- Занимай очередь, - она сделала шаг назад, не разрывая зрительного контакта, но и не желая больше участвовать в этом театрально-цирковом представлении. - И верни винтовку.
Клоун протянул руку к ее лицу, словно хотел заставить ее замолчать, закрыв рот рукой.
«Мисс Ригс?»
Молли обернулась на женский голос позади нее. Это была невысокая медсестра, любезно раздающая советы по заполнению бумажной волокиты.
- С кем вы разговариваете?
- А с кем я разговариваю? – попыталась отшутиться Молли вопросом на вопрос. – Конечно, сама с собой! Хотела выпить кофе, но не нашла в ваших лабиринтах кофейный автомат, а потом вспомнила, что специально не брала деньги, чтобы не поддаться соблазну превысить дозу кофеина.
Медсестра неуверенно кивнула, не обращая внимания на расползшуюся по стене кровь.
- Доктор Бишоп готов побеседовать с вами. Пройдемте.
Ригс послушно последовала за девушкой, впустую убеждая себя в том, что это происходит не в ее голове.
========== VIII ==========
кто вырубался в огромных омерзительных кинозалах, переносился в мечты, пробуждался, видя внезапный Манхэттен, выскребал себя из подвалов с похмелья от бессердечного Токайского и ужаса железных сновидений о Третьей Авеню и спотыкался о пороги бирж труда. - Аллен Гинзберг. Вопль
Молли за ночь не сомкнула глаз.
Сидя на краю матраса и вытянув ноги с острыми коленками в несуразных черных босоножках, она устремила взгляд на постепенно светлеющую стену, мысленно отсчитывая время до звонка будильника.
Убедить Иззи, что все будет хорошо, и они справятся (всегда же справлялись), оказалось довольно просто. Отвлекающим маневром служила обещанная прогулка с розовой сахарной ватой и попкорном, от соли которого разъедало губы и еще больше хотелось пить.
«Даже не думай, что я разрешу тебе прокатиться на всех аттракционах, которые здесь есть, - нехотя выкладывая предпоследние наличные деньги, произнесла Молли. – Понятия не имею, зачем тебе эти пластмассовые лошади, но учти, если тебе не понравится или тебя укачает, то это был твой выбор»
Главное, что мы можем дать детям – любовь. Ригс никогда в это не верила, но сейчас осознавала, что это было единственной вещью, которую она бы вряд ли смогла дать хоть кому-то. Молли натянуто улыбалась, фотографируя смеющуюся племянницу, крепко держащуюся за уздечку лошади, на пластиковом боку которой еще можно было разглядеть затертый звездно-полосатый флаг.
Детство Иззи ровным счетом, как и Джейн, сложно было назвать счастливым. Старшей Ригс повезло больше остальных членов семьи по женской линии. Бабушка, родившаяся под конец великой депрессии, мать, выживающая в старом квартале Денвера, а после ютившаяся в домах под снос Куинси.
Молли никогда ни в чем не отказывали. Куклы, парки, кормление уток, катание на пони и различных аттракционах, которых побаивалась мама, и обожал отец, сохранивший в себе мальчишеский задор.
- Ты расскажешь мне сказку? – оттягивая руку тетки, щебетала Иззи, радуясь окружающему миру, так как это умеют делать только дети.
- Еще чего. Я сегодня не намеревалась быть твоей сказочницей-волшебницей. Посмотришь телевизор.
Девочка обиженно выпятила нижнюю губу, но спорить и закатывать истерики не стала. Добиться расположения родственницы было слишком сложно.
- Куда ты уходишь?
Иззи застыла в дверном проеме, ведущему в комнату матери, сонно потирая правой рукой глаз, а в левой прижимала крепче к себе держала тряпичную куклу с розовыми волосами. Тетка, которую она видела исключительно в грубых джинсовых комбинезонах, широких спортивных футболках и фирменной одежде супермаркета замерла у зеркала в одном из легких платьев Джейн, то и дело, одергивая его вниз с испуганным выражением лица, будто бы ее застали не за примеркой одежды, а поймали на воровстве.
В шкафу младшей Ригс всегда фигурировало что-то нежное, почти невесомое и обязательно с «девчачьим» принтом, который делал все вещи женственнее. Мелкий горошек на платье в стиле пятидесятых, рюши на рукавах и кружевная юбка, пудрово-розовые шифоновые блузки и юбки-карандаши.
У Молли тоже были платья когда-то, но осталось одно с выпускного балла, сшитого по индивидуальным лекалам и больше напоминающим голубую атласную ночную сорочку в пол. Она чувствовала себя нелепо во всем этом и не понимала, почему решилась сменить привычное одеяние на это глупое платье и массивные черные босоножки.
- Что ты, - произнесла Ригс, присаживаясь на корточки рядом с племянницей. – Мне нужно встретиться с моей сменщицей Беллой. Мы должны обсудить график работы и поменяться сменами. Ложись спать и когда ты проснешься, то я уже буду готовить завтрак. Если хочешь, то можешь включить себе какую-нибудь часть «Барби».
- Ты точно не бросаешь меня?
- Увы, но при всем моем нежелании… Я вернусь. И если ты будешь смотреть телевизор или трогать мои вещи…
Молли ненавидела себя в моменты слабости и отчаяния, когда руки предательски опускались, и она находила утешение в баре или объятиях незнакомца. Иногда сочетая и то, и другое.
Глушить свои проблемы в алкоголе было последним делом, но воображая, как все на какие-то мгновения станет менее значительным, а по телу разольется музыка, затмевая мрачную реальность яркими пятнами…. Ради этих моментов Ригс готова была пить залпом.
Покачивая ногой в такт отвратительным слуху ритмам местной музыкальной группы, она старалась раствориться и всеми силами отогнать от себя мысль об озвученных доктором Бишопом восьмистах долларах, которые пророчило первоначальное лечение и обследование. Конечно, была возможность попытать счастье, отвалив большую сумму за страховку, перебрасывая ответственность на страховые компании и не уплачивая будущий счет по расценкам частных приемов.
Восемьсот долларов.
Два месяца работы без полноценных выходных.
Во-семь-сот.
Молли произносила это слово одними губами, смачивая долькой лайма между большим и указательным пальцем руки, чуя как внутри, засосало под ложечкой.
Ей хотелось вновь быть девочкой, стирающей слюной жирный крест, поставленный черным маркером на руке (как предупреждение барменам, что она несовершеннолетняя) или, подрабатывая в кинотеатре, продавать уцененные билеты по полной стоимости тем, кто называл ее за глаза малолетней проституткой. И после смены, осматривая кинозалы на предмет поломки, отдаваться на последних рядах татуированному парню, работающему на автомате с попкорном и газировкой. Его тело всегда источало примесь запахов масла, соли и карамели, а на зубах был налет от вишневой кока-колы.
Она хотела возвращаться домой с шумных вечеринок утром, когда мама уже уходила на работу и, шатаясь, заходить в комнату Джейн, которая примеряя несвойственный образ старшей сестры, разочарованно качала головой или кричала: «Фу!», когда Молли смачно целовала ее в щеку, будто специально заставляя чувствовать, насколько проспиртован организм.
- Запиши на мой счет, - произнесла Молли, посыпая солью смоченный участок кожи, проигнорировав совет знакомого бармена (всегда покупающего продукты с истекающим сроком годности со скидкой), что нужно делать наоборот.
Слизнув соль, Ригс снова захотела быть девочкой, лгущей про встречу с бывшими соперницами с гимнастического кружка в соседнем городе, чтобы лишний раз связаться с дурной компанией и на следующий день, обнимая Джейн за плечи напевать «It’s a beautiful life», меняя голос на строчке: «I just wanna be here beside you»*.
«Лизни! Опрокинь! Кусни!»
- И еще один «Туман»**, - перегнувшись через стойку, крикнула она, добиваясь похожего эффекта в голове. – И все на мой счет.
В какой-то момент музыка лишенная всякого смысла стала звучать благозвучно, обретая смысл.
Протиснувшись сквозь потную толпу ближе к сцене, Молли ободряюще присвистнула, поднимая руки вверх для незаслуженных аплодисментов. Она смеялась, стерев из памяти злосчастную сумму в восемьсот долларов, и растворяясь в безвкусице, которую называли местным инди-роком.
Молли любила прикосновения, электрику тел, случайные связи и кратковременное помутнение рассудка, когда существовало два тела и инстинкты, расслаблялась под ритмичную музыку, чувствуя собственную не утраченную с годами пластичность. Тем были хороши большие города, когда в баре можно было заняться сексом в туалете и больше никогда не встретить этого человека, оставив лишь воспоминания, истинный оттенок которых дело сугубо личное.
Промискуитет, не нимфомания.
В Дерри сложно найти того, кого-то кого бы ты не знал или не встречал на следующий день в переулке или он бы не зашел в супермаркет за баночным пивом, сублимированным кофе в жестяной банке по акции «две по цене одной» и гадостью вроде твинки***.
Ригс плохо помнила, что было после бара, и кто был ее спутник, чей ремень часов на запястье холодил, соприкасаясь с обнаженной кожей, когда его пальцы еще в баре скользили по ее телу.От него пахло портвейном или одеколоном, и он был одним черным пятном в воспоминаниях случайно разбавленных вкраплениями красного от боли подвернутой ноги.
Она помнила только то, что оставила влажный поцелуй на его щеке в знак немой благодарности. Такой же, как и всем прошлым любовникам, давая другим шанс высказать восторженные речи.
Механический звон будильника на мобильном телефоне был мгновенно прерван. Первый сигнал всегда раздавался в шесть тридцать утра, а последующие пять шли с интервалом в пятнадцать минут.
Мысль о восьмистах долларах горела на губах шотами текилы.
«Никогда больше не заниматься сексом с парнями из Дерри»
Пропитанная с головы до ног табачным дымом с примесью травы, в мятом платье с незаметными человеческому глазу следами чужих прикосновений, и запекшейся кровью на подвернутой счесанной об асфальт ноге, она поднялась с матраса, оставляя у двери босоножки и ощущая с каждым шагом липкость на внутренней стороне бедер от чужой спермы.
Блядство.
***
«…Побыть средь других, коснуться кого-нибудь, обвить рукой слегка его иль ее шею на миг — иль этого мало?
… Видели ль вы безумцев, сквернящих живое тело свое?
Они не скроют себя и не могут скрыть.» - Уолт Уитмен. «О теле электрическом я пою»
______________________________
* - Песня шведской поп-группы Ace of Base - “Beautiful Life”.
I just wanna be here beside you (Я просто хочу быть здесь, рядом с тобой)
** - Текила с пивом (мексиканский ёрш). Смешивают 33 грамма текилы и 330 граммов светлого пива выпивают залпом. В США эту смесь называют «Туманом», поскольку она очень быстро опьяняет.
*** -Твинки (англ. Twinkies) - золотой бисквит с кремовым наполнителем.
«Промискуитет» - хаотичные половые сношения с многочисленными партнёрами.
========== IX ==========
Оно видело различное число представительниц женского пола. Созерцало за их рождением, взрослением; от девочки к девушке, от девушки к женщине, становление матерью и начало новой жизни. Купель рождения.
Оно видело их тела: пухлые детские с умиляющими матерей складками, нескладные подростковые с узкими плечами с первыми половыми признаками и сформировавшихся женщин.
Человеческая природа примитивна.
Страхи, пороки, недостатки.
Это было забавно. Наблюдать за ней в человеческой шкуре и то, как она уверена в собственной безопасности за не укрепленными стенами и бесстрашна в глазах окружающих. Оно чувствовало ее следящий взгляд, опасающийся, что сейчас что-нибудь украдут из-под носа, а возмещение ущерба ляжет мертвым грузом на плечи сотрудников.
Согнув колени, она раскладывала товары для дома, создающие иллюзию уюта, и как-то банально думала о сестре.
- Мисс?
Она дернулась (как и в первую встречу), не отдавая себе в этом отчета, и повернувшись, выжидающе посмотрела на него, не чуя настигающей опасности.
У людей разные глаза. Разрез, цвет радужки. Карие, зеленые, серые, голубые, черные.
- Где у вас отдел с товарами личной гигиены?
Она кивнула, выпрямляясь и непроизвольно хрустя суставами. Среднего роста и сутулится, светлые пушащиеся волосы затянуты в хвост. Усталый взгляд, который сложно скрыть за напущенным весельем или перекрыть косметикой.
Людей легко прочитать как открытую книгу по мелочам вроде походки. Некоторые сексуально вызывающе двигают бедрами при ходьбе, другие, опуская плечи, передвигаются мелкими шаркающими шажками, показывая свою тщедушность миру. Оно видело людей с семенящей походкой и тех, кто неестественно задирал голову и выпрямлял спину, кто двигался с перекатом на носок или был расслаблен.
Она шла порывисто молча приглашая проследовать за ней к необходимому ряду. Театрально вскинув руками, она указала на правую сторону, уставленную тюбиками зубной пасты, флаконами шампуней, показывающими результат маркетинговых исследований, завлекающих громкими обещаниями, а затем налево, где покоились упаковки влажных и сухих салфеток, антисептиков и ватных дисков.
- Тесты на беременность, смазки и презервативы слева, - уточнила она, будто бы мужчина настолько ограничен или мог спросить только об этом и прийти исключительно за этим, сузив свой ежедневный туалет до воды из-под крана.
Она вернулась к своей работе, поглядывая в сторону кассы, заменяя одного из сотрудников, чей ребенок пропал. Ее напарница устроила кофе-брейк, оставив магазин на нее и охранника, подпирающего мясистой рукой крупное лицо и бездумно смотрящего в камеры видеонаблюдения. Жалкий человек, чья власть заканчивалась на распоряжениях сдать вещи в камеру хранения.
Заметив его движение, она прошла за единственную работающую кассу обреченно, вертя на пальце маленький ключ от аппарата. Под глазами черными комочками осыпалась дешевая тушь, немного кожной сыпи на щеках, расширенные поры, выдающие еще юный возраст и бейдж с именем, криво прицепленный на форменную одежду.
- Еще сигареты.
- Какие?
- На ваш вкус.
Она закатила глаза, думая, что это дешевый флирт и потянувшись, невольно оголила нижнюю часть живота, достав самую дорогую пачку из предложенного ряда, действуя в интересах прибыли магазина.
От зажигалки Оно отказалось, протянув нужную сумму, когда она спросила: «Наличный или безналичный расчет?».
- Приятного вечера, - бросила она вместо необходимого «Удачного дня».
Девушки любят красить волосы, в различную цветовую палитру уходя от «вороньего крыла» к «Голливудскому блонду». Они меняют маскировку, переодеваясь в облегающие платья, красят ногти в ярко-красный цвет, убеждая себя в том, что показывают свою внутреннюю свободу.
Они похотливы до взглядов, одаряя игривой улыбкой на алых губах, твердящей о неудовлетворенности, сексуальной готовности и попросту привлекающей внимания.
Человек зауряден и следует животным инстинктам, обманывая себя стремлениями к познанию. Люди варились в своем котле времен, не суясь в чужие жизни, создавая ощущение полного отрешения. Их не беспокоили соседские переживания.
Об этом Оно точно знало.
Человек смертен и одновременно с этим вечен в несчетных воплощениях жизни.
«Любовь к телу мужскому или женскому превосходна, ведь тело само превосходно,
Совершенно тело мужчины, и тело женщины совершенно
Выраженье лица превосходно,
Но сложенный хорошо человек выражен не только в лице…»*
Она сидела в баре, покачивая ногой, и делая глоток за глотком дешевого алкоголя. Человека можно сломать лишними промилле алкоголя в крови.
Люди наивно полагали, что секс – высшая точка наслаждения, но им не с чем было сравнить, да и глупо было выдвигать это убеждение, ни разу не испробовав страх на вкус.
Спектр эмоций сужен до безобразия, и экстаз наступает при помощи фрикций.
Радости плоти.
«Отлив, порожденный приливом, прилив, порожденный отливом,— любовная плоть в томленье, в сладостной боли»*
Возвратно-поступательные движения и они уже на пике своего удовольствия готовы издать протяжный стон, закатить глаза, пыхтеть, звать мать или Господа.
Оно смотрело лишь перед собой, придерживаясь мнения, что если облить тело горячей кровью и пропитать страхом, то и от этого процесса можно получить должное удовольствие.