Дом Тозиера будто испарился. Дример искренне удивилась, когда нашла его едва ли не перед собой. Два раза проходила это место и не видела вообще. Эрин постучалась в дверь, не найдя звонка. Признаться, она всего пару раз была в гостях у Ричи. Балабол и сам не стремился приглашать ее. Неизвестно через какое количество стуков дверь открыли, но Дример уже успела много раз поблагодарить того, кто придумал звонки — с ними было гораздо удобней. Ричи Тозиер не был богат и, подобно богатому Стэну, всегда довольствовался тем, что есть. Но только не полуголой (по сравнению с нынешней погодой) Эрин, в пол девятого на пороге его дома. Парень сначала не поверил своим глазам и, приподняв очки, потер их. Тут же ему на голову приземлился подзатыльник, а после, с виду такие хрупкие ручки, протолкнули обратно в дом. Эрин шагнула следом с такой уверенностью, будто так и должно быть.
— Рина, ты что тут делаешь? — запоздало спросил Ричи. Эрин только пожала плечами, не раскрывая рот. Впечатлительный Тозиер в ужасе решил, что от холода ее губы примерзли, превратившись в одну чертежную линию. Он схватил с крючка первое, что попалось под руку и накинул на плечи Эрин. Оказалось, мамино пальто. — Ой, нет, подожди, лучше не это.
Ричи поспешил повесить его назад. Под закатанные глаза Дример, до этого осматривающие скромную, но убранную прихожую дома Тозиеров, Ричи достал большую куртку. Наверно, отца.
— Не надо мне, — отмахнулась Эрин. Без разрешения она прошла в гостиную. Ричи только последовал за ней.
— Так что ты тут делаешь? — спросил он. Эрин уже успела присесть на диван и сейчас вытянула ноги, поместив те на маленький столик; ободранный, потрепанный со временем. Ричи присел с боку, осторожно вынося предположение. — Из дома сбежала?
— Не, — покачала она тяжелой, все еще налитой яростью и обидой, головой. — Пока нет.
Ричи рывком выдернул клетчатый плед из-под задницы Дример. До этого он укрывал им ноги и сейчас накинул его на плечи девушки; ноги-то, собственно, чистые были, что такого. Эрин с открытым интересом пялилась в телевизор, по которому шел «Дятел Вуди». Ричи неодобрительно цокнул. Он знал своих друзей, порой, лучше, чем они себя сами и потому был сейчас уверен, что Дример только изображает заинтересованность. Пытается от чего-то отвлечься. Ричи присел ближе, размышляя, как ему подобраться к потерянной Дример. Та положила голову на его плечо. На близком расстоянии Тозиер услышал, что она что-то шепчет.
— Ты меня пугаешь, — честно сообщил он.
Другие не сказали бы такое вслух, считая это бесцеремонным. Тозиер — сама бесцеремонность! Казалось, что, болей Эрин булимией, он бы первый крикнул ей «Господи, ну пиздец ты жирная!» А будь у нее анорексия, он бы сорвался на «Ты как скелет ходячий — ни жопы, ни сисек, ни мягкости и плавности женского тела, Дример, да это же кошмар, блять!» И сейчас он бы сорвался на что-то на подобии «Знаешь, Эрин, я читал о психбольницах и о том, как там бьет раскаленными плетками, хочешь, дам тоже?», но Тозиер молчал. Его открытая бесцеремонность сопровождала удивительное качество влезать только тогда, когда это нужно. Эрин, сидящая на диване, словно совсем не понимающая, что находится здесь, в таких словах сейчас точно не нуждалась. Он бы сделал все хуже. Обнять ее, правда, тоже не может. Нет, руками-то, конечно, да, но вот душевности в этом не будет никакой. Ричи не умел перенаправлять свою поддержку в такие проявления дружбы, как тот же Билл. И он не мог придумать что-нибудь утешительное, доводящее буквально до слез, как Эдди. Он был как холодный Стэн. Только хуже.
— Дример, кончай страдать хуйней! Не то я тебе первую бригаду вызову, ты этого что ли хочешь? — вскипел Тозиер, одним рывком разворачивая девушку к себе. Он вцепился в ее плечи тонкими музыкальными пальцами, вглядывался в серые глаза, расширенные сейчас и кажущиеся еще больше, чем глаза Ричи за очками; увеличивающими их раза в три.
— А где твоя мама? — вдруг спросила Эрин.
— Наверху, — с нежеланием ответил Ричи. — Не меняй тему, черт возьми!
— Да что там говорить-то, — фыркнула Эрин, отворачиваясь от Тозиера, который словно пытался заглянуть ей в душу. Но его лицо на таком близком расстоянии только приносило ей дискомфорт. Русоволосая попыталась выкрутиться из его хватки, но не получалось. — Пусти, Ричи, не то эту бригаду я вызову тебе.
— Хватит менять тему, — огрызнулся Тозиер. Он спрятал оголившееся плечо Дример снова под плед. Дотронулся до обнаженной кожи, ощущая, что она все еще холодная. Цокнул, как пуля об камень.
— Я не меняю тему, — ответила Эрин. Ей казалось, что она слышит множество нотаций в голове Балабола. Тут вгляд ее упал на книжку на столике, в потрепанном бумажном переплете. — О, «Унесенные ветром?» Ты такое читаешь? Не думала, что…
— Вот опять! Опять меняешь тему, Дример, — гаркнув, Тозиер вскинул руками, чуть не задев правой щеку Эрин. — Ненавижу, когда вы так делаете. Ты и Стэн. Просто уебищная привычка.
— Не надо говорить ни о чем, что связано со мной и Стэном. Отныне и до конца моих дней, блять!
Тозиер остолбенел. Чувство, что пол ушел у него из-под ног, как последний факт не в пользу того, что Дример изменилась. Скромная, тихая девочка — взбешенная и яростная Дример — с отвращением дернула плед в сторону. Наполовину он свесился с дивана. Ричи молчаливо наблюдал за Эрин, после этого действия сжавшейся у подлокотника. Парень взял краешек пледа в свои руки. Он был очень старым, пахнущим затхлостью и в одном месте куриным супом, пролитым еще в классе третьем; колючим, как трехдневная щетина, которой уже у тринадцатилетнего Ричи до сих пор не было. Но несмотря на все это, он очень любил этот плед и даже слегка обиделся, когда Эрин так отшвырнула его, словно половую тряпку. Девушка не испытывала стыда за свои действия, как будто желая слиться с диваном; так сильно к нему прижалась. Тозиер печально покачал головой, вынося неутешительные выводы. Он никогда не любил перемены.
— Ты изменилась, Рина. Не знаю, почему, но это так. Расскажешь, что произошло у вас со Стэном?
— Он ублюдок, Ричи, — просто ответила Дример. Вздрогнув, она прижала сжатые ладони к лицу, будто они были сейчас ее опорой. — Просто полный козел.
— Вообще, он еврей, — попытался парень перевести это в шутку. И в последний момент он одернул раскрытую ладонь, уже тянущуюся к Дример. — Ну, ладно. Это же было смешно.
— Ты дебил.
— Эй, не обзываться мне тут. В моем же собственном доме, — возмутился Тозиер, стараясь скрыть свое удивление. Раньше Эрин его даже шутливо не оскорбляла, но сейчас, не то, что интонация — даже лицо ее было серьезным, настолько, что лишь оставалось вручить ей в руки листок с контрольными.
Снова воцарилось молчание, затянувшееся до такой степени, что Тозиер вскочил с дивана с протяжным «аааа» и пошел на кухню. Дример подумала, что он решил от нее сбежать. Она удивилась, как веселый настрой умудрялся еще быть при ней. Ступив на кухню, Ричи крикнул матери о том, что у него гости. Машинально Дример начала искать глазами часы, посмотреть, сколько сейчас. Они нашлись прямо над телевизором, в маленькой прямоугольной рамочке, практически сливающиеся с желтой стеной. Десять. И как Ричи терпел ее столько времени?
— Чай? — послышался крик парня с кухни.
— Нет, — негромко ответила Эрин, но Тозиер ее услышал.
— Кофе?
— Нет.
— Сок? — будто принял он на себя роль официанта.
— Нет!
— Воду?!
— НЕТ!
— ТОГДА НАХУЙ, РИНА! ТУТ НЕ РЕСТОРАН!
Он снова появился в гостиной с раздраженным бурчанием. Но на этот раз, Ричи не стал медлить, сразу перейдя к делу. Часа два давал на передышку и собирался с силами — больно жирно, между прочим!
— Что со Стэном стряслось?
— А что с ним?
— Если коротко, его очень обидела жизнь, сделав ублюдком и полным козлом. Ну, еще и евреем, — поймав серьезный взгляд Дример, Тозиер сокрушенно вскинул руками. — ладно, это все еще не смешно. Короче. Мне хотелось бы узнать о причинах такого отношения к нашему милому кудряшке.
— Милому кудряшке? — недобро прищурила глаза Эрин. — Так ты все-таки считаешь его красивым?
— Мы вообще-то закрыли эту тему! — сердито напомнил Ричи, теребя одной рукой спинку дивана. Кажется, что упоминание о его нетрадиционных предпочтениях парню не нравилось. Не мудрено. На следующий день после признания, Ричи заикнулся ей, что считает это своим проклятьем.
— И тему со Стэном тоже! — отвела Дример от этого разговор и весьма удачно.
Грусть в глазах, заметная даже под огромными очками, испарилась, уступив, однако, место злости. Эрин пожалела о том, что сделала. В чем-то она была эгоисткой и ненавидела, когда ее попрекают. Тем более — опять! Не зная, как избавиться от этого (кроме ухода домой, на которой она пока не решалась), Эрин выложила все карты на стол. По иронии, она никогда в них не разбиралась.
— Мне… Мне сегодня очень нужна была поддержка, — начала говорить Эрин, но тут же остановилась, замечая слишком заинтересованный взгляд Ричи. — не спрашивай почему, Ричи, это вообще сейчас не важно, — без привычных насмешливых огрызаний в ответ, Ричи только закивал. — спасибо. В общем, мне нужно было, чтобы кто-нибудь меня утешил. Я хотела позвонить сначала тебе, но потом… случайно вспомнила о Стэне.
Эрин поднялась на ноги, воодушевленная этой очередной игрой. Игрой в воспоминания, не забывающиеся потом, наверно, всю жизнь. Она сделала вид, что взяла в руки телефон и нажимает на кнопки.
— Набираю я, значит, номер. Помню его лучше, чем свой собственный! Гудки. Ту-ту-ту. Ту-ту-ту. И тут… — Дример театрально изобразила на лице радость, а после — грусть. — отвечает мне не Стэн, а мистер Урис. Я такая «Можете позвать Стэна к телефону, Маршалл, понимаете, это очень-очень важно!» А он… — Эрин переместилась на другую сторону и понизила голос, стараясь звучать как можно более правдоподобней. — «Очень-очень? Но Стэнли сейчас занят — молится, читает книгу какому-то неизвестному мужику. Не находи это странным, Эрин!».
Смешок вырвался из Тозиера, хотя он был настроен серьезно. Ричи знал, что Эрин всегда за шутками и приколами скрывала печаль. Она, будто профессиональная актриса, старательно изображала на лице разные эмоции, меняла голоса (до него, конечно, далеко), но взгляд ее наводил тоску. Такую, что Ричи даже улыбнуться не мог. Она сдерживала его от этого.
— В общем, пошел он звать Стэна. Я сижу, прислушиваюсь к шуму в трубке. Думаю о том, о сем. Разговариваю с кло… — сероглазая резко прервалась, а потом закружила руками в воздухе, так показывая, что рулит ситуацией. — разговариваю сама с собой. И с нетерпением жду, когда же ко мне, полоумной, присоединится любимый, — она изобразила в воздухе кавычки, чуть ли не смеясь. — Стэнли.
— Иии? — с нетерпением поторопил Ричи Эрин, что притихла. Парень думал, что она выдерживает паузу для эффектности.
Но у нее просто не было сил произнести это вслух.
— И он не присоединился, Ричи. Я просила отца передать ему, как сильно он сейчас мне нужен. Мой голос дрожал хуже, чем перед каким-нибудь блядским экзаменом! — в конце предложения русоволосая перешла на крик, но тут же затихла. Глубоко задышала, прикрыв глаза. — Но он не пришел. У него были дела поважней.
— Некрасиво, конечно… — задумчиво ответил Ричи. Наверно, он бы таким же тоном ответил на рассказ о вырванном сочинении из тетради. Тозиер точно не находил в поведении Уриса ничего такого. Неизвестно, что это было — мужская солидарность или наплевательское отношение к ней. Дример не горела желанием разбираться, сосредоточенная сейчас на другом.
— Я хочу уйти к Генри, — поделилась девушка новостью. Она звучала для Тозиера хуже, чем недавнее известие о смерти бабушки.
Он мигом подскочил. В отличии от спокойного Билла, который мог успокоить даже бешеных собак или Стэнли, способного своей невозмутимостью пробивать стены насквозь, Ричи сразу дал понять, что никакого мирного разговора с ним не будет.
— Дура! Ты серьезно думаешь о таком?
— Да. Генри в этот четверг сказал, что я ему нравлюсь, — ровно говорила Эрин, вновь покрываясь мурашками после упоминания Бауэрса. И зажигаясь тем же интересом, связанным с чем-то новым, ныне неизвестным ей. Практически заглушающим чувства к Стэнли Урису, к огромнейшему облегчению.
— И что? Мне он, например, сказал, что от души любит бить меня ногами! Так мне теперь тоже к нему бросаться?
— Ричи, я понимаю твои чувства и чувства остальных, после того как…
— Стоп-стоп-стоп. Ты уже все решила? — Ричи преодолел расстояние, разделяющее их, за мгновение. Так быстро, будто телепортировался; Эрин вздрогнула, когда надоедливая мордашка Тозиера оказалась перед ее глазами, закрывая практически все остальное. Она собиралась ответить, но Ричи перебил. — Ты нужна Стэну!
— Нужна? Стэну? Это самое абсурдное, что я когда-либо слышала. А я помню почти все твои шутки, проклятый Балабол!
— Не смей опять менять тему, Рина. Ты всегда так делаешь, когда в чем-то неуверена! И даже не спорь! — неоспоримо выпалил Ричи. В нем зародилась надежда, какой не было никогда в жизни. Он зацепился за ниточку, возможно, последнюю — ведущую к Рине-Мечтательнице и только ей. — Я понимаю, что ты обижена и все такое. Но Стэнли ты нравишься, очень. Пусть я, черт возьми, самый проницательный человек на свете, но даже остальные это поняли. Верь на слово, Рина. Сотни Генри не стоят одного такого Уриса!
— Может, ты тогда сам начнешь с ним встречаться? — процедила Дример с опущенной головой. Она резко подняла ее, ментально прожигая в смятенном Тозиере дыру. — Или отсосешь ему? Что вы там, пидорасы, обычно делаете — не знаю. Сам разберись.
— Рина… — таким же тоном ответил Ричи. Он отошел на шаг назад; будто слова Дример отбросили его в сторону и вообще из нормального общества. — В тебе сейчас говорит злость, и потом ты пожалеешь о своих словах.
— А ты нет? Тебе можно напрямую сказать, чтобы я ждала, когда Стэн удосужится сделать ко мне первый шаг? Ждать, мучиться, терпеть эти «можешь идти» и «ты можешь подождать»! Он скромный мальчик и ему нужны силы, чтобы сделать этот первый, проклятый, чертов шаг, а я?! А мне не нужны силы, чтобы терпеть все это? Орать в пустоту после гудков, после прерванного сигнала? А, Ричи?!
— Ты послушай себя, Эрин! — в ответ заорал Тозиер. Заведенная до невозможности Дример все равно вздрогнула, услышав непривычное обращение. — Ты любишь Стэна, но из-за того, что он не обращает на тебя внимание, готова броситься к ублюдку Бауэрсу! Кто ты после этого?
— Я не нужна Стэну! Не нужна!
— Да какая разница?! — рявкнул Ричи, обращая свой взор на потолок — он чувствовал себя в ебаном мексиканском сериале и ждал, когда уже откуда-нибудь заиграет музыка. — В глубине души, пусть, блять, даже ооочень глубоко, но ты нравишься ему. Не смей уходить, зная это!
— Я поражена, Тозиер.
Это было правдой. Эрин, расположив руки по швам (до этого размахивая ими, как припадочная), смотрела на Ричи странным взглядом. Тозиер тоже был заведенным и мало что сейчас соображал, но отчетливо видел в серых глазах всю ту же ярость и печаль. Но теперь там еще было какое-то разочарование и… ненависть? Открытая? Почему?
— Я что-то не так сказал? — мигая поочередно глазами, спросил Тозиер. Эрин покачала головой. Она прокусила нижнюю губу окончательно, и теперь с нее стекала теплая струйка крови. Она согревала больше, чем этот чертов дом. Эрин поспешила к выходу. — Ты уходишь?
Ричи развернулся к ней, стоя на месте. Зная, что, если Рина что-то решит, то ее уже ничем не остановишь, он смиренно ждал ответа. Ладно, что там скрывать. Если бы Дример так и молча выскользнула отсюда, он бы остановил ее. До тех пор, пока она не сказала бы то, что крутилось в ее глупой русоволосой голове.
— На самом деле, дело не только в Стэнли, — но перевела сероглазая тему, разворачиваясь к нему. Ричи взвыл, после чего окровавленные губы Дример растянулись в усмешке. Кажется, что она намеренно так сделала. Будто ей нравилось издеваться над неудачником. — Я ухожу, потому что не хочу больше быть неудачницей. Не хочу слышать насмешки вслед, не хочу слушать нотации мамы и не хочу терпеть одну личность. С этих пор — две. Вообще, я хотела разойтись мирно, но…