себе немного побыть собой.
На лице Татьяны был написан благоговейный восторг. Она подходила к стеллажам, внимательно читала надписи на переплетах, осторожно касалась тяжелых талмудов…
Внезапно, воровато оглянувшись, девушка вытащила с полки тяжеленную книгу, осторожно опустила ее на специальный столик, и принялась торопливо листать страницы. «Управление финансами в Святой Церкви», — узнал Святейший этот, без сомнения, достойный внимания труд.
— Можете не торопиться, — с легкой усмешкой заметил Троил, стоя на своем балконе, — все запрещенные книги все равно хранятся в Закрытом доступе.
— Вот как? — немного огорченно отозвалась Татьяна и, спохватившись, церемонно поклонилась, — Ваше Святейшество.
Троил неторопливо спустился с балкона.
— До меня доходили слухи о происходящем на императорском дворе.
— Вот как?
— Фудзий расписывал Вас, как образец монаршьей жены.
Губы девушки невольно искривились, в изумрудных очах отразилось лукавство.
— Мне приятно это слышать, — наконец, ответила она.
— Я вижу много больше Фудзия. Вы умны, красивы, порочны, властолюбивы и горды — разве что, по сравнением с супругом, обладаете куда большим милосердием…
Татьяна молчала.
— Что Вы сделали, чтобы так понравиться озерийскому кардиналу? Обещаю, этот разговор останется между нами.
— Я всего лишь обсудила с ним его научные трактаты, — помедлив, произнесла рыжеволосая.
— Которые никто, кроме него, не читает… — усмехнулся Глава Церкви, — что ж, Вы трудолюбивы. Даже у меня не хватило духу на некоторые его произведения — а ведь в них, безусловно, есть толк.
Татьяна вежливо поклонилась.
— Вы желаете исповедоваться?
— Благодарю Вас… Но нет, Ваше Святейшество. Этого я не желаю, — качнула головой дочь Гроттера.
— Неужели королева Тартара считает себя безгрешной?
Троилу было интересно, насколько она похожа на собственного отца.
— Я жена тартарианского императора, — заметила Татьяна, — неужели, стоя у трона, можно обойтись без грехов? Гордыня и честолюбие, прелюбодеяние — лишь малое, в чем можно меня обвинить.
— И Вы не испытываете раскаяния, — с улыбкой произнес Троил.
Интересная особа.
— Я предпочитаю жить со своими грехами, а не отмаливать их. Если смогу искупить их за жизнь — хорошо, но если нет…
— Если нет?
— Тогда, на Суде — а если таковой, все-таки, будет — я буду честна перед самой собой, — с вызовом произнесла Татьяна, — мне не нужны подачки с отпущением грехов.
И вправду говорят — дочь Леопольда.
— Как и все скальелессцы… Вернее, тартарианцы. Гордая, смелая и честолюбивая.
Королева вновь поклонилась. Подняв глаза, она отметила, что мужчина улыбается.
— Пока Вы здесь, можете свободно пользоваться библиотекой, — произнес Троил, — я предупрежу Абдуллу. Он принесет Вам все интересующее — разумеется, кроме Закрытого доступа.
— Благодарю Вас, Ваше Святейшество.
— Да, я дам Вам благословение, император Тартара, — неслышно произнес Троил, — не ради Вас, но ради Вашей супруги. Надеюсь, она сможет развеять Вашу тьму… Иначе однажды нам всем придется очень, и очень плохо.
***
— Мы в Святом граде… В резиденции Святейшего, — возразила Татьяна, отстраняя мужчину.
— Разве тебя это не возбуждает, дорогая? Мы муж и жена, и союз наш был благословлен перед Господом… — Бейбарсов откровенно насмехался над святостью, — что же постыдного в супружеской связи?
Девушка взглянула в черные глаза супруга — и, помедлив, положила руку на его плечо.
— Я читала правдивые жизнеописания, — произнесла Таня, — Некрома никогда не отличались святостью. Но Вы… Был ли в Вашем роду хоть один такой же порочный?
Губы мужчины скривились.
— Летописцы и историки возвели его в ранг героя. Был один — первый король Скальелесья, объединивший основную часть земель будущего Тартара… Его звали Кводнон.
Да, конечно… Кводнон. Безликий.
Татьяна подалась вперед, позволяя супругу развернуть себя спиной к нему и обхватить стан — и подставила шею под поцелуй-полуукус…
Из груди ее вырвался тяжелый вздох; откинув голову на плечо мужа, она прикрыла глаза…
Грубо и больно, как и всегда…
— Глеб, — невольно шепнула девушка, чувствуя все ускоряющиеся толчки.
Гроттер и сама не знала, насколько неискренне это было сказано.
Мужчина отстранился, заглянул в изумрудные глаза — а после, прочитав там что-то, опрокинул ее на атласную простынь.
========== Часть 14. Фальшь ==========
…- Я, Троил, Глава Церкви, благословляю Вас, Глеб из рода Некрома, император Тартара, на долгое царствование во имя процветания не только Вашей страны — но всей нашей паствы. Да будет достойным и справедливым Ваше правление, и да принесет оно всем лишь благо и покой…
Бейбарсов почтительно поклонился, и поцеловал перстень Святейшего.
…- Теперь, в случае, если на твой престол покусится кто-либо, он нарушит волю Матери Церкви, — произнес Матвей, — но неужели ты думаешь, что это остановит их? Тебя вот религия никогда не останавливала. Как и все Скальелесье… Весь Тартар.
— Теперь я благословенный монарх, — заметил Глеб, — разумеется, не остановит. Власть вообще слишком сладка, чтобы ограждать ее каким-то религиозным бредом типа догм и благословений.
— Тогда зачем?
— Я получил империю. Я получил признание, уважение и страх. И теперь мне нужна любовь… Вернее, ее видимость. Теперь мои подданые будут знать, что я не захвативший власть тиран.
— Когда тебя волновало чужое мнение, Глеб?
Багров рассматривал брата своим единственным глазом.
— Никогда, но так нужно. Сейчас, — выделил он это слово, — так нужно.
***
Татьяна блаженно отмокала в ванной.
Почти неделя бесконечной конной скачки… И всего два дня отдыха. Тело безумно ныло — и от верховой езды, и от прикосновений мужа. Склепова с Шито-Крыто дали дельный совет — он стал нежнее… Отчасти.
Таня не позволяла прислуживать себе в ванной — если подруги еще хоть как-то могли понять эти следы, то остальным их видеть не следовало. Не хватало новых слухов.
Оперевшись на дверной косяк, Глеб смотрел с вежливым художественным интересом. На два полушария, наполовину погруженные под воду… На откинутые на бортик ванны стройные ноги. На свои «метки».
Я так больше не могу, почти простонала Таня.
Ей срочно нужна была Дафна с ее чудесными целебными зельями. Татьяна была уверена, что таковые наличествовали и у Прасковьи — вот только ее просвещать желания не было…
— Потрите спину, — девушка небрежно швырнула в мужа мочалкой.
Бейбарсов поймал.
Капли. Ему всегда нравились капли на этой бархатной коже…
— Кажется, тебя больше не смущает нахождение в Священном граде, — с усмешкой заметил мужчина.
Красавица пожала плечами.
— То, что происходит между мужем и женой, не является… неправедным. Вы убедили.
Она осторожно поднялась на ноги.
— Подайте полотенце.
— Повинуюсь… Ваше Величество. Что дальше?
— Дальше Вы отнесете меня в спальню…
И ты не оставишь мне ни одной новой отметины — по крайней мере сегодня, пока так болят старые, сказала себе девушка.
Бейбарсов целовал ее, откинувшуюся на мягчайшие подушки — долго, настойчиво, страстно. От этих поцелуев кружилась голова, а тело бросало то в жар, то в холод. Татьяна чувствовала, что ее сознание уплывает и заволакивается призрачной дымкой — она никогда не забывала его поцелуи. Ни один из них…
Кажется, она, даже, отвечала.
Ее пальцы сами расстегивали мелкие пуговицы на черной рубашке — и сами коснулись ремня брюк… На ней самой расстёгивать было нечего.
Когда его губы коснулись ее груди, она подалась вперед.
Ты не оставишь мне ни одной отметины сегодня, — повторила она себе. И на какое-то время безразлично уставилась в потолок, позволяя ласкать свое тело.
Как же ей это надоело…
Она часто ненавидела Бейбарсова за все происходящее. Что творится в других спальнях и чего хотят другие мужчины, ей было неведомо — но, была уверена королева, это разительно отличалось от того, что происходило между ними.
Обхватив его ногами, девушка с силой оттолкнулась — и Бейбарсов позволил ей подмять и оседлать себя.
Лучше так, подумала Гроттер, глядя в затуманенные бесконечной жаждой обладания черные очи. Лучше так…
Его руки ласкали ее стан. Она двигалась — медленно и неторопливо…
Проснулась она от настойчивых поцелуев в шею и очередных ласк.
— Глеб? — сонно отозвалась она.
Татьяна знала, что ему нравится, когда она зовет его по имени.
— Мы сегодня отбываем. Не залеживайся долго, — мужские губы пощекотали ее ухо.
Пока он поднимался, она сделала попытку удержать его.
Кажется, он даже поверил…
Господи, сколько фальши…
Когда мужчина оделся и вышел, она рывком поднялась с кровати.
Короткие сборы, долгое церемонное прощание с Троилом и высшим духовенством, — и кони вновь вздымают пыль на дороге…
Зачем тебе благословение на самом деле, Глеб Бейбарсов? Зачем?
***
— Мне нравится твоя игра, — отозвался Бейбарсов.
— Простите?
— То, как ты иногда изображаешь любовь и вожделение.
— Я рада, — равнодушно отозвалась Таня, чувствуя, как все холодеет внутри.
— Знаешь, Гроттер… Когда ты кричала от боли, в этом и то было больше искренности.
— По-Вашему, я могу изобразить некоторые вещи, касательно своего тела? — ощетинилась девушка.
— Нет, дорогая. Твое тело, как раз таки, не врет. Но вот рассудок… Глаза…
Они скакали уже третьи сутки — и вот, Глебу стало скучно, и он решил повыяснять отношения. Ситуацию спас придорожный трактир — первый за несколько часов…
— Напоим коней, — сообщил Игнат, — и продолжим путь. А я, пожалуй, кое-чего захвачу в дорогу…
Довольно ухмыльнувшись, гигант слез со своего огненного скакуна и направился к дверям.
Таня затравленно посмотрела на мужа.
— Хорошо, иди… — вздохнул тот.
Спешившись, королева поспешила за Гломовым, Прасковья и Петруччо — следом.
Бейбарсов оглядел спутников. Генрих и Эссиорх занимались лошадьми, остальные весело переговаривались… А вот Шилов…
Шилов напряженно всматривался в неказистое здание и уже привязанных коней постояльцев… Отмечал только ему ведомые детали. Внезапно его глаза расширились — и, выругавшись, он молнией метнулся к трактиру, на бегу выхватывая тонкий легкий клинок убийцы.
Бейбарсов, а за ним Ловус и Аспурк — ринулись следом. Уже у самых дверей их встретил оглушительный грохот ломающейся мебели…
Гломов весело орудовал мечом в одной руке — и огромной доской, выломанной из какой-то скамьи, в другой, играючи раскидывая нападавших. Прасковья прикрывала Таню и не давала той помочь (или, скорее, помешать) гиганту; несмотря на то, что Гроттер сама была не лыком шита, в ее навыки ближнего боя явно не входили трактирные драки…
Братья переглянулись — и один поспешил на помощь к королеве, другой — к Чимоданову; Гломов в их помощи не нуждался. Подходить к нему в бою было крайне травмоопасной идеей для самих благожелателей…
Шилов, тем временем, уже ликвидировал парочку нападавших, коими тут был нашпигован весь трактир… Рядом с Петруччо, к примеру, валялось пять или шесть трупов.
Раздавая легкие режущие удары направо и налево, Бейбарсов поспешил к жене.
…Шилов с Прасковьей действовали быстро — маленький дротик и крохотный метательный нож вонзились прямо в сердце мужчины, но тот успел выстрелить. Схватив Гроттер в охапку, император развернулся — и стрела лишь царапнула его плечо; но вторая, пущенная другим лучником, угодила куда-то под грудь Тани…
В глазах Бейбарсова потемнело…
Взглядом указав Гломову на девушку, он устремился к обидчику.
Все было сделано уже через три минуты…
— Там царапина… Не стоит, все нормально! — выдавила Таня, но сильные руки Гломова уже уложили ее на стол.
Игнат попытался было расстегнуть ее одеяние — но, чертыхнувшись, попросту рванул на ней залитый кровью камзол. Гроттер вскрикнула от резкой боли; тонкая ткань послушно треснула от действий гиганта, и обнажилась ее рана. Тут же подскочила Прасковья…
Рана, и вправду, не была серьезной — со временем не останется даже шрама. Глубокий порез лишь пропорол кожу до самых ребер — от груди до спины… Ничего серьезного, но болезненно, в особенности, для женщины.
— Не стоило, — почти неслышно повторила Гроттер, и откинулась на поверхность стола. Поздно.
Гломов и Прасковья давно привыкли к виду крови, и порез их не напугал. Но вот то, что было рядом с порезом…
«Метки» Глеба, свидетельствующие о ее принадлежности императору.
Их было много…
— Как она? — пошатываясь, к ним подошел Бейбарсов. Царапина на плече саднила, но не более: боль не являлась для чего чем-то страшным…
— Жить будет, — хмуро отозвался Игнат, категорически не одобрявший подобного обращения с женщиной — а тем более, с собственной женой. С королевой.
Прасковья созерцала «метки» достаточно долго и внимательно — а потом, вскинув глаза на Глеба, сделала к нему легкий, почти незаметный шаг.
Мужчина, следует отдать должное, успел увернуться, и удар — сильный, болезненный, неплохо поставленный, лишь скользнул по его скуле. Бейбарсов с удивлением коснулся щеки; как ни странно, он даже не злился, хотя и никогда не спускал подобной дерзости… Неужели в этот раз он заслужил?
Презрительно посмотрев на императора, воспитанница Арея принялась обрабатывать рану — как сотрудница Тайной Стражи, она имела с собой огромный набор зелий со склянками. Девушка действовала ловко и быстро — уже через несколько минут порез был зашит и прикрыт повязкой… Помедлив, Прасковья достала небольшую бутылочку, и, смочив салфеткой, осторожно протерла «метки»…
Тем временем Шилов подхватил одного из шевелившихся нападавших — и, обменявшись взглядами с Петруччо, деловито утащил того в подвал. То же самое он проделал и со вторым выжившим…
Несколько минут спустя трактир огласил отчаянный, полный муки, вопль…
— Информация получена? — поинтересовался Глеб, когда Шилов вернулся в комнату.
Виктор кивнул.
— Их подкупили, — скупо ответил он, — кто — неизвестно, но заплатили изрядно. По итогам нашей непродолжительной «беседы» могу сделать вывод, что это были люди из бывшего правительства Пустошей.
— Этого следовало ожидать, ведь Кощеев умудрился бежать… Еще?
— Судя по имеющимся у них вещам — обрывкам пергамента, монетам, кошелькам и прочему — уверен, что это люди с Озерии и Горностепья.
Глеб усмехнулся.
— И этого тоже следовало… Благодарю. Моя свита — все целы?
— Отделались царапинами и ушибами. Прасковья перебинтовала всем раны, мы готовы ехать дальше. Замок Свеколт в нескольких часах езды — если успеем, дотемна будем.
Бейбарсов кивнул.
— Кстати, а что с теми нападавшими?
— Они стали бесполезны, — ответил Шилов.