Ненависть, заполнившая разум, уходила, все руки были в зелёной фосфоресцирующей крови, одежда тоже была щедро ею вымазана, но сейчас это уже было не важно. Главное что судьба подарила ей шанс насладиться своей местью, так редко удавалось это сделать, что женщина никогда не отказывала себе в удовольствии помучить кого-то из рода охотников. Пусть сами почувствуют себя беспомощной дичью в руках свирепого воина, не знающего пощады.
Тут вверх поднялась каменная плита Дан Моры, обитель впускала Дуэлянта. Не став долго раздумывать, женщина бросилась туда, оставив изувеченное тело аттурийца на милость снежной стихии.
========== Глава 8. Правда или ложь ==========
Коридоры, переходы, залы, серые стены, каменные плиты пола… И тишина, абсолютная, полная и всеобъемлющая. Казалось, она притаилась, как готовящийся к атаке преторианец, лишь ждала, чтобы наброситься из-за угла и разорвать на части.
Иннар шёл осторожно, постоянно оглядываясь и всматриваясь в темноту. Ему было не по себе в этом месте, казалось, оно соткано из боли, страданий, ненависти и злобы. Порой в голове слышались крики уманов, яростное рычание воинов-науду. Охотник всерьёз опасался, что с его телепатией твориться что-то непонятное, проще говоря, что его дар начал работать против хозяина. Откуда могли нестись все эти крики, если здесь никого не было, ни единой живой души, а судя по запустению залов, не было уже давно.
Больше всего Танцору не хотелось засыпать, он очень боялся вновь увидеть картины далёкого прошлого. Но стоило об этом вспомнить, как образы так и посыпались, стали всплывать на поверхность.
Тиконд как-то предположил, что наверняка отцом такого тант’ера был очень сильный воин с развитым ментальным даром. Никто не знал, что на самом деле этот дар достался ему от Матери. Будучи ещё детёнышем, ему пришлось пройти через нелёгкие испытания и жесткую школу Ир-зум. Она была порой почище тренеров, беспощадна и к своим урокам относилась так же серьёзно. Иннар вспоминал, как уже пожилая самка учила его управлять своим даром, как заставляла тренироваться на старших братьях и сёстрах, копаться в их головах, делая так, чтобы те ничего не чувствовали. Уже тогда ему пришлось окунуться в грязные тайны и козни, что строили друг другу самки.
Мать чутко следила за своим отпрыском и заставляла рассказывать всё, что ему удавалось узнать в ходе тренировок. Мальчишке доставалось от старших собратьев и сверстников, его не считали достойным начинать Охоту, поскольку большую часть времени он проводил вместе с Ир-зум. Когда самка была удовлетворена результатом обучения, она больше не ограничивала свободу сосунка.
На тот момент ему оставалось всего три си’нтра до отправки на Аттол, приходилось доказывать всем, что он хоть чего-то стоит, часто дрался и проигрывал, пару раз чуть не лишился верхних жвал, но всё-таки никогда и никому не позволял говорить о себе предосудительно.
Попав на Материнский Корабль, он смог почувствовать хоть какую-то свободу действий, хотя за пределы сектора тренировок Неокроплённых не выпускали, но всё-таки там не было пристального гласа Матери, которая могла в любой момент потребовать сосредоточиться и прочитать чьи-то мысли. Но появилась другая проблема – невозможность отрешиться от эмоций окружающих. Они забивались в голову, заполняли сознание, сводя с ума. В какие-то моменты он не мог отличить собственных мыслей от чужих, в первых учебных поединках Танцор часто проигрывал, поскольку чужая злоба и амбиции стучались в сознание. Тренера едва не махнули на него рукой, только лишь огромными усилиями воину пришлось научиться контролировать себя, заглушать чужие голоса, не пускать их в свой разум и отделять от своих мыслей. На это ушло достаточно много времени, но он своего добился.
Вскоре пришла весть о смерти Ир-зум. Самка умерла собственной смертью, когда та родила Иннара, то была уже далеко не молодой. Кто был его отцом, Танцор не знал, как практически все мальчишки, считалось, что это отразиться на характере. В частности это оберегало от излишней гордыни и амбиций.
Да, Мать много ему дала, обучила, но он так и не смог добиться ответа зачем. Зачем всё это было сделано? Чего она добивалась? И почему именно он, а не кто-то другой? Пока что его дар приносил охотнику одни неприятности, не более того. Именно из-за него охотник так усердно добивался статуса Воина Чести, даже не из-за привилегий, которые он нёс, при вхождении в Старшую Касту, а просто потому, что тогда он сможет быть один. Не надо будет копаться в чужих головах, слышать гневные и порой ужасные мысли, чувствовать вокруг фальшь, которым пропитывался воздух на всех клановых судах. Так он мог получить хоть какую-то свободу действий.
Впереди промелькнула чья-то фигура. Активировав скрытие, Танцор стал осторожно красться вперёд. Он не доверял этому месту, всё в нём было не так, это не обычное здание, где можно свободно бродить и не развалины неведомой цивилизации, покинувшей это место давным-давно. Нет, здесь было что-то другое, не из-за исхода здесь так тихо, отсюда никто не уходил, по крайней мере, просто так.
Дойдя до очередного зала, он увидел перед собой высокую пещеру, потолка было не разглядеть, стены – сплошной грубый камень. Но куда идти дальше? Никаких входов или тоннелей он не видел.
- Сюда! – послышался крик.
Голос явно принадлежал уману, причём был очень знаком.
- Сюда, скорее!
Поискав глазами источник звука, Иннар увидел открывшийся проход в другую пещеру. На пороге стояла самка Пьюдо Амехда, он узнал её сразу, эта так самая девчонка, что вывела его на мурвина. Но как она тут оказалась? И что вообще тут делает?
- Быстрее! – с нажимом проорала она и побежала прочь.
- Стой! – мысленно позвал её Танцор, но никакого ответа не прозвучало. Забежав в соседнюю пещеру, он не смог разглядеть её, но проход закрылся и мимикрировал под окружающую среду. Посмотреть где дверь не получалось, в маске замелькали самые разнообразные спектры, но ничего так и не появилось.
Раздалось противное шипение и визг, тёмные стены зашевелились, они сплошь были усеяны Кайнде Амехда. Они спрыгнули вниз, окружив охотника со всех сторон, сверху надвигались другие особи, все они противно шипели, с чёрной склизкой кожи на пол капала слизь, стоял резкий отвратительный запах, но ни один из ксеноморфов не спешил нападать.
- Сюда! – снова крикнула ему девушка.
Иннар смог разглядеть её сквозь толпу Жёсткого Мяса, уманка стояла возле двери и держала закрывающиеся створки. Тут твари всё-таки бросились на охотника. Понимая, что против такой толпы ему не сладить, Танцор стал прорываться к бывшей напарнице. Скорость продвижения оставляла желать лучшего, Кайнде Амехда кидались на руки, старались прокусить ноги, чтобы тот не смог уйти отсюда.
Разложилось копьё, трутень полетел в голову Иннару но тут же получил удар в грудь, проломился хитин, радался противный скулящий визг. Труп упал сброшенный с шеста, двое бросились в ноги, пришлось подпрыгнуть и тут же согнуться, чтобы ксеноморф не вцепился когтями в маску и не сорвал её. Раздался шелест сирюкена, развернулась плазмопушка. Иннар стрелял в толпу, наугад, сейчас было всё равно куда палить, поскольку в любом случае, в кого-нибудь да попадёшь. Шипение кислоты под ногами, на руке появился свежий ожог от твея кайнде.
- Скорее! – прокричала девушка, и этот крик привлёк внимание тварей.
Несколько трутней кинулись к уманке, им вслед полетел плазменный залп. Одного из них разорвало и несколько капель попало на куртку девушки, прожигая ткань. Она закричала и ослабила хватку, створка начала медленно закрываться, самка уже не могла её удержать. Понимая, что в случае, если двери запрутся, ему не жить, Иннар бросился вперёд, уворачиваясь от атак ксеноморфов. Когтистая лапа прошлась по маске, с противным скрежетом оставив на ней следы.
Когда яут оказался уже у самых дверей, один из трутней обил хвостом ногу охотника и дернул на себя. Танцор едва устоял на ногах и выстрелил из пушки в наглую особь. Два ксеноморфа бросились сверху, Иннар выставил вперёд руки, зажав копьё, когда на него упали трутни, отбросил в тех, что столпились рядом и кинулся к двери.
Едва проскользнув между закрывающихся створок, яут увидел, как ослабевшая и получившая серьёзная ожоги уманка отпустила тяжёлую створку и обессилено упала на пол, тяжело дыша.
В воздухе застыли знакомые и уже успевшие забыться чувства: радость, восхищение, благодарность. Воин даже прикрыл глаза, снова окунаясь в эти ощущения: искренние, не сдобренные ложью или завистью. Такое детские, наивные и бесконечно чистые.
- Долго же ты соображал! – отшутилась она, улыбнувшись.
Охотник присел на корточки перед ней, всё ещё не веря, что это она. Он не мог понять, почему эта уманка рисковала собой, ведь могла сама погибнуть. Что ей двигало? Тогда она хотела, не зависимо от способов, спасти своих соплеменников, но что за причина у неё была сейчас? Он попытался заглянуть в её мысли, но там была пустота! Ничего не было, будто всё, что сейчас ощущала самка, было вызвано каким-то искусственным источником. Он резко отпрянул от неё, увидев, что та протянула руку в его сторону.
- В чём дело? – не поняла уманка и попыталась подняться.
Танцор выставил копьё и предупреждающе рыкнул.
- Кто ты?
- Это я, Иннар!
Удар был нанесён без промедления, острие вошло в мягкую плоть, пронзив грудную клетку. Пьюдо Амехда удивлённо уставилась на оружие, словно не понимала, что умирает, а потом подняла глаза на охотника.
- Я не говорил тебе моё имя, так же, как и ты своё! – прорычал он и выдернул шест.
Она умерла быстро, а потом тело начало исчезать, сначала стало полупрозрачным, потом и вовсе пропало. В инфракрасном спектре оно быстро остыло и испарилось, будто его и не было здесь. Только тут Танцор понял, что не слышит копошащихся кайнде. Неужели, это всё – галлюцинации? Однако рука, на которой остался свежий ожог от кислоты, говорила о том, что всё произошедшее – реальность. Но как такое может быть? И что это был за фантом? С какой целью его сюда послали и главное, как смогли передать те чувства, которые испытывала тогда эта девчонка?
***
Морвиин выбрался в огромный зал с большими окнами, уходящими ввысь. Снаружи неистовствовал буран, сквозь который невозможно было что-либо разглядеть, потолок терялся в темноте, гладкие стены и пол переливались серо-чёрными цветами. Что-то было не так в этом месте, пока он шёл коридорами и бесконечными проходами, поднимался по полуразрушенным каменным ступеням, не было такого сильного чувства беспокойства. Первый помощник Кол-лата выпустил лезвия-клинки из наручей, он ощущал на себе плотоядный, дикий взгляд кого-то. Он прятался где-то неподалёку, но вот где? Здесь были абсолютно гладкие стены, как можно укрыться там, где нет никаких мест для этого.
В лицо врезался тяжёлый кулак, не ожидавший этого Бандит, упал на пол.
- Тебе не хватает дисциплины! Что прикажешь делать с тобой?
Аттуриец попытался встать, но удар в живот заставил его согнуться пополам. Снова голос из дальнего прошлого, только теперь другой.
- Как ты мог так поступить? Приключений захотелось?
Морвиин чуть приподнял голову и увидел вокруг себя Неокроплённых. Как они оказались в этом зале, рассуждать, или думать не было сил, он помнил это всё, знал, что будет дальше.
- Из-за тебя погиб Сор-зип! Как ты мог это допустить? Да ещё и не остановил его, а сам побежал!
Он помнил эти слова, слишком хорошо.
- На колени!
Бандит повиновался, прошлое снова встало перед его глазами, тот от которого хотелось закрыться, которое он заглушал своей жестокостью и самоконтролем. По спине ударил хлыст с шипами.
Боль, такая же боль, как и тогда, в первый раз. Самая первая и самая жестокая его порка, ни один из Воинов и даже Гмую-ту не смог сравниться с Тренером, наносившим эти удары. С каждым взмахом плети он кричал обвинения в адрес провинившегося сосунка. Обида, обида на самого себя за то, что он сотворил, казалось, что он собственными руками разрывал бедного виор-оклана. Это было справедливой карой, ведь он мог это остановить, мог сказать «нет», мог, мог, мог… Но не сделал этого!
Удары сыпались один за другим, стиснув клыки и прижав бивни ко рту, Морвиин сносил всё, что ему причиталось. Тут вперёд вышел кто-то из Неокроплённых, подняв голову, охотник встретился взглядом с Сор-зипом. Он стоял здесь, живой, не растерзанный си-у’кве. Как это было возможно?
- Ты всё равно не смог бы помочь, - сказал он и надел маску.
Удары прекратились, фигуры вокруг начали растворяться. Через пару мгновений все исчезли, оставив измученного, озлобленного и отчаявшегося Хищника одного. Как ничего не смог бы изменить? Он не понимал, почему его собрат так сказал. Что это было?
На полу зеленел твей, порка была настоящей, спина дико ныла и болела от сильных ударов. Первые шрамы, первая порка и он заслужил это всё. Он не должен был поддаваться на уговоры, но не внял голосу разума, хотя тот и предостерегал от опрометчивого поступка.
- Я смог бы тебя спасти! Смог бы! – крикнул в никуда Воин и поднялся на ноги.
- Нет, - услышал он голос Бурого.
Он стоял рядом, сложив руки на груди, такой же, как в тот роковой день. Но вот только кожи на правой руке не было, левая часть груди рассечена, твееточил неровный рваный шрам, очевидно оставленный зазубренным лезвием.
- Я бы вытащил тебя оттуда!
- Ты? Жалкий Неокропленный, который даже не знал с какой стороны к Кайнде Амехда подходить? – саркастически спрашивал Сор-зип.
- Это галлюцинации! – схватившись за голову, сказал Морвиин. – Тебя нет, ты давно мёртв.
- Что? Не нравится, когда тебе говорят правду в глаза? Ты ведь сам это понимаешь, но всё равно твердишь, что смог бы меня вытащить из лап отступников! Ты был так же жалок, как и я. Если бы не мои крики, то арбитры никогда бы не спустились вниз и не нашли то гнездовье си-у’кве.
- Это не ты! Мой виор-оклан никогда бы такого не сказал!
- Виор-оклан! – засмеялся Бурый. – Ты хоть знал того, кому дал столь высокое звание, того, кого потерял тогда?
Бандит прищурился. Что нёс этот безумец? Знал ли? Конечно, знал! Как могло быть иначе? Он бы никогда не стал так высоко ценить, так запирать своё прошлое, если бы тот не был столь важной частью души, которую в тот день растоптали и исковеркали.
- Ты никогда меня не знал! Меня тошнило от твоего присутствия, неудачник! Ты думал, что я стал с тобой тренироваться, потому что мне стало жаль? Мне надо было с кем-то поладить, и Тренер мне пригрозил, что если не стану «плясать» с тобой в паре, то он выпрет меня, и я стану просто обслуживающим персоналом на Аттоле!
- Это ложь! Дан Мора!
Сор-зип бросился вперёд и отнял руки Морвиина от маски, заглянув в глаза.
- Это правда! Когда начался Сезон, я хотел сбежать, но в одиночку сделать это не мог. Чёртовы си-у’кве сидели в том месте, где никогда не устраивали лагерей. Я знал все их маршруты передвижения, все их угодья и вёл теми коридорами, куда они никогда не заходили. Но просчитался! А ты был таким доверчивым, квей (глупец)! Ты до сих пор веришь в тот образ, что я создал для молодого, неопытного и жалкого с’йюит-де!
Бандит отбросил от себя израненного собрата, зарычал. Выскочил клинок, но иллюзия растаяла!
- Вот твои методы, Дан Мора? Вытаскиваешь воспоминания и извращаешь их? Тебе не свести меня с ума!
Морвиин покинул этот зал как можно быстрее, но всё-таки этот разговор с иллюзорным названным братом смог посеять семена сомнения в душу Хищника. Ведь и правда… А что он знал о том, кому так рьяно доверял?
***
Грашинд поднимался по отвесной каменной стене, она была вся испещрена выступами и неровностями, так что залезть практически не составляло труда, но всё-таки аттуриец делал это очень осторожно. Всё-таки нападать сверху и лазать по различным высоким препятствиям прерогатива яутов.
Воин старался не смотреть вверх, ибо высота, на которую предстояло залезть, была более чем запредельной. Он не знал, сорвётся или же выбьется из сил, но без борьбы сдаваться не собирался, к тому же сидя на месте, не сдвинулся бы с места ни на шаг. А так есть шанс, что сможет добраться до какого-либо коридора или дыры в соседние залы. Маска не помогала – сквозь стены нельзя было ничего разглядеть. Внезапный стал уже жалеть, что принял такое решение, когда всё-таки добрался до какого-то балкона. Перекладин не было, рассыпались, оставив после себя лишь основания, однако это нисколько не омрачило радость охотника.