Софи показалось, что незнакомец оглядывает их, размышляя, стоит спросить о подробностях или нет. Но потом просто кивнул:
– Конечно, служебные помещения.
Он повел их мимо залов, куда-то по темному коридору, который окончился небольшой комнаты со шкафами, письменным столом и даже диваном. Человек в очках наблюдал, как Гадеса уложили именно туда.
– Всё в порядке? Уверены? Может, еще что надо?..
– Нам – выпить, – хмыкнул Сет, – а ему только проспаться.
Нефтида кинула на него недовольный взгляд и тут же плавно подошла к человеку в очках. Взяв его под руку, она мягко вывела его из комнаты, претворив за собой дверь. Так что остались только Амон с Сетом и Софи.
Она подошла к Гадесу, присмотрелась, но он и правда выглядел как человек, который просто глубоко спит.
Человек ли? Они все утверждали, что не люди.
И Софи могла бы подумать, что этим вечером ее опять чем-то напоили. Поэтому она видела эту тьму, теней, песок… но она ничего не пила. Даже не брала сигареты Сета. Зато в комнате снова появился пес и сел рядом с Гадесом, положив морду рядом с ним на диван. И поглядывая на Софи.
– Я схожу с ума, да? – хихикнула она. – Может, вас вообще нет? Может, я даже из комнаты из своей не выходила. Или уже давно в психушке. Вот Хелен удивится.
Софи ничего не могла с собой поделать. Она начинала хихикать, пока не ощутила, что сквозь смех по ее щекам катятся слезы. Но другого объяснения не было: она и вправду сумасшедшая.
Усевшийся на столе Амон смотрел на нее с растерянностью, но Сет развернул к себе лицом и дал легонькую пощечину. Софи ойкнула, но это действительно привело в чувство. Она хлопала глазами, смотря на Сета. А тот сухо сказал:
– Ты не сумасшедшая. Ты знаешь, что всё это правда.
Она знала. Действительно знала. Как говорила мать, в этом мире так много непознанного. Почему бы не быть и древним существам, которые называют себя богами? Будет величайшей глупостью отказываться от приключения только из-за того, что считаешь его нереальным.
К тому же Софи помнила тьму. И псов. Это не могло быть воображением.
Сет не торопился отходить. Он стоял, держа Софи за плечи, заглядывая ей в глаза, вынуждая взглянуть на него. И Софи ничего не оставалось как подчиниться.
Она видела, что глаза Сета темные, но как будто с красноватым оттенком. Она видела в них пустыню и дюны, бури и огонь, борьбу и войну.
На миг перед ее глазами встала другая картина: темные скалы где-то посреди пустыни. Софи почти слышала, как ветер играет песком, видела ослепительно яркие звезды над головой. И костер, у которого сидели двое – она узнала Сета и Гадеса.
И снова были только глаза Сета. В горле у Софи пересохло, но почему-то подумав о глотке, она представила узкий и длинный колодец, на дне которого плещется вода.
– Ты не сумасшедшая, – сказал Сет, и его голосом говорила пустыня. – Ты Персефона.
Он наконец-то отпустил ее, но продолжал вглядываться в лицо. А Софи моргнула, не понимая, о чем он. Да, это ее полное имя. Наверняка Гадес им рассказал.
– Какого хрена, Сет? – взвился Амон. – Гадес же просил.
– Да не пойти бы вам всем, – Сет наконец-то обернулся на Амона. – Любите ходить вокруг да около! Осторожничать. А ты вообще ничего не можешь сделать без чужого разрешения? Обязательно следовать правилам?
– Говнюк, – огрызнулся Амон, но беззлобно. – Гадес боится, это может навредить.
– Он боится другого. Что даже после этого знания она ничего не вспомнит. Правильно боялся.
В последних словах Сета послышалось что-то странное, чего Софи не понимала. И почему-то именно это напрягло ее даже больше остального.
– Чего не вспомню? – требовательно спросила она.
Сет снова посмотрел на нее. Вглядываясь в лицо и, видимо, не находя того, что искал.
– Того, что ты тоже богиня. Персефона, перерождающаяся из жизни в жизнь.
Он уселся на один из стульев, а Софи не выдержала и хихикнула:
– Это розыгрыш, да?
– А мы похожи на клоунов? – поинтересовался Сет. – А те собачки были похожи? Или тень?
Дверь распахнулась, и внутрь прошла Нефтида. Она только мельком всех оглядела, ее мысли явно были далеко. Но последние слова она услышала и перешла сразу к делу:
– Есть мысли, кто это был?
Амон покачал головой и развел руками:
– Он хорошо замаскировался, но я уверен, за тенью скрывался кто-то из богов. И те же псы…
– И он был настроен серьезно, – кивнул Сет. – Может, решил закончить начатое с Амоном? Эй, кому ты так не угодил?
– Понятия не имею! Но он опять пришел ночью, когда моя сила бесполезна.
– Не знаю, на что рассчитывал, – пожал плечами Сет. – Не знал, что мы тоже будем? Нападать на нескольких богов сразу – глупо.
Софи всё еще стояла на месте и не вмешивалась, а Нефтида подошла к Гадесу, вгляделась в его лицо:
– Зато знали, что Гадес точно здесь. Поэтому его усыпили.
– Это не опасно? – спросила Софи.
– А? – Нефтида посмотрела на нее. – Что, сон? Нет. Удивительно только, что он смог хоть на какое-то время прийти в себя. Но это обычный сон, через часик проснется бодрым и отдохнувшим.
– И злым, – вздохнул Амон. А потом посмотрел на Нефтиду так, будто хотел пожаловаться. – Ты представляешь, Сет рассказал всё Персефоне.
Нефтида тут же повернулась к Софи:
– Вспомнила?
– Санитаров?
Софи надеялась, что сейчас Нефтида рассмеется и скажет, что это действительно дурацкий розыгрыш. Но та оставалась серьезной.
– Лучше бы так, дорогая. Но увы, это правда. Он – Аид, ты – его Персефона. И если ничего не помнишь, тем хуже для всех. Но я надеялась, Гадес сам тебе расскажет… Сет, зачем?
Тот отмахнулся:
– Нечего тянуть кота за яйца. Не вспомнила, значит, надо решать эту проблему.
– У тебя всегда всё просто, да?
– А зачем усложнять? Вам не надоело, а? За сотни-то лет! Только придумываете дурацкие правила, от которых никому не легче!
– О да, давай еще тоже убей какого-нибудь бога!
– Зато я не спал с твоим братом.
Софи казалось, что она присутствует при сцене, которая не предназначалась для чужих глаз. Что-то личное… и старое. Как рана, покрывшаяся коркой, которую так неудачно содрали сейчас, когда все на взводе после нападения.
Амон опустил голову, явно не желая вмешиваться. А Нефтида вскинулась и, резко развернувшись, ушла прочь, громко хлопнув дверью. Сет дернулся, как будто хотел пойти за ней, но поднимался невообразимо долго. И неожиданно сказал:
– Я осмотрю то место. Софи?
Она глянула на спящего Гадеса и добермана рядом, на Амона… и кивнула. Если кто-то и сможет ей что рассказать, то сейчас это Сет.
В зале Софи попыталась найти взглядом Нефтиду, но ее видно не было. А вместе с Сетом они сразу вышли из клуба и направились на то место. Софи стояла в сторонке, пока Сет методично осматривал всё вокруг. Несколько раз он делал почти неуловимые движения руками, и пыль под его ногами взметалась, появлялся неведомо откуда взявшийся песок. Один раз он будто обрисовал контур собаки.
– Хорошо маскировались, твари, – пробормотал Сет. – И богов среди нападавших было несколько.
Он устало привалился спиной к стене и поморщился от боли. И вместо того чтобы начать выспрашивать о происходящем, Софи испуганно спросила:
– Что случилось?
Вместо ответа, Сет приподнял футболку, рассматривая косую рану на левом боку. Как будто его чем-то полоснули – сквозь одежду, на которой не осталось следов, прямо по телу. Крови не было, но темные края выглядели не очень-то хорошо, и чернота как будто ручейками распространялась вокруг.
Софи не показалось тогда во тьме. Его действительно задели.
– Ох! – воскликнула она. – Тебе надо в больницу!
Сет покачал головой, рассматривая рану, потом опустил футболку и достал сигареты.
– Ты еще не поняла? Не веришь? Это рана, нанесенная другим богом. Ни один врач тут не поможет. – Он закурил и внимательно посмотрел на Софи. – Только Нефтиде не говори.
И в этот момент Софи поняла, что верит. В древних богов, тьму и Гадеса.
8.
Она вплетает в волосы черные ленты. Кончики ее пальцев пахнут сладковатыми цветами, начинают благоухать и волосы. Когда Персефона слышит шаги, то не выдает нетерпения, только поворачивается, продолжая вплетать ленты.
Гипнос прикладывает руку к груди и кланяется – хорошо хоть, не преклоняет колено, от этого Персефона отучила.
– Моя королева…
– Где он?
– Остался улаживать дела на востоке.
Она опускает руки и сцепляет их на коленях. Не хочет, чтобы было видно ее волнение.
– Он… – Персефона медлит. – Он в порядке?
Гипнос позволяет себе улыбку. Уголками губ.
– В полном. Злится из-за задержки.
Персефона знает, когда Аид «злится» – это тьма и смерть для всех вокруг. Колкие звезды мрака и рычащего пламени, что отражается в глубине всех трех пар глаз верного Цербера.
Персефона знает, Аид вернется, как только сможет. А если возникнут препятствия – он их уничтожит.
– Еще кое-что, – Гипнос медлит. – Твоя мать здесь. Хочет «выпить чая с любимой дочерью».
– И как только узнает, когда Аида нет? – вздыхает Персефона. И берет еще одну ленту. – Пусть подождет.
Гадесу никогда не снились сны.
До того момента, пока он не встретил Персефону.
Он даже не знал, что это такое, хотя Гипнос тонко улыбался и рассказывал, что похоже на реальность, но и отличается, может быть как приятным, так и не очень.
Но Гадес в то время почти не появлялся в мире людей, правил в Подземном царстве и оставался смертью, далекой, но неумолимой. Пока не появилась Персефона – всегда бывшая куда ближе к людям, чем он сам. Они многому учились друг у друга, и это был Гадес, кто первым сказал, что им незачем постоянно сидеть в Подземном царстве, когда вокруг целый мир.
Тонкие пальчики Персефоны гладили ребра Гадеса в постели, пахнущей цветами и смертью. И Сеф рассказывала, что такое сны, какие они бывают. Гадесу хотелось разделить с ней это – и, хотя одинаковых снов они не видели, сниться все-таки начали.
И когда он вновь видел Персефону в моменты, когда они не были вместе, он и сам не мог сказать, сны – это благо или проклятье.
Магические видения Гипноса всегда оставались глубокими и приятными. Вот и в этот раз Гадес не запомнил, что происходило, но он видел Подземный мир, увитую слабо мерцающим темным плющом беседку. Кажется, там был Цербер, он вилял коротким хвостом, а из всех трёх пастей капала слюна. И Персефона, размытое очертание, но ее смертные тела оставались похожими. Рыжие волосы, большие глаза и прикосновения, которых Гадес жаждал всегда – и никогда не путал ни с чьими другими.
Он проснулся и тоже увидел Персефону. Моргнул несколько раз, прогоняя последние ошметки сна. Но Сеф не исчезла – она почти тонула в потрепанном кресле, неестественно прямая в корсете, теребящая прядь волос. Перед ней, прямо на столе, сидел Амон и что-то рассказывал.
Голос шелестел негромко, как будто боялись потревожить Гадеса. Хотя от насланного сна вряд ли что-то могло разбудить раньше времени. Ни Амон, ни Персефона пока не заметили, что он проснулся.
Софи, поправился Гадес. Она еще не вспомнила истинную себя. Софи.
Красивое имя, но отзывалось чем-то глубоким и ноющим. У них и так-то может быть немного времени в этом воплощении, а тут еще потеря памяти.
Рядом тихонько заскулил Цербер и ткнулся мокрым носом в лицо Гадеса, тут же начав бесцеремонно вылизывать.
– Отстань, – отмахнулся Гадес, садясь на диване. Тот протяжно скрипнул. – Веди себя прилично, Церби.
Маленький обрубок хвоста добермана нещадно ходил из стороны в сторону.
– О! Как спалось? – поинтересовался Амон.
– Сколько я проспал?
– Около часа. Может, чуть больше. Гипнос явно не расщедрился на магию.
– Я его убью, – мрачно сказал Гадес.
И он имел в виду именно это. От глухих негромких слов температура в комнате, кажется, упала на несколько градусов, а Софи поежилась и невольно обхватила себя руками:
– Но у него наверняка были причины?
Гадес вспомнил молчаливого Стива, глаза которого загорались, едва он говорил о Молли. Впервые за многие сотни лет. И Гадес понимал, что хоть и злится, но отлично может его понять – что он сам стал бы делать, если кто-то угрожал жизни Персефоны?
– Были, – неохотно признал Гадес. – Его шантажировали. Поэтому стоит найти Гипноса и выяснить, что он знает.
– Позвони? – предложил Амон.
Но Стив не возьмет трубку. Даже если Гадес на него не злится, с прощением самого себя у Стива точно возникнут проблемы. Он будет ощущать себя виноватым.
Он предал друга.
Он предал короля.
Но Гадес знал отличный способ, как можно найти кого угодно, принадлежащего Подземному миру. А Гипнос ему хоть и не полностью, но принадлежал. Потрепав Цербера по голове, Гадес заглянул в его карие глаза:
– Возьмешь след?
Цербер мог найти почти кого угодно – и уж точно и без проблем того, кто сам частично Подземный мир. Уши добермана встали торчком, но потом внезапно опали, и Цербер посмотрел на Гадеса виновато.
– Кажется, у него проблемы со следом, – проворчал Амон.
Гадес покачал головой:
– Нет, след он возьмет, но позже. Сейчас у Цербера проблемы с воплощением в этом мире. Он провел тут слишком много времени. Что, дружок, ты всё здесь сидел?
Когда Гадес разговаривал с Цербером – не важно, в каком обличье тот был – в голосе бога смерти часто прорезались нотки умиротворенной нежности. Он сам не замечал этого, но с похожими интонациями иногда обращался к Персефоне, нашептывая ей непристойности на ушко.
Или забирая жизнь достойного противника, награждая его кинжалом милосердной и быстрой смерти меж ребер.
Цербер еще разок виновато проскулил и растворился в тенях, исчез, оставляя после себя тонкий, едва уловимый запах цветущих асфоделей и тлена. Софи ойкнула. И внезапно сказала:
– Я его видела. Последние дни. То там, то здесь… иногда мне казалось, я схожу с ума.
– Я просил Цербера присмотреть за тобой, – отвел глаза Гадес.
– Да, твои друзья уже рассказали невероятную историю о том, будто бы я и есть Персефона.
Гадес метнул на нее быстрый взгляд. На миг ему показалось, она всё вспомнила. Потому что это были привычные насмешливые интонации Персефоны, ее твердый взгляд, даже ее манера держаться. Но Софи сказала:
– Вы ошиблись. Я обычная девушка.
Мир, конечно, не рухнул, но Гадесу показалось, что начал трещать по швам. И сквозь них в реальность просачивался фиолетовый туман Подземного мира, видимый только Гадесу. Такое иногда случалось и чем-то походило на безумие, потерю понимания, кто он и где сейчас. Но только при сильных потрясениях.
Гадес быстро взял себя в руки, а Софи уже отвернулась, явно не почувствовав ничего необычного – и это больше, чем ее слова, убедили, что она ничего не вспомнила.
Амон нервно переводил взгляд с Персефоны на Гадеса, даже спрыгнул со стола.
– Ты проболтался? – спросил Гадес, и его голос мог заморозить вселенную.
– Сет.
– Где он сейчас?
– Пьет в баре, – вместо Амона ответила Софи. – Не буду повторять, что он сказал, когда пошел. Приличной девушке таких слов знать не положено.
– Они с Неф поссорились, – поспешил вставить Амон, будто уводя от опасной темы. – И утверждает, нападавших было несколько. Боги.
– Позови Сета. Я хочу знать в деталях, что там произошло. Майки в порядке?
– Полном. Я видел, как его сажали в такси, а он заявлял, что больше не пьет.
Гадес кивнул, провожая взглядом Амона – тот счел за лучшее как можно быстрее отправиться на поиски Сета.
Когда дверь захлопнулась, Гадес огляделся. Он бывал здесь однажды, когда с администратором клуба искал запасные лампочки для стола в гримерке. И помнил, что пыльная, заставленная комната – что-то вроде служебного помещения. В стены глухо, почти неслышно бились басы музыки.