Паскуда Дример — сумасшедшая! Точно, да. Еще, к тому же, лицемерная сволочь. Нет, тварь. Сука.
Реджи и Вик, ловко игнорируемые ею сегодня целый день, точно бы согласились с этим утверждением. Эрин знала, что отношения между ними не станут прежними. Она даже слегка расстроилась, когда следом пришло осознание того, что общаться они больше не будут. С неудачниками она тоже не будет общаться. Было желание ни с кем не говорить и вообще быть одной, но, почему-то, Дример мысленно все равно балансировала над двумя пропастями, с трудом удерживаясь на тонкой веревочке; вообще не зная, куда ей упасть. Очень здорово было бы, если бы ее забрал оттуда Урис. Немного обидно и прямо в духе конченной неудачницы. Но правда здорово.
— Я не знаю, чего этот урод добивается всем этим. Зачем ему так надо нас поссорить? — в сердцах выпалил Ричи и тряхнул Эрин за плечо. Она, черт возьми, искренне не понимала, как до него не доходит то, кто в этом виноват.
Мать твою, Ричи, ну ты же знаешь, что в твоих самых больших проблемах всегда виноват только один человек, который стоит рядом с тобой сейчас. Ты все еще не смотришь правде в глаза? Или делаешь это, а сейчас только проверяешь на правду этого самого ублюдка? Твоя черноволосая голова также безумна, как и моя. Как же мы похожи, Ричи.
— Ричи…
— Я Бена попросил сегодня весь день следить за Эдди. Он внимательный и сразу бы заметил посторонние рожи, ошивающиеся вокруг него! — сообщил Ричи, невольно отметая все подозрения Дример в сторону. Она вздохнула с мыслью, что была бы даже рада просвещенности Тозиера. И даже, вероятно, последующий кулак в глаз ее бы не расстроил. — Ему записку могли отдать только в туалете, ибо туда Хэнсом отказался идти. Эта проклятая мразь — мужик. Определенно, мужик!
— Тозиер, ты свою-то записку, блять, передал? — Дример зазвучала также, как и всегда. Злость на Ричи готова была разгневать ее окончательно, превращая назад в ведьму. Хотя, на ведьму больше смахивала Марш. Русоволосая больше мегера.
— Нет! Я вообще не знал, что сказать, после того, как он мне очередную всунул. Ну, ничего, теперь я ее точно передам, только дополним ее, — произнес Ричи. Он достал ее из кармана, развернув, тут же сделав похожей на смятую, чуть ли не туалетную бумагу. С полным безразличием к ее виду (а Эдди, к примеру, от нее бы передернуло!), он прислонил записку к стене, придержав рукой. Другой достал карандаш, видимо, помня о том, что Эрин любит писать им. А может только из-за текста; заботясь еще, чтобы он выглядел красиво и одной композицией. Хотя Тозиер тот еще неряха.
Под ожидающим взглядом парня, Дример выхватила записку, едва не разорвав ее пополам. Встала на его место и снова прислонила к стене. За поистине разъяренным рычанием она даже не услышала «тут будем писать?» от Ричи. Когда он повторил свой вопрос, Дример, едва не царапая его рожу, велела остаться тут и поскорей покончить с этим дерьмом. Тозиер не стал возражать и начал диктовать текст. Спустя небольшой промежуток времени, Дример прервала его невинным вопросом:
— Тозиер, ты правда такой тупой и даже в очевидных вещах не разбираешься?
— Мне не нужны никакие очевидные вещи! — выкрикнул Ричи, даже напугав успокоившуюся Дример. Она чуть не уронила записку на пол. — Мне нужен только ебаный Каспбрак и больше ничего меня в этом мире не волнует! — закончил парень. Эта речь могла бы быть поистине душевной, если бы потом он не обратился к нескольким девушкам в стороне, которые все слышали. — Нахуй пошли, вас это вообще не ебет!
Хотя, еще хихикая в голос, Дример подумала о том, что последняя фраза была очень даже к месту. Остальной текст она писала молча и почти без эмоций. Не то, что не бурчала — даже рожи не кривила. Эрин берегла силы для последующего громкого и очень издевательского высказывания о любви.
О том, как она слепа, тупа и безнадежна. Но очень интересна.
Закончив, девушка, как обычно, даже не стала ничего перечитывать. Это было выше ее сил. Если бы Тозиер сейчас пересказал краткое содержание этого дерьма, особенно упоминания о роскошной жизни, горе подарков и личных слугах (в силу богатой семьи), которые, якобы, Элис предлагала Эдди в ответ на взаимность, Дример бы разорвала эту записку в клочья; вместе с Ричи, чтобы он больше не просил ничего подобного. «Если Эдди она хоть чуть-чуть нравится, то от такого он точно не откажется!» — вынес Ричи финальный вердикт, потом развернулся и ушел. Эрин мысленно пускала стрелы в сгорбленную спину, откладывая еще где-то в мозгу напоминание о следующей встрече минут через пятнадцать. Каким-то образом Ричи выбрал ту самую кладовую, в которой их со Стэном давно заперли какие-то ублюдки.
Она увидела Каспбрака как раз тогда, когда развернулась назад. Он вышел из-за угла, очевидно, до этого времени наблюдая за ними. Дример не желала наблюдать за его разозленным видом. Вкупе с обычным, хуевым, это было просто невыносимое зрелище. Она подбежала к нему с полной радостью — от того, как быстро ей всегда удавалось находить правильные решения.
— Встретимся через пятнадцать минут возле кладовой на третьем этаже. Это очень-очень важно, Эдди, приходи.
Не дав парню ответить, русоволосая, прямо как после уроков английского, поскакала по коридору. Она была полностью потеряна и, малость, раздосадована тем, что решение этой невероятной проблемы между двумя влюбленными в друг друга мальчишками пришло к ней слишком поздно. Кажется, решить все с ними сейчас было для нее самой важной в жизни миссией.
Может, даже, важнее ухода от Неудачников.
Обдумывая тщательно дальнейший план, Дример так задумалась, что, когда столкнулась со Стэном, машинально обняла его. Поцеловав удивленного еврея в щеку, она, сама того не осознавая, назначила ему встречу в том же месте. Потерянное сознание (а то и сама судьба) ясно говорили о том, что Урис нужен ей точно так же, как и решение основной, на данный момент, проблемы.
14:30
Спрятавшись в засаде (думая еще, что это самое херовое место, какое только можно придумать), Дример ждала появления людей, сегодня готовых получить прозвища «тупой» и «еще тупее». Конечно, идея Эрин спрятаться за дверью кладовой, сейчас настежь распахнутой, тоже была не самой умной. Особенно с ее-то недугом. Но другого места не было. Из кладовки, в которой она собиралась закрыть этих двоих, она бы не успела выбежать. Ричи быстрый и ловко перехватил бы ее, свернув потом шею. А ей еще надо было вернуть собственное достоинство или, хотя бы, нормально оправдать его потерю. Показать сиськи дежурному, в обмен на ключ от кладовой — это не проблема. Но вот услышать потом, что он дает ключ не от увиденного, а от того, что «мордашка хоть ничего» — это гнев, истерика, назревающий фингал под глазом и быстрый-быстрый побег, до этого с угрозой рассказать все товарищам, если рыпнется. Осадок неприятный остался, конечно. Стоят ли вообще блядские неудачники таких проблем? Почему сделать что-то хорошее, закрыв этим все плохое, так тяжело? Ведь раньше такого не было. Дример совсем разучилась быть хорошей девочкой.
Чуть приоткрыв в сторону дверь, чтобы можно было посмотреть на часы, Эрин язвительно обозвала поведение парней совсем женоподобным. Как еще можно было объяснить их опоздание почти на полчаса? Когда договорились встретиться через пятнадцать минут?! Дример чуть в голос не выкрикнула «АААА!!!», благо, этого не произошло. Ибо Балабол, идущий с одного конца коридора и астматик, следующий навстречу с другого, точно бы услышали этот отчаянный вопль. Эрин услышала шаги и стала внимательней прислушиваться, ожидая разговора. Хоть бы они не разосрались и не ушли; но будь так, Дример бы вернула их с силой назад. Но парни остались, более того, покорно и, как по сценарию, вошли в кладовую. Тут Эрин услышала слова про то, какая она сучка, любезно выданные устами Ричи — захлопнув дверь, она быстро закрыла ее на ключ (заранее еще это отрепетировав, чтобы точно успеть).
— Выключатель справа, чуть выше двери, — сообщила Эрин эту новость, считая ее радостной. Думая еще, наверное, что испуганный вопль Каспбрака наконец закончится, а Ричи крикнет что-то на подобие «Спасибо, Эрин», а не:
— Дример, блять, что ты творишь, ебанутая?!
— Ребят, у меня просто слов нет объяснить, как вы сегодня меня заебали, — таким же тоном отвечала Эрин, показывая двери средний палец; думая, наверно, что Тозиер своим гневным взглядом скоро прожжет ее наскозь и увидит это. — Вместо того, чтобы эксплуатировать меня, бедную-несчастную, решите свои проблемы сами. Вдвоем. Никто вам больше не поможет. Уж я-то тем более. — Дример звякнула ключом как можно громче, надеясь, что за дверью это будет слышно. С довольной улыбкой она приняла протяжное мычание Тозиера, после чего закончила свою речь. — Не выпущу, пока не поверю, что вы все решили. Я не только хорошо вру, а также распознаю вранье. Не обманете. Желаю удачи, неудачники.
Приземлившись на пол рядом с дверью (в душе серьезно боясь, что она не выдержит бешеного стука и слетит с петель), Эрин скрестила ноги и начала ждать. Не зная, чем занять время, девушка щелкала пальцами (без характерных щелчков, правда), хлопала ладошами в воздухе, будто ловила невидимых мух или комаров. Покончив со всем этим, Эрин начала изучать глазами пол, выискивая на нем то глупые картины, то чуть ли не настоящие шедевры. Она могла разглядеть в закорючках, линиях, кружках и прочих элементах покрытия все, что угодно — от животных до людей; от слов до целых фраз. В детстве психолог говорил, что это нормально. Стэнли мог делать точно также, и потому Эрин не боялась за свой рассудок. Даже тогда, когда линии и черточки собрались в единую фразу «все правильно». Неизвестно, сколько раз Дример моргнула за короткое время. Она не считала и к этому занятию не вернулась. Оно, как и остальные тоже, были не интересней того, чем она занималась всегда. Думала. Мечтала. Вспоминала что-то.
Перед глазами встал образ Беверли из библиотеки, в которую она пришла вскоре после того, как Эрин закончила писать записку. Марш прогуливала урок и, не зная, куда ей деться, пришла в библиотеку. Увидев там Дример и Тозиера (еще и вместе!) рыжая, малость говоря, удивилась. Но вскоре удивление ее исчезло, словно его вообще не было, и Беверли, садясь на стул и бесстыдно запрокидывая на стол ноги, начала трещать обо всем на свете. Когда Эрин встретилась с взглядом с Ричи, тот закатил глаза и скрестил пальцы в пистолет, после чего пустил невидимую пулю в висок. Удивительно, что главного Балабола всего Дерри так раздражала болтливость других. Разговор, вновь возобновившийся после появления Бев, не ушел бы в другое русло, если бы Дример вслух так глупо не спросила Тозиера о записке и о том, куда он её дел. А потом еще ответила на вопрос Беверли, сказав, что она адресована Каспбраку.
Дример, зная, как легко Марш вычислила их с Урисом, была уверена, что рыжая сделает также и с этими двумя. Но она сделала это уже давно. Улыбнувшись Тозиеру, только сейчас, правда, сказала, что подозревала этих двоих. Ричи глотал открытым ртом воздух, не отрывая взгляд от доброй улыбки; как от наркотика, главного и действенного успокоительного.
« — Ладно, Беверли. Спасибо большое за понимание.
— Да что там. Эй, Эрин, а ты тоже знаешь об этом? Откуда?»
«Да так, собственно. Оттуда, что когда-то на твоем месте была я, будучи такой же лучшей подругой для Ричи. Я тоже могла успокоить его одной улыбкой. Наверное именно поэтому меня так тянет к тебе, Марш. В какой-то мере ты ходячее, вдвойне настырное и чертовски рыжее отражение моего прошлого. Спасибо?»
Эрин тогда ответила:
— Я много чего знаю. Я ведь человек.
— Хах. Я тоже, — согласилась Беверли, в ответ получая шутку Тозиера, хорошую, просто в лучших традициях:
— Ты слишком рыжая, чтобы быть человеком.
Эрин не стеснялась смеяться в голос, когда Марш, состроив обидевшееся лицо, отсела от Балабола подальше. Она направилась прямо к Дример, намереваясь приземлиться прямо на ее стул. Эрин не имела возражений и подвинулась. Беверли приземлилась на краешек. Так близко, что, в ту же секунду Дример ощутила запах свежести озона (от недавнего дождя) и чего-то сладкого — кажется, апельсинового джема с обеда. Сама, как ходячая апельсинка, Бев повернулась к Ричи, оставляя на обозрение Дример лишь свою макушку. Эрин без спроса перебирала пальцами короткие прядки волос, после чего принюхалась к ним. Впитавшийся запах табачного дыма совсем не подходил к остальным, но русоволосой почему-то нравилось такое сочетание.
Кто-то положил Эрин руку на плечо. Сейчас она настолько погрузилась в свои мысли, что вновь отчетливо ощущала аромат Беверли — безумно приятный, чуть-чуть сносящий крышу. Она подняла голову к неизвестному гостю, надеясь, правда, что это не Марш. Какой бы приятной девушка не была, терпеть ее дольше получаса в день было невыносимо. Но нет, Боги сегодня были благосклонны. Это был Стэн. Когда-то он был самым невыносимым — и не в таком хорошем смысле, как Беверли, но время шло, нещадно меняя жизнь. Или возвращая в нее назад.
— Стэн… — невольно улыбаясь Урису в ответ, начала Эрин, но тут же осеклась. Одновременные крики парней в кладовке, о которых Дример, честно, слегка подзабыла, прозвучали очень не вовремя. Потом раздался какой-то треск, дальше стук, а после что-то похожее на рев убитого слоненка. Эрин, уже широко улыбаясь, потянула изумленного Стэна за краешек длинной кофты к себе на пол. — Не спрашивай ничего, ладно? Так надо. Сядь, посиди со мной.
— Ты что творишь? — без привычного спокойствия спросил Стэн, покорно слушаясь. — Вторую мировую повторить решила?
— Нет, — возразила Эрин, попутно объясняя и смотря на дверь. — Я скорей пытаюсь ее остановить. Эти голубки скоро глотку перегрызут друг другу, если я что-нибудь не предприму.
— Подожди, — зачем-то попросил Стэн, хотя Дример уже закончила говорить. Он взглянул на нее, находясь в недоумении. — Ты кого назвала голубками?
— Ричи с Эдди. Ну, я не в обиду. Просто никакое другое ласковое обращение к мальчишкам, так мило любящих друг друга, я придумать не могу. Их чувства, в конце концов… — Дример остановилась. «Очень вовремя». Пусть физиономия Уриса продолжала излучать ненормальное спокойствие, Дример знала, что невольное открытие самой страшной тайны на земле сейчас пробудила в нем бурю. Эрин вновь запищала, в этот раз даже не думая, какой убогий у нее голос. — Ой, блять… Стэн, скажи, что ты всего этого не слышал.
— Ага, — излишне бодро отозвался Урис, кивая. На губах еврея играла улыбка. Дример решила, что это от нервов. — Я ничего не слышал. И не видел тоже. Особенно тайный дневник Ричи, лет сто назад, в котором он красноречиво изъяснялся о своей бешеной любви к Каспбраку, — Стэнли, также улыбаясь, прикоснулся пальцами к вытянутому в удивлении лицу Эрин. Очень ласково. — Я случайно его нашел, честно. Смотреть, правда, не стоило, но что поделать. Сделанного не воротишь. Так бы я вряд ли это понял, ибо не особо проницательный.
— А Билл вот очень проницательный. У него еще и какая-то мистическая интуиция, — беззлобно усмехаясь, вспомнила Эрин. Хотя, как она могла о таком забыть. Девушка облокотилась локтем на плечо Стэнли, не замечая, что он отчего-то погрустнел. Открыто улыбаясь, повеселевшая Дример спросила. — Где он сегодня, кстати? Не пришел в школу, потому что подозревал, что сегодня будет, да?
— Будь это так… Но нет, — тон, которым говорил Стэн, не предвещал ничего хорошего. Эрин уже заранее почувствовала вину за все слова, что успела ляпнуть; со страхом она ждала, чем Урис объяснит отстутствие Денбро. — Он с семьей уехал к бабушке в Бар Харбор. Сегодня ровно два года со смерти Джорджи.
Вообще не к месту, Дример улыбнулась. Глупо, иронично, пропуская в душе через себя множество оскорблений за длинный язык. Она бы сейчас с радостью вырвала его и повесила бедному Денбро на шею, как утешительный приз. Но тому он вряд ли было нужен. А она тем более. Кому она нужна, кроме Уриса, который вообще сумасшедший?
— Со смерти? — тут уточнила Дример, прокручивая про себя слова Стэна, как на повторе. Вдумалась она в них не сразу. — Он же просто исчез.
— Ну, я не вижу особых отличий, собственно, — как-то загадочно ответил Стэн. Голосом, видом, поведением и вообще всем, что мог предложить, Урис ясно намекал, что не хочет продолжать обсуждать эту тему. Дример полностью это понимала.