В наступившей на миг тишине отчетливо было слышно тяжелое свистящее дыхание. Ирвин примирительно поднял руки:
– Ладно, не кипятись. Я признаю, что вёл себя, как кретин, но исключительно ради твоего спокойствия ничего тебе не рассказывал.
– Эффект получился противоположным ожидаемому, – холодно бросил Даниэль и сел на скамью в первом ряду, скрестив руки на груди. – Но я с удовольствием послушаю, от чего ты меня так хотел уберечь. Вон трибуна, можешь встать за нее, если хочешь.
Выступать за трибуной Ирвин не любил. Он просто опустился на пол, прислонившись затылком к краю доски, и начал свой рассказ, с первых же слов которого глаза Даниэля широко распахнулись:
– Во-первых, меня, скорее всего, хотят убить.
========== Глава 3 ==========
Самолет с археологической экспедицией из США приземлился в жарких тропиках Индостана. Зной стоял такой, что несколько студентов, едва сойдя с трапа, чуть не лишились обуви, которая прилипала к асфальту, по консистенции похожему на желе. Суровая Азия сразу же решила испытать выдержку изнеженных американцев, которым пришлось ждать автобус два часа. Кондиционера в аэропорту не было никогда. Странно, что в такой местности вообще был аэропорт – вокруг него, куда ни посмотри, раскинулась саванна с выгорающей на солнце травой и редкими невысокими деревьями. Единственным намеком на цивилизацию, кроме, собственно, аэропорта, было уходящее за горизонт побитое шоссе.
Разноцветный, будто только что с карнавала, автобус встретили овациями. В салоне пахло пылью и какими-то благовониями, протертые до дыр сиденья вряд ли когда-нибудь чистили, а температура воздуха внутри регулировалась только при помощи люка на крыше. Обессиленные долгим перелетом и жарой археологи были рады и такому транспорту. Все расположились на ободранных сиденьях, и автобус покатился в сторону города. Водитель-индиец слушал местное радио, от чего поездка обретала особый колорит. Самые стойкие, кто не отключился сразу, глазели в окна. Мимо проплывали покрытые густой травой равнины, горячий ветер слегка покачивал ветви деревьев и длинные листья пальм. На возделанных полях трудились смуглые женщины – они рвали сорняки и складывали их в корзины, которые затем несли на головах к обочине дороги. Повсюду гуляли беспризорные коровы. Они жевали выброшенные сорняки, дремали в тени деревьев и бродили по шоссе, преграждая путь автобусу.
Впереди на горизонте показался город. Если американские и европейские города издали выглядели как серые прямоугольные стопки кирпичей, утопающие в дымке смога, то их индийские собратья скорее напоминали вынырнувший из прошлого мираж. Город Матамаила был песочно-зеленым. При ближайшем рассмотрении, правда, оттенков оказалось куда больше: в районах побогаче фасады зданий красили в самые разнообразные цвета; магазины, кафе и офисы заявляли о себе яркими вывесками; храмы украшали разрисованные статуи, которые с трудом можно было отличить от живого человека; на рынке, растянувшемся вдоль улицы, продавали диковинные фрукты и пряности, запахи которых проникали в салон автобуса через открытые окна; девушки ходили в цветастых сари, дети обливали друг друга из водяных пистолетов, мужчины болтали, прячась в тени рыночных навесов, а здешнее дорожное движение повергало неподготовленных приезжих в шок. На центральной улице в автобусе проснулись все – гудки клаксонов не смолкали ни на секунду, водитель то и дело что-то кричал снующим под колесами моторикшам, отмахивался от заглядывающих в окно попрошаек и виртуозно объезжал невозмутимо гуляющих посреди дороги коров.
Миновав центр, автобус свернул в тихий район с небольшими, но ухоженными домиками и остановился у отеля с романтичным названием «Вилла Карамбола», где археологам предстояло жить. Двухэтажное здание в три крыла окружало с трех сторон выложенный камнем дворик, затененный от палящего солнца несколькими деревьями, а с четвертой стороны небольшая пристройка, где размещался гараж и хранился хозяйственный инвентарь, ограждала двор от улицы. Лестницы располагались снаружи, на обоих этажах были просторные открытые террасы, и в каждый номер вёл отдельный вход. С первого взгляда место располагало к себе домашним уютом.
Встретил гостей из-за океана молодой индиец по имени Аджит, который и заправлял отелем. Он улыбался искренне и во весь рот, а легкий ветерок колыхал полы его просторной голубой рубашки. Аджит бегло говорил по-английски, но в то же время испытывал трудности со спряжением глаголов и склонением местоимений, к тому же имел забавный акцент.
– Намасте, дорогие гости! – Аджит сложил ладони в традиционном индийском приветствии, когда уставшие путники вывалились из автобуса. – Добро пожаловать в наш отель, который стать для вас вторым домом, пока вы копать ваш реликвии! Прошу проходить и располагаться в номерах, а после отведать вкусный обед, который приготовить мой сестра специально для вас!
Выяснилось, что постояльцев в отеле, кроме приезжих археологов, в это время года почти не бывает. Поэтому Аджит и его застенчивая младшая сестра Кишори сами выполняли функции обслуживающего персонала – готовили еду, убирались в номерах, стирали и ухаживали за клумбой. Обитали хозяева на первом этаже правого крыла, здесь же располагались кухня и прачечная, а на террасе стояли деревянные столики. Кишори – совсем юная девчушка с руками-тростинками, красивыми большими глазами и длинной черной косой – без усилий двигала столы, таскала стулья, чтобы уместить всех приезжих, и разносила тарелки.
Ирвину и Даниэлю достался двухместный номер на втором этаже в левом крыле. Обставлен он был скромно – две кровати, шкаф и тумбочка, зато имелись душ и кондиционер, что, учитывая местный климат, было, пожалуй, важнее мебели. Едва переступив порог, Даниэль ощутил легкую ностальгию.
– Ну, здравствуй, общага, – произнес он, падая на жесткий матрас.
В окно напротив двери были видны только крыши и кроны деревьев, а в то, что выходило во двор, лились пряные запахи кулинарных творений Кишори. Отмывшись от дорожной пыли и пообедав непривычными для американских желудков индийскими блюдами, вся экспедиция как один завалилась спать.
Ранним утром следующего дня началась работа. От отеля до места раскопок было всего двадцать минут езды, поэтому ночевать в палатках посреди саванны не было необходимости. А учитывая небывалое в последние годы нашествие змей и ядовитых пауков, это было просто опасно.
Для передвижения профессор Ривз арендовал пару микроавтобусов, которые утром забирали археологов из отеля, а на закате привозили обратно. Даниэль не так уж часто выезжал в поле, в основном занимаясь документацией, а свободное время коротал прогулками по окрестностям. Он тяжело переносил жару и местную кухню, и ничего не оставалось, как смириться с перспективой всю поездку питаться фруктами и хлебобулочными изделиями, изводя солнцезащитный крем тюбик за тюбиком – светлая кожа сгорала за считанные минуты.
Зато Ирвин особого дискомфорта не ощущал, и его загрузили тяжелой работой на полную катушку. Сухая каменистая почва поддавалась с трудом, к тому же, помимо физической силы, от него требовалась осторожность, чтобы не повредить ценные находки. Пот буквально стекал по телу, оставляя на коже грязные разводы, а беспощадное солнце всё жгло и жгло до самого вечера. Когда Ирвин таскал камни и грунт в адскую жару, единственным спасением от солнечного удара была собственная футболка, политая ледяной водой и завязанная на голове, как бандана. Сравнивать с раскопками даже самые изнурительные тренировки было просто смешно.
Так и прошло несколько первых дней. Наконец, большая часть археологов получила выходной, и в поле поехали только профессор и пара его помощников. Остальные наслаждались долгожданным отдыхом: кто-то отсыпался до полудня, другие уже вышли во двор, чтобы не пропустить завтрак. Были и те, кто с утра пораньше отправился исследовать город.
Ирвин, который уже расправился с двойной порцией салата с курицей и неопознанными фруктами, смотрел, как Даниэль сосредоточенно сортирует вилкой содержимое своей тарелки.
– Ты выглядишь еще более уставшим, чем я.
Даниэль на секунду поднял взгляд и опасливо отправил в рот кусочек манго.
– Акклиматизация, – он невесело усмехнулся. – Нет, на самом деле, я доволен. Прекрасная страна, и люди здесь замечательные. Аджит, к примеру, славный парень, хоть я и не всегда понимаю, что он говорит. «О, Кришна, я жить в Индии двадцать семь лет, но не знать столько о мой страна, как ты!» – Даниэль спародировал акцент индийца.
– Только не говори, что ты загрузил его историческими фактами и терминами, – засмеялся Ирвин.
– Именно это я и сделал. Зато он подсказал мне, что символы на нашем ключе – на самом деле древнеиндийские цифры.
– Здорово. И что они могут означать?
Даниэль пожал плечами, без энтузиазма жуя салат.
– Ладно, – вздохнул Ирвин, – чем сегодня займемся?
– Пойдем поищем еду, от которой у меня не будет изжоги, – с этими словами Даниэль решительно отодвинул от себя тарелку.
Из кухни на террасу как раз вышла Кишори с чаем на подносе. Она поставила чашки перед парнями и забрала грязную посуду.
– Кишори, милая, – обратился к ней Ирвин, – ты не могла бы класть в еду поменьше острых приправ?
На лице девчонки, несмотря на смуглую кожу, проступил густой румянец.
– Д-да, конечно, – проговорила она в ответ, развернулась, чтобы ретироваться на кухню, и чуть не сбила с ног подошедшую сзади Микки. Та взвизгнула от испуга, поднос с лязгом и звоном бьющегося фарфора полетел на дощатый пол.
– Боже, Ирвин, только взгляни, как девушки от тебя теряют координацию, – ахнула Микки, критически осматривая свое белоснежное коктейльное платье, пока рядом пунцовая Кишори шустро орудовала веником. – И немудрено… – она потрогала упругие мышцы на плечах Ирвина. – Раскопки идут тебе на пользу. Подкачался, а как красиво загорел!
Ирвин устремил всё внимание в чашку, стараясь не замечать приставаний Микки. Даниэль наблюдал за ними, отпивая чай, и с трудом сдерживал усмешку. Затем он прочистил горло.
– Я вам не мешаю?
Микки посмотрела на него так, будто только сейчас заметила его присутствие. Хмыкнув, она пошла занимать место за другим столиком.
– Пойдем в номер, – предложил Ирвин и встал из-за стола, глядя на то, как Микки забросила ногу на ногу и стрельнула в его сторону глазами. Даниэль допил чай одним глотком и последовал за ним.
– Как ты относишься к тому, что эта сучка нагло к тебе клеится? – спросил он, поднимаясь на второй этаж.
– Да пускай хоть шаманские пляски вокруг меня устраивает, – отмахнулся Ирвин. – Мне на нее плевать. Вот только тебе ее выходки, должно быть, неприятны.
Заперев дверь изнутри, Ирвин сел на кровать и поднял крышку ноутбука. Даниэль устроился у него за спиной. Его ладони скользнули по плечам Ирвина, затем вдоль позвоночника вниз к пояснице, а после переместились на грудь, оглаживая обтянутый футболкой рельеф мышц.
– Знаешь, а я ее даже понимаю, – промурлыкал Даниэль Ирвину на ухо, чуть задев губами раковину. – Как тут можно устоять?
Ирвин вздрогнул от ощущения теплого дыхания на своей шее.
– Даниэль, постой, – он мягко перехватил его руку. – Мать прислала письмо.
Выглянув из-за его плеча, Даниэль уставился в экран.
«Здравствуйте, мои дорогие мальчики. Надеюсь, вы хорошо проводите время. У меня всё отлично, хоть я и очень сильно по вам скучаю. Бабушке уже лучше, они с тетей Кристи, дядей Брайаном и детишками передают вам привет. Здесь в Калифорнии очень жарко. У вас, наверное, тоже?
Сегодня я собралась с мыслями и решила написать всё, что помню о Масуде Чаудхари, как ты, Ирвин, недавно меня просил. Они с твоим отцом вместе учились в университете и были хорошими друзьями, храни Господь души их обоих. Хотя Масуд, конечно, верил в других богов… После выпуска он вернулся в родной город Ретшахару, но продолжал поддерживать связь с Гордоном. Они навещали друг друга по праздникам, Масуд был шафером на нашей свадьбе, но сам заводить семью не спешил.
А однажды из Индии пришла печальная весть – Масуд болен тяжелой формой рака. Гордон срочно вылетел к нему, понимая, что увидит друга в последний раз. В аэропорт он отправлялся с тяжелейшим сердцем.
Масуд был уже совсем плох и попросил Гордона исполнить его последнюю волю – помочь добраться до города Варанаси, чтобы его тело сгорело в священном погребальном костре на берегу Ганга. Именно там через несколько дней сердце Масуда остановилось.
Когда Гордон прилетел домой, он закрылся у себя в кабинете и до самого вечера ни с кем не разговаривал. Поздно ночью, когда ты уже спал, Гордон, наконец, вышел и показал мне необычный старинный ключ, который Масуд подарил ему перед смертью. Эта реликвия передавалась в семье Чаудхари много поколений от отца к сыну, а поскольку Масуд не оставил потомства, то решил передать ключ самому близкому другу. Гордон упомянул легенду о древних сокровищах, путь к которым откроется тому, кто владеет ключом. Больше Масуд ничего не успел ему рассказать. Из семьи Чаудхари осталась лишь мать Масуда, но старуха после смерти сына совсем обезумела. Даже не знаю, жива ли она до сих пор…
Спустя несколько месяцев Гордон погиб, а ключа и след простыл. Я думала, что мы потеряли его при переезде, и вот он оказывается в цветочном горшке. Откровенно говоря, мальчики, я бы не хотела, чтобы эта вещь хранилась в вашем доме. Когда вернетесь, лучше избавьтесь от ключа, ладно? Его можно продать какому-нибудь коллекционеру. Мне кажется, он приносит только беды… Дай Бог, чтобы я ошибалась.
Вот такая история. Теперь же я должна бежать – веду племянников в аквапарк. А вы отдыхайте, веселитесь и не забывайте писать. Не терпится поскорее обнять вас обоих.
С любовью, Маргарет Хардвей».
Пока Ирвин писал матери ответ, Даниэль сидел в плетеном кресле на террасе и задумчиво вертел в руках ключ. Действительно, за подобную реликвию можно было выручить неплохие деньги, но Даниэлю такое решение казалось слишком простым. И дело было даже не в несметных сокровищах, а в загадке, которую, по всей видимости, не смогли разгадать многие поколения семьи Чаудхари. Может, кто-то из них считал легенду чушью, но Масуд не просто так передал ключ Гордону, будучи на смертном одре. Очевидно, он надеялся, что Хардвею удастся приоткрыть завесу тайны. Пытался ли Гордон это сделать? Судя по рассказам Ирвина, его отец обладал завидным интеллектом и наверняка догадался, что цифры на бронзовых лепестках выгравированы не для красоты.
Ирвин неторопливо вышел из номера и, погруженный в свои мысли, облокотился на перила, оглядывая наполнившийся людьми двор. Население «Виллы Карамболы» постепенно просыпалось и перемещалось в направлении кухни.
– Может, показать его Ривзу, а? – произнес Даниэль, взвешивая ключ на ладони. – У него есть связи со специалистами, которые выяснят хотя бы, к какой эпохе эта штука принадлежит.
– А вдруг он и правда приносит несчастья? – сказал Ирвин. Впрочем, особой веры опасениям матери в его словах не ощущалось.
– Не исключено. По крайней мере, одна заноза в заднице у нас уже есть, – Даниэль кивнул, указывая глазами вниз.
Микки к этому моменту как раз закончила завтракать и теперь направлялась куда-то с сумочкой. Заметив Ирвина на втором этаже, она послала ему воздушный поцелуй. Даниэль не остался в долгу и ответил ей тем же, только при помощи среднего пальца.
Затем на своем минивэне откуда-то прикатил Аджит. Он отнес на кухню пакеты с продуктами и собирался скрыться в своих апартаментах, когда Ирвина осенила мысль.
– Эй, Аджит! – окликнул он индийца, спускаясь по лестнице. – А ты хорошо знаешь древнеиндийские легенды?
– Я не очень хорошо знать, – ответил тот, – мой родители всю жизнь работать – некогда было мне рассказывать. Я тоже всю жизнь работать – некогда было читать. И мой дети тоже ничего не будут знать, потому что я ничего не знать… О, Кришна… – он вздохнул, на миг погрустнев, но тут же вскинулся: – Но есть в наш городе один старик, который всё знать и всё помнить! Сколько ему лет, известно лишь богам, но он так рассказывать легенды и сказки, будто с бумаги читать! А сам сухой уже совсем – того и гляди рассыпаться.