– Обещаю, – чуть слышно слетело с его губ. Он отвел от неё взгляд.
– Береги себя, – прошептала Мириам и мысленно вознесла молитву к могущественной Исиде, прося оберегать его в дороге.
Когда повозка выехала со двора, и высокие тяжелые ворота закрылись, Мириам ощутила вокруг себя посреди двора пустоту. Она растерянно стояла под ветвями огромного раскидистого тутовника, над её головой щебетали птицы, радостно встречая первые лучи солнца. Наступил рассвет.
– Он уехал, дочка?– сзади неслышно подошла кормилица.
– Уехал, но к закату обещал вернуться, – тихо ответила Мириам.
– Пойдем. – Есфирь обняла молодую женщину за плечи. – На кухне готов завтрак. Тебе нужно поесть, совсем исхудала за эти дни. Пойдем…
На земляном прохладном полу кухни, в углу, вытянувшись и положив голову на передние лапы, лежал старый пёс Яруфа. Служить он уже не мог, давно был слеповат, да и на задние лапы стал припадать, но был добр настолько, что позволял детям прислуги лежать у себя на спине, и даже мог прокатить их несколько шагов, словно карликовый пони. Пса не стали выгонять со двора, а отвели ему место здесь, возле теплого очага.
– Послушай меня, дочка, – начала Есфирь, наливая в кружку теплого молока и выставляя перед Мириам свежие лепешки. – Олива уже давно созрела, ещё день-два и станет падать на землю. Мы потеряем урожай. В этом году говорят масло в большой цене. В соседних землях было много дождей, олива пропала. Уродила только у нас в Галилеи. Можно выручить хорошие деньги за этот урожай.
Мириам кивнула головой, отломила кусочек маисовой лепешки.
– Всё правильно, кормилица. Но в прошлом году я нанимала сборщиков, а сейчас к нам никто не придет даже за двойную плату.
– Ничего, Мириам, мы и сами со своими людьми сможем собрать хотя бы часть урожая. На полях сейчас отдых, зерно еще не созрело, можно собрать всех землепашцев, женщин. Даже дети могут подносить пустые корзины. Это предложила твоя Сарра. Очень смышленая девочка. Я поручила от твоего имени собрать всех людей сегодня в роще. Посмотрим, сколько наберется работников.
Мириам задумалась, даже если работать с раннего утра до позднего вечера, за два-три дня они соберут только половину оливы, всё остальное пропадет. Время было упущено. И всё из-за Исы.
– Я могу попросить помощи у купца Ферхата, – проговорила Мириам, перебирая спелые финики в чашке. – Правда, это может оказаться не совсем удобным сейчас. Я снова отказала ему…
– Снова? – перебила её Есфирь. – Он опять делал тебе предложение?
Женщина только кивнула. Можно и так сказать.
– Ну, когда же ты образумишься, дочка! Пойми, лучшего мужа тебе не сыскать во всей Галилеи. Почему ты не хочешь стать женой такого почтенного и богатого человека? Ты уже вышла из возраста невесты, Мириам. Тебе скоро тридцать. Твои подруги имеют по трое, а то и по пятеро детей! Как бы обрадовался твой отец, если в этом доме снова через столько лет зазвучали бы детские голоса. Подумай, дочка…
– Я уже думала, кормилица, но сказать ничего не могу почтенному Ферхату. Я не смогу…
– Конечно, дочка, ты и раньше не очень-то жаловала этого купца, а уж теперь, когда здесь появился этот несчастный… – Есфирь не договорила, только махнула рукой.
Мириам неожиданно смутилась и опустила голову, кусок финика застрял в горле.
– Что ты этим хочешь сказать, кормилица?
– А что я могу сказать? Ничего, Мириам, ничего. Что мне говорить тебе? Ты госпожа, хозяйка такого большого дома. Молода и богата. Что уж мне говорить! Но молодость быстро пройдет, дочка, богатство может иссякнуть. И что останется в конце, Мириам? Ты надеешься, что этот несчастный скиталец полюбит тебя?
– Мне ничего не нужно от него, кормилица, – Мириам тяготил этот разговор. Правда за долгие годы одиночества старая Есфирь стала ей дороже матери, которую она уже совсем не помнила. Но сейчас она не хотела раскрывать перед ней своё сердце и признаваться в том, в чём сама себе ещё боялась признаться.
– Конечно, не нужно ничего, – согласилась с ней кормилица. – А что у него есть? Дырявая сума да сухая трава. А что там еще было в этой сумке, Мириам, каменная пыль и деревянные молоточки? Нищий он и есть нищий, что с него взять! Убогий скиталец… только сможет ли он оценить твою любовь, Мириам?
– Госпожа, – на пороге кухни стоял старый слуга Ионис.
Есфирь замерла на полуслове, с поклоном отступила от стола и, не заметив пса, чуть не упала через его широкую спину.
– Все ваши люди собрались за оградой в роще, госпожа, – поклонился Ионис. – Ждут ваших распоряжений.
– Иди. Я сейчас.
Мириам запахнула лёгкую тунику, подвязалась широким поясом, пышные волосы убрала под плотный платок, заплела его на манер арабских купчих. Серый хитон одела сверху. Молча посмотрела на притихшую кормилицу. Может она и права? Кто знает? И вышла из кухни во двор.
Люди пришли все, их было достаточно много. Простые слуги, жившие уже много лет в доме Мириам, и рабы, которых отец привез ещё из Финикии. После его смерти Мириам предложила рабам вольную и отпустила на все четыре стороны. Многие ушли, но многие и остались, создали свои семьи, у некоторых были уже дети.
Разделение на слуг и рабов осталось по старинке. Жильё тоже делилось, у рабов оно было похуже, но в благодарность за их труд Мириам ещё пять лет назад решила обновить крышу, полы, сделать жилище более уютным, поделила его на семьи. Кто захотел уйти и поискать лучшей жизни, зажить своим хозяйством, получали расчет. «Плохой слуга – несчастье для дома», – так всегда говорил отец, и она не забывала мудрых слов.
Мужчины и женщины стояли отдельными группами, тихо беседовали, поджидали хозяйку. Детвора суетилась между ними, затевая игры и шумно споря, кому водить. Проходя мимо женщин и заметив среди них кухарку, Мириам остановилась.
– Саиса, ты почему здесь? – удивилась она.
– Велели всем прийти, госпожа, – последовал прямой ответ.
– А кто, по-твоему, накормит всех этих людей обедом, если они будут работать весь день? Отправляйся на кухню и забирай свою помощницу, она тебе пригодиться больше, чем здесь. И Сарру уведи от греха подальше, – тихо добавила Мириам. – И готовьте всё: суп, рыбу, овощи, мясо, хлеб. Воды побольше заготовьте, и пусть Яруф сюда в рощу привезет несколько кувшинов на ослах. Ступайте!
Сарра капризно надула губы и не хотела никуда уходить. Мириам пришлось схитрить. Она присела возле девочки и зашептала ей на ухо.
– Сарра, сестрёнка, тебе нужно будет помочь мне. Я стану присматривать за работой здесь в саду, а ты будешь принимать полные корзины во дворе и смотреть, чтобы женщины очень тщательно перебирали оливу от сора и листьев. Хорошо? Мне больше некому доверить такую важную работу, Сарра, иначе масло получиться горьким и не таким зеленым, как надо.
Лицо ребёнка просияло от удовольствия, девочка улыбнулась, чмокнула Мириам в щеку и понеслась вслед за уходящей кухаркой.
Работа закипела. Женщины растягивали на весу прочные холсты под каждым деревцем, мужчины поочередно оббивали длинными шестами ветки. Олива градом сыпалась на полотно вместе с листьями и обломанными веточками. Когда эта первичная работа была завершена, оливу пересыпали в плоские корзины, откуда детвора быстро выбирала нападавший мусор. Женщины переходили на следующее дерево, а мужчины повыше ростом собирали вручную те плоды, которые так и не опали с веток под ударами шестов. Работа было несложная, но медленная и кропотливая. Нужно было собрать всё, до последней оливы.
Уже ближе к полудню мимо рощи по объездной дороге ехал помощник купца Ферхата. Издали Мириам узнала его и махнула рукой. Новая красивая повозка, запряженная гнедой лошадкой, свернула с дороги в рощу.
– Араис! – женщина отставила корзину полную оливой и подошла к вознице, тот почтенно поклонился и пожелал госпоже удачного дня. – Передай, пожалуйста, своему господину мою просьбу, если он в городе.
– В городе, госпожа, – Араис согласно кивнул головой. – В своей лавке разбирает новый товар. Собственноручно раскладывает его по полкам, госпожа. Собирался завтра ехать к вам и привезти ткани, которые вы выбрали.
– Нет, Араис, он нужен мне сегодня. – Мириам показала на сборщиков оливы. – Мои люди не справятся с урожаем, дорог каждый день. Передай почтенному Ферхату, что я прошу его дать работников. Я заплачу за них двойную цену.
Помощник ненадолго задумался.
– Лоза ещё не созрела, госпожа. Вы же знаете, у моего хозяина имеется огромный виноградник. Его молодое вино знаменито по всей округе. Я думаю, что он сможет помочь вам людьми. Сразу передам ему вашу просьбу, вот только доберусь до лавки, госпожа.
– Спасибо, Араис! Да будет благословен твой путь!
Солнце неуклонно поднималось над горизонтом, жара стала усиливаться. Смолкли веселые разговоры женщин, мужчины перестали задевать жён задорными насмешками, даже детвора притомилась от рабочей суеты, дети чаще отдыхали возле кувшинов с водой. Мириам решила сделать перерыв на обед. Прямо на земле в тени деревьев расстелили грубые тростниковые подстилки, на блюдах разложили хлеб, вареные овощи, рыбу, фрукты. Саиса разливала по мискам из большого чана ароматный кислый суп. Пили только воду, после вина на жаре никто не сможет работать, так решила Есфирь. Вместе с Яруфом она снарядила повозку с обедом и приехала в оливковую рощу посмотреть, сколько урожая уже удалось собрать.
– Вы обнесли уже почти третью часть сада, Мириам, – удивилась старая женщина. – Хвала Яхве, если так пойдет и дальше, ты ничего не потеряешь, дочка!
– Нет, кормилица, люди уже устали, да и солнце сегодня решило испепелить эту землю… Правда, до вечера ещё далеко, но если завтра продолжить работу, тогда уже сегодня нужно хорошо отдохнуть. Я знаю, как болит всё тело после сбора такого урожая, как будто палками били тебя, а не дерево.
– Правду говоришь, дочка, правду, – кормилица присела на походный стул и тяжело вздохнула. Она сама помогала всё утро Саисе на кухне и теперь еле держалась на больных ногах. – Но если бы ты видела свою Сарру, Мириам! – Есфирь заулыбалась беззубым ртом. – Вот уж никто не скажет, что она дочь прокаженной нищенки. Отдавала распоряжения, приказывала слугам, как настоящая госпожа! Такая маленькая девочка, а работает наравне с взрослыми женщинами. Каждый листочек выбирает из корзинки, да ещё приглядывает за работой остальных. Я попрошу завтра Саису сделать для неё пирог с абрикосом и смоковницей, как она любит…
Тихая болтовня кормилицы стала убаюкивать уставшую Мириам. Она сидела рядом прямо на земле, облокотившись спиной о ствол оливы. Всю ночь она не сомкнула глаз, и теперь сон наваливался на плечи, словно тяжелый свинцовый платок.
– Погляди-ка, Мириам, что за люди идут сюда со стороны крайней улицы. – Голос Есфирь с трудом пробился до сознания женщины сквозь завесу сна. – Мои глаза так далеко не видят.
Мириам стала вглядываться в толпу мужчин. В руках они несли огромные виноградные корзины, длинные шесты, за ними ехала большая повозка, запряженная парой белых лошадей. Эту пару Мириам знала хорошо, её купил Ферхат в Ершалаиме позапрошлым летом.
– Это люди почтенного Ферхата, кормилица, не беспокойся. Я попросила у него помощи.
– И правильно сделала, дочка, правильно. Этот купец не будет наживаться на чужой беде, уж очень он любит тебя, дочка… Иди, встречай его, а я с Яруфом посуду домой отвезу. Люди уже поели.
Мириам смущенно и радостно приветствовала купца.
– Ну, наконец-то небо услышало мои молитвы, моя госпожа, – Ферхат сам расстелил под тенью дерева красивый толстый ковер. Жестом предложил Мириам сесть рядом с ним. Женщина согласилась. – Одно слово, луна моя, и я уже спешу к тебе, целуя твои божественные руки! Посмотри, сколько людей я привел в твой сад! Дома остались лишь женщины и козы с баранами!
Он задорно рассмеялся собственной шутке. Мириам стала считать слуг Ферхата. Их было двадцать человек. Каждый выбирал себе деревце и срывал в большую корзину спелую оливу.
– Благодарю тебя, уважаемый Ферхат! С такой помощью мне больше не о чем беспокоиться. Да и в этом городе кроме тебя мне не к кому пойти в случае нужды. Люди стали отворачиваться от меня, только не знаю, почему…
Улыбка застыла на лице купца, оно сразу стало каменным, глаза сузились в маленькую щелку. Он проговорил очень тихо, чтобы их никто не услышал.
– О боги мои, женщина, ты и вправду не знаешь причину такого поведения?
– Нет.
– Есть один человек, моя госпожа, он ходит по базару, по улицам, заходит в лавки и рассказывает о тебе дурные вещи. И всё это из-за той прокаженной женщины. Ты оставила её ребёнка в своем доме. Люди бояться, что она заразит твоих слуг и тебя этой страшной болезнью. Поэтому обходят твой дом стороной. Он настроил многих торговцев против тебя, и они не хотят продавать твоим слугам товары.
– Но это случилось уже давно, почти два месяца прошло, как Сарра в моём доме. Неужели в Магдале больше нечего обсуждать на базарах? Я надеялась, что тот ужасный случай уже все забыли!
– Люди ничего не забывают, моя госпожа, а он делает всё, чтобы они и не смогли забыть.
– Как такое могло случиться, Ферхат? Почему люди верят ему? Кто он? Что ему нужно?
– Что ему нужно, я пока не выяснил, – купец ближе наклонился к Мириам. – Мои люди следят за ним и днём, и ночью. Я знаю каждый его шаг. А зовут его Иуда.
– Иуда? – Мириам стала лихорадочно перебирать в памяти людей, кто мог носить такое имя. Не вспомнила никого. – Я не знаю такого человека.
– Он приехал в наш город недавно, кажется, из Кириафа. Молод, недурен собой, живет с матерью и сестрами на кожевенной улице, где стена старого развалившегося храма выступает ближе к озеру. Ничем не занимается. Но семья не бедствует, деньги есть. Мать его каждый месяц жертвует местной общине по сто монет. – Ферхат задумался. – После того пожара на скотном дворе, от него можно ожидать чего угодно. Но сейчас он всегда находится под наблюдением, если задумает что-то недоброе, мы успеем опередить его. Только…
Купец решил не продолжать, внезапно замолчал на полуслове и стал наблюдать за сбором урожая. Мириам не сводила с него глаз.
– Только что? – сдалась она. – Договаривай, почтенный Ферхат.
– Не знаю надо ли мне говорить тебе это, Мириам. Боюсь, мои слова ещё больше расстроят тебя, луна моя.
– Говори!
– Твоим именем зажиточные иудейки пугают молоденьких девиц. Говоря и поучая их о соблюдении своей чести, они ставят тебя в пример, Мириам, – купец замолчал.
– Я ничего не могу понять, Ферхат, – женщина пожала плечами. – О чём ты, какой пример?
Купец долго мял оливковую ветвь, пока не разломил её пополам, подбирая осторожные слова, которые бы не обидели любимую женщину. Он отвернулся от Мириам в сторону и проговорил очень тихо, но она услышала.
– Тебя называют продажной женщиной, Мириам, и в таких словах, которые мне даже и произнести стыдно, потому что я знаю, что это всё не так. Но слух по городу уже пущен, и он быстро распространяется.
– Кто пустил такой слух? – Мириам резко поднялась с ковра. Она стояла, вытянувшись как кипарисовое деревце, гордо вскинув голову, и глядела в глаза Ферхату.
– Всё тот же Иуда, – купец не отвел взгляда, в глазах женщины стояли слёзы.
– Но почему? – прошептала Мириам.
– Ты одинока, луна моя, – чуть слышно ответил Ферхат. – За тебя некому заступиться. Твой образ жизни вызывает у многих зависть. Твоя одежда – лёгкая туника и золотые сандалии, а не черный хитон и грубые наалаим. Ты красива, образована и свободна, ни перед кем не опускаешь свою гордую голову. Молишься только своим богам, а их бога не почитаешь. Люди поверят во всё скверное, Мириам… Пусть кто-нибудь из слуг проводит тебя домой, тебе нужно отдохнуть. Я сожалею, что этими словами причинил тебе боль.
Мириам покачала головой. Нет, Ферхат ни в чём не виноват. Она давно видела на себе ненавистные, завистливые взгляды женщин и похотливые улыбки мужчин, когда прогуливалась по базару, но не обращала на это внимания, не хотела обращать. Никто не подаст ей руки, только Ферхат. А что скажет Иса? Она отшатнулась от купца и гордо выпрямилась.