Глаза Локи стекленеют, но его совершенно не жаль.
— Ты прав, — почти неслышно, но как-то злобно произносит он, отступает на шаг и повторяет: — Ты прав.
С этими словами он просто уходит. Стиву противно даже смотреть ему вслед.
~
Тони не слышно несколько дней. Он не звонит и не пишет. А с чего бы? Если бы Стив ему нравился, он бы и уйти ему не позволил. В университете они не пересекаются. За эти несколько недель занятий черчением Стив так привык к частому появлению Тони. К его дурацким шуткам, вредному смеху, высказываниям, которые были то ли гениальными, то ли безумными.
Стив скучает. Эта тоска, вызванная воспоминаниями об их уроках, заставляет его рисовать снова и снова. Иногда это абстракции в холодных тонах и с мрачным смыслом. Иногда это пейзажи темных улиц неприглядных городков. Иногда это люди, похожие на Тони редкими чертами. Но никогда, никогда в его работах не бывает настоящего Тони. Для него это поражение — отдать бумаге то, что так долго крутится в голове. С портретом Тони Старка он окончательно признал бы что-то. Что-то больше обыкновенной ребяческой влюбленности.
Несколько дней Стив пребывает в полном одиночестве. Тор куда-то подевался. Тони Стив написать боится. «А стоило бы извиниться», — думает он как-то вечером, глядя на мобильник, но абсолютно ничего не делает.
В комнате, освещенной лишь настольной лампой, темно. Стив рассматривает огромный лист бумаги, где ровными четкими линиями выполнен чертеж. Кажется, теперь любая прямая будет напоминать ему о днях, проведенных с Тони. Небо за окном беззвездное и пустое. Стив чувствует себя этим небом. Только у неба звезды скрывают облака. А он свои звезды потушил самостоятельно.
Телефон издает громкий пикающий звук, и Стив от неожиданности вздрагивает. Он ждал звонков или сообщений столько времени. То, что он кому-то нужен, уже кажется нелепым. Он резко берет телефон. Думает, вдруг это Тор решил поделиться, наконец, своими проблемами. Но на экране высвечивается имя человека, которого так страшно нарисовать, которому так страшно позвонить, и вот теперь Стив понимает, что ему страшно даже открыть это сообщение. Он чувствует себя маленькой пятнадцатилетней девочкой, которая впервые влюбилась и понятия не имеет, что с этим делать. Он нажимает на экран, и перед глазами появляется текст. Всего несколько слов, но Стив чувствует, как руки начинают трястись от злости.
«Не скрою, после того, что произошло, ты вызываешь у меня отвращение. Но все эти несколько дней меня терзало любопытство. Что это, черт возьми, было, Роджерс?»
Стив знал, что может вызвать в Тони удивление, испуг, желание оградиться, но отвращение — это слишком. Разве плохо, когда кто-то в кого-то влюбляется? Разве постыдно проявлять симпатию к кому-то, кто рядом? Да, это неловко, но это не отвратительно. Отвратительно это могло быть только для гомофобов, но Стив прекрасно знает, что Тони предпочитает, как девушек, так и парней.
«Это был поцелуй».
Он чувствует себя Тором, набрав это, но ничего другого в голову не приходит.
«Спасибо, кэп!»
Ответ приходит слишком быстро. Будто Тони сидит и сверлит телефон в ожидании сообщения. Думать об этом забавно, приятно, несмотря на то, что Стив «отвратителен». Да и Тони мог просто лазать с телефона в интернете.
Разговор не окончен, но и сказать особо нечего. Стив вздыхает, глядя в экран, мысли разбегаются, как волны от мяча, брошенного в воду. Не стоит писать никаких признаний или объяснений. Все и так очевидно.
Но Тони не очевидно, поэтому телефон снова мигает и пикает.
«Знаю, репутация у меня не очень, и никто не воспринимает меня всерьез. Но я не собираюсь быть твоей подстилкой, Роджерс, запасным вариантом или чем-то в этом духе. До сих пор не понимаю, как такому правильному мальчику взбрело это в голову».
Перечитав сообщение в третий, а потом в четвертый и пятый раз, Стив испускает вздох такого облегчения, что хочется на радостях броситься в пляс. Он быстро нажимает на кнопку вызова, подбадриваемый внезапной смелостью, и когда на той стороне слышится шум, сразу выпаливает:
— Так все дело в Торе!
— Дело не в Торе, а в том, как ты с ним поступаешь, — голос Тони напряжен и серьезен. Таким он, наверное, отдает приказы в своей компании, если вообще там появляется.
— Мы расстались, — выпаливает Стив, но не дает даже слова вставить Тони. — Мы расстались до того, как я тебя поцеловал. И я не стал бы делать ничего такого, будучи в отношениях. Не спорь, не обвиняй и не выдумывай про меня всяких клеветнических теорий. Я хороший парень. И я хочу пойти с тобой на свидание.
На той стороне раздается тихий смех.
— А еще ты очень скромный. И тараторишь, как Тайлер Окли, когда нервничаешь.
Стив фыркает. Если он просто назвал себя хорошим, то Тони зовет себя великолепием и совершенством. По сравнению с ним Стив действительно скромен.
— А ты ведешь себя, как скотина, когда нервничаешь. Исчезаешь и не пытаешься ни в чем разобраться.
— Ты тоже исчез. А еще твоя теория не сходится, — Тони замолкает на мгновение, и Стив знает, что он это специально, чтобы побесить. — Мы начали заниматься до того, как вы расстались. А если это все было затем, чтобы за мной приударить…
— Нет! — возмущается Стив, хотя понимает, что обманывает и себя, и Тони. — Я просто хотел… Меня тянет к тебе. Думал, мы могли бы стать друзьями.
Тони хмыкает.
— Дружба, начавшаяся со лжи — звучит не очень.
Стив закатывает глаза, но что бы Тони теперь ни сказал, он не сможет заставить Стива перестать улыбаться. Все намного лучше, чем он думал. Все намного лучше, чем он мог надеяться.
— Ты как-то говорил, что хотел бы правильного человека, — тихо начинает Стив. — Не знаю, подойду ли я, но мне хочется попробовать. Никакого обмана, попыток друг другом воспользоваться и отношений на стороне.
— Эй-эй, мы еще на свидание не сходили, а ты уже пытаешься повесить на меня обязательства! Притормози, ковбой.
— Так мы идем на свидание? — уточняет Стив, представляя, как сейчас искрятся черные глаза Тони.
— Я не знаю, — медленно протягивает он. — Не уверен, хочу ли… С тобой… Завтра в восемь вечера в «Алмодайн».
— Придешь? — с нажимом спрашивает Стив, ожидая конкретики.
— Возможно.
Он смеется и уже представляет, что у него будет самое ужасное свидание с самым ужасным человеком, но от этого перспектива не кажется менее заманчивой.
— И кстати, в следующий раз, когда захочешь меня поцеловать, — Тони понижает голос, и Стив нервно сглатывает, — не останавливайся сразу через секунду. Я бы хотел получать от этого наслаждение, а не психологическую травму.
— Психологическую травму?..
— Ты меня чуть со стула не снес. А еще напугал Джарвиса!
Стив закусывает губу, сдерживая очередной смешок, и шепчет:
— Я тебе сейчас открою маленькую тайну. Джарвис — голограмма.
— Джарвис — система!
— От этого он не станет пугливым.
Очень хочется увидеть Тони в эту секунду. Стив представляет, как он пробегает пальцами по столу, как презрительно кривляется или даже показывает язык.
— Ты меня недооцениваешь, — а теперь Стив представляет Тони, самодовольно запускающего руку в волосы и ворошащего их.
— Воображала, — смеется Стив, и на душе у него так хорошо.
Они проговаривают весь вечер. И если бы существовала такая вещь, как свидания по телефону, то это было бы лучшее телефонное свидание на свете. Тони беззаботно болтает, рассказывает о в очередной раз разгневанной Пеппер и об угрозах Наташи надрать ему задницу, если он еще раз попытается взорвать Брюса.
— Я что, специально? — возмущается Тони. — Откуда мне знать, какие химикаты можно смешивать, а какие нельзя? Это дело Беннера!
Дальше он пускается в рассказ об их с Брюсом проекте. Стив ровным счетом ничего не понимает, но внимательно слушает, поддакивает и просто наслаждается звучанием такого воодушевленного Тони.
Ложится спать Стив поздно. Чертежи не доделаны. Он долго не может заснуть, с мчащимся сердцем предвкушая завтрашнее свидание, а когда веки все-таки тяжелеют, он снова встречает Тони. И в этом сне Стив исполняет его просьбу: он не отстраняется через секунду, а углубляет поцелуй.
========== Глава четвертая ==========
На следующий день с самого утра Стив Роджерс носится по университету, как зайчик дюрасел из знаменитой рекламы. Стив чувствует бодрость, будто выспался на сто лет вперед и напился энергетиков еще на двести. Он снова нигде не видит Тора, и желание поделиться нескончаемой радостью в итоге заставляет его достучаться. Точнее, попытаться достучаться, потому что Тор не отвечает ни на многочисленные звонки, ни на сообщения.
Когда Стив понимает, что тот не просто ушел в какую-то спячку, а по-настоящему пропал, то несется молнией в квартиру Тора. В попытке выяснить, что случилось, Стив набирает Локи — недоступен.
В голове сразу возникают страшные картины. Бандиты, выбившие Тору глаз, могли продолжить свое дело. А если это не они, то врагов у Локи должно быть достаточно. По дороге к Одинсонам Стив в панике проверяет всевозможные соцсети, но ни одного из братьев не было онлайн уже несколько дней. Для Тора это неудивительно. Он не слишком любит интернет общение, предпочитая посиделки в барах за кружечкой пива. Локи, напротив, жить не может без Твиттера и искренне считает, что его фолловеры не перенесут дня без его умных речей или рассказов о том, как проходит его жутко интересное существование. (К слову, там одно сплошное вранье). Но аккаунты Локи такие же покинутые и вызывают еще больше беспокойства.
Стив с ужасом понимает, что бросил друга дней на десять, толком даже не удосужившись понять, все ли в порядке. С жалящим чувством вины Стив стучится в квартиру Тора, уже не надеясь, что дождется ответа.
— Я знаю, ты здесь! — зачем-то кричит он. — Открой!
Стив со злости пинает дверь и слышит грохот, но его издал не ботинок, столкнувшийся с железной поверхностью — звук определенно шел из квартиры. Совсем близко, прямо в прихожей.
— Тор? — уже тише спрашивает Стив. Замок щелкает, дверь приоткрывается, и на пороге возникает чуть покачивающийся Тор. Первая мысль: он ранен. Тор еле стоит на ногах и не может сфокусировать на Стиве глаз, смотря куда-то мимо. Стив лихорадочно окидывает его взглядом в поиске повреждений, но затем до него доходит: Тор пьян.
— Чего ломишься?
— Ты! — Стив с трудом удерживает оскорбление, рвущееся с языка (Тони плохо на него влияет). — Почему ты трубку не брал?
— Не хотел, — Тор пожимает плечами, хмыкает и снова покачивается. Стив инстинктивно подается вперед, подхватывая его. — Я не падаю, — почти бессвязно бормочет он.
— Судя по грохоту, только что падал, — Стив сжимает зубы и морщится от запаха сильного перегара. — Позволь помочь.
И не дожидаясь разрешений, Стив тащит повисшего на нем Тора в гостиную. Тот кряхтит, будто это ему тяжело, и громко вздыхает, когда его укладывают (почти роняют) на диван.
Стив возвращается к двери, чтобы закрыть ее, и по дороге окидывает помещение взглядом. «Ну и свалка», — первое, что приходит в голову. Тор не страдает аккуратностью и чистоплотностью, но Локи ни за что бы не допустил такого бардака. Заперев квартиру и вернувшись к Тору, Стив снова оглядывается, подмечая, что здесь все как-то по-другому.
— А где часы? — будто между прочим бросает Стив. Локи обожает их и считает чуть ли не своей реликвией, хоть и нашел их на барахолке.
— Снял, — бросает Тор и в ответ на недоумевающий взгляд добавляет: — К черту время!
Стив сочувствующе кивает, хотя ничего не понял. Видимо, Локи своей выходкой, из-за которой Тор потерял глаз, задел его гораздо глубже, чем тот показывал. Теперь благодаря непутевому братцу его всегда будут считать уродливым инвалидом. Стив осторожно присаживается рядом с ним, тихо спрашивая:
— А где Локи?
Тор молчит. Он не хмурится в пьяной попытке собрать мозги в кучку. Он просто молчит. То ли не услышал, то ли не понял вопроса. Что-то вытаскивать из него сегодня бесполезно, но Стив не может уйти и оставить его так.
Тор явно не может больше пить, поэтому лучше всего сейчас положить его отсыпаться. Или…
Нет, это жестоко.
Но тогда Стив узнает ответы на все свои вопросы.
Если Тор вообще захочет с ним разговаривать.
Стив окидывает последним оценивающим взглядом пьянчужку и, борясь со своей совестью, подхватывает его с дивана. Тор не сопротивляется: наверное, нет сил. Он тяжелый, и тащить его до ванной еще сложнее, чем до сюда из прихожей. Вялый, доверчивый, Тор наваливается на его плечи всем своим телом. Может, думает, его ведут в мягкую постель. Хотя, скорее, он вообще ничего не думает.
Стив заталкивает его в душевую, уже готовый сжалиться и передумать, но рука сама тянется исполнить приговор.
Когда ледяная вода окатывает Тора с ног до головы, он знакомит Стива с такими словами, которые Тони и не снились. Сопровождая это все рычанием и угрозами, Тор отталкивает Стива, обливает и его, наконец, произнеся что-то вразумительное:
— Что. Тебе. Нужно.
— Лучший друг! — выпаливает Стив. Мокрая ледяная рубашка липнет к телу, вызывая легкую дрожь. Стив чувствует капельку пота, скользящую по лбу и со злости сжимает зубы, которые стучат.
— Зачем?! — ревет Тор. — Похвастаться, что тебе, умнику, повысили стипендию? Или, может, наконец, удалось охмурить Тони Старка? — выплевывает он. — Поздравляю!
Стив стыдливо опускает взгляд, ведь он правда только потому изначально и вспомнил о Торе: поделиться радостью. Видимо, в глазах Тора это — хвастовство.
— Так я и думал! — рявкает тот. — Так вот, слушай меня сюда. У тебя все прекрасно? Наслаждайся! И дай мне насладиться тоже. Одиночеством и выпивкой. Будь добр, свали.
На мгновение Стиву даже хочется послушаться, но потом он напоминает себе, что для Тора это поведение нетипично. Он многое пережил, ему нужен друг или даже психотерапевт. Стив ненавидит себя за беспомощность, но решает не сдаваться.
— Ты ведь знаешь, что я не уйду.
Тор молчит и тяжело дышит. Он весь мокрый, от него все еще воняет, а повязка сползла, наполовину открывая почерневшую дыру в глазнице. Стив и не такое видел в армии, но увечья на лице друга воспринимаются по-другому — с тошнотой.
— Прими нормальный душ, — Стив пытается звучать мягко, обращая это в просьбу, но в голосе откуда-то берутся командирские нотки. — Жду тебя в гостиной для разговора.
Стив покидает ванну с непроницаемым лицом, несмотря на то, что его охватывает растерянность. Он не может понять Тора, потому что не переживал того же самого. В армии он отделался несерьезными ранами и тонким шрамом на животе, который никто не может видеть. «Везунчик», — сказали бы многие. И нечего стыдиться того, что он не стал калекой, но Стиву отчаянно хочется Тора понять. А вместо понимания получается только жалость.
Стив сидит в гостиной и смотрит на стену, где были когда-то часы с серебряными рогами. «Локи его убьет», — про себя усмехается Стив, вспоминая, что совсем недавно бросал в адрес Локи гневные обвинения. Стив до последнего думал, что Тору правда лучше в одиночестве. Но что бы с ним стало без малейшего присмотра? Не будь здесь Локи… Взгляд Стива опускается вниз, и он, наконец, их находит. Треснувшие ровно посередине циферблата, часы покоятся на полу в углу. Один из тонких изящных рогов искорежен: видимо, на него пришелся удар, и Стив понимает. Локи здесь нет.
Он резко подскакивает с дивана, направляясь в комнату Локи и не зная, что хочет там найти. Следы? Записку? Карту с местоположением Локи, отмеченным красным крестиком?
Комната подтверждает самые страшные опасения. В ней сохранился идеальный порядок. Часть фотографий стоит на полках, а от части остались только рамки, пустые, как и эта комната сейчас. Кровать аккуратно заправлена, никаких личных вещей практически нет. Локи не ушел погулять, не сбежал на недельку — он съехал.
И Стиву становится еще больше не по себе, ведь он — тот, кто его надоумил.
Несколько минут Стив стоит, в ужасе от осознанного им поступка. Локи все вокруг твердили, какой он ужасный брат. Он всегда отшучивался, смеялся и соглашался с этим, но никогда не пытался ничего исправить. Он любит Тора и любит доставлять ему неприятности. Никогда два эти факта не мешали друг другу, создавая парадокс, который вполне Локи устраивал.