— Будешь встречаться с Бауэрсом? — перенял Ричи ее прием. Он внимательно смотрел на нее, готовый ловить каждое слово; каким бы неприятным оно не было.
— Буду. Встречаться. С Бауэрсом, — медленно отчеканила Дример, чтобы точно дошло.
Эрин не хотела всего этого. Ее целью было разойтись мирно, без скандала. Сохранить, возможно, в тайне прежнее общение. Нахер Стэнли Уриса, его еврейские книжечки и раздражающее воспитание — нахер его очень далеко. Но вот друзей покидать не хотелось. Компания — это же как своеообразный дом. Но когда съезжаешь, не всегда обрывается общение с жильцами. И разве это предательство? Изначально — нет. Но сегодня, в этот момент, вспоминая недавние размышления матери о неудачниках и слушая то, что говорил до этого Ричи, Дример понимала, что
Не будет дружбы. Мягко говоря, нет. Если Тозиер велит ей пресмыкаться, точно последнее ничтожество, то остальные согласятся с ним. Никто из них не будет воспринимать ее как личность, которая может существовать без еврея. И его окружения. Ах, да. Она же такая приличная. Косы, платья ниже колен и н-н-ичего д-дурного из кривозубого ротика. Рина-Мечтательница.
— Шлюха.
— Серьезно?
Тишина. Прерванная, неизвестно через сколько времени, громким топотом миссис Тозиер по лестнице. Она, спустившись, одарила Эрин более, чем безыинтересным взглядом. Подумаешь, девочка — раздетая, взвинченная и какая-то не такая. Она просто оттолкнула сына, чтобы он дал ей пройти.
— Шлюха? — тихо переспросила Эрин, а после повысила громкость, кажется, до максимума. — Ладно, пидор!
— Что за выражения? — возмущенно спросила Рэйчел, но было видно, что это чистая формальность. Злость в Ричи уступила место непонимаю, а после — страху, такому, что он собирался вытолкнуть Дример за дверь.
Он слишком хорошо ее знал.
— Я просто обращаюсь к вашему сыну, миссис Тозиер, — Эрин выкрутилась и обошла его со спины, милыми серыми глазками заглядывая в озадаченное лицо женщины. — Решила не использовать сегодня имя, а, скажем, обозначение его сексуального влечения. Вы что, не знали, что он пидор?
— Эм… Прости?
— Прощаю! С кем не бывает! Ричи очень скромный и недавно признался мне в том, что любит мальчиков. Конкретно одного — точно. Так красиво выражался, что даже у меня сердце дрогнуло. Я ненадолго и забыла, какой он, на самом деле, отвратительный. Именно из-за ориентации, да. Ох. Конечно, некрасиво мне вот так ябедничить, — Эрин приподнялась на носочки к уху Рэйчел и приставила ладонь к щеке, после чего перешла на тихий шепот. — Вообще, не мое дело, конечно. Но вы сами понимаете, что это неправильно. И как отнесутся к этой неправильности добрая половина нашего города… Прознай кто-нибудь о его нездоровых интересах — будет ли вам, порядочным жителям, нормальная жизнь в Дерри? Я-то никому не скажу. Но вы хотя бы отцу скажите. Пока совсем не испортился, мальчик.
В гробовой тишине Дример покидала дом Тозиеров. Ричи даже напоследок не хлопнул зло дверью; ее закрыла Рэйчел, вышагивая мимо тут же напрягшегося сына. Последнее, что видела Дример, это то, как она наклонилась к нему и шепнула что-то в ухо. Даже за закрытой дверью были слышны крики до тех пор, пока Дример не отошла достаточно далеко. Она все еще не понимала, куда именно идет. Понятно было одно — туда, где еще никогда не была.
Ей навстречу, светящийся в темноте, как сотни мелких фонариков, важно вышагивал клоун. Ей показалось, что он смотрит на нее насмешливо и чего-то выжидает. Дример не переменилась в лице — невозмутимость, появившаяся после ухода от Ричи, не уступило место какой-либо другой эмоции. Когда они поравнялись, клоун было раскрыл рот, но Эрин заговорила первой:
— Можешь идти нахуй. Тут больше нет никакой неудачницы, — она приблизилась к нему и ухватилась за один из помпонов на белоснежном воротничке. С уголка раскрашенных губ Пеннивайза тонкой струйкой потекла слюна, чего Дример не замечала. — Меня больше не пугает твой голос. И ты тоже не пугаешь. Я много чего боюсь, но только не тебя. Не знаю, чего ты добивался, но больше тут терять нечего.
От Дример, правда, больше не несло страхом. Не несло ничем, кроме решительности, твердой убежденности в чем-то, смелости. Отчаяния и грусти. Пеннивайзу было все равно, чем пахло от этой девчонки теперь. У нее не было сладковатого аромата страха, который он надеялся развить до максимума своими выходками. Что-то пошло не так.
До чего Дример невыносимая девчонка. Неизвестно, где вообще ее место в этой жизни. Белая ворона — та еще!
Клоун начал медленно исчезать, до тех пор, пока окончательно не испарился. Рука Эрин, все еще сжатая в кулак, раскрылась — на ладони ее все еще красовался белый помпончик, слабо блистающий в непроглядной темени. Она открыто улыбнулась своему эдакому сувениру. Она ничего не поняла, но полностью осознала, что не сумасшедшая. У нее вряд ли здоровый рассудок. Неустойчивая психика, разрушенная той же матерью и прочими отбросами общества. Генри, пожалуй, был прав — что-то все это время мешало ей стать настоящей Эрин Дример. Ее никто такой не сделал. Она всегда ей была.
Да? Правда?
Следующая неделя начнется уже в другой жизни. Спустя какое-то время она сообщит об этом Джейми и, может, впервые получит от нее одобрение. А если и нет, то зарежет ее ножом. Если мать будет продолжать выводить из себя, Эрин избавится от нее. Она дает обещание. И какое-никакое — это сдержит точно. И какое-нибудь, связанное с наставлениями Генри. Если он прикажет избить, к примеру, Джорджи, она это сделает? Она сделает. А гнобить неудачников? Она будет гнобить неудачников. Она будет кем угодно, но точно не такой же. Не опять. Это уже не мексиканский сериал — это не Рина-Мечтательница. Спасибо всем, кто принимал участие в его закрытии.
Дример крутилась вокруг себя, стоя посреди пустынной дороги. Сейчас она ощущала себя такой свободной, как никогда прежде. Было бы иронично, если бы сейчас ее сбила машина, прекращая все это. Но Эрин знала, что такого не будет — она как экстрасенс или чертова ведьма была уверена, что ее новый путь закончится не сейчас. И не здесь.
Сегодня, бродя по ночному Дерри, по самым отбитым районам, забредая чуть ли не в лес, Дример вернется домой примерно в шесть вечера. Будет суббота. Потом — Генри и остальные и маленький Джорджи, пойманный ими, как бездомная собачка. Ей вручат биту — ту, что с шипами — но Эрин не возьмет ее и так справится с ребенком. Пару раз пнет ногой, пока младший Денбро, плача, не уйдет домой. Билл будет бешено стучать в дверь, вместе с Эдди. Ричи не присоединится к ним и всю неделю вообще не сможет выйти из дома — с такими побоями толком не ходят. Стэнли будет звонить. Звонить-звонить-звонить, как ненормальный, до конца не осознавая, что связь оборвалась.
Утром воскресенья, Билл, все-таки заболевший (в силу своего нежелания покупать дождевик), сам того не осознавая, проводит брата в последний путь. Уже в понедельник утром Дример наткнется на объявление:
«Пропал мальчик. Джордж Денбро. Шесть лет, рост — примерно 4,5 фута. Глаза карие, волосы светлые. Из особых примет — яркий желтый дождевик. Ушел из дома в дождь, на Нейбол-Стрит, и не вернулся. Все, кто обладает какой-нибудь информацией, пожалуйста, позвоните по телефону — 1-207-584-2209.»
Она посмотрит на фотографию, едва машинально не растягивая губы в ответной улыбке. Запрыгнув в модную машину Рыгало, на заднее сиденье рядом с Бауэрсом, Эрин в очередной раз напомнит себе, что это ее больше не волнует.
Комментарий к Часть 13 Таки решила я придерживаться расписания. Новые главы теперь будут выходить в субботу и в воскресенье :)
PS. Серия флэшбеков окончена.
====== Часть 14.1 ======
8:28
— Эй, Эрин! — окликнул кто-то.
Голос был очень знакомым, но сонная Дример не смогла бы сейчас определить его обладателя, как бы не старалась. Она даже не остановилась, продолжая лениво идти в сторону злосчастного кабинета истории. Эдди подбежал к ней, словно находился в бодром расположении духа, но, когда он остановил Эрин, встав напротив, то тут же начал тяжело дышать. Словно их разделял не короткий коридор, а километров восемь. Каспбрак взглянул на ждущую Дример и, вяло шевеля губами, спросил:
— Есть минутка?
— Нет, — ответила Эрин, обошла парня стороной и продолжила путь. Замедлилась, правда. На историю идти совсем не хотелось, особенно, без домашнего задания и еще с таким позорным пакетом в руках. С рекламой какой-то бижутерии. Но он был лучшим среди прочих, в большинстве своем, с изображениями продуктов питания.
Любимая сумка, которую Дример носила еще с младшей школы (она вообще редко любила менять вещи), осталась там, в лесу. Стэн рассказал ей, что они, занятые их с Ричи поиском, прочесали лес вдоль и поперек, но ни разу не наткнулись на ту яму. Раз неудачники ее не нашли, то ужасная в ориентировании Дример тем более с этим не справилась бы. Но чудовищно было жаль дорогой телефон, который остался в ней — более чудовищней, пожалуй, могло быть только наказание за его потерю. Это было единственным, о чем думала Дример, когда явилась в десять утра домой, перед этим сладко отоспавшись дома у Майка. И хотя это было пару дней назад, ее до сих пор передергивало, едва перед глазами вставал образ Джейми — пышущий жаром еще прежде, чем она открыла дверь.
Но нет. Ее не убили. Мало того — даже не наказали. Мама, правда, говорила, что наказывает Эрин самым страшным образом. Эрин, танцуя в душе ламбаду, скорбно кивала головой, чуть ли не выдавливая из себя театральные слезы. А в комнате она уже начала прыгать от радости так, что пол грозил провалиться даже под ее хрупким весом. И дело в том, что Джейми больше не собиралась ее контролировать. Наверно, она хотела, чтобы ее фраза «отныне ты сама по себе» звучала, как финальное наставление перед пуском в свободное плавание, но с ее видом после него не хватало только добавить «сдохни, сволочь». Эрин ничуть не расстроилась такой «заботе». Теперь ее больше не контролировали. Вообще нет! Дример считала, что более чем заслужила эту свободу; была уверена в том, что сможет ей распоряжаться. Правда, выспаться перед первым учебным днем она забыла. Пожалуй, наставление Джейми рано ложиться — было самым полезным из всех, что она давала.
Каспбрак поравнялся с ней. Только взглянув на парня, Эрин поняла, что у нее появился товарищ по несчастью. Было ясно видно, что Эдди тоже не спал — вот только, наверно, не одну ночь, а четыре-пять. Одна только бледность у него была такая, что вблизи можно было пересчитать все венки и капилляры на некогда смуглом личике. Блеск в его карих глазах потух, как свеча, оставив лишь красноту и лопнувшие сосуды и, как бонус, снизу синяки, практически черные. Неприятное зрелище — не в обиду привычной красоте Каспбрака, конечно.
— Слушай, прости за неожиданность, но мне очень нужна твоя помощь, — заговорил Эдди таким утомленным голосом, будто вот-вот свалится в обморок. Эрин машинально вытянула руку, поднося ее к спине парня, чтобы, в случае чего, удержать его. Настолько он был уставшим.
— Моя? — наигранно удивилась Эрин. Ее, к огромному удивлению, больше волновал вид Каспбрака, чем-то, зачем он к ней пришел. Но она ни в коем случае не должна была выдавать свое волнение. — Каспбрак, что ты несешь? Ты в неадеквате?
— Возможно, — просто согласился Эдди. Парочка школьников, быстро пробежавших мимо них, подняли после себя легкий ветерок. Именно от него, наверно, парень слегка пошатнулся. Эрин хотела продолжить неожиданный диалог, но Эдди сделал это первым. — Мне правда нужна твоя помощь, Эрин. Именно твоя, — особенно выделил Каспбрак последнее слово.
— С тобой определенно что-то не так, парень, — выдала Дример очевидную вещь, с целью скрыть свой интерес к словам Эдди. Как обычно, свои истинные чувства Эрин скрывала за насмешками и отступлениями от темы. — Знаешь, Эддс, синяки под твоими глазами больше, чем самооценка Балабола.
«Или количество его же собственных синяков», — хотела дополнить Дример, но передумала. Кажется, что ей все еще двигала жалость в отношении к Ричи. Наверно, он бы прибил ее, узнав об этом. Она уже сегодня видела его. Балабол пришел в школу, как ни в чем не бывало, с теми же ушибами, ссадинами, порезами, помутненной головой, километровым слоем соплей под носом и кашлем через каждые три секунды. И чудовищно огромным похуизмом к собственному виду. Эрин тоже легко могла заболеть после произошедшего, но у нее был крепкий иммунитет. И семь уколов «кларитина» в задницу, для профилактики.
— Моя просьба как раз напрямую касается Ричи, — пояснил Эдди. Эрин удивилась, но продолжала сохранять спокойствие. Ей это давалось с трудом, учитывая огромное количество мигом появившихся двусмысленных шуточек в голове. Она оставила их только затем, что до сих не знала, признался ли Ричи или нет. И ей было неприятно затрагивать особенно больную для Тозиера тему.
— Ну, что за помощь? — прямо спросила Эрин. Эдди громко зевнул, вскинув пальцем, этим призывая Дример подождать. Звонок на урок прозвенел очень вовремя. Дример, вслушиваясь в «дзыз-дзыз-дзыз», невинно поинтересовалась:
— А ты знаешь сколько микробов с воздуха попадают сейчас в твоей широко открытый рот?
А после наблюдала за тем, как Каспбрак схватился за горло и подавился кашлем, будто заглотнул особо опасных паразитов. Благо, он быстро успокоился и только осуждающе взглянул на шутницу-Дример. Эрин думала, что сейчас у них начнется словесная перепалка, но Эдди вернулся к прежней теме. В отличии от Дример, он всегда говорил только то, что хотел изначально.
— В общем… — настолько вяло говорил парень, что Дример тоже начало тянуть в сон. Вдруг он резко зажмурился, словно увидел что-то страшное. Но потом, открыв глаза, снова принял невозмутимый вид и продолжил. — Ты все еще умеешь подделывать почерки, да? Да, — сам ответил Эдди, не дожидаясь ответа собеседницы. — Мне нужно, чтобы ты написала одну записку почерком Ричи.
— Думаешь, что я помню его почерк? — фыркнула Дример. Она открыто вредничала, раздраженная от того, что Каспбрак так нудно говорил, занимал ее время и вообще так резко появился. Это были главные причины задержки ответа. Эрин помнила почерк Ричи. Она помнила, как пишет каждый из них.
— Я дам тебе обрывок из его тетради! — с неожиданной злостью ответил Эдди. От того, как он повысил голос, Дример даже вздрогнула. — Хватит тут размыто говорить, отвечай точно, будешь помогать или нет!
Хорошо, что коридор почти опустел. Три или четыре человека, стоящих у окна и косо поглядывающих на них, внушали Эрин не такие сильные неудобства, как если бы целая толпа. Да, это просто картина маслом — неудачник и хулиганка. И, пусть разные, но все равно, одинаковые отбросы общества. Но на последний факт Дример уже, почему-то, было почти наплевать. Настолько, что она, не стыдясь, легко сжала одной рукой подбородок Эдди, а другой провела по волосам; по мягким, игривым кудряшкам.
— Да помогу, помогу я, — твердо, но спокойно и, кажется, даже робко ответила Дример. Эдди отвернул голову, смущенный её действиями. Эрин не обращала на свою неожиданную открытость внимание и, гонимая большим любопытством, вновь уклонилась от темы. — Что с тобой вообще? Выглядишь, мягко говоря, хуево.
— Еще бы, — согласился Каспбрак, совсем не обижаясь. Когда Эрин убрала руки, парень отвел от нее взгляд и тут же встретился им с ребятами у окна, с ухмылками наблюдающими за ними. Честно, Эдди было все равно на то, что они только что могли создать гору неприличных слухов. Его смущали только действия Эрин, которые еще приносили, малость говоря, дискомфорт.
— Так что с тобой? — повторила Дример свой вопрос. Эдди покачал головой, одновременно с этим пожимая плечами — очевидно, думал, делиться откровенным с самой Эрин Дример или нет.
— Не спал уже три дня, — продлились его размышления не долго. — Работа.
— Ночью?
— Ага. Один знакомый, — Эдди поднял указательный палец и переместил его влево. — другого знакомого, — еще левей, — который знакомый Майка и, по совместительству, более-менее надежный товарищ, взял меня нелегально разгружать разные товары на Трейлин-Роуд.
— Трейлин-Роуд? — переспросила Эрин, прищурившись. Название улицы ей было слишком знакомым. — На ней та самая круглосуточная аптека, в которой, якобы, снабжают наркотой?