Смрад усилился.
Молли хотела зажмуриться, встряхнуть головой, отгоняя увиденное, что ставило под сомнение человеческое начало ее знакомого, но неведомая сила не позволяла оторвать глаз и повелевала смотреть дальше, поддаваясь навстречу неизвестности.
Изнутри него исходило странное свечение, наполненное голосами, зовущими на помощь, как в документальных записях телефонных разговоров во время теракта. Кто-то и не один вопиял, и этот вопль мертвых сложился в один до боли схожий на голос отца.
А после наступила темнота, забытье схожее небытием.
Ни плоти, ни телесности. Неподвижность: ни подъема, ни падения, ни спуска. Ни контроля над собственным сознанием, чтобы понять долго ли это продолжалось и продолжалось ли.
Лишь вневременное пространство недвижимой точки.
Больше не будешь играть со мной в молчанку
Я кричу тебе в ухо
Мучаясь от голода, ни перед чем не остановлюсь
Пока не попаду внутрь тебя навсегда.**
_______________________________
* - Герои романа Виктора Гюго “Отверженные”.
После отсылка к одноименной экранизации Тома Хупера 2012 года.
** - Matthew Mayfield – Quiet Lies.
(За достоверность перевода не ручаюсь, т.к. мне кажется, что он отчасти неверен)
========== XV ==========
Человеческая плоть не вынесет ни ад и ни рай, предпочтя балансировать между этими абстрактными понятиями.
Темнота без намека на языки Инферно.
Нить прошлых перерождений изящно соткала человека, не давая ему обезуметь в ужасе, оставаясь на трещинах старого и нового мира, ведь прежнее небо и прежняя земля миновали.*
Молли открыла глаза по звону (не заведенного с ночи) последнего сигнала будильника ровно в восемь утра за сорок пять минут до начала рабочей смены. Это напоминало черную дыру в памяти как после очень-очень хорошей попойки или нескольких бессонных ночей, когда организм сам решает в какой момент стоит закрыть глаза, отстраняя из строя реальности.
Она очнулась на диване с затекшей шеей после неудобной позы.
Никаких клоунов, никаких окровавленных конечностей, никакого наряда полиции оцепившей дом. Ничего.
Молли бы скинула все на усталость, не вдаваясь в выяснение, почему сломанный телефон с неустановленным будильником разбудил ее в восемь утра (ведь дважды в день и сломанные часы показывают точное время?) и почему глубокая трещина, которая должна была образоваться после удара в журнальный столик топором, волшебным образом затянулась.
Но винтовка.
Огнестрельное оружие покоилось рядом с холодным на идеально гладкой поверхности стола. Издалека бы показалось, что Ригс готовится как минимум к заговору или массовому убийству или, насмотревшись фильмов ужасов, попыталась обезопасить себя, прежде чем в дом ворвутся зомби посланники апокалипсиса.
Она питала к себе ненависть как к ебаной наркоше, которая не в состоянии отличить реальность от ночного кошмара.
Прислонившись лбом к отрезвляющему холодной сталью стеллажу, пряча лицо в прохладных ладонях, чувствуя кожное сало на пальцах, коснувшихся носовых пазух, она хотела кричать, когда музыка в супермаркете по прошествии двенадцати часов стала повторять песни по кругу, заткнуть уши, когда механический женский голос оповещал о какой-то акции и товарах со скидкой.
Сорваться на каждого и пропустить еще несколько дней, чтобы проснуться в следующий понедельник, а еще лучше вообще не проснуться.
- Как можно узнать запах? – дряблая рука старушки сочетающей в себе черты «Королевы людских сердец» своей прической «под пажа» и Джеки Онассис (благодаря твидовому костюму) дотронулась до ее плеча. – Я бы хотела узнать запах.
Старушка покрутила перед лицом Молли обычным антиперспирантом, который как один имел специфический запах.
Хотелось съязвить и добавить, что запах старости пусть и выраженной благородно не перекрыть ни одним парфюмированным дезодорантом, что уж говорить об антиперспиранте, который с трудом заглушал пот.
Но нарастающая снежным комом сумма долга заставила выдавить из себя улыбку и с радостью дернуть за пластмассовую крышку, предлагая хоть задохнуться от аромата химии. А после также приветливо указать на кассу, надеясь, что проклятия, произнесенные в мыслях, не отпечатывались на лбу.
Это заняло несколько дней поиска в старых папках, макулатурой которых она собиралась устраивать поджог. Чуть пожелтевшее и сложенное в несколько раз завещание на землю в Дерри с указанием собственника. На бланке сверху значилось название юридической конторы, а внизу подпись, как прародителя, так и заверяющего.
За все годы Молли ни разу не проявляла интереса к тому, где захоронили кости стариков и кто занимался этим, если не близкие родственники. Государство? Смешно. В Дерри никто бы не стал шевелиться ради трупов, которые обнаружили, по всей видимости, не в доме.
Ей казалось, что в такой дыре не может быть больше одной юридической фирмы и то оплетенной за ненадобностью паутиной. Что могут делить местные жители кроме горя, которого хватало на душу каждого.
К своему удивлению, в Дерри обнаружилось две пожираемых конкуренцией не слишком рентабельных фирмы, выживающих за счет постоянных клиентов. Никому не придет в голову нанимать адвоката в маленьком городе, когда крупные города пестрили поистине профессионалами, обладающими той самой волшебной палочкой, вытаскивающей вашу задницу из передряг и превращающие тыкву максимального срока в карету минимального.
Выкроив время перед работой, Молли почти подготовилась к встрече с неким Александром Баттерли, который заверял документы и возможно имел отношение к адвокатской практике только в ее предположениях.
Тонированные стекла не пропускали солнечный свет в вытянутое помещение офисной приемной. Несколько плотно закрытых пластиковых дверей, стены обшитые панелями и несколько офисных стульев пододвинутых плотно к стенке на определенном расстоянии друг от друга, будто бы ожидающих вели на расстрел, а не предлагали подождать. Кулер, криво приклеенные ксерокопии кодекса.
Окружающая обстановка упорно напоминала похоронное бюро или того хуже морг, в котором не хватало люминесцентных ламп и витающей в воздухе скорби и формалина.
Выпрямившись, Молли как маленькая девочка постукивала пальцами по коленям, следя за тем, как секундная стрелка настенных часов совершает полный круг и немного подрагивает на тройке.
Девушка-секретарь, походившая своей нервозностью на практикантку, которой не повезло стажироваться в подобном месте, пообещала связать с Баттерли или же найти хоть какую-то информацию о его местонахождении и зацепку по интересующему вопросу. Как выяснилось, этот тип уволился с застойного болота Дерри и не то перевелся, не то предпочел сменить род деятельности пару лет назад, что было не удивительно.
Ценные кадры здесь не задерживаются. Ну и раз он понадобился Молли, то он, безусловно, не мог оказаться на месте. Она даже не удивилась бы, узнав, что этот парень оставил заявление на увольнение часом ранее ее прихода.
От неопытной стажерки проку было не больше чем от бесплатных консультаций на форумах, где некоторые мужчины любили вспоминать кодекс Наполеона, когда речь заходила об имуществе.
Было и еще кое-что отталкивающего в этой девушке, что склонилась над какими-то старыми бумагами и периодически поднимала глаза на монитор компьютера. Она ничуть не вписывалась в интерьер похоронного бюро юности. Светлые с карамельными бликами волосы говорили, что на укладку было потрачено не меньше часа, а это платье, подходящее для какой-нибудь коктейльной вечеринки облегало фигуру песочные часы.
Такие девушки игриво говорят в кафе, как будет банановый сплит по-французски, но никак не протирают качественные ткани в офисах за монотонной работой.
Это было немым уколом в сторону Молли, которая не собиралась ровнять их внешний вид. Преимущество было бы не в ее пользу.
Небольшой побег на гардероб сестры вперемешку с памятными вещами матери получил необходимую встряску и как результат: широкая в бедрах юбка с примесью шерсти и оставшаяся со школьных лет рубашка, приходившая в пору спустя годы.
Природа вдоволь отдохнула на ней, наградив возможностью нелепо выглядеть в платьях и юбках, но гармонично смотреться в растянутых спортивных штанах или джинсах, прихваченных английской булавкой на месте пуговицы.
***
Час поисков оказался безрезультатным, и стажер пообещала связаться или выслать необходимую контактную информацию на электронную почту или факс (ха!), но памятуя утопленный телефон, Молли обещала заходить к ней каждый день, пока не получит необходимую информацию.
По крайней мере, это будет достойным оправданием бездействию. Она пыталась, почти прилагала титанические усилия, но нихуя не вышло. В школе бы эта отмазка может быть сгодилась для учителя химии.
Ригс хотелось сбежать к старому телефону-автомату у двери и бросить двадцатипятицентовик, а после набрать номер кого угодно, чтобы вылить накопившееся дерьмо как на горячую линию психологической поддержки, до которой она не опускалась, чтобы не счесть себя окончательно поехавшей одинокой сукой с климаксом на пороге.
Ей отчаянно хотелось позвонить кому-то из прошлого, кто знал ее еще беззаботной девочкой, строящей обширные планы на обозримое будущее и язвительно отвечающей на фразу «Дай-то Бог», что оного не существует. Или отпроситься с работы и рвануть в другой штат на выходные, ведь так просто плыть по американским автострадам, укрываться заботливой материей сумрака, который скроет ветреную дочь дороги от посторонних глаз.
Сейчас она была марионеткой в руках опытного кукловода, который отбрасывал ее как суденышко из стороны в сторону в шторм.
В насмешку мыслям из динамиков заехавшей на парковку машины раздавалось пение «Как прекрасен мир» Луи Армстронга, вызвавшее нервный смешок, а после прилипшее к языку до конца дня.
По окончанию ночной смены пришло осознание, что нет нужды возвращаться домой.
Молли сидела среди пыльных вещей в служебном помещении с початой пачкой чипсов и недопитым с обеда кофе, в который под вечер было решено долить немного списанного месяцами ранее виски. Хотелось дождаться трех или четырех утра, когда камеры перезагружались снова и вынести из кассы триста долларов, дабы положить начало конца денежной петли на шее.
Но это было глупо и срабатывало только в теории.
Вина за содеянное пала бы если не на нее, то на весь коллектив и была бы разбросана по частям как последний кусок пирога, набрасывая еще одну петлю или расшатывая табуретку, чтобы после выбить ту из-под ног, срывая овации.
Автоматические двери при входе среагировали на движение и уведомили о том, что кто-то вошел вовнутрь.
Блять.
Обороняться было нечем. Служебное помещение не предусматривало наличие кнопки вызова полиции, но имело при себе старый табурет и припрятанную пачку тампонов. Ни-ху-я.
Бродяги редко забредали в дневное время суток и выживали фондами спасения, а еще тем, что выносили сердобольные повара в конце дня. В первую очередь, ей двигала меркантильная сторона, удавившаяся, если бы кто-то посягнул на дневную выручку, предварительно не взяв в долю.
Вчитываясь в состав газировки, стоял тот самый долговязый парень, с котормы Ригс уже встречалась успела потрахаться.
- Магазин закрыт.
Он нервно дернулся и вернул бутылку на место.
- У вас горел свет, и я подумал, что вы работаете круглосуточно.
- Это была частная вечеринка.
Ни одна из идиоток не закрыла дверь, хотя, возможно, Ригс сама должна была ее закрыть. Заебись. Был плюс в том, что теперь появилась потрясающая возможность грубить за нихуя, хотя бы потому, что сейчас не рабочая смена и это не покупатель.
- Я ничего не украл, - оправдывающимся тоном произнес он, поднимая правую руку вверх ладонью вперед, сжав три выпрямленных пальца вместе – скаутский знак. Кажется, означал мудрость и долг перед самим собой.
Молли указала взглядом на дверь и, удостоверившись, что больше никому не взбрело в голову, проверить работает ли лавка круглыми сутками, поспешила скорее убраться отсюда. Через восемь часов все равно возвращаться обратно.
Парень поджидал ее в паре метров от выхода, перемещая вес с пятки на носок. Рубашка шамбре и абсолютная незаинтересованность в происходящем, которую Ригс бы с удовольствием разделила, если бы большинство окружающих людей находились на уровне солнечного сплетения, а она неторопливо поглядывала вдаль, выискивая нужный автобус.
«Что там было в правиле никогда не заниматься сексом с парнями из Дерри?»
- Появлению может позавидовать мой знакомый фокусник, - не подумав ляпнула она, подходя ближе. - Собирался в одиночку выносить магазин, но решил ограничиться бутылкой колы?
- Присматривал еще пачку сигарет. Как там частная вечеринка?
Обмен взаимными шпильками можно считать оконченным.
- Живешь неподалеку или ходишь по ночам по улицам?
- Скажем так, решил поздороваться, но в связи с тем, что ты устроила частную вечеринку…
Молли прыснула от смеха, потирая замерзшие предплечья. Летние ночи в Дерри не имели ничего общего с представлениями о душном времени года и было примером того как днем можно изнемогать от жары, а ближе к ночи ежиться от озноба, переминаясь с ноги на ногу.
- Добрался на последнем автобусе или своих двух? Хотя, не отвечай, будь у меня такие же страусиные ноги, то я бы устраивала забеги с автомобилями и зачастую бы одерживала победу, а после открыла букмекерскую контору, ставя все на саму себя.
Теперь пришла его очередь прыснуть, отворачиваясь в сторону парковки, на которой одиноко стоял пикап. Сигарета вновь была заправлена за ухо. Ребячество.
- Какие планы?
Глупый вопрос.
- Конкретика.
Ригс любила это слово оттого произнесла его с каким-то особым волнением, относившееся исключительно к буквам, но не ситуации. Она вытянула руку в надежде перехватить сигарету, но знакомый снова сделал шаг назад от резкого движения, нарушившего границы личного пространства.
- Конкретика, - снова повторила Молли после короткой паузы, завладев сигаретой. – Уточни, какие планы должны быть, чтобы я выкроила в своем ахуительном расписании час. Кажется, мы уже получили все, что хотели.
- Наверстать упущенное. Как насчет фокуса?
Она кивнула, надеясь, что сейчас он не вытащит у нее из уха зажигалку или не покажет что-то банальное. Это бы напомнило отца, умевшего брать пятицентовую монету из воздуха.
- Блять, серьезно? – в погоне за образом отца Ригс упустила момент, когда незажженная сигарета в зубах стала тлеть. – Прикурить от мизинца?
Практичная магия в действии.
Как прекрасен этот мир.
От непривычно крепких сигарет она закашлялась, сменяя хрипы из горла на неуместный смех. Такие фокусы были бы по душе, когда лежа бок о бок нужно было тянуться к потертой кожаной куртке, чтобы выудить из кармана искрящую зажигалку.
- Если не боишься одноногих пиратов и сундука мертвеца заполненного дерьмовыми секретами, то прошу на борт, - она крепко затянулась и выпустила дым в сторону пикапа. - Хотя, думаю, ты быстрее дойдешь на своих двух, пока я запущу мотор.
Говорю про себя… что за прекрасный мир!
Молли пропустила его вперед, сжимая между пальцев тлеющую сигарету, норовившую обжечь кожу, про себя отмечая, что рубашка чуть велика, а в кармане темных джинсов очень вовремя был мобильный телефон.
«Дерни сильнее, - бросила она, последний раз затянувшись до нового приступа кашля, выбивавшего все дерьмо»
Блядская натура одержала верх и Ригс возненавидит себя, как только заведет двигатель, когда тишина прерываемая потрескиванием магнитолы заставит нервничать и ей захочется отшутиться, вспомнить про горчичный соус от хот-дога, въевшийся в обивку или о том, что она ненавидит звать кого-то к себе и на пороге дома задержаться, перебудив соседей сигнализацией крича, что Пэм – грязная шлюха.
Она хотела отыскать духовное утешение взамен привычному плотскому, но сделала предпочтение в пользу фрикций внушающих, что она все еще жива и, наверное, чувствует что-то кроме отчаяния.