Зал взорвался аплодисментами и трижды вызывал на бис. Неугомонный Майки предлагал выйти и в четвертый, но Эллиот шикнул на него, что остальные тут не сидят на энергетиках. Поэтому, когда группа завалилась в гримерку, и все уселись, то молчали несколько минут. После чего Роуз сказала:
– Это было офигенно.
Майки хихикнул и заметил, что он бы выразился покрепче.
– А я бы выпил чего покрепче, – сказал Эллиот. – Пошли в бар. Ты же девушку собирался искать?
И они первыми ушли в зал.
– Вот же неугомонные, – проворчал Стив.
– Ты просто слишком давно живешь с женщиной! – заявила Роуз. – Ты даже более семейный, чем я.
Ее телефон на столике завибрировал входящим сообщением, и Роуз торопливо его посмотрела. Улыбнулась:
– Сэм уже здесь. Пишет, успел на бис, и это было что-то. Зовет в зал. Я вам больше не нужна?
– Иди уже, – махнул рукой Гадес.
Роуз взглянула на себя в зеркало, поправила макияж и после этого оставила Гадеса и Стива наедине.
– Я хотел поговорить, – сказал Гадес. – О том, что происходит в мире. Ты знаешь, что Бальдра убили?
– Слышал, – сдержанно ответил Гипнос, который предпочитал, чтобы в мире людей его звали Стивом.
– На Амона напали. И границы Подземного мира нарушили… довольно наглым способом.
– Прескверно.
– Я хочу, чтобы ты был осторожен. И твой брат волнуется.
– Харон? – Стив вздохнул. – Я виноват, давно к нему не заглядывал. Но мне хочется использовать всё время с Молли.
Гадес кивнул. Он понимал хорошо, как никто другой. Тем более не помнил, чтобы раньше Гипнос увлекался женщинами. А тут у него была Молли, с которой они жили уже шесть лет. Человеческая женщина. Которая состарится и умрет – но в отличие от Персефоны, не возродится.
– Я понимаю, – тихо сказал Гадес. – Просто будь осторожен. И береги Молли.
– Конечно.
Гипнос никогда не был многословным, вот и на этот раз он посчитал, что разговор окончен, и начал переодеваться. Гадес же решил, что теперь – самое время выйти в зал. Ему хотелось поговорить с Софи. Узнать, как она восприняла всё происходящее.
Хотя знал, в глубине души она верит и в богов, и во всё, что видела сама. Потому что там, под человеческой плотью, всё еще та же Персефона. Горы постепенно разрушаются, моря высыхают, но древние боги остаются неизменными. Они только учатся.
Иногда – приобретать опыт. Иногда – терять тех, кто стал близким.
Дойти Гадес не успел, его перехватил Амон. И решительно повел к бару:
– Надо поговорить.
Гадес нахмурился: те же слова он буквально пять минут назад говорил Гипносу. Но сейчас Амон выглядел серьезным, а между его бровей залегла несвойственная ему складка.
Заказав две текилы, Амон посмотрел на Гадеса:
– Я не сказал всего о нападении. И это может быть важно. Но не хочу при остальных.
Он выпил принесенную текилу, вопросительно посмотрел на Гадеса, потому что тот и не думал притрагиваться к своей. Амон опрокинул и его стопку, а когда ее стеклянное дно стукнулось о потертую барную столешницу, заявил:
– Я кое-что помню. Там были псы.
– Псы? – приподнял бровь Гадес.
– Да. Теневые псы, чем-то похожие на Цербера, но не такие.
– У многих богов есть псы.
– Ага. Знаю. Конкретно теневые и конкретно собаки у Хели и Нуаду. А еще у Сета.
Гадес нахмурился и подумал, что зря он отказался от текилы:
– Поэтому ты ничего не сказал? Опасался, что Сет причастен?
– Да. Потом ты сказал, что это он предложил меня искать – так что вряд ли. Но тогда поздно было рассказывать, что я все-таки кое-что помню. Да и Персефона… пока она не вспомнила, то может случайно рассказать Деметре. А ты знаешь, я ее не люблю не меньше твоего.
– Зачем Хели кого-то убивать? – пожал плечами Гадес. – А про Нуаду я столетиями ничего не слышал.
– Ага. Мы только знаем, что он редко покидает любимую Англию.
Настал черед Гадеса хмурится:
– Мы найдем его и поговорим. Что еще ты помнишь?
– Немногое. Я шел в душ, заметил темного пса… сначала решил, это Цербер, но потом было еще несколько, появились из теней. Они отвлекли меня, а когда я понял, что кто-то стоит сзади, было поздно. Но что он сделал, я то ли не понял, то ли не запомнил. Очнулся уже с вами.
Гадес кивнул:
– В следующий раз не тяни с рассказами.
– Прости, – Амон виновато опустил взгляд и начал пальцем тереть какую-то царапину на столешнице. – Я потом понял, как сглупил.
Гадес взял еще две текилы, и они вместе выпили.
– Ладно, пошли к остальным, – сказал Амон. – Они ждут, а Сеф вообще в восторге.
– Пока Софи. Иди, я сейчас догоню.
Оставшись в одиночестве, Гадес взял себе виски, но больше не пил, а просто болтал его в стакане и думал. Ему очень не нравилось то, что происходит. Что-то темное, нехорошее, подтачивающее сами основы мира. Заставляющее даже его, бога смерти, нервно ежиться.
Гадес мог понять, зачем Деметре делать так, чтобы Персефона ничего не помнила.
Но Гадес совершенно не представлял, зачем кому-то демонстративно нарушать границы Подземного мира. И тем более убивать богов. Это всё не имело смысла.
Гадес хорошо знал Хель. Родом с севера, у нее свое царство мертвецов. И она сильна, очень сильна. Мотивы и цели Хель вообще никто никогда не мог понять, но Гадес с трудом представлял, чтобы она подбрасывала кости или убивала богов. Хель, конечно, весьма своеобразная, но они часто встречались, и Гадес не мог бы сказать, что у нее может быть мотив.
Нуаду родился здесь, на островах, и о нем Гадес знал мало. Только то, что тот был местным богом, потерял королевство и руку, взамен которой получил серебряную. Он никогда не лез в общие дела и предпочитал держаться в стороне от остальных.
И у него были черные псы.
Тут Гадеса пронзила еще одна мысль. Четкая, грозная, хотя такая же нелепая: псы всегда сопровождали Гекату. Мрачную сестру Персефоны, у которой сбежать от матери получилось куда лучше – хотя Деметра сразу не понимала свою темную дочь, покровительницу ведьм и ворожбы. Она потому и считала, что Персефона совсем не такая.
Но Геката никогда не была так сильна. Да и о ней Гадес тоже ничего не слышал столетиями.
– Мы тебя заждались, – заявила Нефтида, усаживаясь на стул рядом.
– Извини. Пошли.
– Нет, Сет курит на улице, а Софи и Амон вызвались составить компанию и подышать свежим воздухом. Сейчас вернутся.
Для сегодняшнего вечера Нефтида выбрала длинное черное платье, разводами кружев обнимавшее ее руки. Она заказала какой-то коктейль, название которого Гадес слышал впервые в жизни, и повернулась к нему:
– Отличное выступление. – Она нахмурилась. – Но тебя волнует что-то другое.
– Ты всегда была проницательна.
– Иначе не смогла бы жить с Сетом. Он иногда сам не понимает, о чем думает, и чего хочет.
– Ну, точно знаю, он всегда хочет тебя.
– Фу, – Нефтида сморщила нос. – Вы, мужчины, иногда жуткие грубияны!
Перед ней поставили коктейль в тонком высоком стакане, и Нефтида поболтала трубочкой, прежде чем попробовать. Одобрительно улыбнулась и снова повернулась к Гадесу. Побарабанила аккуратно накрашенными ноготками по столешнице.
– Давай, выкладывай.
– Меня волнуют псы, – честно сказал Гадес.
Нефтида приподняла бровь:
– У Церби появились друзья?
Гадес не видел смысла что-то скрывать. Он давно знал и Нефтиду, и Сета – не меньше, чем Хель. Но если северной богине смерти он не доверял никогда, то с этими двоими они прошли достаточно много. Не меньше, чем с Амоном.
Нефтида слушала задумчиво, и к тому моменту, когда Гадес закончил рассказывать, допила коктейль, так что тыкала трубочкой оставшийся на дне лед. Она заказала еще один такой же и, когда его принесли, сказала:
– Вряд ли Хели есть смысл убивать богов… но ты не думаешь, что она могла подбросить кости в Подземный мир? Ей легче всех туда попасть. Ты даже не узнаешь, она ведь тоже богиня смерти.
– Зачем ей это?
С прямой спиной и неуловимо экзотической внешностью, в сумраке клуба Нефтида походила на леди из классических нуарных фильмов. Но сейчас она фыркнула совсем не как роковая женщина и тряхнула роскошными темными волосами:
– Ой, да ладно! Хель давно к тебе неровно дышит. Ходили даже слухи… – Нефтида замялась, но под выжидающим взглядом Гадеса вздохнула и продолжила: – Ходили слухи, вы были вместе после очередной смерти Персефоны. А потом ты ее кинул ради Сеф.
– И ты в это веришь?
От его голоса веяло глухой, первозданной тьмой.
– Я бы тебя поняла, – пожала плечами Нефтида, сосредоточенно тыкая палочкой коктейль. – Не все рождения Персефоны длятся долго. Я знаю, что ее человеческое тело не совсем такое, как у нас. Она не стареет, но может умереть от болезней или ран, как обычный человек. И цикл запускается снова.
Она украдкой посмотрела на Гадеса, как будто хотела удостовериться, что перевод темы удался. Но тот лишь кивнул.
– Ладно, – Нефтида вытащила палочку и положила на барную стойку, – извини. Я знаю, это просто слухи. Как и знаю, что у тебя бывали только перепихоны с людьми, но никогда ничего больше.
– Перепихоны? – улыбнулся Гадес. – И кто здесь грубый?
В ответ Нефтида только глотнула коктейль. Ее плечи расслабленно опустились.
– Почему Сет позвал меня? – спросил Гадес. – Ты тоже могла вернуть Амона.
Нефтида покачала головой:
– У меня бы не хватило сил. С людьми могла бы, но не с богом. Я далеко не так сильна, как ты или Сет.
– Я видел твои крылья. Я знаю, ты можешь создавать «ветер жизни».
– Чтобы воскресить? Только людей. Амон не откликнулся бы. Ты знаешь, пусть я и богиня смерти в том числе… но у нас с этим сложно. Осирис никого не пускает в загробный мир, а у них с Сетом очень сложные отношения.
– У меня бы тоже были сложные отношения с братом, – хмыкнул Гадес, – если бы он когда-то хотел меня убить.
– Ты знаешь, я не одобряла этих действий Сета. Но Осирис не забыл этого тогда, не забывает и теперь. Хотя не думаю, что у меня в любом случае было бы много сил. А ты всегда был мощным. Сильнее только когда вы с Сеф вместе. Думаю, Сет действительно испугался за Амона. И он никогда этого не признает, но соскучился по твоему обществу.
Нефтида провела пальцем по стеклянному боку стакана. А потом залпом допила и посмотрела на Гадеса:
– Ты бываешь на ее похоронах? Этих ее воплощений.
– Каждый раз.
Она вздрогнула, но ничего не сказала. И покачала головой, когда бармен предложил налить еще. Вместо этого Нефтида достала маленькое зеркальце и губную помаду. Пока она поправляла макияж, Гадес задумчиво смотрел на сцену, где сейчас ходил кто-то из обслуживающего персонала, занимаясь факелами. Хотя мысли его были далеко. Во владениях сумрака, мягкого, фиолетового, и негромкого шелеста рек. Гадесу хотелось просто уничтожить этих собак и того бога или богов, которые за всем стоят. И взяв тонкую ладонь Софи, привести ее в Подземный мир, уложить на траву и асфодели, наконец-то увидеть в глазах узнавание. Заметить тот момент, когда она действительно станет Персефоной. Собой.
И тогда она обязательно прошепчет, как много раз до этого:
– Аид…
Ему не нравилось, когда его звали так другие. Это имя принадлежало ей.
С негромким хлопком, Нефтида закрыла зеркальце и убрала его в сумочку:
– Идем?
Но не успели они отойти от барной стойки, Гадеса перехватил невысокий мужчина. Он тоже был одет в черное, как и Гадес, но в отличие от него являлся обычным человеком – и владельцем этого места.
– Гадес! – обычно Винсент носил темные очки, потому что яркий свет резал глаза, но сейчас, в полумраке после концерта, снял их. – Было офигенно! Но ты знаешь, что твоя группа напивается на бильярдном столе?
– Прямо на нем? – улыбнулся Гадес.
– Когда я видел их в последний раз, Майки лежал чуть ли не «звездочкой» среди бильярдных шаров и велел Эллиоту вливать в него больше пива. А Роуз суетилась вокруг.
– Ну, либо они сейчас заблюют твой бильярд, либо Роуз выведет всех на улицу. Они довольны выступлением.
– Я тоже, – признал Винсент. – Вообще-то Стив просил передать, что ты ему нужен. Он в гримерке. Я сначала там тебя искал. Так что как разберешься, поднимайся в вип-зону, мы должны выпить!
– Прости, не сегодня. Лучше позвони мне.
Кивнув, Винсент хлопнул его по спине и тут же исчез в толпе, а Нефтида кивнула:
– Приходи на улицу, когда закончишь с Гипносом.
В ее глазах блеснула тревога, и Гадес не сомневался, ее тоже волнует, почему Стив ждет, а не пришел сам. Возможно, что-то случилось. Несколько мгновений Гадес следил за точеной фигурой Нефтиды, направлявшейся к выходу, а потом устремился к гримерке.
Внутри еще царил беспорядок, но никого не было. Кроме Стива, сидевшего неподвижно, уставившись в стену.
– Гипнос? Что случилось?
Он повернул голову и посмотрел на Гадеса. И тому почудилась во взгляде глубокая, плескающаяся печаль.
– Прости, Гадес. Им нужно время, и чтобы ты не смог помешать. А я… они убьют Молли. Она всего лишь человек, такая хрупкая. Прости.
Пока Стив говорил, он поднял обе руки и свел ладони вместе, а с последними словами сделал быстрый жест, разворачивая их в сторону Гадеса. Тот знал, что происходит, знал, но ничего не мог противопоставить, а рука только скользнула по ручке двери, но уйти Гадес не успел.
Гипнос может усыпить любое существо.
Даже бога.
Никто не способен сопротивляться Гипносу.
Но засыпая, падая на пол тесной гримерки, Гадес думал вовсе не об этом, а о том, кому и на что нужно время. Он думал о Софи.
Но, конечно, не мог видеть или знать, как в этот момент из теней у стен клуба выходят черные псы, окружая отошедших за угол Сета и Амона, что-то рассказывающего слушающей Софи.
7.
Он склоняет голову в знак уважения и приветствия. В его голосе шелестят песок и пепел:
– Спасибо за приглашение.
Гадес поднимается, чтобы поприветствовать Сета, а Персефона улыбается. Она придвигает третью пузатую чашку из черного стекла и аккуратно наливает чай, пахнущий сладковатой смертью и весенними травами.
– Где Неф? – спрашивает Сет. – Она должна была прибыть раньше меня. Если ее еще нет, вдруг…
– Она здесь, – успокаивающе отвечает Гадес. – Возится с Цербером.
– Ну, хоть не с одним из других ваших подданных.
– Сет! – с укоризной говорит Персефона. Хотя лучше многих знает, как порой несдержанна Нефтида в связях – та сама ей рассказывает о любовных приключениях. Шепотом, со смешками, в полумраке и светлячках на полях асфоделей. – Любит Нефтида только тебя.
– Знаю. И меня не так волнуют ее прочие похождения.
Но Персефона знакома с Сетом слишком давно и слышит в его голосе глубокую тоску пересохших колодцев. А Гадес поднимает чашку с чаем, заваренным на водах Стикса:
– Попробуй. Сеф сама собирала травы.
Персефона молча пьет чай, с улыбкой наблюдая за непринужденной беседой Смерти и Бури.
Сейчас Софи стояла около Куба после концерта «Стикс течет вспять» и куталась в пальто, которым поделился с ней Амон – свою куртку Софи опрометчиво не брала. Сам Амон, ярко жестикулируя, рассказывал о каком-то общем знакомом Сету. Тот курил и только молчаливо предложил отойти в сторону от остальных людей перед входом. Так что они втроем стояли чуть за углом, в мутноватом свете фонарей.
От пальто Амона пахло как будто благовониями и чем-то таким, что напоминало Софи о ярком, иссушающем солнце. Но может, потому что ей просто стало тепло.
Она в очередной раз ловила себя на мысли, что совершенно не представляет, как относиться к происходящему. Эйфория после концерта проходила, и наступало привычное недоумение.
Тогда, дома у Гадеса, Софи оставалась спокойна, но позже в такси у нее было время подумать. И если первой мыслью мелькнуло, что присутствие богов как-то умиротворяло, то через секунду пришла более разумная: в чай что-то подмешали. Уж кому как не Софи знать, что есть множество даже безобидных травок, которые могут успокоить: ее мать сама их выращивала.