- Нет, - усмехнувшись, с вызовом ответил я.
- Ну разумеется, - улыбнулся он, и его голос обрел новые, какие-то жутко убедительные обертоны. Он как будто пытался вложить мне в голову следующую мысль, для усиления эффекта даже наклонившись вперед, в мою сторону. – Мы с вами похожи. Беспроблемные. Нам не в чем себя укорить.
Это был первый раз, когда Лектер заговорил о себе. Я чувствовал, что эти слова имеют для него особый смысл, чувствовал его искренность, и она выбивала меня из колеи. Настолько абсурдно было ожидать ее от мозгоправа, но, тем не менее.
- Знаете, Уилл, - тяжело вздохнув и так и не дождавшись от меня какой-нибудь реакции на свои слова, Лектер продолжил. Казалось, что он изо всех сил ломится в закрытые двери, я даже слышал глухой треск воображаемых досок массивных створок. – Мне кажется, дядя Джек видит в вас хрупкую чайную чашечку. Лучший фарфор только для дорогих гостей.
Я рассмеялся этому сравнению, потому что себя доктор Лектер совершенно точно отнес к последним. Ну надо же, какое самомнение у человека! Тот тоже хмыкнул себе под нос, и снова принялся за еду, пытаясь скрыть неловкость. Ему было непривычно говорить о себе, о своих ощущениях и образах, возникающих в голове. Конечно, обычно же он находился в прямо противоположной позиции. Меня же разобрало любопытство. Хотелось разговорить его, увидеть, добраться до самых тайных закутков чужой души, которой меня так опрометчиво поманили. Поддавшись куражу, я откинулся на спинку стула и немного провокационно спросил:
- А что во мне видите вы?
Лектер окинул меня ставшим резко пронзительным взглядом и, помолчав, вынес свой вердикт:
- Мангуста, который должен защищать дом от змей.
Сказано это было так, что перед глазами сама собой встала очень яркая и живая картинка: я сидел перед огромной смертельно ядовитой змеей, которая, впрочем, не собиралась нападать. Пока что. Змея, то есть доктор Лектер, усмехнулся, отгоняя наваждение, и указал вилкой на мою тарелку с омлетом:
- Доедайте.
После завтрака я повез своего напарника проверять предполагаемое место работы Сорокопута. У нас был список строительных фирм, использующих в своей работе материалы определенного сплава. В одежде Элис Николс, одной из жертв, нашли металлическую стружку, похоже, из трубонарезного станка. Доктор Лектер был полон энтузиазма. Слабая улыбка не сходила с его лица всю дорогу, пока я занимал его деталями расследования и тонкостями работы агента. Было очевидно, что моему напарнику интересно, и меня находят приятным собеседником.
Как ни странно, но нам повезло в первой же фирме. Некто Гаррет Джейкоб Хоббс. В отличие от остальных сотрудников он не оставил адреса, только телефон, что показалось мне подозрительным. Значит, ему было что скрывать. Кроме того, он иногда по нескольку дней не появлялся на работе. Это вполне могло оказаться пустышкой, но требовало проверки.
***
В голове неприятно шумело, а воздух с трудом поступал в легкие. Я стоял, тупо глядя в одну точку, и пытался осознать произошедшее. Только что я убил человека. Да, серийного маньяка, но, учитывая мои психологические проблемы…
Я всегда боялся стать таким, как они. Сойти с ума, начать убивать. И сейчас, похоже, мой кошмар начал сбываться. Нет, это убийство было оправданно: я пытался спасти Эбигайл Хоббс, дочь Гаррета, которой тот хотел вскрыть горло. Но мне действительно понравилось это ощущение силы, победы.
Рядом суетились полицейские и агенты, работники скорой помощи. Ганнибал Лектер помог погрузить в машину носилки с девушкой, находящейся в критическом состоянии, и они уехали в больницу. Ее мать спасти не удалось, но Ганнибал смог замедлить кровопотерю Эбигайл, мягко отстранив меня от нее, и одним своим спокойным и уверенным видом немного привел меня в себя. А сейчас меня ждали Джек и отчет о случившемся.
В больнице я застал совершенно сюрреалистичную картину: Эбигайл, неподвижная, с дыхательной трубкой во рту, лежала в палате, а рядом, скорчившись в три погибели и совершенно не боясь помять свой дорогой костюм, спал Ганнибал Лектер, продолжая даже во сне держать ее за руку. Постояв, я так и не решился нарушить этот хрупкий момент безмятежности и просто сел рядом.
***
Следующие дни были наполнены Гарретом Джейкобом Хоббсом. Он снился мне в кошмарах, где я сливался с ним в одно и убивал всех этих девушек. Последней всегда была Эбигайл, доверчиво смотревшая мне в глаза, прямо в самую душу, пока я резал ее беззащитное горло. В тире, куда я пришел немного полечить нервы и отшлифовать навыки стрельбы, которые, как показал последний случай, тоже были не на высоте, вместо мишени я раз за разом спускал курок в улыбающегося маньяка. Он смотрел на меня невидящими бельмами глаз и ехидно скалился, намекая, что мне никуда от него не деться. Действительно, куда убежишь, если чудовище в твоей голове?
Алана поджидала меня после лекции, где я рисовал слушателям психологический портрет Сорокопута. Вид она имела взвинченный и виноватый. Мы успели лишь только обменяться парой фраз, как в аудиторию вошел Джек. Я должен был догадаться.
- Наблюдательный совет вынес тебе благодарность.
Мило. И что мне прикажете с ней делать? В рамочку и на стену повесить?
- И одобрил твое возвращение на службу.
Последние слова Джека заставили меня замереть. Они серьезно? Ведь невооруженным взглядом видно, что последние события не прибавили мне спокойствия. Ни один нормальный психиатр не станет выносить положительное решение, рискуя своей карьерой. Глядя на обреченное выражение моего лица, Алана справедливо усомнилась, хочу ли я вернуться.
- Я хочу, чтобы ты вернулся, - с нажимом заявил Джек, не дав мне толком задуматься над этим вопросом. – И я рекомендовал освидетельствование.
И все сразу встало на свои места: и неловкость в разговоре со мной Аланы, и надутая непреклонность Джека. Обложили, прямо как волка в лесу.
- Начнем прямо сейчас? – язвительно осведомился я, чувствуя внутренний протест. Алана беспомощно вздохнула и кинула на меня просительный взгляд, чтобы я постарался войти в ее положение. Да я и так только этим и занимаюсь!
- Думаю, Ганнибал Лектер подходит лучше, - заметил Джек, оттесняя ее плечом. – У вас нет личных отношений.
Я хотел было фыркнуть и поинтересоваться, «а предложение дружбы не является ли таковым?», но передумал.
- Если тебя больше устраиваю я… - начала Алана, явно стараясь намекнуть на то, что она может по моей просьбе провалить освидетельствование, но я не дал ей закончить:
- Меня вообще не устраивает, когда мне лезут в голову. Вопрос закрыт.
Я шел к выходу, когда Джек добил меня контрольным в спину:
- Ты ушел из убойного отдела, потому что не мог спустить курок. А сейчас выстрелил десять раз.
В его голосе стали различимы рычащие нотки, нажим стал почти ощутим. Джек считал себя полностью правым и пытался заставить меня принять нужное ему решение.
- Так что, психолог не формальность? – до последнего не хотелось верить в то, что слышал.
- Нет, - не оправдал моих надежд Джек. – Я просил только взглянуть на дело Хоббса, но ты влез в него по уши. Сколько ночей ты провел в палате Эбигайл?
Я молчал, ощущая моральный прессинг Кроуфорда. Алана самоустранилась, издалека с тревогой следя за нашим противостоянием. Я сдался первым:
- Терапия на меня не действует. Потому что я знаю все их уловки.
Я развернулся, уже зная, что пойду на прием, а Джек все не унимался:
- Ну же, Уилл! Не лишай меня здорового сна.
Легко ему говорить. Мне бы здоровый сон кто вернул.
Доктор Лектер был готов принять меня в тот же день. Оказалось, что Джек заранее обо всем договорился. Когда я вошел, мне протянули сложенный пополам лист бумаги.
- Что это?
- Психологическое освидетельствование, - с готовностью заметил доктор. – Вы полностью дееспособны и более или менее вменяемы. Поздравляю.
Он с улыбкой смотрел, как на моем лице крупными буквами проступает недоумение. Я заранее настроил себя на неприятную рутину, а его действия совершенно не вписывались ни в какие рамки.
- Фальшивый отчет? – решил не ходить вокруг да около, а сразу разобраться в ситуации.
- Да, - не стал отпираться Лектер. – Джек Кроуфорд может спать спокойно, ваша психика не пострадает, а наш с вами разговор будет куда более интересным, чем выполнение формальностей.
Я осторожно прошел вдоль книжных полок. Сценарий, предложенный доктором, выбивался из той череды однообразных сеансов, на которые я обычно попадал, так что я пока не выработал новую линию поведения.
- Думаю, Джек говорил вам, что, по его мнению, мне необходима терапия.
- Вам просто нужно избавиться от кошмаров.
- Я кое-что забрал с собой из последнего, - заметил я, думая о Гаррете Хоббсе, но ответная реплика Лектера снова поставила в тупик:
- Суррогатную дочь? – он заметил мое непонимание, и пояснил: - Вы спасли Эбигайл Хоббс, и вы же оставили ее сиротой. Это накладывает некоторые эмоциональные обязательства.
Он не давил, как Джек, ни на чем не настаивал, но я почему-то закусил удила, парировав:
- Вы были там со мной, вы тоже спасли ее. И что?
Тот посмотрел на меня и после небольшой паузы ответил:
- Да, - веско произнес он. - У меня тоже появились обязательства. Я чувствую ответственность.
Не знаю почему, но я был точно уверен, что сказал именно то, к чему меня подводил доктор Лектер. Пусть его лицо оставалось бесстрастным, но в душе он торжествовал. Не сводя с меня внимательного взгляда, он продолжил:
- Были варианты, которые привели бы к другому исходу.
Я кивнул: Эбигайл вполне могла умереть. Но Лектер явно намекал и на что-то еще. Пройдя к креслу, я сел в него и встретился взглядом с психиатром. Интересно, о чем именно он сейчас говорил?
- Джек считает, что Эбигайл помогала отцу убивать, - немного поколебавшись, решил я поделиться своими опасениями. Если Лектер тоже чувствует ответственность за судьбу девушки, то пусть подключается. Тот ушел от ответа:
- И что вы думаете?
- А что думаете вы? – усмехнулся я, давая понять, что раскрываться нараспашку без ответной любезности с его стороны не намерен.
- Думаю, это вульгарно, - отвернувшись, сдался доктор.
- Я тоже.
- И вполне реально.
- Все было не так, - покачал головой. Гаррет Хоббс любил свою дочь, он не стал бы заставлять ее сражаться со своими монстрами.
- Джек спросит ее. Или заставит спросить нас.
Доктор Лектер явно подводил меня к какой-то мысли. Ненавижу эти методы!
- Это терапия или группа поддержки? – раздраженно спросил я, решив показать, что его прием раскусили.
Доктор не смутился, наоборот, улыбнулся, и ответил, явно намекая на тот разговор за завтраком:
- Это уж как вы сами захотите.
- А если я приму ваше прошлое предложение? – усмехнувшись, принял новые правила игры.
- Я буду рад предложить вам скромный ужин, - Лектер улыбнулся, не пытаясь скрыть удовольствие от моего ответа. – Вы выглядите голодным и уставшим, Уилл. Как друг, я вполне могу себе позволить такую вольность.
- С радостью, - сдался я, все еще не понимая, чем был вызван такой сильный интерес к моей персоне.
Я чувствовал, что Ганнибал предлагает именно то, что мне нужно: поддержку и понимание. Он всего за пару встреч узнал меня даже лучше, чем мой покойный отец, и его не пугали темные пятна, ржавчиной разъедающие мой разум. Он смотрел и видел меня целиком, весь этот клубок эмоций и стремлений. Ну… насколько это вообще возможно. И я решил рискнуть, в первый раз попробовав завести отношения с кем-нибудь. Уверен, более подходящую кандидатуру, чем Ганнибал Лектер я бы не нашел.
========== Глава 3 ==========
Получив карт-бланш на дальнейшие действия, Ганнибал стал частенько заходить в гости, вроде как проезжая мимо, звонить поделиться новостями или рассказать свежий анекдот, приглашать к себе на обед или ужин. С ним оказалось ужасно интересно коротать вечера. Ганнибал был удивительно эрудирован, обладал прекрасным вкусом и чувством стиля, но, несмотря на это, я не ощущал себя рядом с ним деревенщиной. Наверно так бывает всегда, когда двое заинтересованы в обществе друг друга. Не знаю, как-то сравнивать не с чем. Когда я задал этот вопрос Ганнибалу, он удивил меня своим ответом:
- Для меня все это тоже впервые, Уилл. Поэтому просто будем делать то, что нам нравится. Не возражаешь?
Разумеется, я не возражал.
Поэтому сразу после того, как мы нашли грядки с людьми, я позвонил ему и, удостоверившись, что он не занят, приехал. Привычно проходя в гостиную, я, под его вопросительным взглядом, сразу перешел к проблеме:
- Мне кажется, что ты выдал освидетельствование преждевременно.
- Что случилось?
Ганнибал расположился рядом и, видя, что мне немного не по себе, как-то неуверенно потрепал меня по плечу. Как будто сомневаясь, есть ли у него право на этот жест. Я благодарно выдохнул, принимая его поддержку, и мы оба немного расслабились.
- Я видел Хоббса.
- Ассоциация? – помолчав, спросил Ганнибал.
Я понял, что мой ответ ему не понравился: едва заметная морщинка прорезала лоб, голос стал чуть более напряженным.
- Галлюцинация. Я видел его в могиле другого человека.
- Джеку собираешься говорить?
- Нет. Не буду же я тебя подставлять, - хмыкнул я, и он ухмыльнулся.
- Вот и ладно. Это стресс, волноваться не стоит. Твой мозг заменил жертву проекцией человека, которого можно счесть твоей жертвой.
- Я не считаю Хоббса своей жертвой, - нахмурившись, запротестовал я.
- Ты голодный? – перевел тему Ганнибал, поняв, что разговор свернул куда-то не туда.
- Что-то после всего этого аппетит пропал совершенно, - отказался от щедрого предложения, потирая разболевшуюся голову.
- Я дам тебе пенталгин, а ты за это съешь все, что я наложу в тарелку, - шутливо предложил он, правильно истолковав мой жест. – И не отнекивайся: аппетит приходит во время еды.
- Ты знаешь, что ты садист? – простонал я, но поплелся за ним на кухню.
После моих слов Ганнибал на секунду замер, после чего обернулся и, многозначительно улыбнувшись, окинул меня довольным взглядом, будто я сделал ему изысканный комплимент:
- Ты даже не представляешь какой!
- То есть у меня все еще впереди? - притворно ужаснулся я, и мы рассмеялись.
На ужин сегодня было филе с соусом Камберленд из красной смородины, салат с французским козьим сыром и полусухое красное игристое Ламбруско. По крайней мере именно так его назвал Ганнибал, и у меня не было причин ему не верить. Отдав дань прекрасно приготовленной и сервированной трапезе, мы стали убирать со стола: я сносил все к мойке, а Ганнибал мыл посуду. Справившись первым, помог ему вытирать вымытое полотенцем, попутно вводя в курс нового расследования.
- Проще представить возбуждение от убийства теперь, когда ты убил сам? – таким тоном, каким обычно говорят о погоде, заметил Ганнибал, передавая очередную тарелку.
Я пристально посмотрел на него и, тяжело вздохнув, кивнул. От правды, даже такой неоднозначной, бегать не стоит. Он тоже кивнул, показав, что ценит мое доверие и спросил:
- Руки. Почему он оставил их на поверхности? Держать их за руку, чувствуя, как жизнь покидает их?
- Слишком эзотерически для того, кто хоронил тела в ряд, - я отрицательно мотнул головой, приходя к очередной дельной мысли. Мне часто казалось, что Ганнибал понимает убийц куда лучше меня, помогая мне своими наводящими вопросами, которые всегда били точно в цель. – Он более практичен.
- Он их культивирует?
Я закивал, соглашаясь:
- Поддерживал в них жизнь, кормил внутривенно.
- Но позволил урожаю погибнуть, - утвердительно заключил он, подходя ближе и внимательно вглядываясь в мое лицо. Иногда мне стало казаться, что его завораживает работа моей мысли. Абсурдное предположение, но от этого ощущения чертовски сложно отмахнуться.
- Для него они удобрение: на них росли грибы.
За его следующие слова я был готов простить и легкий дискомфорт из-за вторжения в личное пространство, и периодическое копание в моем разуме: