— Я тебе купил, — говорит Дин, делая нерешительный шаг ближе.
Кас медленно принимает протянутый цветок.
— Что, в сувенирном магазине при больнице? — спрашивает он, осматривая цветок со всех сторон.
— Нет, он из магазина Твой Дом, — отвечает Дин, указывая неясным жестом в сторону улицы. Он засовывает руки в карманы джинсов и, сгорбившись, ждет, когда Кас откажется от цветка. — Из того магазина в Канзасе, который рядом с твоей заправкой. Я купил его по пути сюда, — объясняет Дин. Потом добавляет: — Не обязательно его забирать.
Кас долгое время молчит и озадаченно рассматривает зеленые листики и желтые цветочки. Потом поднимает глаза на Дина, и на его лице появляется знакомый прищур.
— С чего ты взял, что я захочу цветок? — задает он неизбежный вопрос.
Дин пожимает плечами. С чего, действительно, он взял, что Кас захочет цветок?
— Потому что на нем пчелы? — отвечает Дин беспомощно.
Он оглядывается по сторонам в поисках подходящего места, где можно оставить цветок. Может быть, его заберет какой-нибудь другой пациент? Или сестры согласятся поставить его в приемной?
— Можешь просто оставить его здесь на столе, — предлагает Дин, указывая назад на столик у кресла. Но теперь Кас чуть наклонил горшок и поворачивает его в руках, пока в поле зрения не появляются мультяшные пчелы. Он смотрит на пчел.
Дин натянуто усмехается:
— Тебе, наверное, и пчелы больше не нравятся?
Кас поднимает голову и смотрит Дину прямо в глаза — на сей раз по-настоящему, удерживая зрительный контакт впервые за весь этот ужасный вечер.
Дин смотрит на него в ответ.
— Мне все еще нравятся пчелы, — отвечает Кас почти мягко. Он опускает взгляд на цветок и больше никак не комментирует подарок — но теперь он прижимает его к груди. Потом, сжимая горшок в руках, поднимает глаза на Дина: — Мне… надо скоро попасть домой. То есть в мой мотель. Я знаю, что ты на самом деле не планировал подвозить меня…
— Я тебя подвезу, — заверяет Дин.
— Мне нужно, чтобы кто-то меня подвез, — добавляет Кас. — Раз теперь моего водителя отменили…
— Я определенно тебя подвезу, — кивает Дин. — Куда скажешь.
— Это только до мотеля. Тут недалеко. Я мог бы взять такси.
— Никакого такси, — объявляет Дин. — Тебя везу я. Машина тут рядом, снаружи. Пошли.
Комментарий к Глава 10. Слышал, тебя нужно подвезти
По правилам американских больниц после серьезных процедур, которые могут повлиять на самочувствие или ясность сознания, пациента обязательно должен кто-то встречать. Пациенту не разрешат самому сесть за руль или поймать такси. Для одиноких людей, которым некого попросить о сопровождении, это может быть проблемой. Поэтому Касу обычно и вызывали водителя из соц. службы, и поэтому он встревожился, узнав, что его отменили.
========== Глава 11. Черт с ней, с дверью ==========
Кас не спускает глаз с цветка почти всю поездку в лифте до первого этажа — так же как Дин по пути наверх. В лифте полно людей, поэтому Дин не может задать никакие из вопросов, которые у него накопились. Вместо этого он стоит бок о бок с Касом в тишине, глядя, как тот легонько трогает листья цветка и его желтые бутончики и смотрит на пчел сбоку горшка. И пока Кас изучает цветок, Дин изучает Каса.
В голове Дина в последние полчаса растет список признаков, которые он должен был заметить за несколько месяцев, и Дин мысленно добавляет к списку все новые пункты. Морщинки в уголках глаз Каса кажутся заметнее обычного, да? И сутулится он сильнее обычного. И держится немного скованно — разве не так он двигался, когда только вернулся в бункер пару месяцев назад? В тот день, когда так медленно спустился по лестнице и потом обошел вокруг стола так напряженно? И похоже, будто он мерзнет прямо сейчас, даже в помещении, несмотря на шарф, шапку и куртку. На улице нынче совсем похолодало — нужно ли ему теплое пальто вдобавок к свитеру? (Дин подумывает, не предложить ли сбегать и купить зимнее пальто прямо сейчас.)
Потом, эта манера Каса каждые несколько минут вытягивать руку. Он периодически убирает правую руку с цветочного горошка и распрямляет ее, легонько разминая пальцы, словно рука все еще чувствует себя как-то не так после капельницы. И эта его привычка касаться живота — Кас ведь делал так и раньше? Проводил вот так же рукой по одежде спереди, иногда даже глядя на себя вниз. Этот жест появился у него уже несколько месяцев назад. Раньше Дин полагал, что жест как-то связан с плащом. Но может быть, все это время у Каса просто болел живот?
Список «признаков, которые нужно было заметить» становится все длиннее, и теперь Дин не может отвести глаз от Каса. Когда Кас наконец отрывает взгляд от цветка, Дин подробно прослеживает траекторию его взгляда. Вот в полутора шагах впереди стоит женщина, скрестив на груди руки и прислонившись к стене лифта. Видимо, сотрудница госпиталя. Взгляд Каса падает на нее и задерживается на мгновение, бегло скользя по ее телу. Кас смотрит на нее всего секунду (после чего переводит взгляд на кнопки лифта), и может быть, он смотрит на нее просто потому, что она стоит прямо перед ним, но Дин вдруг вспоминает с уколом: «Верно, он же не гей. Весь роман с Эроном — просто недоразумение. Ему не нравятся парни, ему нравятся девушки».
Дину некогда было даже подумать об этом до сего момента. Хотя теперь это, конечно, совсем не имеет значения.
И все же… имеет.
«Прекрати думать об этом, — бранит себя Дин. — Прекрати сейчас же. Прекрати! Теперь это неважно. Это больше не важно».
К тому моменту, когда они доезжают до первого этажа, Дин сосредоточенно разглядывает носки своих кожаных ботинок и вообще больше не смотрит на Каса. Ему требуется немалая концентрация, чтобы упаковать последние несколько недель мыслей о Касе (некоторые из которых, надо признать, были даже фантазиями) обратно в коробочку, из которой они разбежались. И закрыть эту коробочку. И убрать ее подальше, в тот уголок сознания, где она тихо стояла много лет до этого.
«Забудь об этом», — приказывает себе Дин. Он и сам в шоке от того, что вопрос, гей ли Кас, возникает в его мозгу в подобный момент хоть на долю секунды. — «Это не то, что ему сейчас нужно, — думает Дин, глядя на ботинки. — Это не то, чего он хочет. Просто забудь об этом. Забудь обо всем этом».
— Дин? — зовет Кас. Дин поднимает глаза и видит, что двери лифта отрыты, перед ними фойе, и Кас недоуменно смотрит на него, так как Дин не двигается с места.
Они выходят из лифта и пересекают широкое фойе. Дин идет чуть позади Каса. Он снова не может заставить себя задать ни один из вопросов, которые нужно задать, и они доходят до дверей в полной тишине.
У дверей Дин медлит: может быть, стоит предложить Касу посидеть тут, пока он подгонит машину к выходу? Но Кас самостоятельно замечает Импалу на парковке снаружи и выходит на улицу. Дину приходится обогнать его на холодном вечернем ветру, чтобы открыть перед ним дверь. Кас садится, не сказав ни слова, и захлопывает ее.
Когда Дин усаживается за руль, Кас говорит без предисловий:
— Мотель Пайнвью, 6506 Колфакс. — Он поставил цветок на колени и, придерживая его обеими руками, смотрит вперед за лобовое стекло. — И… было бы хорошо доехать туда побыстрее, — добавляет Кас. — Я бы хотел… устроиться на ночь.
В этой фразе слышится что-то не то, но Дин не допытывается, а только кивает:
— Понял.
Он забивает адрес в телефон, заводит машину, и они выезжают. Теперь нужно сосредоточиться на дороге, и это большое облегчение.
***
Телефон начинает диктовать направление, рассчитывая, что путь займет пятнадцать минут, но Дину тяжело сконцентрироваться, и он пропускает плохо обозначенный съезд с шоссе. Пока навигатор прокладывает новый маршрут, они попадают в поток в час пик. Кас начинает ерзать на сиденье.
— Обычно поездка занимает не так много времени. Разве нет маршрута короче?
— Еще чуть-чуть, — отвечает Дин. — Прости, тот съезд был плохо обозначен.
— Просто я хотел бы поскорее попасть в мотель, — говорит Кас. — Потому что… там… по телевизору скоро начинается кино. Которое я хотел посмотреть.
Дин бросает на него косой взгляд. Кас избегает встречаться с ним глазами и отворачивается к окну.
— Прости, — снова извиняется Дин. — Прости, я пропустил нужный съезд. Там по указателю было похоже, что это следующий съезд. Я не понял, я… Я сейчас тебя довезу. Через несколько минут будем на месте.
Кас молчит, но Дин практически слышит его мысли: «Мой обычный водитель никогда не пропускает этот съезд. Мой обычный водитель знает дорогу».
Дин ускоряется, перестраиваясь из ряда в ряд, урывая каждую возможность продвинуться вперед, чтобы наверстать упущенное время.
Кас снова заговаривает:
— Может быть, лучше высади меня, и я дальше доеду на автобусе. Или дойду пешком. Тут уже недалеко.
То, что Кас хочет прервать их совместную поездку в Импале, неожиданно задевает Дина. Особенно учитывая, что по виду Кас совсем не в форме для прогулок.
— Еще всего десять минут, — возражает Дин. — И, послушай, я не дам тебе никуда идти пешком! Там холодно. И ты только что… Ты же только с… Разве это не… Там, в госпитале, это же была…
Произнести это слово чрезвычайно тяжело.
— Химиотерапия, — выговаривает наконец Дин. — Да? Это же была… химиотерапия?
— Да, — отвечает Кас.
Повисает тяжелое молчание.
— Для лечения… — продолжает Дин. Выговорить следующее слово оказывается еще труднее. Но наконец ему удается произнести: — Это же для… для лечения рака?
— Химиотерапию обычно назначают для этого, — отвечает Кас ровным тоном. Он смотрит на дорогу впереди, крепко сплетя пальцы на цветочном горшке.
— Я имею в виду… это он и есть? То есть… это точно?
— Да, — говорит Кас. Он не уточняет.
Дин прекрасно знал, что это именно он и есть, но слышать подтверждение все равно ужасно. Из машины словно выкачали весь воздух. Несколько секунд Дин не может вздохнуть: он вынужден напомнить себе сделать медленный длинный вдох, держать руль и сосредоточиться на управлении автомобилем. «Мы справились с Меткой Каина, — думает он. — Мы справились с Тьмой. Мы справились с апокалипсисом. Мы справимся и с этим. Мы с этим справимся. Мы найдем выход».
Навигатор наконец выводит их на другую улицу, где меньше машин, и они начинают наверстывать время, проносясь мимо темных автосалонов и мастерских. Район выглядит совершенно пустынным, однако же Кас говорит:
— Знаешь, Дин, высади-ка меня на следующем углу. — Он указывает на разбитый плохо освещенный тротуар. — Я сяду на автобус.
Пальцы Дина сжимаются на руле.
— Так, давай-ка кое-что проясним, — говорит он неожиданно низким тоном. — Я не высажу тебя черт знает где, на морозе, чтобы ты садился на автобус после химиотерапии. Понятно?! Кроме того, мы в двух минутах от твоего мотеля. Подожди минуту, ладно? — Дин сворачивает на следующую улицу, почти не сбавляя скорость — надеясь выиграть драгоценные секунды в пути. — Мы вот-вот приедем. И я сегодня останусь с тобой. В мотеле.
— Дин, нет, — говорит Кас твердо. — Нет. Я буду тебя только отвлекать. Тебе нужно возвращаться к работе. И кроме того, у меня там… — он колеблется. — Мой номер одноместный. Там не хватит места для двоих.
Дину приходится упрятать поглубже воспоминание о том, как он делил с Касом номер в том мотеле во Флагстаффе несколько месяцев назад. Ему невольно вспоминается, как Кас тогда обрадовался, увидев Дина на пороге.
— Не будем ночевать в одном номере, — соглашается Дин. — Не надо делить со мной номер. Я не имел это в виду. Я сниму себе отдельный, не буду тебе мешать. Но я не высажу тебя просто так. Я сниму номер, и останусь, и помогу.
— Тебе будет нечего делать, — возражает Кас натянутым тоном. — Тебе будет скучно. Я ценю твое желание помочь, но мне не нужна помощь помимо этой поездки. — Он немного неровно вздыхает. — Со мной все в порядке.
— И еще одно, — говорит Дин, резко заходя в поворот. — Если все не в порядке, не надо говорить мне, что все в порядке! Потому что каждый раз, когда ты говорил мне, что у тебя все в порядке, все было как раз наоборот. Не замечаешь за собой такую привычку?
Дин знает, прямо произнося это, что «все в порядке» — это ответ, принятый у Винчестеров. Он даже ждет, что Кас отметит этот факт. Но Кас молчит.
Дин делает глубокий вдох. Теперь, когда ужасные слова «химиотерапия» и «рак» произнесены и они встали на этот темный путь, разговаривать немного легче.
— Кас, нужно было мне сказать, — начинает Дин. — Нужно было нам сказать. Мне и Сэму. Я серьезно. Мы могли помочь!
Кас не отвечает. Дин бросает на него взгляд и видит, что Кас неуклюже прислонился к пассажирской двери, крепко обхватив цветочный горшок. Его шапка слегка покосилась, но он не поправил ее. Он смотрит в окно, стиснув челюсть.
— Мы уж думали, что у тебя… девушка появилась, — признается Дин с грустной усмешкой. — И слушай, ты ведь дал нам в это поверить! Ты же знал, о чем мы подумали, правда? Ты знал, что мы все неправильно поняли. И ничего не сказал.
— Я понимаю это, — отвечает Кас слабым голосом.
— Почему ты нам не сказал? — допытывается Дин. — То есть… насколько все плохо? Какой у тебя диагноз? Что ты уже попробовал? Ты спрашивал у других ангелов? Разговаривал с Кроули? Потому что если…
— Дин, — прерывает Кас. — Я не могу сейчас об этом говорить.
— Очень жаль, потому что придется, — настаивает Дин. — Нам же нужно понять, что делать, — должно быть решение. Мы все исправим, обещаю. Клянусь тебе. Но ты должен со мной поговорить, Кас. Нельзя скрывать такие вещи! Мы должны искать решение вместе! Я знаю, мы что-нибудь придумаем, — я уверен…
— Ты не понял, я не могу говорить сейчас… в смысле не могу… — Кас умолкает, немного выпрямляется на сиденье и резко отталкивает цветок, прижимая горшок к бедру Дина. — Возьми! — требует он отрывисто.
Поначалу Дин озадачен. Он сбавляет скорость и смотрит на цветок. Потом он понимает, что Кас отвергает подарок.
Кас не хочет цветок.
— Ладно. Ладно, ради бога, не хочешь цветок — я просто… — начинает Дин.
— Нет, держи, держи его, — командует Кас. Теперь он практически сует горшок Дину на колени. Дин хватает его одной рукой, совсем сбитый с толку. И только взглянув на Каса, он замечает, что лицо Каса побледнело и покрылось испариной, несмотря на прохладный воздух. — Остановись, — просит Кас сдавленно и начинает возиться с дверной ручкой. — Остановись, остановись, мне будет плохо…
Дин умудряется свернуть на обочину как раз вовремя: Кас едва успевает приоткрыть дверь, прежде чем его тошнит на асфальт. Приступ настигает его совершенно неожиданно, и он сильный — спазмы сотрясают все его тело. Дин успевает заметить тонкую, водянистую струйку рвоты, льющуюся на землю у него изо рта. Это звучит ужасно, и выглядит ужасно, и настолько неожиданно для Дина, что он не может сообразить, что делать. В конце концов он вспоминает, что надо перевести коробку передач в режим парковки и включить аварийный сигнал. После этого Дин какое-то время сомневается, будет ли лучше просто остаться на своем месте, как ни в чем не бывало, будто ничего страшного не происходит, чтобы не смущать Каса… или же ему все-таки нужна какая-то физическая помощь. Секунду спустя Кас отвечает на этот вопрос, выпав из двери.
Дин отталкивает цветок в сторону, выскакивает из машины и огибает ее сзади. Кас стоит на четвереньках, склонившись над лужицей рвоты возле пассажирской двери. Его тело все еще сотрясают рвотные позывы, хотя наружу уже даже ничего не выходит. В порыве помочь Дин подбегает к нему и пытается поддержать его за плечи для устойчивости, но Кас выдыхает: «Нет…» — и отталкивает Дина одной рукой с неожиданной силой. Он умудряется отползти от лужицы самостоятельно, но держится на четвереньках так нетвердо, что едва не падает лицом в гравий, пробираясь к заднему колесу. Его все еще мучают спазмы, и Дин снова делает попытку поддержать его за плечо, но Кас опять пытается оттолкнуть Дина, шепча: «Нет, Дин…» Однако теперь у него не хватает сил, и вместо толчка он в итоге хватается за рубашку Дина, сжав в кулаке ее ткань. Дин опускается на корточки и двумя руками поддерживает Каса за плечо, стараясь дать ему дополнительную опору.