Но барон дель Маркос отправился в Новый свет по велению короля и по зову сердца. Желание поправить пошатнувшееся финансовое положение своей семьи для Бернардо в этом решении носило второстепенный характер, и полный чаяний офицер явился на новое место службы с любимой супругой Бланкой и малолетней дочерью Эстель. Принципы чести не позволили дель Маркосу сказочно обогатиться, как это удавалось другим более изворотливым и менее щепетильным господам, но на достойную жизнь сеньор всё же заработал. Зато отважный лейтенант смог быстро подняться и выпутаться из долгов, накопившихся на родине. Правда, произошло это вовсе не благодаря приличному жалованью, полагающемуся офицеру от короля. Испанское правительство зачастую было не в состоянии содержать личный состав своих распространившихся по всему свету армий, особенно когда они находились на удалённых рубежах владений Испании. Выплата денег производилась настолько нерегулярно, что многие месяцы ни один солдат и офицер не получали ни реала. А потому капитан-лейтенанту пришлось выкручиваться самому и жить благодаря возможности собирать золотые и серебряные «крохи», просыпающиеся при поставке драгоценных грузов из Америки в Европу. И этих «крошек» с лихвой хватило, чтобы сытно кормить семью, поправить дела своего поместья и даже купить небольшой, но приличный домик в Мадриде, а также обеспечить себе в будущем безбедную старость.
Но оставшийся в Испании доверенный сеньора Маркоса был человеком щепетильным и настойчивым, тем более заинтересованным в своём проценте награды. А потому он приложил все силы, но выбил из казны государства полагающееся капитану вознаграждение за преданность короне. В течение пятнадцати лет, проведённых Бернардо в колонии, усилиями управляющего на счету сеньора в банке скопилась приличная сумма, которую барон целиком оставил на приданное дочери, и Эстель считалась не последней из невест.
И вот теперь дель Маркос сосредоточенно проверял, как укладываются на подводы сундуки, ящики и тюки с ценными вещами, готовые отправиться в порт для погрузки на корабль. Господин поднял глаза и, заметив Хосе дель Альканиса и дочь, улыбнулся и оторвался от дел.
– Здравствуй, дорогой друг, – воскликнул барон.
Девушка, провожаемая тёплыми взглядами обоих мужчин, снова упорхнула в дом, и адмирал почти сразу перешел к главному:
– Я хотел бы купить твой дом, Бернардо. Мой племянник Диего с сестрой вскоре приедет в Пуэрто Бельо. Он собирается проведать родственников, да и у нас с ним здесь дела, – пояснил Хосе. – Не дело молодой девушке скитаться по съёмным домам, рассчитываю сделать им сюрприз. Тем более я слышал, ты продаёшь дом вместе с мебелью? – поинтересовался маркиз.
Дон Маркос подтвердил: он забирал с собой только наиболее ценные предметы, а обстановку оставлял в доме. Барон знал, что перевозка «барахла» встанет ему в копеечку, выгоднее продать всё здесь. Предметы обихода в колонии стоили очень дорого, а за вырученные деньги на родине Бернардо способен купить и обставить как минимум два таких же особняка. Многие товары можно было бы производить и в колонии, но под давлением торгового лобби в Новом свете не позволялось развивать производство, и поселенцам приходилось необходимые вещи завозить из Европы, чем, конечно же, пользовались ушлые торговцы, нещадно задирающие цены. Назад корабли уходили, гружённые специями, табаком, древесиной и другими экзотическими товарами, купленными у белых колонистов по смешным для европейских стран ценам. Так за год-другой некоторые наиболее удачливые негоцианты становились несметно богатыми. Самым ценным, конечно же, было золото, серебро и драгоценные камни, бессовестно отбираемые благородными идальго у американских аборигенов зачастую вместе с их жизнями.
Но позже поселенцы начали использовать индейцев в качестве рабов на рудниках и плантациях, а потом взялись привозить и негров из Африки. И те, и другие, обогащая своих хозяев, зачастую не выдерживали нечеловеческих условий и жестоко с собой обращения и вымирали словно мухи. Но разве просвещённой и цивилизованной Европе интересна судьба каких-то дикарей? Особенно когда дело касалось огромных прибылей! А на место умерших тут же привозились новые невольники…
Сеньоры быстро сговорились о цене. Оба господина остались довольны: один радовался, что быстро и выгодно продал имущество, другой – что купил хороший дом со всей обстановкой гораздо дешевле, чем он стоил на местном рынке. Мужчины, решив отметить сделку, устроились на террасе и, наслаждаясь тенью деревьев, защищающих их от палящего солнца, не спеша потягивали дорогой коньяк из запасов барона.
– Надеюсь, маркиз, ваш племянник останется доволен. Да, повезло ему! У него такой богатый и щедрый дядя! – улыбнулся сеньор дель Маркос.
– Сам знаешь, Бернардо, у меня, к сожалению, нет прямых наследников. Бог оставил мне только дочерей, – печально отозвался адмирал, – и поэтому Диего мне, как сын.
– Ну, не стоит отчаиваться, Хосе. Ты ещё достаточно молод и можешь дождаться сына. Это у меня кроме моей Эстель никого нет, и уже не и будет, – вздохнул барон.
– Конечно, я не теряю надежды, – ответил дель Альканис и, улыбнувшись, поднял рюмку. – Ну что ж, друг мой, выпьем за мою удачную покупку! Хотя бы здесь меня никто не обошёл, и мне достался твой замечательный дом, – произнёс маркиз и сделал глоток.
Барон догадался, на что намекал адмирал. Более года назад Хосе дель Альканис, вернувшись из Старого света, навестил Бернардо и, увидев повзрослевшую Эстель, неожиданно завёл разговор о женитьбе. Поскольку ранее никаких подобных намёков маркиз не делал, для отца это оказалось полной неожиданностью. А главное, похоже, по возвращении адмирала никто не сообщил ему новость об уже объявленной помолвке. Растерявшемуся барону пришлось объяснять приятелю, что девушка уже помолвлена с сыном гранда дель Кассадо. Услышав известие, Хосе явно огорчился, но вынужденный признать, что он опоздал, вроде бы не злился на друга, но иногда, словно в шутку, вспоминал о своём запоздалом предложении.
Для барона дель Маркоса подобное родство, конечно, являлось крайне заманчивым: отдать дочь за известного адмирала, сколотившего в своих бесчисленных походах огромное состояние, о размерах которого ходили невероятные слухи! О чём ещё может мечтать каждый отец? Девушка была бы обеспечена на всю оставшуюся жизнь и купалась бы в роскоши. Но дон Бернардо понимал: дочь, скорее всего, не обрадовалась бы этому браку. Маркиз был старше Эстель более чем на двадцать лет и уже четыре раза успел побывать в браке. Адмиралу крайне не везло с супругами. Они жили недолго и умирали, оставляя мужа с малолетними детьми, и вскоре вокруг сеньора поползли нехорошие пересуды, будто над маркизом висит проклятье. Жёны подарили дону Хосе семерых детей, но до совершеннолетия удалось дожить только двум дочерям, а единственный сын от последнего брака умер в младенчестве. Два года назад маркиз вновь овдовел, по-видимому, тогда и обратил своё внимание на юную Эстель.
Сам сеньор дель Маркос женился поздно, но по любви. Посвятив молодость военным сражениям и службе, офицеру просто некогда было завести семью. Но когда Бернардо встретил семнадцатилетнюю Бланку, он потерял голову. Девушка, к нескончаемому счастью бравого лейтенанта, ответила взаимностью, и родители к подобному союзу отнеслись благосклонно, а потому вскоре сыграли свадьбу. А через год юная супруга подарила барону очаровательную дочь Эстель. По приезду в Новый свет девочке исполнилось три года, и Бланка порадовала мужа рождением долгожданного наследника, а ещё через два года – ещё одним сыном. Капитан был счастлив, жизнь складывалась весьма удачно, и он мысленно рисовал радужные перспективы будущего. Но благоденствие на новом месте продолжалось недолго. Неожиданно Бланка заразилась местной болезнью и умерла, заставив мужа тяжело горевать. Ещё больший удар получил отец, когда следом за женой пришлось похоронить и обоих сыновей. Больше жениться Бернардо не решился и всю свою любовь безутешный вдовец посвятил девятилетней дочери.
Девочка стала единственной отрадой отцу, и он старался окружить её заботой и лаской. Несмотря на то, что испанская аристократия не считала нужным обучать женщин, барон старался дать дочери хорошее образование. Девушка любила читать и обладала великолепной памятью. Она увлекалась произведениями писателей и поэтов злотого века, многие из стихов знала наизусть и могла цитировать целые произведения, кроме того, Эстель играла на музыкальных инструментах и неплохо пела, чем порой развлекала отца.
Когда дочери исполнилось шестнадцать, в Пуэрто-Бельо с инспекцией американских владений прибыл старый приятель капитана и почтенный гранд Ромеро дель Кассадо. Господин приехал вместе со своим двадцатилетним сыном Альваро, и господа частенько наведывались в дом барона, желая пообщаться, поиграть в карты и выпить вина.
Впервые увидев молодого человека, провинциальная Эстель поразилась красотой юноши и сразу влюбилась в него. Столь обаятельный и изысканный аристократ в этих краях был большой редкостью, и девушка украдкой бросала на гостя восторженные взгляды, тайно любуясь мужчиной. Высокий, хорошо сложенный молодой гранд, наверное, не мог оставить равнодушным ни одно девичье сердце. Густые светло-каштановые волосы обрамляли утончённое лицо, серые задумчивые глаза, прямой нос и чувственные губы удивительно гармонично сочетались друг с другом, а в довершение всего галантные манеры Альваро приводили Эстель в невольный трепет. «Вот он – настоящий рыцарь из сказки!» – взволновано думала она.
Молодой человек тоже обратил внимание на привлекательную дочь барона дель Маркоса и оказывал юной сеньорите всевозможные знаки внимания. Девушка мило краснела и, скромно опустив глаза, застенчиво принимала комплименты и цветы от благородного кавалера.
Заметив интерес молодых людей друг к другу, отцы обрадовались. Обоих сеньоров устраивала столь достойная партия, и, договорившись, господа вскоре объявили о помолвке. Венчание наметили провести в Испании, куда Бернардо дель Маркос планировал вскоре вернуться, завершив свою военную карьеру. Ромеро дель Касадо не мог отказать себе в удовольствии блеснуть достатком, и торжество ожидалось исключительно пышное. Свадьба должна была произвести ошеломляющее впечатление на всех испанских аристократов и потешить самолюбие обоих отцов. Бернардо дель Маркос даже пригласил к дочери портного для снятия мерок, которые с другом отправил в Мадрид со строгим наказанием управляющему заказать для Эстель великолепное свадебное платье. Дон Бернардо рассчитывал, что по приезду наряд останется только подогнать по фигуре девушки.
Но возвращение на родину и сама свадьба затянулись на целых два года. Приемников капитан лейтенанта преследовали неудачи: первый попал в шторм и утонул, второй по дороге скончался от болезни, а третьего убили английские пираты, напав на судно, доставлявшее несчастного к месту службы. И только четвёртому удалось добраться до Нового света и принять бразды правления гарнизона.
Сеньор дель Касадо с сыном пробыли в колонии около полугода. За это время девушка и юноша успели страстно полюбить друг друга и с нетерпением ждали момента венчания. Когда Альваро приходил с визитами в дом барона, или она посещала благородного жениха в сопровождении отца и дуэньи, Эстель, окрылённая нежным чувством, светилась от счастья. Молодые люди гуляли по небольшому парку у дома, ездили на конные прогулки и посещали балы, проводимые местной провинциальной знатью.
Свой первый поцелуй Эстель запомнила на всю жизнь. Альваро, как в красивых романах, признался сеньорите в любви и нежно прикоснулся к её губам. Позже поцелуи стали более продолжительными и страстными, но невеста не позволяла ни себе, ни жениху переходить границы дозволенного. Молодой мужчина порой злился на невесту и сильно обижался, подозревая её в недоверии к нему. Альваро показательно сомневался в силе её любви и часто с укором сообщал, насколько она безмерно мучает его. Но Эстель стойко блюла честь и объясняла, что они должны подождать до свадьбы и, как того требуют приличия, представить в первую брачную ночь свидетельства её невинности, поскольку по традиции родственники жениха обязательно наведаются поверить простыни новобрачных. Парень убеждал, что подобные пустяки можно легко подстроить, но девушка оставалась непреклонной.
– В конце концов, если ты меня любишь, то можешь и подождать! – обиженно поджав губки, отвечала целомудренная невеста.
Но, как выяснилось позже, ждать пылкий юноша не хотел, и одна из подруг не без удовольствия рассказала Эстель, что её красавец-жених по ночам наведывается к одной разбитной офицерской вдовушке. Чистая девушка не поверила сплетням и, надеясь полностью рассеять сомнения, решилась расспросить Альваро напрямую. К изумлению невесты, идальго не стал отрицать подобного факта, а даже с определённым вызовом объяснил, что он – мужчина, а потому не может терпеть столь долго. Эстель оскорбилась и поссорилась с женихом. Но заметив печаль девушки, взрослая и опытная служанка объяснила глупышке, что к чему, и, когда через некоторое время влюблённый юноша, стоя на коленях, клялся в любви, просил прощение и заверял, что мечтает только о близости с нею одной, Эстель простила оступившегося возлюбленного, но некоторая обида в душе простушки всё же осталась. Невесте было неприятно мириться с мыслью, что её жених дарит поцелуи ещё кому-то, но убеждениям своим недотрога не изменила. «Честь для испанца превыше всего!» – любил повторять отец, и эти слова Эстель впитала с молоком матери.
Так и не дождавшись отставки капитана дель Маркоса, Ромеро дель Кассадо с сыном были вынуждены отбыть в Испанию, где, готовясь к свадьбе, ожидали возвращения невесты и её отца. Эстель безумно скучала по любимому и мечтала о скорой встрече. Вечерами, пряча под подушку портрет Альваро, выполненный на эмали и помещающийся в её маленькую ладошку, она говорила себе, что прошёл ещё один день, а значит, ещё на день приближается их встреча. Утром же девушка доставала эмаль на свет и с тоской смотрела в красивые серые глаза, запечатлённые на портрете. Вспоминая романтические свидания и поцелуи, Эстель поглаживая пальчиком каштановые волосы и лицо будущего мужа, сокрушённо вздыхала. А потому адмирал дель Альканис для Эстель оставался старым другом её отца, и никак иначе девушка маркиза не воспринимала.
Мужчины, тем временем обсудив сделку, перешли к другим темам.
– Что ж ты не дождался меня и зафрахтовал место на другом корабле? – обиженно проворчал дель Альканис. – Я бы с удовольствием предоставил тебе и Эстель самую лучшую каюту на своём галеоне25.
– Честно говоря, я не знал, что флот возглавишь именно ты, Хосе. Мне сообщили, что ты поведешь караван из Испании только в июне, а потому я не ожидал тебя так рано. Я и так сильно задержался в Новом свете, а мне не терпится вернуться, наконец, домой. Кроме того, Эстель все уши прожужжала со своим Альваро. Ждёт не дождётся встречи с женихом. Дни считает, когда мы отправимся, – не замечая скривившейся улыбки адмирала, засмеялся Бернардо. – Вот и успел договориться с капитаном до твоего приезда. Ты же понимаешь, теперь я не могу отказаться от слова, данного ранее, – уточнил гордый испанец. – Ничего, чуть позже мы присоединимся к твоей эскадре, адмирал, и будем следовать с тобой и под твоей защитой, – заверил барон, приподняв рюмку в приветствии.
В одиночку галеонам дозволялось плавать только по Антильскому морю, которое испанцы считали своим внутренним, а через океан корабли отправлялись обычно флотилиями. Каждая эскадра состояла из нескольких десятков кораблей: торговых судов и хорошо вооружённых галеонов, в обязанность которых входила защита флота от вражеских судов других стран, именуемых корсарами, или от вольных морских разбойников. Впрочем, и тех, и других испанцы называли одним словом «piratas».
Ежегодно одновременно два флота, гружённые европейскими товарами, отплывали из Севильи в Америку. Один караван шёл из Испании на Кубу, другой заходил в Картахену, а затем останавливался, по меньшей мере, на две недели в Пуэрто-Бельо, находящимся на атлантическом побережье панамского перешейка. Сюда свозили золото и серебро из рудников Перу и Чили, загружая слитки в трюмы галеонов. Затем парусники отправлялись на Кубу – единственный остров Антильского моря, являющийся надёжным владением испанцев. Здесь они соединялись с кораблями первого флота, и частенько по пути домой обе флотилии пересекали Атлантический океан вместе.