— Юу, давай переспим?
Вопрос эхом прозвучал в большой комнате. Алма был тёплым, доверчивым и льнущим. Вот только в тот момент в его голосе не прозвучало того, что могло бы подтолкнуть Канду ответить взаимностью.
— Алма…
— Что? Тебя волнует, что мы не родственные души? Да плевать! Я бы только с тобой хотел этим заняться!
— Алма, ты… — он долго не мог найти подходящих слов, а когда нашёл, в глазах Алмы болезненно вспыхнуло разочарование. — Ты всего лишь хочешь насолить отцу. Из-за того, что мы переспим, между нами не появится той нерушимой связи, которая отберёт у тебя последние частицы свободы.
***
Канда.
Ночью небо было куда прекраснее, чем днём. Особенно в момент, когда последние лучи солнца уже скрывались за горизонтом, отбрасывая на облака цветные блики, а тёмная полоса медленно ползла следом.
Звёзды были видны далеко не всегда. Иногда, стоило только поднять голову, глаза ухватывали непроглядную тьму, но когда небо было чистым, тут и там мерцали тысячи крохотных золотых огоньков.
Эту ночь пришлось провести на вокзале.
Канда стоял на пустынной улице около центрального входа, слушая звуки тишины.
— Непривычно? — послышался сзади голос Лави.
Когда они познакомились, Лави представился Диком. Канда и по сей день порой называл его этим именем — по привычке.
— Ты ведь спал в зале ожидания, — сказал он, не поворачивая головы.
— Спал, — согласился Лави, — но проснулся. Прекрасные здесь ночи, верно?
Канда лишь переместил взгляд туда, где сияла самая яркая звезда на сегодняшнем небе — Сириус.
— Мне кажется, ты жалеешь.
— Тебе кажется, — меланхолично подтвердил Канда. — Иди спи.
— Ты взвинченный с того самого момента, как уехал. Тебе ведь хотелось остаться.
— Если бы я остался, у Алмы не было бы шансов. Иногда, чтобы сделать что-то полезное, нужно просто уйти. Я так и сделал.
— Брось. Со своей родственной душой поступишь точно так же?
— Родственные души — самая большая оплошность людей. Я не собираюсь ни к кому прикасаться. Мне хватило единственного раза.
***
Канда.
Этот наглый мерзавец посмел ударить его.
Мелкий Аллен Уолкер.
Канда инстинктивно в сотый раз за последние дни прикоснулся к своей щеке. Он чувствовал ставшую неровной кожу, помнил, как электричество пронзало место удара в первые минуты. Было противно. Он с остервенением отдёрнул руку, стараясь не думать о том, что это на всю жизнь. Было ощущение, что его заразили неизлечимой болезнью, единственное лекарство от которой — Аллен Уолкер.
Он слышал, что случалось с людьми, которые до самого конца предпочитали пренебрегать образовавшейся связью. Это действительно как болезнь — по истечению срока следует лишь смерть.
Но Канда вовсе не собирался умирать.
Как и быть с Уолкером.
Они просто оказались родственными душами. Это ещё не значило, что им теперь нужно ходить за ручку и говорить про вечную любовь под звёздами. Это всего лишь… цепь, связавшая их до конца жизней. Им всего лишь постоянно необходимо быть рядом. Даже прикасаться друг к другу необязательно, что уж говорить о прочих вещах.
Канда с силой ударил кулаком по подушке, лежащей рядом. Если бы он только не стал нежничать с Уолкером, а сразу отвёл бы его к Микку… ничего этого не случилось бы. И он продолжил бы жить своей жизнью, а то, что стало бы с Алленом, его бы никаким боком не касалось.
Он настолько крепко сжал кулаки, что стало больно. Его ощутимо трясло, но Канда предпочитал это игнорировать — неокрепшая связь, свежий ожог и изрядно потрёпанные нервы вызывали головную боль и невозможность расслабиться.
Интересно, мелкий Аллен чувствовал то же самое?..
Позади хлопнула дверь. По комнате пронёсся мимолётный ветерок, и Канда устало прикрыл глаза, слыша, как к нему подошли сзади.
— Любишь ты такие мрачные гостиницы, — Лави тихонько обошёл диван, на котором сидел Канда. — Как ощущения?
— Тебя не приглашали.
— Аллен уже неделю не появлялся на работе.
— Мне плевать.
— Тебе теперь никак не может быть плевать, — возразил Лави. — У тебя руки трясутся, Юу.
Открыв глаза, он будто бы с удивлением посмотрел на свои руки. Странно — вроде руки как руки, но…
Не его. Чужие.
Тело словно тоже чужое — после того прикосновения.
Чёрт…
— Эй, — Лави присел на подлокотник, почти заботливо заглядывая Канде в глаза. — Тебе нужно отдохнуть, но выспаться не получится, пока не примешь вашу связь.
— Мне не привыкать, — Канда упрямо повёл плечом, разминая мышцы.
— Прекрати уже! Да, я понимаю, что такого не должно было произойти, но назад дороги нет! Либо ты сам первым идёшь навстречу, либо вы оба… — он замолчал на полуслове, и Канда заметил панику на его лице. — Аллен тоже упрямый. Он скорее сдохнет, чем примет то, что натворил своими же руками.
— Как и я — лучше уж сдохнуть, — с усмешкой произнёс Канда.
— Идиоты, — зло выплюнул Лави. — Куда делись твои дерзость и упрямство? Хочешь проиграть целому миру? Так давай, вскрой себе вены, или ты мазохист — хочешь подыхать медленно и со вкусом? Потому что именно так и будет, Юу. Ты сам прекрасно знаешь, что происходит с родственными душами, если они отвергают связь или просто расходятся в разные стороны. Это сильнее вас обоих.
Лави редко говорил настолько серьёзные вещи — от этого становилось страшнее вдвойне.
— Я к нему ничего не чувствую, — спустя долгие минуты молчания сказал Канда.
Лави стоял у стены и смотрел в окно, за которым хлестал дождь. Он ушёл из «Лотоса» сразу же после того, как Аллен ударил Канду. Оставаться там смысла больше не было, да и лучше уйти раньше, чем попасться с поличным.
— Любовь — это время, которого у вас пока нет. Она сейчас не главное. Главное — это ответ на вопрос, хочешь ли ты жить.
***
Аллен.
В «Камелии» время словно текло по-другому. Обстановка здесь была более непринуждённой, чем в «Лотосе». Все ходили с улыбками, радостно смеялись и помогали друг другу. В «Лотосе» почти всегда царила тишина, а здесь постоянно был слышен шум голосов. У разговорщиков не было жёстких правил касательно того, чтобы ни в коем случае не помогать друг другу. Аллен видел, как, закончив с одним клиентом, разговорщик порой уходил помогать другому и легко вливался в беседу.
Он долго не мог понять, что же здесь не так. Разница заключалась в том, с какими проблемами приходили люди. «Камелия» больше походила на увеселительное заведение, где разговорщики исполняли роль клоунов, которые непременно должны развлекать клиентов.
Вот женщина, которая притащила с собой толстую таксу и теперь рассказывает забавные истории о ней. Вот мужчина, у которого пару дней назад была свадьба. Вот девушка, влюбившаяся в соседского парня и с удовольствием рассказывающая об их первом свидании.
В «Камелию» словно совершенно не приходили люди с жизненными сложностями.
Поначалу Аллен чувствовал себя не в своей тарелке. Да, он привык улыбаться и поддерживать людей, вселяя в них надежду, но здесь эта надежда была им не нужна. Люди приходили уже с настроением — им только нужен был собеседник. Аллен терялся и порой задавал глупые вопросы, стараясь поддержать беседу. Благо ни о каких жалобных книгах никто даже не заикался — все воспринимали его глупости как шутки и попросту смеялись. В таких условиях выполнять новую работу было немного сложно.
— Эй, Аллен, — спустя пару недель работы в середине смены его подозвала к себе Фоу — девушка, которая была здесь администратором. — Тут к тебе странный клиент заявился, без записи. Говорит, что ты его примешь.
— Наглость — второе счастье, — усмехнулся Аллен, вставая из-за столика, где и без того уже сидели два разговорщика. — Кто?
Фоу говорила негромко, чтобы не мешать работе остальных.
— Назвался Кандой Юу. Знаешь такого?
Аллену пришлось приложить массу усилий, чтобы не рассмеяться.
— Впервые слышу.
— Он такой серьёзный… и злой. А ещё у него на левой щеке шрам, как у родственных душ. Жаль парня.
В «Камелии» родственных душ не любили, как и в других домах для бесед. Конечно, прикосновения к клиентам тут тоже не разрешались, вот только ношение перчаток не являлось нарушением правил. Из-за непринуждённой атмосферы никто даже не обращал внимания на спрятанные руки.
В какой-то степени именно этот факт повлиял на то, что Аллен устроился именно сюда.
— Пригласи его, я приму, — Аллен отправился за свободный столик. — Один.
— Уверен? — Фоу бросила на него сомнительный взгляд.
— Уверен.
Он испытывал лёгкое волнение. Пусть они и виделись с Кандой едва ли не каждый день, но играть на людях незнакомцев им ещё не приходилось. Чем-то это напоминало самую первую встречу, когда Канда пришёл в «Лотос».
Когда Канда подошёл к столику, Аллен как раз наливал горячий чай в кружки. На столе в большой цветастой тарелке лежали фрукты и сладости. Разрешался даже некрепкий алкоголь, для улучшения настроения. Не сдержав улыбки, Аллен указал на свободный мягкий стул.
— Присаживайся.
Канда усмехнулся в ответ.
— Я уже и забыл, что ты так умеешь.
— Полагаю, эпизод со знакомством можно опустить, — сказал Аллен, как только они оба сели. — Но Фоу за нами наблюдает. Так что не вздумай выкинуть какой-нибудь трюк.
— Фоу? — повторил Канда.
— Девушка-администратор. Она сказала, что ей тебя жаль, — Аллен еле заметно кивком головы указал на красующийся ожог на щеке Канды.
— Она ещё не знает всей правды.
— Хорошо, что здесь половина персонала ходит в перчатках, иначе меня бы не приняли.
— Но ты справляешься. Пусть и решил стать ищейкой, но с обязанностями разговорщика справляешься неплохо.
— Ты следишь за мной?
— Лави, — коротко ответил Канда. — Он как-то приходил сюда, но был за другим столиком. Сказал, что ты весьма мило улыбаешься клиентам. В «Лотосе» тобой были бы довольны.
— Меня уволили из «Лотоса», как только узнали, что я нашёл родственную душу. Но теперь мной довольны здесь.
Взяв отрезанную дольку яблока, Канда откусил кусочек.
— Мелкий, — сказал он, глядя в стол, — не привыкай к этому месту. Мы здесь всё равно надолго не задержимся.
Аллен прекрасно это понимал. Да, он старался вести себя так же, как вёл в «Лотосе», но подсознательно понимал, что происходящее в «Камелии» — не более чем просто игра.
— Удалось узнать что-нибудь?
— Вчера приходила женщина, — Аллен взял ягоду винограда. — У меня получилось её разговорить, после нескольких бокалов вина. Так вот, она сказала, что её соседка приютила девочку, отец которой — Суман Дарк.
Канда насторожился:
— Когда это было?
— В прошлую ночь. Говорит, Суман привёл девочку ночью. Повезло, что эти соседки — подруги и о многом делятся друг с другом.
— Он ещё в городе?
Аллен довольно улыбнулся:
— Уезжает на поезде сегодня ночью около трёх часов. Можешь поймать его на вокзале.
— Лави в двух кварталах от вокзала, — Канда вскочил на ноги и, коснувшись рукой плеча Аллена, коротко отметил: — Молодец.
***
Канда.
Алма нашёлся в сельской глуши — совсем маленькой деревушке под названием «Голубые озёра». Там было всего около тридцати домов и сотни местных жителей. Все они жили благодаря собственноручно выращенным продуктам и домашнему скоту.
Когда Канда увидел его, Алма сидел на корточках во дворе одного из домов и что-то стирал в большом железном тазу. Прошло достаточно времени с их последней встречи. Алма вырос, но Канда сразу узнал его: те же глаза, тот же нос… только вот лицо выглядело немного иначе — чётко очертились скулы.
Канда долго стоял около покосившегося деревянного забора и молча наблюдал. Он так и не решил, что ему делать. Он просто сорвался с места, когда Лави отдал конверт с фотографией Алмы.
Его заказали.
В тот момент Канде хотелось уничтожить весь мир. В мгновение вспыхнули все детские воспоминания, накрыли с головой. Он забыл, что находился в поезде, а на расстоянии вытянутой руки сидел Аллен — его родственная душа, его смысл жизни.
Он не мог бросить Аллена, но не мог и остаться.
Алма въелся в него вместе с воздухом, с воспоминаниями. Да и отказаться Канда попросту не то чтобы не имел права — не хотел. И вот сейчас Алма находился на расстоянии нескольких метров, а Канда был не в состоянии сделать и шага дальше.
Алма увидел его первым. Замер, перестав стирать, а потом встал, прикрывая глаза от солнца ладонью.
И улыбнулся, махнув рукой.
Уже тогда Канда понял, что не выполнит задание. Он попросту не сможет передать Алму заказчикам — кем бы они не были. А это оказалась семья Алмы. Те самые отец и мать, которые до сих пор жили вместе и нисколько не страдали от того, что не являлись родственными душами.
Алму приютили старики, которым была нужна помощь по хозяйству. Он не сказал, почему пришёл сюда и откуда он родом, а они и не спрашивали. Деревенька была далеко от других городов, да и о ней мало кто вообще знал. Тихое, спокойное место, не подверженное влиянию большого мира.
Идеальное для того, чтобы здесь всё закончилось.
— …я бы хотел, чтобы здесь всё закончилось, — так сказал Алма.
Канда сидел напротив за громоздким самодельным столом, а Алма неотрывно смотрел в кружку перед собой, не поднимая головы.
— Моя семья хочет, чтобы я вернулся. Но я не хочу. Они ведь терпеть не могут, когда происходит что-то, нарушающее их планы на года вперёд, — он поднял руку, указывая себе на висок. — В конце концов, придёт время, и всё закончится — мне недолго осталось. Я умираю изнутри. Родители должны привыкнуть, что меня нет рядом. Они должны, Юу.
Ответить на это было нечего. Просто — нечего. В какой-то степени Канда понимал, что Алма мыслит здраво и даже поддерживал его решение. Однако без диссонанса обойтись не удалось. Противоречия разрывали. Хотелось схватить Алму за шкирку и отвезти домой, передать семье и забыть всё как страшный сон. Но Алма…
Это ведь Алма. Единственный человек, которого Канда мог назвать другом. Правильно ли это сейчас — подчиняться рабочей привычке и отбрасывать всякие эмоции?
— Смотрю, ты обзавёлся родственной душой, — Алма нарушил его размышления. — Кто она?
Теперь он смотрел прямо на него и улыбался. В этой улыбке не было ни грамма фальши.
— Он, — нехотя поправил Канда.
— Он? Я всегда знал, что тебе комфортнее будет с мальчиком, — ещё шире улыбнулся тот. — Так кто он? Похоже, ваше знакомство было не из лёгких.
Канда отвёл взгляд, но не отвернул головы, чтобы скрыть ожог.
— Мелкий Аллен.
Алма расхохотался. Он продолжал смеяться до тех пор, пока слёзы не выступили на глазах — пришлось стереть их тыльной стороной руки.
— А знаешь, я ему завидую, — уже без тени веселья продолжил он. — Всегда быть рядом с таким человеком, как ты… потрясающе. Я бы тоже хотел, чтобы ты остался со мной до конца. Умирать… страшно, Юу.
В тот момент сердце Канды болезненно сжалось.
***
Аллен.
Когда Аллен шёл по этажу замершей на ночь гостиницы, половицы под ногами протяжно поскрипывали. Он не помогал Канде выследить Сумана Дарка — этим занимался Лави. Сам же Аллен теперь перенял эстафету и стал лишь сторонним помощником. Влиться в новый коллектив, прекрасно понимая, что хоть его поведение и было реальным, но всё равно подразумевало под собой ложь, было достаточно просто. Несмотря на это, Аллен каждый раз чувствовал уколы совести, идя по улице к гостинице.
Он врал всем.
Врал, что у него не было родственной души.
Врал, что снял комнату у одной милой бабушки на окраине, и — нет, всё в порядке! — ему не доставляет проблем преодолевать каждый раз часовой путь туда и обратно.
А ещё он врал о том, что желает искренне помочь людям.
Теперь его помощь заключалась лишь в поиске нужной информации, так как это был единственный способ окончательно не сойти с ума и оставаться рядом с Кандой кем-то большим, чем постоянным спутником в дороге.
Дверь в номер оказалась незапертой. Он толкнул её, перешагивая порог. Канда лежал на кровати, прикрыв глаза тыльной стороной руки. Аллен не думал, что он вернётся так рано, поэтому постоял около порога, грустно смотря на него.