Сизый дым медленно заполнял комнату, поглощая её в свои объятия. Всё же в этом было что-то завораживающее, хотя бы по той причине, что дрожь в теле ненадолго утихала, позволяя раствориться в движениях, выведенных до автоматизма.
- Ты кричала.
Слишком неожиданно и громко для столь позднего часа.
Кейси даже не заметила, как Деннис оказался в дверном проеме и буравил её взглядом за пагубную привычку. Личности часто журили её за курение, в особенности Патриция, упоминающая, что леди несвойственны мужские пристрастия вроде табака.
Не покидало ощущение, что она – пойманный за стенами школы подросток, пытающийся доказать всем, а в первую очередь самому себе, что он уже взрослый и этим прибавит себе авторитета среди старшеклассников.
Столбик вовремя не сброшенного пепла падает на рубашку, крошась и оставляя серые следы.
Деннис шумно выдыхает, про себя считая до трёх, чтобы не накричать на неё за неряшливость. Мало того, что она курит и пропитывает комнату токсичными смолами, так еще и испачкала пеплом одежду и простынь. Кейси хотела оправдаться, и, как нашкодивший котенок, затереть следы преступления: стряхнуть на пол, затоптав носком туфель.
- Не двигайся, - будто читая мысли, отозвался Деннис, выхватывая из рук сигарету. – Сними рубашку.
Он оставил её, позволяя снять пропахшую дымом одежду без лишних взглядов и едких комментариев. Наверное, стоит отдавать должное, хотя бы за это. Несмотря на непоседливость Хедвига или нравоучения Патриции, они всегда оставляли ей возможность побыть одной, не нарушая личное пространство.
Кафель в ванной, как и прежде, идеально белый, словно в операционной.
Холодная мраморная плитка под ногами отрезвляет, как и сильный напор ледяной воды, бодрящий не хуже крепкого черного кофе. От влажных волос все ещё идет запах табака и приходится несколько раз, расчесывая кожу головы, тщательно промывать каждую прядь. В попытке стереть въевшийся в кожу дым, Кейси растирает старые шрамы и повреждения. Старая забава приводить себя в чувство путём боли.
В комнате уже было убрано постельное белье, а на матрасе покоилась стопка свежей одежды, состоящей из розовой кофты и юбки Джейд, которая была на несколько размеров больше, отчего при ходьбе то и дело норовила упасть.
Проследовав на кухню, откуда доносилась восточная музыка, Кейси застала уже Патрицию, заваривающую чай. С недавних пор у личности появилась одержимость различными сортами чая, и за несколько недель Кук посчастливилось опробовать больше половины ассортимента, предлагаемого супермаркетами.
- Сэндвич?
Спрашивать о содержимом было бесполезно.
- Можно кофе?
- Кейси, ты же взрослая девочка и должна знать, что нельзя принимать кофе на ночь. Собьешь себе биологические часы! – женщина погрозила пальцем, как маленькому ребенку, поставив на стол чашку с чаем. – Пуэр намного полезнее твоего кофе. Мёд?
Кейси отрицательно покачала головой, всматриваясь в янтарную жидкость. Вид воды, даже в таком своеобразном состоянии успокаивал, как и тот факт, что её бессонные ночи проходят с личностями Кевина, а не с заботами о его нахождении.
За две недели с их встречи он так ничего и не рассказал путного о своей новой деятельности и о том, как и где ему удалось скрываться от закона. Наверное, нужно радоваться этому, исходя из фразы «меньше знаешь - крепче спишь».
- Расскажи нам, что тебя беспокоит. Это связано со зверем?
- Я долго кричала?
- Достаточно, чтобы перебудить нас всех. Ты не должна бояться зверя, - широкая рука, никак не вязавшаяся с образом женщины, сжала её запястье в успокаивающем жесте. – Он не тронет тебя, а больше у тебя нет повода для беспокойства.
Поводов было более чем достаточно. Патриция перехватила пальцы, вновь всматриваясь в огранку камня и пытаясь на глаз оценить стоимость кольца.
- Предсвадебная лихорадка, наверное, так вдохновляет, - несколько мечтательно отозвалась она, жалея, что в этой жизни ей не суждено стать настоящей женщиной и примерить подвенечное платье. – Малютка моя, у меня уже есть несколько эскизов, и я уверен, что ты будешь самой красивой невестой.
Барри.
По ночам личности менялись буквально по щелчку пальцев. Кажется, на них, точно на оборотней, ещё влияли фазы луны.
Кейси вздрогнула от одного упоминания Люка и предложения, которое до сих пор не было отклонено. Она каждый день обещала, что сегодня точно позвонит ему и выразит свое сожаление, но всякий раз откладывала на следующий.
Страх – наша самая сильная отрицательная эмоция, заложенная природой.
- Пожалуйста, давай не будем об этом, и без того тошно, - Барри хотел было принести и показать результат своих ночных трудов, как был остановлен. – Я верю, что они прекрасны, но я не выйду замуж.
- Почему? – голос принадлежал отнюдь не модельеру, а скорее Патриции. – Почему ты до сих пор не отказала ему?
- Я боюсь его, - почти шепотом призналась Кейси, уставившись в пол. Эта тема была слишком личной, и одно ее упоминание воспринималось болезненно. – Я боюсь, что он будет преследовать меня, если я откажу или разозлится, услышав отказ, и причинит боль.
- Это вряд ли, - отмахиваясь, зашепелявил Хедвиг. – Если бы он тебя преследовал, мы бы об этом знали, и мистер Деннис принял бы меры.
Знали?
- Как давно вы вернулись? – если и выяснять что-то, то только через мальчика.
- Почти сразу, но мне нельзя об этом говорить. Мистер Деннис запрещал нам искать с тобой встреч, хотя сам каждый день продолжал следить.
Целых пять лет сознание Кейси рисовало худшие картинки того, что могло произойти при поимке, и то, в каких местах ему придётся скрываться, в то время как он всё это время был здесь, да к тому же продолжал следить за ней.
Волна неприязни и агрессии вылилась в желание отвесить звонкую пощечину.
- Зачем ему нужно следить за мной? – потребовались титанические усилия, чтобы не сорвать голос на крик.
- Ты же глупая, как и Кевин, - без всякого чувства такта произнес Хедвиг, пожимая плечами. – А еще слепая, потому что никогда не смотришь по сторонам. Тебя нужно защищать, а по этой части у нас Деннис. Ему, кстати, не нравится твой жених.
Какое совпадение.
- А были еще причины, чтобы вернуться обратно?
- Нью-Йорк – столица мира, детка.
Сознание снова принадлежало Барри, но разговор не вязался, и Кейси оставалось лишь время от времени делать маленькие глотки остывшего чая, потерявшего всякий вкус и обдумывать собственную жизнь.
Заботы о том, что на следующей неделе будут известны результаты суда над дядей, мысли о замужестве и о том, что все это время неприятности обходили её стороной не без помощи Денниса, взявшего на себя роль защитника. Конечно, об этом можно было догадаться раньше, что он будет продолжать свою деятельность, но не захочет показываться, становясь кем-то вроде Бэтмена.
Этому было логичное объяснение – он хотел, чтобы Кейси, наконец, получила должный покой и прожила обычную жизнь, которую заслуживала, как и любая женщина. Возможно, здесь не обошлось без влияния Патриции, ставшей ярой феминисткой, глядя на собственную жизнь, заключенную в мужское тело.
***
Кейси уже несколько часов сидела в одиночестве, то и дело рассматривая перспективы замужества и побега. Второй вариант казался куда привлекательнее первого, но одной ей не справиться.
Нужен тот, кому бы она доверяла, тот, кто помог бы выжить без страха засыпать, держа под подушкой заряженный пистолет. Под все категории подходил лишь единственный человек – Деннис. Он был необходим для того, чтобы жить дальше, не боясь преследований.
От собственного грубого расчёта со ставкой на выживание становилось тошно.
Куда бы ей ни пришлось отправиться, будь то соседний штат или другой континент, отделявший от прошлого океаном, человек, который будет сопутствовать и стоять на её пути одновременно – она сама. От себя не убежать и не спрятаться ни в одну кроличью нору.
Кольцо в последний раз блеснуло на пальце в лучах ламп накаливания, а после звучным эхом разлилось столкновение металла и гладкой поверхности стола.
Подарок нам не мил, когда разлюбит тот, кто подарил.****
На какое-то мгновение Кейси почудилось, что с нее сняли какой-то тяжёлый груз, напоминающий кандалы и пришла невесомость. Отныне она свободна от закона притяжения и уз нежеланного брака.
Чувство легкости уступило былой усталости и опустошенности.
Шаркающими шагами Кейси зашла в другую комнату, вопреки идеям о свободе и праве каждого на личное пространство.
О последствиях она подумает завтра, когда Патриция выскажет о манерах, которые должны быть свойственны приличной девушке, а еще о воспитании; и тогда, когда Деннис довольно повертит в руке кольцо, которое уже стало неким манифестом свободы, которой не хватало долгое время.
Но не сейчас.
Односпальная кровать порой мала и для одного человека, не говоря уже о двух.
Но неудобства волновали Кейси в последнюю очередь. Человеческое тепло и размеренное дыхание – все, что было нужно, как панацея от любых проблем. Никто, кроме него, не прогонит демонов и не защитит от изогнутых когтей чудовищ.
Комментарий к X - О благих помыслах во имя любви
* - Джон (Джозеф) Максвелл Кутзее. В ожидании варваров.
** - Прозвище штата Нью-Йорк «Имперский штат» (Empire State) приурочено к высказыванию Джорджа Вашингтона: «Штат Нью-Йорк будет базой нашей империи».
*** - Прозак или флуоксети́н — антидепрессант, улучшающий настроение, снижает напряжённость, тревожность и чувство страха. Плохо переноситься пациентами с психомоторным возбуждением, с тревогой и бессонницей.
**** - “Подарок нам не мил, когда разлюбит тот, кто подарил.” (Офелия) Гамлет, Шекспир
========== XI - О беззаботном детстве ==========
“…Вы столько всего повидали, что вполне могли бы впасть в уныние,
Но это не значит, что этим нужно злоупотреблять.
Хотя этого достаточно, чтобы свести вас с ума.”*
Если бы все пробуждения в её жизни были столь приятными, как в полдень воскресенья, то Кейси предпочла бы просыпаться каждую минуту.
Никакой перепалки соседей за стенкой, шумящих детей в коридоре, не поделивших десерт, и никаких машин. Но самое главное – никаких кошмаров.
Распахнув глаза, Кейси пыталась пересилить себя, чтобы не оббежать всю комнату и не начать смеяться без причин. Она чувствовала себя абсолютно счастливой, будто бы только что вытянула золотой билет на шоколадную фабрику или выиграла миллион долларов в лотерею. Хотелось дотронуться до всего, что есть в комнате, на улице, в городе, в мире.
В семнадцать лет она была пленницей, но теперь всё будто стало ярче. Ей хотелось сжечь все чёрные вещи из гардероба и вытащить из запылившихся коробок одно из самых ярких платьев, сшитых Барри, с глупой розовой юбкой-пачкой.
Грудную клетку переполнял смех, абсолютно не вязавшийся со всем происходящим. Кейси редко улыбалась, и многие считали, что она и вовсе не умеет этого делать, но сейчас приходилось сдерживаться, чтобы не прослыть ещё более сумасшедшей в собственных глазах.
Она не была удивлена тому, что проснулась одна, даже, наоборот, в какой-то степени обрадовалась, что ей не придется объяснять свой импульсивный поступок, о котором не было никаких сожалений.
И всё же, вопреки этой энергии, что переполняла её и побуждала двигаться, Кейси продолжила рассматривать трещины на потолке, будто в них был какой-то сокровенный смысл. Она давно не позволяла себе таких дней, когда можно было бы расслабиться.
Когда-то в детстве после раннего пробуждения, она прибегала в комнату к отцу с просьбой прочитать что-нибудь или рассказать об охоте. Ей нравились истории и монологи родителя, хотя бы потому, что больше никто не был так осведомлен о тонкостях этого дела и это делало её частью какого-то особого взрослого клуба.
На завтрак отец готовил тосты с арахисовой или шоколадной пастой и чашку горячего шоколада, позволяя дочери перебивать аппетит сладостями, делая поблажки, считая, что детство бывает лишь один раз в жизни, и у неё ещё будет достаточно дней, чтобы ограничить себя, следя за фигурой.
Кейси не помнила свою мать и, к сожалению, отец убрал все фотографии покойной жены, стараясь не травмировать девочку ещё больше. Её взросление прошло без какого-либо вмешательства женской руки, наверное, это тоже наложило своеобразный отпечаток на её характер.
В детстве Кук часто представляла, какой была эта женщина: её голос, манеру разговаривать, одеваться и задавалась главным вопросом – любила бы мама её или нет. Воображение всегда рисовало женщину ростом пять футов и три дюйма с длинными каштановыми волосами, немного вздернутым носом и острым подбородком. А еще любительницей джинсов-клеш, коротких платьев и сарафанов, напоминающих о временах хиппи. На завтрак они бы ели блинчики с кленовым сиропом или пресловутые тосты с арахисовой пастой.
Лишь опираясь на собственные представления и фантазии, Кейси не теряла надежды, что когда-то встретит её, и все истории о смерти остались бы ошибкой и ложью. И она узнает от матери то, что обычно говорят родители своим детям. О взрослении, мальчиках и разбитых сердцах.
Как и всякой девочке, ей хотелось, чтобы мама стала её лучшей подругой и собеседником. Расчесывала бы спутанные волосы, заклеивала бы сбитые коленки, красила бы с ней ногти, помогала бы выбирать платье на выпускной бал и встречала бы со школы, предлагая заехать в ближайшее кафе и съесть самое большое мороженое. И обязательно бы порицала её за беспорядок в комнате, предупреждая, что если она ещё раз хлопнет дверью, то на неделю окажется под домашним арестом.
Но единственной женщиной, которая продолжала следить за Кейси и периодически читала нравоучения, была Патриция в теле Кевина. Это было как минимум странно, но спустя долгие годы отсутствия заботы это было лучше, чем ничего.
- Кейси, ты проснулась, - раздалось шепелявое приветствие Хедвига, который за пару шагов преодолел расстояние от двери до кровати, присаживаясь рядом с ней. – Мисс Патриция очень недовольна, что ты проспала почти весь день.
- Сколько сейчас времени?
- Почти половина третьего. Ты проспала завтрак.
Кейси завидовала его непоседливости и тому, что, будучи взрослым человеком, Кевин имел детскую личность и возможность вновь ощутить счастье в мелочах, как, к примеру, сладости весь день и неограниченное количество часов перед телевизором. Вседозволенность развращает, и с возрастом ты не чувствуешь былого восторга перед стеллажами со снэками и газировкой.
- И всё же… Доброе утро, Хедвиг, - она позволила себе такую дерзость как телесный контакт, обнимая мальчика за плечи.
- Тебя будут ругать, - глубокомысленно произнес он. – Когда я не просыпаюсь рано, то мисс Патриция часто сердится на меня, считая, что так я становлюсь обузой для всех.
- Я уже выросла из того возраста, когда меня будут порицать за длительный сон.
Живя с дядей, Кейси действительно перепадало от опекуна за тунеядство и непослушание, поэтому синяки на руках за неповиновение были частыми гостями на её теле.
- Мистер Деннис нашел твоё кольцо на кухне и спрятал, но я уже забрал к себе.
- Можешь выбросить, - усмехаясь, отозвалась Кейси, осматривая знакомого человека перед собой. Раньше её интересовало всё, что происходит в его голове, но теперь это было, как игра, которая никогда не закончится, и со временем она смирилась с тем, что в одном мужчине будут и женские личности, и пожилой Оруэлл, и Деннис, и модельер Барри, и девятилетний мальчик, которому не суждено повзрослеть. – У тебя не осталось припрятанной шоколадной пасты?
Все сладости запрещались Хедвигу, и ему приходилось прятать всё у себя в комнате, остерегаясь лишь того, что на зов придут муравьи или мисс Патриция обнаружит, что одежда перепачкана арахисовой пастой (Как и всякий ребенок, он имел дикую привычку вытирать руки о собственную одежду).
Озорная улыбка растягивается на его лице.
- Маршмеллоу, - Хедвиг наклоняется слишком близко, чтобы прошептать эти слова, будто у стен есть уши.