Итачи сегодня я видела лишь мельком, когда забежала в учительскую с просьбой сделать копию сценария. На моё «здравствуйте» он сухо поинтересовался, как прошла репетиция, а после сразу же куда-то вышел с увесистой кипой бумаг. Словом, поступил как любой другой учитель, у которого и без классного руководства дел по горло. Зато Какузу-сэнсэй, воспользовавшись моментом, стряс с меня двадцать йен. Еще и громко причитал при этом, что картриджи для копировальной машины стоят дорого, и тут «не ксерят за красивые глаза». Интересно, все математики такие меркантильные или только этот?
Как итог, радости встреча с моим новоиспеченным парнем мне так и не принесла. Ну и еще бы — он же держался так, будто ему глубоко на меня плевать. Хоть я и понимаю, что это напускное, и на самом деле Итачи относится ко мне совсем не так, неприятный осадок всё равно остался. Получается, если я каким-то чудом не буду его отлавливать в одиночестве, мне всегда придется довольствоваться этим полным равнодушия взглядом? В этом что, и есть вся прелесть тайных отношений?
Пока я преспокойно сидела на кухне и ждала, когда вскипит чайник, в прихожей послышался грохот, заставивший меня разом вспомнить все фильмы ужасов и приблизиться на шаг к инфаркту. Как оказалось, я просто неудачно поставила сумку на тумбу, и та кувыркнулась на пол, попутно высыпав всё содержимое. Зонтик, кошелёк, расческа, проездной, зеркальце… и небольшой пластиковый футляр с диском, на котором было неаккуратно выведено синим маркером моё имя. Я видела его впервые, но, судя по надписи, именно мне он предназначался, и от мысли, что кто-то исподтишка подбросил мне его, стало как-то не по себе.
Прихватив мамин ноутбук из гостиной и убежав с ним на кухню, я мигом его разблокировала, введя пароль — дату своего рождения, и вставила диск. На экране высветился всего один записанный файл с жутковатым названием «Посмотри меня», и мне пришлось с минуту собираться с духом, чтобы щелкнуть по нему мышкой. Я почему-то даже не сомневалась, что это что-то плохое: какой-нибудь компромат или подборка кадров с расчлененными котятами с любовью от Карин.
Когда на развернувшемся экране появился Дейдара, я испытала такое чувство облегчения, что чуть не расползлась по столу лужицей.
«Привет, Хигураши! — Тсукури бодро махнул рукой и поправил чуть покосившуюся камеру. — Если ты это смотришь, значит, я всё-таки набрался смелости и отдал тебе этот диск. Либо не набрался и подбросил в сумку, когда ты зазевалась. Держу пари, в этом случае ты порядочно пересралась, обнаружив его у себя, но так тебе и надо, м».
— Придурок, — выдохнула я, подпирая щеку рукой. Придурок, который слишком хорошо меня знает.
«Ты не дала мне и шанса с тобой поговорить, и даже сейчас в твоей власти просто нажать на «стоп» и выкинуть этот диск к чертовой бабушке. Но я очень прошу тебя этого не делать. Впрочем, у меня есть копия, так что так просто ты от меня не отделаешься, м, — он усмехнулся, а я непроизвольно хмыкнула. Странное чувство — будто он и впрямь со мной говорит, хоть у меня и нет возможности ему ответить. — Однажды ты сказала мне, что в письмах, написанных рукой на бумаге, есть душа, и жаль, что больше их никто не пишет. Я хотел написать тебе такое письмо. Длиннющее, чтобы всё расписать, как нужно, чтобы как следует подобрать слова… А потом вспомнил, что у меня ужасный почерк, и решил, что ты и двух страниц чтения не выдержишь, не осыпав меня проклятиями, м».
Он еще и левша, и потому всё время смазывает чернила рукой, пачкая мелкими пятнами всю страницу. Хотя навряд ли меня бы это отпугнуло — любопытство во мне явно сильней боязни неразборчивых почерков.
«Для себя я уже окрестил это видео исповедью, ведь в нем я изложу свою версию нашей с тобой истории от начала до конца. Что-то ты уже знаешь и слышала не раз, что-то услышишь впервые. Просто знай, что каждое произнесенное мной слово будет правдой. Я мог бы даже поклясться в этом, но ты уже достаточно хорошо меня знаешь, чтобы видеть, когда я кривлю душой. Да и… мне всегда было легче молчать, чем врать. И это ты тоже знаешь, м».
И тут Дейдара абсолютно прав. По нему хоть и видно, когда он о чем-то не договаривает, обманывать у него получается еще хуже. Никаких актерских данных, помимо привлекательной внешности, у него нет — что в голове, то и на лице. Даже у меня врать выходит поубедительней, хотя из меня тоже актриса еще та.
«Итак, начну с самого начала. С моего перевода в Коноху. — Как-то уж слишком с начала. — Я тогда не особо обращал на тебя внимание. Ну рыжая, ну девчонка… — он пожал плечами, а я скептически приподняла бровь, ожидая продолжения. — Ты казалась обыкновенной тихушницей, мечтающей о принце на белом коне, который увезет галопом по радуге в страну счастья. — Да, типичные мечты пятнадцатилетней девочки. — Наверное, поэтому, когда ты призналась мне в своих чувствах… я решил, что ты прикалываешься. Или кому-то что-то проспорила. Это признание никак не вязалось с твоим образом, и потому я совсем не воспринял твои слова всерьез. Ну, сама понимаешь, — он развел руками, — подходящим парнем для хорошей девочки меня не назовешь, м».
Тогда Дейдара рассмеялся и ушёл, не сказав ни слова, и это было так унизительно, что мне хотелось сквозь землю провалиться. Даже сейчас не понимаю, чем я думала, когда решилась ему открыться. Тсукури же всегда был без царя в голове, и от него стоило ожидать нечто подобное.
«Потом до меня дошло, что ты не шутила. Тогда я ещё встречался с Карин, и я зачем-то похвастался перед ней, что вот, я, оказывается, нравлюсь одной девушке настолько, что она решила мне в этом признаться. Хотел себе цену набить, наверное… — Тсукури замолчал и, уставившись куда-то в стол, тяжело выдохнул. — Эффект получился что надо, и в итоге она заревновала и разнылась. Попросила максимально доходчиво дать тебе понять, что ты вообще мне не нравишься. — Он поднял глаза и хмыкнул. — В общем-то, это меня не оправдывает, но я только из-за этой просьбы и начал тебя поддевать. Ты не была страшной, противной или что-то в этом роде — просто тебе не повезло нарваться на такого мудака, как я, м».
Мне было тяжело это слушать, ведь Дейдара уже просил прощения за всё, что сделал мне в средней школе. А сейчас от его слов в душе будто по новой воскресали старые обиды, о которых я уже и думать забыла. Эдакий экскурс по моему прошлому, о котором я не просила.
«Мне хотелось вывести тебя на эмоции, чтобы ты разозлилась и послала меня к черту, но ты с таким завидным спокойствием реагировала на все мои выходки, что я и не предполагал, что переступаю черту и делаю что-то плохое. Даже когда Учиха начал за тебя заступаться, я думал: «Ну, а что такого? Это же всё невинные подколы и розыгрыши».
Никто, кроме Саске, ничего ему не говорил. Все делали вид, что не замечают, что он откровенно надо мной издевается, а я старалась не терять лицо. Иногда даже смеялась, будто меня это всё забавляет, но по факту мне было не до смеха. Меня сжирала жгучая обида, и я искренне не понимала, как можно так издеваться над человеком просто потому, что его внешность тебе не нравится.
«Знаешь, я никогда не забуду, как в очередной раз наговорил тебе всякой ерунды, которую даже не запомнил, а ты вдруг поникла головой, зажала рот ладонью и тихо всхлипнула. А я и не понял, что случилось, и что такого сделал, чтобы довести тебя до слез. Просто таращился на тебя, как полудурок, во все глаза и ждал, что ты вот-вот рассмеешься и скажешь: «Что, купился? А я тебя разыграла». Но вместо этого ты сказала совсем другое, и ни намека на шутку в твоих глазах не было».
— Радуйся, Тсукури. Больше ты меня не увидишь, — шепотом проговорила я, почувствовав, как в горле застыл ком невысказанной горечи от этого воспоминания. Это последнее, что я помню отчетливо. Всё, что было после — лишь вспышками до момента, когда Итачи обнаружил меня на мосту.
«В день, когда стало известно, что твоя мама забрала документы из школы, — продолжил Тсукури, — Саске крепко вмазал мне по лицу. Я знал, что это из-за тебя, хоть он и не сказал при этом ни слова. — От услышанного откровения мои брови медленно поползли вверх. Дейдара никогда не рассказывал, что у него с Учихой доходило до рукоприкладства. Да и чтобы Саске пошел на такое ради меня, я тоже с трудом представляю. — Поэтому я злился каждый раз, когда ты заговаривала с ним в Акатсуки, и потому так взбесился, когда подумал, что это с ним ты ушла из клуба. Мне казалось, что он испытывает к тебе не только признательность за детскую дружбу. Понимаешь? Сейчас-то я вижу, что это не так, но всё равно иногда… ревную. Не хочу, чтобы вы общались, но запретить не могу, м».
Признательность за детскую дружбу… Я так долго пыталась подобрать словосочетание, которое бы точно описало, что связывает меня с Саске, а Дейдара сделал это легко и играючи.
«Я не люблю признавать свои ошибки и уж тем более не люблю просить за них прощения, но в случае с тобой я просто не мог не признать, что тотально облажался. Я два с половиной месяца собирался с духом, чтобы прийти к тебе домой, и когда дверь мне открыла Куренай-сан, я принял её за твою старшую сестру. Было неловко, м». — Зато мамино самолюбие тогда взлетело до небывалых высот. Как будто то, что она не выглядит на свои тридцать пять, стало для нее новостью.
«Я хотел просто очистить совесть. Думал, что брошу тебе беглое «извини, я не хотел», и навсегда вычеркну эту историю из памяти, но стоило мне тебя увидеть, как внутри… что-то оборвалось. И дело было даже не в твоём сильно исхудавшем теле и болезненно-бледном осунувшемся лице. Это было ничто, по сравнению со взглядом, которым ты меня одарила — вымученным и каким-то… равнодушным. Лучше бы ты меня ненавидела. Ненависть всегда ближе к прощению, чем равнодушие. Ты так не думаешь, м?»
Помню, как увидела его на пороге своей комнаты, и мне на полном серьезе казалось, что это очередной сон — разве мог Тсукури просто взять и появиться у меня дома? Как оказалось, мог, и когда ко мне пришло осознание реальности происходящего, я просто беспомощно отвернулась, надеясь, что он со мной не заговорит и уйдет.
«Я говорил искренне, пытаясь хоть как-то оправдаться за всё, что натворил, но ты меня не слушала. Лишь убитым голосом просила оставить тебя в покое, свалить куда-нибудь подальше и сдохнуть — именно в таком порядке. Да, первая встреча у нас однозначно не задалась, м, — Дей громко хмыкнул, пожав плечами, а меня внезапно осенило, что если бы я тогда сразу его простила и отпустила с миром, мы бы не сблизились. Ничего бы не было вообще: ни нашей дружбы, ни наших отношений, ни этой исповеди, записанной на камеру. — Но я не собирался сдаваться и на следующий день пришел снова. А потом еще раз. И еще. Через несколько безуспешных попыток с тобой поговорить я понял, что просто нужно стоять на своем, даже если ты продолжаешь меня гнать в шею».
В остальные дни мамы дома не было, так что все попытки Дея сводились к бесцельному топтанию у входной двери. Я его не пускала, и минут через пять он всегда уходил, махнув рукой в манере «ну и хрен с тобой» — я всегда наблюдала за ним из окна. Но в один день его тактика переменилась, порядком меня озадачив: Дейдара уверенно расположился на ступеньках и просидел на крыльце три часа. И всё бы ничего, но в тот день шел дождь, и в конце концов во мне, видимо, взыграли заложенные материнские инстинкты, я не выдержала и запустила бедолагу в дом. Тогда-то за чашкой горячего чая, пока вымокшие ботинки и ветровка сохли у обогревателя, нам впервые удалось нормально поговорить.
«Не знаю, откуда во мне была эта уверенность, что ты оттаешь, но я всё продолжал сидеть в обнимку с раскрытым зонтом и ждать. Просто ждать. Признаться честно, твоих нервов хватило на дольше, чем я рассчитывал, м, — Дейдара издал тихий смешок. — Я замерз тогда, как собака, но оно того стоило. Хоть ты и неохотно шла со мной на контакт, я понял, что гнев сменился на милость. И вот тут-то мне стоило порадоваться и перестать к тебе бегать, ведь я добился своего, но я не перестал».
И каково же было моё удивление, когда через три дня он явился снова.
«Мне хотелось как-то искупить свою вину: помочь тебе вернуться к нормальной жизни, вытащить из затворничества… Сделать хоть что-то, м. Отношения с Карин трещали по швам, мы почти не виделись, но отчего-то мне не было жаль. Я даже не пытался их спасти, продолжая проводить свободное время с тобой. В конце концов, я рассказал ей всё как есть, и мы разбежались со скандалом и криками. Оно и понятно, — Тсукури дёрнул плечами. — Если бы моя девушка без конца бегала к какому-то левому парню, я бы тоже терпеть не стал, м».
Да-а… Карин имеет полное право меня ненавидеть, если она считает, что я главная причина их с Дейдарой размолвки. Да, у меня и в мыслях не было уводить чужого парня, но ведь по факту получается, что он ушёл от неё… ко мне?
«Никогда не думал, что буду радоваться, когда кто-то набирает вес, но с тобой было именно так. Я чуть ли не за руку водил тебя в клинику, которую ты так ненавидела, слушал все рекомендации врачей, пока ты пыхтела, что не хочешь быть толстой. У тебя волосы лезли клочьями, но ты продолжала уверять, что всё нормально, еще и с гордостью демонстрировала, как на тебе болтается старая одежда, м. Меня просто выбешивало твоё непонимание, что ты к херам угробила себе здоровье и выглядишь попросту больной, а не стройной».
В конечным итоге именно он стал моей спасательной шлюпкой на пути к выздоровлению. Дей носился со мной, как с ребёнком, уговаривая есть и пить таблетки, и его старания не прошли даром — желание жить начало ко мне возвращаться, и очень скоро я поняла, что больше не чувствую себя несчастной. Дейдара рядом со мной разительно отличался от того, что я знала в школе, и он мне нравился до мурашек и щемления в груди. Обида окончательно меня отпустила, ведь я больше не ассоциировала его с тем противным Тсукури из Конохи.
«Честно, Нами, я как-то проморгал момент, когда в тебя влюбился, — Дей заулыбался так искренне, что я невольно покраснела. Как будто слышала это признание впервые. — Я засыпал в мыслях о тебе, просыпался и сразу тебе звонил, хоть ты, засоня, и просила меня подождать с этим часов до одиннадцати. Ты думала, что это я тебя спасаю, но на самом деле меня спасала ты. Мама тогда ушла в очередной запой, неделями не просыхала, и дома было невозможно находиться, м. Только видя твою улыбку, я напрочь забывал обо всём этом дерьме. Забывал, что придя домой, буду слушать горячечный бред, выгонять её пьяных дружков, отмывать полы от блевотины и еще черт знает чего, а ночью выть от безысходности.»
Его отец ушел из семьи, когда Дею не было и года. Как и моя мама, Тсукури-сан поднимала ребенка в одиночку, старалась дать ему всё необходимое, впахивала иногда и сутки напролёт… Но в конце концов она не выдержала и сломалась. Вот уже семь лет Тсукури-сан живёт от запоя до запоя. Кажется, очередной закончился, когда мы только начали встречаться.
«Это снова началось, Хигураши, — Тсукури горько усмехнулся и провел рукой по коротким волосам, а у меня в внутри что-то болезненно сжалось. — Думаешь, я сам решил сменить имидж? Да черта с два, — голос Дея задрожал, а губы дрогнули в нервозной улыбке. — Она нашла у меня сигареты и моей же зажигалкой подпалила мне волосы. Угадай, почему? Он тоже курил! Я, видите ли, слишком стал на него похож, м!»
Я невольно зажала рот руками, чтобы у меня не вырвался подкатывающий к горлу всхлип. То, как Дейдара поступил со мной со всем этим спором, безусловно, ужасно, но того, что творится в его семье, он не заслуживает. Такого и врагу не пожелаешь.
«Что-то я отвлекся, — Дей тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, потер переносицу. — Я же говорил о нас, — он снова посмотрел в камеру и как-то тускло улыбнулся. — Знаешь, те полгода, что мы провели вместе, были самыми лучшими в моей жизни. Я был счастлив, когда мы начали встречаться. С тобой всё было иначе, чем с Карин. Карин была удобным приложением и поводом понтануться. А тебя всё время хотелось обнимать до хруста костей — лишь бы чувствовать, что ты моя и ты рядом, м».
Наверное, я сентиментальная дура, но у меня навернулись слезы от нахлынувших воспоминаний. Я тоже была счастлива рядом с ним, но как так получилось, что память об этих чувствах померкла буквально за полгода?
«Когда ты меня бросила, я был вне себя от злости. Ненавидел тебя столь же сильно, сколь до этого обожал. Я чувствовал себя преданным, оставленным, пытался хоть как-то найти объяснения твоему поступку, но не находил. Ты же мне даже достойной причины расставания не озвучила, м, — Тсукури шумно выдохнул. Завелся. Снова злится. — И засунь себе свои жалкие доводы вроде «устала от твоей клоунады», знаешь куда, м?»