В коридоре раздались приближающиеся шаги и голоса, и Маргарет быстро закрыла шкаф. Буквально в тот же момент вошли Ирвин и Даниэль.
– Что ж, мальчики, у вас тут довольно… мило, – Маргарет натянуто улыбнулась. – Только немного неубрано.
– Ты, кажется, хотела есть? – Ирвин пропустил ее замечание мимо ушей. – Пойдем, закажем тебе завтрак. Даниэль, ты с нами?
– Мои родители вот-вот приедут, – ответил тот. – Я подожду их.
Ирвин с тоской смотрел на то, как его мать накручивает на вилку пасту с пармезаном. Сплошные углеводы в рационе однажды выйдут боком ее сосудам. Сам он ограничился стаканом сока, хотя и его считал лишним перед ответственным матчем.
– У тебя всё в порядке? – голос Маргарет заставил Ирвина поднять глаза.
– Да, всё в норме, – кивнул он. – Просто… слишком много событий за последнее время.
– Я предупреждала, что чрезмерное увлечение спортом не доведет до добра.
– Мам, не начинай. Думаешь, в моей жизни больше ничего не происходит, кроме футбола?
Маргарет чуть отодвинула тарелку с пастой и положила сцепленные в замок руки на стол.
– Меня слегка тревожит этот твой сосед.
Ирвин фыркнул и вскинул брови.
– А с ним-то что не так?
– Понимаешь, он не похож на тех людей, с которыми ты обычно общался.
– Ну и что? Да, у него другие интересы, он одевается по-другому, но я ведь не должен общаться только с клонами Берта?
– По крайней мере, за Бертом я ни разу не замечала пристрастия к извращенным пыткам.
– А-а-а, – понимающе ухмыльнулся Ирвин, – так ты нашла его научную работу? Не волнуйся, мама, он не маньяк, а всего лишь будущий историк.
– Это не единственное, что меня смутило. Те шприцы и препараты, что я увидела в вашем шкафу…
Ирвин едва не подпрыгнул на стуле.
– Ты рылась в нашем…
– Я не рылась, – перебила его Маргарет. – Дверца была приоткрыта.
– Послушай… – процедил Ирвин и запнулся, сдерживая себя от крепкого ругательства. – Даниэль – замечательный парень, возможно, немного странный, но умный и добрый. У него проблемы со здоровьем, поэтому в нашей комнате хранится куча медикаментов, часть из которых довольно трудно достать. К тому же, мне уже двадцать лет, и я не понимаю, зачем вообще выслушиваю твои нравоучения. Мне пора на стадион, – с этими словами Ирвин встал из-за стола и резким шагом вышел из кафетерия. Маргарет молча проводила его взглядом.
Даниэля с его матерью со стороны можно было принять за брата и сестру: Сьюзи Марлоу выглядела гораздо моложе своих лет. Она без конца улыбалась, не скрывая радости от встречи с сыном, ее густая копна вьющихся волос отливала на солнце медью, и лишь крошечные мимические морщинки около глаз и рта выдавали в ней сорокалетнюю женщину. Роджер Марлоу отнюдь не мог похвастаться такой же лучезарностью, он немногословно поинтересовался жизнью Даниэля и далее лишь слушал, то и дело поправляя очки. Они около часа прогуливались в парке, дожидаясь начала матча. За это время Роджер и Сьюзи многое узнали о первых месяцах студенческой жизни их сына, но особое внимание Даниэль уделил своему новому другу и соседу Ирвину. Он рассказывал о нём больше, чем о себе, и его глаза светились счастьем.
Народ начал занимать места на трибунах. Даниэль усадил родителей в пятом ряду – достаточно близко к полю, но и не слишком низко, так что вид отсюда открывался превосходный.
– Вот увидите, Ирвин – лучший игрок в команде! – возбужденно тараторил Даниэль, пока чирлидерши в коротких юбках развлекали публику акробатическими номерами. – Я был на всех домашних играх в этом году и не видел лучшего нападающего!
– Да ты вообще кроме него хоть кого-нибудь видишь? – пробормотал мистер Марлоу себе под нос, приглаживая ладонью посеребренные проседью волосы, но Даниэль его не услышал. Он неотрывно глядел в сторону тоннеля, из которого вот-вот должны были выйти футболисты.
– Роджер, – шикнула на мужа Сьюзи.
– Смотрите, начинается! – воскликнул Даниэль, когда команды показались на поле.
Трибуны взорвались восторженным рёвом, заглушая звучащий из огромных колонок гимн. Игроки махали руками, приветствуя зрителей. Ребята из Лонг Ривер в синей форме особенно рьяно салютовали сектору, в котором расположились их болельщики. Команда Гринстоуна была облачена в белую форму с зелеными номерами. Ирвин оглядывался по сторонам, ища кого-то на трибунах. Число «26» было единственной деталью, по которой его можно было узнать, поскольку его лицо было скрыто защитной маской. Даниэль встал со своего места и замахал руками над головой.
– Ирвин!
Тот, наконец, заметил его и показал поднятые вверх большие пальцы.
Свисток – и игра началась. Как всегда, и на поле, и на трибунах творилось безумие. Каждый забитый гол сопровождался неистовыми овациями, чирлидерши бегали вдоль трибун и заводили кричалки, которые тут же подхватывали десятки голосов. Даниэль снимал происходящее на телефон, он будто вовсе позабыл о сидящих рядом родителях, всё его внимание было приковано к Ирвину. За первые два периода тот успел принести своей команде восемь очков, благодаря чему Гринстоун выбился вперед с немалым отрывом. На табло высветился счет 23:11, когда свисток рефери возвестил о перерыве.
Футболистов на поле сменили девчонки из группы поддержки. Даниэль не проявил к ним особого интереса, а принялся просматривать только что сделанные на телефон снимки. Когда Роджер ушел за напитками, Сьюзи наклонилась к уху сына, так как вокруг было слишком шумно, и сказала:
– Даниэль, мы с папой очень рады, что у тебя здесь появился друг.
Оторвавшись от смартфона, Даниэль посмотрел не нее. Сьюзи продолжила:
– Я знаю, что тебе всегда было непросто заводить отношения с людьми, и если Ирвин действительно такой хороший человек, как ты рассказываешь о нем, то… я горжусь тобой.
– Спасибо, мама, – улыбнулся Даниэль. – Но вряд ли это моя заслуга. Мы просто встретились, узнали друг друга ближе, ну а дружба как-то сама возникла.
Миссис Марлоу ничего не ответила, только приобняла сына за плечи.
Во второй половине матча на поле разыгралась нешуточная борьба. Лонг Ривер в надежде сравнять счет избрал весьма грубую тактику игры. Футболистов Гринстоуна безжалостно валили на землю, топтали ногами, двое парней были вынуждены покинуть поле из-за травм. Доставалось и Ирвину: на обоих его предплечьях краснели размашистые ссадины. Даниэль не сводил с него глаз и от напряжения кусал пальцы. Из его головы не выходили новостные сюжеты о тяжелых травмах, которые получают футболисты во время матчей. Он всегда знал, что футбол – один из самых жестоких и опасных видов спорта, и сейчас мурашки бегали по его коже от реальности происходящего.
Несмотря на воинственный настрой, отыграться команде Лонг Ривер так и не удалось. Набрав двадцать девять очков к началу четвертого периода, команда выдохлась и уже не представляла особой опасности для хозяев поля. Под ликование трибун матч завершился со счетом 34:29.
Победители, сбросив шлемы, пробежали круг почета, а беснующихся болельщиков уже было не остановить. Толпа хлынула на поле, словно вода из прорвавшей плотины. Если бы не экипировка, спортсмены могли бы пополнить ряды травмированных бедолаг (с которыми, надо признать, не произошло ничего ужасного – одному из них сломали палец, второй же вывихнул лодыжку). Даниэль тоже сорвался с места и помчался к Ирвину. Тот, увидев друга, побежал навстречу, а затем подхватил его за бёдра и закружил в воздухе. Оба звонко засмеялись.
Роджер пару минут наблюдал за тем, как запыхавшийся и взмокший Ирвин стискивает Даниэля в объятиях.
– Дорогая, ты тоже это видишь? – он чуть наклонился к жене, не отрывая, между тем, взгляда от ребят.
– Наш мальчик очень изменился в Гринстоуне, не правда ли? Это тот самый его друг, о котором он рассказывал.
– Хорош дружок… Ты заметила, что наш сын повис у него на шее?
В ответ Сьюзи только издала беззаботный смешок.
После игры на стадионе начался концерт. Ирвин, приняв душ, переодевшись и забинтовав разодранные руки, присоединился к матери на трибунах. Та взглянула на повязки и многозначительно покачала головой.
– Видит Бог, это только начало, – пробормотала она себе под нос.
Ирвин, давно привыкший к ее причитаниям, предпочел не реагировать на эту реплику.
Какое-то время они молчали, глядя, как посреди футбольного поля студентки в коротких шортах танцуют под какую-то новомодную хип-хоповую композицию. На макушке одной из танцовщиц красовался длинный хвост из дредов, в них были вплетены разноцветные нити, и когда девушка взмахивала головой, вокруг нее будто вспыхивала радуга. Ирвин незаметно для себя начал зевать. Психоделическая радужная грива вводила уставшее сознание в транс.
– Слушай, дорогой, – сказала Маргарет, посмотрев на часы, – я бы с удовольствием задержалась подольше, но у меня сегодня вечером встреча с важным клиентом. Одна состоятельная дама хочет, чтобы я занялась оформлением ее свадьбы.
– Правда? Это… здорово, – Ирвин подавил очередной зевок.
– Да, учитывая, что это ее пятая свадьба. И, исходя из данной тенденции, возможно, не последняя. Наверное, ей просто нравится, как звучит свадебный марш, – миссис Хардвей усмехнулась. – Она еще и свою дочь хочет поскорее выдать замуж. Кстати, весьма милая девятнадцатилетняя девочка. Вы бы понравились друг другу.
– Я не люблю свадебный марш, – Ирвин натянуто улыбнулся. – Давай я провожу тебя к машине.
Они покинули стадион и направились к парковке. Количество людей в кампусе заметно уменьшилось – создавалось впечатление, что их в равной пропорции заменил мусор, валяющийся у переполненных урн.
Внезапно в нескольких шагах позади раздался голос:
– Здравствуйте, миссис Хардвей!
Маргарет и Ирвин, обернувшись, увидели Берта, который подбежал вприпрыжку, встал между ними и, как ни в чём не бывало, продолжил свой путь.
– Берт! Как давно мы не виделись! – Маргарет не скрывала своей радости. – Ирвин ничего не рассказывает о тебе. Хоть бы на каникулах приехали ко мне в гости.
– Что поделать, он такой затворник… А вы уже уезжаете?
– Да, работа, видишь ли.
– Понятно. Как всегда, делаете мир краше? – Берт учтиво подмигнул.
– Возможно, – улыбнулась Маргарет. – На это раз я, можно сказать, соединяю сердца.
– Вау.
– Оформляю свадьбу, – пояснила женщина.
– И пытается свести меня с какой-то девчонкой, которую я даже в глаза не видел, – вмешался Ирвин. – Если не прекратишь так делать, я однажды приведу домой какую-нибудь танцовщицу с разноцветными волосами и пирсингом в самых неожиданных местах.
Берт и Маргарет рассмеялись. Ирвин тоже пытался выдавить из себя подобие улыбки, но действие спрея с анестетиком закончилось, ссадины на руках начали болеть, так что ему удалось изобразить на лице лишь страдальческую гримасу. К тому же его раздражало то, что Берт не только не получил видимых повреждений во время матча, но и, кажется, совсем не устал.
– Не кисни, дружище, – Берт ободряюще ткнул Ирвина локтем в бок. – Ты, кстати, в курсе, что Лесли по девочкам?
– Кто? – не понял Ирвин.
– Танцовщица, на которую ты пялился. На прошлой неделе ездила куда-то на прайд-парад, вот и сделала себе прическу цветов радуги. Странно, что ты не знал. Я думал, вы своих за милю видите.
– Пожалуйста, заткнись, – тихо прошипел Ирвин.
– Ты еще не сказал матушке?
– Не сказал что? – отозвалась Маргарет. Она проверяла сообщения в своем телефоне, поэтому не особо вслушивалась в болтовню Берта.
Незаметный, но ощутимый удар кулаком пришелся Берту прямо по почке. Он сдавленно заскулил, тем не менее, сохраняя непринужденное выражение лица, затем откашлялся и заговорил снова:
– Нашу команду приглашают провести рождественские каникулы в горах. Лыжи, сноуборды, трехразовое питание и милые маленькие домики прямо посреди хвойного леса. Всё за счёт колледжа.
– Звучит здорово, – сказала Маргарет. – И что же, Ирвин, ты поедешь?
– Было бы неплохо.
Ирвин действительно давно мечтал выбраться в горы на пару недель. Но он сразу поставил себе цель – заселиться в домик подальше от домика Берта.
Отправив мать восвояси и вежливо отказавшись от предложения Берта отпраздновать победу с командой, Ирвин вернулся в общежитие. Он захлопнул дверь и тут же упал на кровать лицом вниз. По мере расслабления он чувствовал каждую мышцу в своем теле, каждый мельчайший ушиб всё сильнее пульсировал ноющей болью. Благо, сон быстро взял ситуацию под контроль, и вскоре сознание и телесная оболочка будто существовали в разных, никак не связанных между собой, мирах. Однако буквально через несколько минут раздался щелчок отворяющейся двери.
Ирвин не стал открывать глаз. Даниэль – а кто еще это мог быть? – повернул ручку замка и шумно выдохнул.
– Твои тоже смылись? – спросил Ирвин, не меняя позы.
– Да, но сначала прочитали нотацию о том, что мне нужно найти девушку. Кажется, отец думает, что между нами что-то есть.
Ирвин поперхнулся смехом и, уткнувшись лицом в подушку, затрясся в беззвучном хохоте. Судя по звукам, Даниэль подошел к столу и повесил сумку на спинку стула. Просмеявшись, Ирвин, наконец, принял сидячее положение.
– А мне мать пыталась сосватать дочь своей клиентки. Впрочем, она регулярно занимается подобным с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать…
Ирвин замолчал. Его насторожило то, что всё это время Даниэль неподвижно стоял, держась за спинку стула и уставившись в одну точку. Его дыхание становилось всё тяжелее, и вдруг он схватился за грудь и медленно опустился на пол.
– Даниэль?! – Ирвин подскочил к нему и подхватил под руки. – Что с тобой?
Он усадил его на свою кровать. Даниэль был бледным, как мел, и часто дышал, оттягивая воротник футболки, будто он душил его.
– В сумке… таблетки… – только и смог он выдохнуть.
Ирвин раскрыл сумку соседа и нашел там оранжевую баночку. Даниэль дрожащими руками отвинтил крышку, вытряхнул на ладонь два шарика-драже и отправил в рот.
– Открой окно, – сказал он уже чуть увереннее.
– Давай я вызову врача, – предложил Ирвин, выполняя его просьбу.
– Не стоит… Такое бывает иногда. Просто перенервничал…
– Как знаешь… Тебе нужно отдохнуть. Ложись.
Ирвин взбил свою смятую подушку, а затем мягко надавил на плечи Даниэля, укладывая его на кровать. Здесь было достаточно свежего воздуха, струившегося из окна, а может, подействовало лекарство – дыхание Даниэля постепенно выровнялось, он повернулся к стене и, вероятно, уснул. В комнате стало прохладно. Ирвин закрыл окно, укрыл друга одеялом, а потом еще долго сидел рядом с ним на кровати и следил за тем, как размеренно вздымается его грудная клетка и едва заметно подрагивают веки.
Вечерний полумрак воцарился в комнате. На улице зажглись желтые фонари, из холла изредка доносились голоса веселящихся студентов. Какое-то время Ирвин еще прислушивался к тихому посапыванию соседа, но вскоре усталость одолела его, голова сама собой опустилась на подушку рядом с Даниэлем, и парень провалился в сон.
========== Глава 4 ==========
Даниэль лениво таскал из вазы имбирное печенье, пока родители болтали о чём-то на кухне. Рядом с диваном стояла украшенная блестящими шарами и атласными лентами ёлка, на столике в дальнем углу несколько свечей озаряли мягким светом сооруженную Сьюзи композицию из фарфоровых статуэток, изображающую Вифлеем. В духовке допекался гусь. Знакомые с детства праздничные ароматы окутывали дом атмосферой торжественного ожидания. Только Даниэль не мог проникнуться духом Рождества.
Футбольная команда уехала в горы, и вот уже пять дней связь с Ирвином ограничивалась короткими звонками с жуткими помехами. Горнолыжный лагерь находился в такой глуши, где поймать сигнал на мобильный можно было лишь пару раз в сутки, и то при хорошей погоде. Сегодня телефон молчал. Ведущий новостей сообщил о снежной буре в тех местах и двух потерявшихся в лесу сноубордистах. Даниэль пытался отвлечься просмотром какой-то праздничной ерунды по телевизору, но тревога в глубине его души росла с каждой приближающейся к полуночи минутой. Он уже жалел о том, что не поехал с Ирвином – ведь в автобусе были места. Но родители настояли, чтобы каникулы Даниэль провел в Уилберге. Да и что бы он делал там, в десятках километров от цивилизации? Даниэль ни разу в жизни не катался на лыжах, мало того – он не мог пробежать и пятидесяти ярдов, не начав задыхаться. Проклятый человеческий организм…