Догадываюсь.
«Придя в Акатсуки в первый день учебного года, я совсем не обрадовался, увидев твоё имя в списке класса. Думал, что при встрече уничтожу тебя на месте, но стоило мне лишь тебя увидеть, как от моей ненависти не осталась и следа. Влюбленный идиот, м, — с его губ сорвался невеселый смешок. — Я предложил тебе дружбу и божился при этом, что мне нужно лишь общение, а сам надеялся, что мы всё вернём. Будем вместе, как раньше, м. Я столько раз звал тебя куда-нибудь сходить вдвоем, чтобы никаких Ино и Шикамару не было рядом, но всегда слышал в ответ тысячу отговорок. У тебя было время на всё, кроме меня».
Я избегала встреч с ним наедине, это правда. Просто знала, что он захочет чего-то большего, чем просто подержать меня за руку, вот только я этого «чего-то большего» почему-то боялась.
«Когда ты продинамила меня со свиданием в последний раз, я нашел альтернативу, как скрасить себе выходной, и провел его в компании Карин, Джуго и Суйгетсу… Мы были не разлей вода в Ива. С парнями я и в Акатсуки продолжал общаться, а вот с Узумаки были проблемы. Она-то и изъявила желание забыть былые обиды и предложила нам собраться вчетвером, как в старые добрые времена. В общем-то, всё было круто, не считая того, что я изрядно перебрал с бухлом. Между нами начались разговоры за личную жизнь, и слово за слово дело дошло и до меня. — Я непроизвольно сжала руки в кулаки, уже зная, к чему он ведет. — Суйгетсу начал гадко посмеиваться, что я только унижаюсь и зря трачу время, бегая за тобой. Сказал, что на меня тебе насрать, а меня это задело, м. Тогда-то и родился этот спор — глупый и абсолютно аморальный».
Вот тут я уже не выдержала и, поставив видео на паузу, направилась к раковине, чтобы умыть лицо холодной водой. В ушах всё звучал голос Карин: «Он поспорил с нами на не хилую сумму, что завалит тебя до конца месяца. Честно, мне даже немного тебя жаль» — и я не могла заставить его заткнуться. И ради чего это всё? Ради собственного задетого самолюбия?
— Ладно, Тсукури, — с нервозным смешком я стряхнула руки от капель, вернулась к ноутбуку. — Так и быть, я тебя дослушаю.
«Уже наутро я осознал, что натворил, и хотел забрать свои слова обратно, но Карин лишь помахала у меня перед носом телефоном, на котором была записана моя пьяная рожа, обещающая уложиться в срок, и сказала… что у меня нет выбора. Иначе она всё расскажет тебе. А я был готов и заплатить — лишь бы ты ни о чем не узнала — но на тот момент у меня не было таких денег, и потому я решил потянуть время, м».
И Карин всё равно мне всё рассказала, хоть до конца срока у Дея была еще неделя. А я ей сразу же поверила, даже не попросив никаких доказательств, хотя они у неё, судя по всему, были. Почему?..
«Я уже говорил тебе это много раз, — Тсукури склонил голову набок, осуждающе прищурившись, — но ты слишком много терпишь, когда тебе что-то не нравится. Копишь что-то, надумываешь, ждешь каких-то подходящих моментов, а потом просто захлопываешь дверь перед самым носом, не позволяя ни оправдаться, ни что-то исправить, м. Эдакое «варись сам в своём дерьме, а я ухожу». Зачем копить обиды и негатив до точки невозврата? Зачем ты и на этот раз три дня ждала, чтобы сказать мне, что всё знаешь? Мы же могли всё спокойно обсудить, и я бы рассказал тебе всё, как есть, лично».
Да, Дейдару всегда это бесило. Он-то всё время затевал ссоры сразу, как его что-то начинало злить, а я предпочитала отмалчиваться. В этом мы полные противоположности, как и во многих других вещах. Как мы, будучи настолько разными людьми, вообще умудрялись друг с другом ладить?
«Знаешь, — Дейдара тяжело вздохнул, взъерошив волосы рукой, — когда я только сел записывать это видео, я думал, что в конце попрошу тебя всё забыть и дать нам ещё один шанс хотя бы для дружбы, но теперь понимаю, что мне это не нужно. Я больше не хочу уверять себя и других, что смогу спокойно с тобой дружить — не смогу. Мне претит сама мысль, что ты можешь принадлежать кому-то кроме меня. Сегодня ты сбросила мой звонок, — он криво усмехнулся, уставившись куда-то в стол. — Была со своим новым парнем? Мило, м. Очень мило. Надеюсь, вы в этот момент хотя бы не трахались, и я не сильно вам помешал».
На душе вдруг стало обидно, склизко и мерзко. Дейдара причинил мне столько боли, и даже после всего этого умудряется сделать из себя жертву обстоятельств. Имеет ли он вообще хоть какое-то право попрекать меня новыми отношениями после всего того, что между нами произошло? Нахмурившись, я резко взялась на крышку ноутбука, чтобы её захлопнуть, но так и не решилась совершить задуманное.
«Это несправедливо, — голос Дея дрогнул, он поджал губы, и выражение грубой насмешки стерлось с его лица. — Почему из нас двоих только ты можешь двигаться вперед, а я до сих пор торчу, как дебил, в прошлой осени и продолжаю тебя любить? Ненавижу тебя, Хигураши. Ненавижу. Надеюсь, без меня ты никогда не будешь счастлива, м».
На этом видео оборвалось, погрузив пространство в гнетущую тишину, а я всё так же смотрела в экран, не в силах пошевелиться и ощущая, как холодеют пальцы. Ну и как это всё понимать?
========== Глава 24. Пробелы ==========
Пару минут назад мне позвонила Ино и страшным голосом прошипела в трубку, что Итачи пришёл на репетицию. Вообще говоря, он грозился это сделать еще вчера, но решил явиться к нам на огонёк именно сегодня — в день, когда мне ну очень нужно было прогулять ради планового похода в клинику.
«И где ты пропадаешь, Хигураши?» — высветилось на экране мобильного, и сердце в груди испугано ёкнуло. Глупо было надеяться, что мой парень, он же — классный руководитель, просто возьмет и не заметит моё отсутствие. «Прости, проспала» — бегло напечатала я, нервно закусив губу. Лгунья. Какая же я лгунья. Итачи должен знать о моих проблемах, но боже! Как же мне страшно ему о них рассказывать. «Где ты пропадаешь, Хигураши?» — «У психотерапевта, милый». Хорошее начало отношений, ничего не скажешь.
— Вот ваши бланки, — симпатичная девушка-регистратор приторно-вежливо улыбнулась, протянув мне несколько розоватых листков бумаги, только-только выпрыгнувших из принтера. — Учиха-сан уже ждёт вас.
Я замерла, непроизвольно сжав в руке листы сильнее, чем следовало бы. Похоже, перенервничала, отвлеклась, и услышала не то, что нужно.
— Кто, простите?
Девушка одарила меня не самым дружелюбным взглядом, но дежурной улыбки с лица не стерла.
— В шапке всё написано. Всего вам доброго.
Досаждать и дальше я не стала и, пробубнив короткое «спасибо», двинулась на негнущихся ногах в сторону лестницы. Вообще-то от меня не должны были отмахиваться, как от надоедливой мухи, как бы глупо мой вопрос ни звучал, однако я не из тех людей, что любят раздуть скандал на почве ущемленного самолюбия. А вот Дейдара бы точно это просто так не оставил. Он ведь так не любит, когда им пренебрегают… чем я занимаюсь с завидной регулярностью.
Тсукури наверняка надеялся получить хоть какую-то реакцию на то видео — не вчера, так сегодня. Ну а, что касается меня, так я понятия не имею как должна реагировать и что ему говорить при встрече. Тяжело это признавать, но его слова меня тронули. Может, Дейдара действительно меня любит; может, искренне жалеет о том, что сделал. И какая-то, очевидно, не лучшая часть меня хочет «оставить дверь приоткрытой», дать Дею надежду, что наша с история еще не закончена… Но я не стану этого делать. Не хочу оставлять пути отступления на случай, если у нас с Итачи не сложится. Это будет подло по отношению к ним обоим, и после такого я себя точно возненавижу. Только вперед, Нами, только вперед…
Тряхнув головой, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей и сосредоточиться, я таки выискала имя своего нового психоаналитика, указанное на бланках и едва не поперхнулась воздухом — «Шисуи Учиха». Понятия не имею, какая фамилия у лучшего друга Итачи, ибо мы с ним толком и не знакомились, но внешность у него явно была… учиховская.
До начала сеанса оставалось всего пару минут, и если бы я с прошлого года не помнила, где находится отделение психотерапии, я бы совершенно точно опоздала. Поворот… По лестнице вверх… Направо… А я так надеялась, что больше сюда не вернусь. В прошлом году меня курировала Шизуне-сан — приятная женщина немного за тридцать, ласково называвшая меня «зайкой». С ней бы я с удовольствием пообщалась вновь, но, как выяснилось, ей предложили должность в Киото, и больше она здесь не работает. Потому под контроль меня взял другой специалист, и не сказать, что меня это обрадовало.
Найдя кабинет с нужным номером, я трижды постучала, но ответа с той стороны дожидаться не стала — сразу же зашла внутрь, зная, что меня за ней и так уже ждут. Именно меня.
— Какурезато ужасно тесен, не правда ли? — причина моих беспокойств сидела в удобном чашеобразном кресле и белозубо улыбалась. Да. Это точно он.
— Здравствуйте, — тихо отозвалась я и, выдержав паузу, коротко поклонилась, как того требуют приличия. — Шисуи-сан. — Итак, лучший друг Итачи теперь решает, всё ли в порядке у меня с психикой. В этом городе и чихнуть спокойно нельзя — все будут в курсе.
— Шисуи-сан… — задумчивым эхом повторил мой новый психоаналитик, сцепляя руки на коленях в замок. — Может, опустим эти формальности? Мы же не собираемся делать вид, что впервые друг друга видим?
Я отрицательно мотнула головой, отводя взгляд — мол, нет, не собираемся — и услышала тихий смешок. Мой потерянный вид, видимо, Шисуи очень позабавил.
Шизуне-сан принимала меня в другом кабинете, но от этого он отличался лишь расстановкой мебели и изобилием комнатных растений. Зато здесь на журнальном столике красовалась ваза с печеньем и две кружки, от которых едва заметно поднимался пар. По-видимому, у Шисуи есть своя стратегия по расположению к себе пациентов.
— Да не бойся ты так. Я обескуражен этой ситуацией не меньше тебя, и мне тоже неловко, — он снова улыбнулся и кивнул на кресло напротив: — Может, присядешь?
С недоверием глянув на предложенное место, я положила медицинскую карту на журнальный столик и неуверенно присела на самый краешек, готовая в любой момент рвануть на выход, если мне что-то не понравится.
— Честно скажу, записи Шизуне-сан я не читал, — осторожно продолжил Шисуи. — Не люблю опираться на чужие выводы в работе с пациентами. Надеюсь, ты не против немного поболтать?
Стоит ли говорить, что всё, о чём я теперь думала, это знает ли Итачи о том, что я стою на учете в психдиспансере. Пусть Шисуи не читал заметки предыдущего психотерапевта, но уж диагноз мой он точно видел.
— Даже не знаю, что сказать, — в груди неприятно защекотало от нахлынувшего беспокойства. На секунду показалось, что из помещения выкачали весь воздух, и его остатки стремительно покидают легкие. — Не думаю, что смогу просто… «болтать».
Понимающе кивнув, Шисуи поддался вперёд и оперся локтями на колени.
— Да, я вижу, — он бегло осмотрел меня снизу-вверх. — Руки в замок, ноги скрещены, взгляд в пол — я не внушаю тебе доверия, и ты подсознательно пытаешься от меня закрыться. — Я вздрогнула. Он анализирует меня чуть ли не с порога и даже не пытается это скрыть. — Чего ты так боишься? Что я побегу рассказывать всю твою подноготную Итачи?
Холодный импульс пробежал по позвоночнику от одной мысли, что Итачи услышит хоть что-то, о чем я хотела бы умолчать, и я кое-как нашла в себе силы взглянуть собеседнику напротив в глаза. В них не было злобы, превосходства — лишь взвешенность и спокойствие. Передо мной сидел не молодой повеса, с которым я встретилась в квартире Итачи, а серьезно настроенный специалист, способный по одной позе прочесть меня, как открытую книгу. Не сказать, что это успокаивало. Книга я хоть и заурядная, но всё-таки предпочитающая оставаться закрытой для тех, кто мне не близок.
— Я знаю, что вы ничего ему не скажете, — я нехотя расцепила руки, чтобы показать свою готовность говорить. — Врачебная этика и всё такое… Но мне всё равно неуютно, — это признание далось мне нелегко, но храбриться и дальше смысла особо не было. Шисуи на это подбадривающе улыбнулся, взял чашку кофе со столика и подал мне:
— Занимательный факт — человек больше настроен на разговор, если он что-то держит: чашку, мячик, игрушку…
— … Пистолет, — нервно хихикнула я, принимая напиток из его рук, и друг Итачи коротко усмехнулся в ответ.
Повисло молчание. Отпивая мелкими глотками обжигающий кофе из белых керамических чашек, мы изучали друг друга — я — опасливо, Шисуи — с плохо скрываемым любопытством — и никто не спешил начать разговор. Часы на стене громко тикали, не давая забыть, что время, отведенное нам на встречу, уходит впустую, но я была бы рада если бы все полтора часа так и прошли — в тишине.
— А знаешь, — не дал моим мечтам сбыться Шисуи, — я ведь и сам хотел с тобой пообщаться. Вселенная очень ко мне благосклонна, раз ты сама свалилась, как снег на голову.
— А… зачем вам со мной общаться? — задала я резонный вопрос, выдержав сквозящую неловкостью паузу. Когда кто-то, кого вы по чистой случайности видели полтора раза в жизни, жаждет с вами поговорить, это немного странно. Хотя нет. Вычеркните слово «немного». Это очень странно.
Шисуи широко улыбнулся, глядя на моё озадаченно вытянувшееся лицо, а я, придя в ещё большее смятение, не выдержала на себе его взгляд и опустила глаза в пол.
— Скажем, меня заинтриговало то, как Итачи о тебе отзывался.
Сердце забилось, как у кролика. Осознание, что Итачи в принципе с кем-то может обо мне говорить, просто не укладывалось в голове. Поставив кружку на стол, я мысленно досчитала до трёх, чтобы успокоиться и не выглядеть взволнованной этой новостью, а затем спросила:
— А в каком контексте он обо мне упоминал?
Шисуи с тихим смешком откинулся на спинку кресла и закинул лодыжку ноги на колено другой. Он явно чувствовал себя расслабленно в моем обществе.
— Не люблю пересказывать чужие разговоры, особенно когда не уверен, что они не были конфиденциальными. Вернемся лучше к тебе. Как проходили твои первые сеансы психотерапии? Тебе было легко раскрепоститься? — Я закусила губу от досады, а Шисуи в который раз улыбнулся и кивнул на столик: — Угощайся печеньем. Оно с шоколадной крошкой.
И вовсе не хотелось мне никакого печенья, но я повиновалась и потянулась к вазочке, как будто только об этом и мечтала с момента, как вошла в кабинет.
— Это было ужасно, если честно, — начала я, в очередной раз отпивая горький кофе из чашки. — До Шизуне-сан меня две недели курировал противный дотошный дед с искусственным глазом, — я осеклась, мельком глянув на Шисуи. А корректно ли было с моей стороны было так отзываться о его коллеге?
— Это Шимура Данзо. У нас много кто его не любит, — словно прочтя мои мысли, отмахнулся он и, взяв в руки ежедневник, что-то чирканул в нем карандашом. — Однако чем Шимура-сан тебе так не угодил, что ты отказалась к нему ходить, и Шизуне пришлось взять тебя себе под крылышко?
Это правда. С последнего сеанса этого Данзо я ушла, громко хлопнув дверью, а потом еще и накричала на Дея, потому что он принялся меня отчитывать: упрекал за то, что, я не хочу вылечиться и не принимаю помощь специалистов. Немногим позже мне стало стыдно за свою несдержанность, но Дейдара упорно делал вид, что ничего не случилось, и вовсе я на нем не срывалась.
— Стоило мне упомянуть, что я выросла без отца, — от воспоминаний о тех сеансах я в недовольстве нахмурилась, — как он все мои проблемы начал объяснять именно этим. Ничего из того, что я говорила после, он уже не слышал. Только нёс всякую ахинею про комплексы и неполноценное сексуальное воспитание.
Этот Данзо мне не понравился с самого первого дня. Меня пугал и он, и его неподвижный глазной протез, на который я то и дело пялилась. Особенно когда его настоящий глаз смотрел куда-то вбок, а искусственный так и продолжал рассматривать мои рваные на коленках джинсы. Либо Данзо, как и все старики, не понимающее современной моды, размышлял, как такая взрослая деваха не может сама заштопать себе одежду, либо он просто старый извращенец. Лично я склоняюсь ко второму варианту.