========== 5. Одиннадцатый день ==========
В лесу стоит непривычная тишина, которую нарушает разве что тихое пение птиц да хруст ломаемых веток. Плотные кроны деревьев, превратившись в живую крышу, отрезали лесной мирок от палящего солнца, сохраняя свежую прохладу, давая такой необходимый отдых от жары и животным, и двум подросткам.
Резной листик срывается с ветки, покачиваясь, опускается вниз, устраиваясь на сухой земле, чтобы тихо сгнить, давая жизнь другим растениям. Добавляет каплю в озеро спокойной лени, окутавший лесное царство. В глубокой ямке трещит небольшой костер, облизывающий свежеосвежеванные тушки белок, маня запахом жарящегося мяса. А неподалеку от него устроились Рик и Дэрил.
Граймс удобно растянулся на мягкой подстилке из листьев, практически упираясь затылком в бедро прислонившегося к толстому стволу дерева юноши. Рядом лежит пачка хороших крепких сигарет марки Парламент, купленные на карманные деньги от Дианы и отданная как подарок в благодарность. Сигареты эти они сейчас оба и курили.
— Я потерял белку, — в который раз с улыбкой тянет Рик, выдыхая облачко белого дыма. — Уже подстреленную чертову белку.
Он получает в ответ только едва слышное хмыканье. Дэрил привычно молчит, но не излучает раздражение или злости, только ставшее привычным спокойствие и ощущение безопасности. Они были знакомы уже десять на самом деле просто потрясающих дней. Рик даже не думал, что в обычном маленьком городке можно найти столько занятий, которые подкидывал Дэрил, просто уводя его в очередное незнакомое место, втягивая в новое дело. Но больше Рику нравилась охота, то, как Дэрил незаметно учил его, так, что в каждый новый поход Граймс отмечал, что замечает больше, чем раньше. Каждый след в его голове начал носить имя животного, каждая сломанная ветка давать информацию, а бесформенная кучка говна подсказывала, насколько они близко. Всего бы этого не было, если бы не один-единственный человек.
Он приподнимает голову, заглядывая в чужое лицо, замечая едва заметную тонкую улыбку, прячущуюся в самых уголках губ. Рик вновь расслабляется, пытаясь незаметно передвинуться, чтобы осторожно опустить голову на твердую ногу. С Шейном-то осторожничать не приходилось, а вот с Диксоном, который так тяжело переносил поползновения в свою сторону, нельзя было расслабиться. Хотя и с ним те четкие рамки медленно стирались.
Диксон даже не дергается, принимая это как данность, продолжая все так же спокойно курить, как будто даже не замечая, что что-то изменилось. И Рик позволяет себе расслабиться, больше не боясь, что его скинут на землю, больно ударив о неудачно попавшуюся ветку или сучок. Он в последний раз затягивается и вслепую тушит бычок о подвернувшийся камень.
— Когда будет готово? — не унимается он, вновь дергая более спокойного друга, рискуя однажды просто переборщить. Но даже рядом с Диксоном ему слишком сложно было сдерживать себя.
Капелька жира, сорвавшись с лапки белки, срывается в костер, громко шипя, так и привлекая к себе. Вот только даже Рик понимал, что еще не готово, мясо только начало прихватываться, оставаясь полностью сырым внутри. Но запах продолжал манить, дразня абсолютно пустой желудок, а образовавшаяся корочка уже привлекает своим блеском.
— Тогда, когда будет, — бурчит в ответ юноша. — Хочешь сдохнуть — можешь пробовать.
— Злой ты.
Рик недовольно поворачивается на бок, поджимая ноги, удобно устраиваясь на юноше, практически утыкаясь носом в грязную майку. Чувство брезгливости давно уже сдохло где-то в темном закутке и даже не думало просыпаться, а может, его вообще никогда не было. Рик спокойно принимал кусочек подтаявшей шоколадной плитки из чужих до этого несколько раз облизанных пальцев, не задумываясь, отправлял ее в рот. Утыкался лбом в крепкое плечо, обтирая о ткань слезы, проступившие из-за радостного смеха. И даже не думал о том, чтобы поморщиться.
Ранее пробуждение вновь напоминает о себе, смеживая веки, делая их невероятно тяжелыми. И пускай Рик не спит в полном смысле этого слова, он мгновенно проваливается в ту границу между сном и реальностью, неловко балансируя в ней. В голове, как всегда, всплывают странные мысли.
Прошло целых десять дней, за которые он ни на йоту не придвинулся к ответу на вопрос, кто такой Дэрил. Парень не рассказывал о себе, совершенно, и можно было только догадываться, что скрывалось за этим. Одно Рик знал однозначно, Дэрил часто приходил с довольно серьезными ранами, с разрезанной, словно ножом, кожей, с темными следами от синяков. И теперь в глубине портфеля Рика прописалась небольшая аптечка, содержащая только самое необходимое, чтобы в случае чего можно было обработать рану. Правда, Дэрил не подпускал его к себе, так что аптечка так и оставалась невостребованной.
Настойчивая мошка упорно пытается залезть в нос, щекоча его, и Рику остается только ткнуться лбом в подтянутый живот, защищая себя от укусов. Юноша замирает, нервно втягивает воздух, рука, сжимающая тонкую сигарету, дергается, сдавливает фильтр сильнее. Но Дэрил даже не пытается вырваться, продолжая сидеть, словно статуя.
Жирная белка проскакивает по толстым веткам, пробегая опасную территорию. Сухая веточка, которая еле держалась, срывается с належанного места, падая прямо в кучерявые волосы, раздражая внимательный взгляд. И это становится следующим шагом. Слабый ветерок подталкивает юношу, рука приподнимается, становясь как будто продолжением этого слабого дуновения. Двигается плавно, аккуратно, готовая замереть при любом шорохе, резком движении. Дэрил боязливо опускает ее на жесткие волосы, отодвигая прилипшие к смоле волоски. Всего лишь маленькое движение, и Рик выдыхает, обхватывает руками талию, прижимаясь крепче, похоже, окончательно засыпая, не давая Диксону больше двигаться. Заставляя его только поглядывать на стоящие шалашиком прутики, на которые были нанизаны жарящиеся тушки.
Над головой заливаются пением птицы, ведя свой непонятный разговор. Кто-то глубоко в лесу кричит дурниной, заливаясь в страшном вопле, который, впрочем, не будит Рика. Юноша только дергает ногой, словно собачка, и тихо бормочет что-то себе под нос, всхрапывая в конце, все так же доверчиво прижимаясь к человеку, который при первом знакомстве избил его до соплей. Все это было слишком странно, даже для этого городка.
Дэрил вновь откидывается на ствол, нащупывает пальцами пачку сигарет, закуривая очередную. Взгляд слепо скользит по деревьям, застывая на одной зримой ему точке, погружаясь в неприятные мысли. На лице застывает болезненная маска размышлений, делая его крайне уязвимым и даже больным…
Время утекает невероятно быстро. Запах уже готового мяса распространяется вокруг, наконец-то привлекая внимание, щекоча нос приятным ароматом, дразнящим голодные желудки. Юноша, уютно устроившийся на чужих коленях, вздрагивает, не желая просыпаться, прижимается к животу, пытаясь ухватить ускользающий хвостик сновидения. Но нос уже забил запах еды, оседающий на языке сочным привкусом, дразнящий, наполняющий ротовую полость слюной.
Рик недовольно стонет, все же вынуждая себя открыть глаза. Он поворачивает голову, медленно скользя по свободной майке, по нездорово выступающим острым ключицам, к отрешенному лицу. Удивленно замечая, что юноша даже не думает о еде, глубоко погруженный в свои мысли. Но это всего лишь секунда. Дэрил быстро моргает, вновь становясь живым, одним движением откидывает истлевшую до фильтра сигарету.
— Слезь, — раздраженно бурчит он.
Граймс даже не пытается торговаться, он осторожно садится, разминая задубевшие от неудобного положения мышцы, и сладко зевает. Несмотря на то, что тело действительно болело, потому что мальчишеское бедро просто не может быть хорошим заменителем нормальной подушки, Рик чувствует себя вполне неплохо, хотя бы немного отдохнув от преследующих его кошмаров. Да и недосып исчезает, словно кто-то просто смахнул его рукой. А тут еще и еда. Дэрил протягивает ему веточку с жестким мясом, в которое юноша жадно вгрызается, отрывая кусочки…
***
Солнце медленно скрывается за горизонтом, уступая место темноте ночи. Дневная жара медленно уходит, даря коже такой необходимый отдых. И это было бы замечательным временем для продолжения прогулки. Но часы неумолимо показывают позднее время, напоминая, что нужно возвращаться домой. Да и в лесу становится все темнее и темнее, сумерки опасно сгущаются, пряча все что угодно в зарослях, даже резкий обрыв, который Рик мог не заметить. И все равно он максимально оттягивает этот момент, не желая переходить от приключений к крайне скучной реальности. Но вот он снова стоит у дома, сверля взглядом неловко переминающегося Дэрила, пытаясь придумать, что же делать дальше.
— Слушай, — бормочет он, ерша свои волосы. — Не хочешь переночевать у меня? Будет здорово.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Дэрил вновь отводит взгляд, практически отворачиваясь, пряча выражения своего лица. Но Рик все равно чутко улавливает чувства друга, отлично понимая, что тот тоже не хочет уходить.
— Это шикарная идея, — с улыбкой произносит он, обхватывая узкое запястье, утягивая его за собой. — Я привез всякой фигни, так что найдем, чем заняться… — продолжает нервно тарахтеть он, просто не в силах остановить себя. — У меня есть офигенный комикс «Крестоносцы»*, ты такого мяса точно не видел. Там про вирус, апокалипсис, настолько жестко, что ты даже не представляешь.
В голове Граймса рисовалась красивая картинка, идеальная, как и у каждого ребенка, что втемяшивает в свою голову что-то. Он уже видел себя с Дэрилом, сидящими на кровати, смеющимися над этим комиксом, обсуждающими возмущающие Рика сцены. Но то, что рисует воображение, редко соответствует правде.
В гостиной горит свет, испускаемый старым торшером, довольно громко гудит телевизор, показывая очередной спектакль, что так любила Диана, а с кухни тянет свежевыпеченным печеньем. И можно было поспорить на что угодно, но на плите точно стояла недавно приготовленная еда, только и ждущая Рика. Показывающая такую неожиданную любовь к чужому ребенку.
— Диана, — негромко зовет Рик, сбрасывая грязные кроссовки и заглядывая в гостиную. — Можно здесь переночует мой друг?
Слова застревают в горле, а юноша замирает, не в силах оторвать от косяка липкие от пота ладони. Он настороженно смотрит на застывшую картинку, на женщину, что словно манекен замерла на диване. Казалось, что она даже не дышала. Бледная кожа приобрела зеленый цвет из-за отбрасываемого телевизором света. Она как-то неестественно поворачивает голову, холодно смотря в лицо, словно не узнавая. И снова это длится какое-то мгновение. Кожа возвращает свой цвет, на губах появляется улыбка, как будто все, что было раньше, всего лишь привиделось.
— Конечно, — улыбается она, слишком бодро поднимаясь с дивана. — Я-то думала, когда ты меня познакомишь со своим другом…
Рик наконец-то заставляет себя отлепиться от косяка, с успокаивающей улыбкой оборачиваясь на застывшего, напряженного Дэрила. Юноша явно хотел сбежать, сжимаясь, словно загнанный в угол кот, еще не шипящий, но готовый к этому. И ни единой причины, ведущей к ответу на этот вопрос. Только полное непонимание, которое, впрочем, скоро рассеивается. А воздух наполняется непривычной, тяжелой ненавистью.
— Он… — практически шипит Диана, сбрасывая с себя всю доброжелательность. — Пускай убирается из моего дома!
Дэрил дергается, словно эти слова причиняют ему настоящую физическую боль, делает маленький шаг назад, упираясь спиной в дверь. Такой потерянный, пытающийся скрыть настоящие эмоции за наглой усмешкой, уродливо разрезавшей его губы.
— Больно нужно было, — фыркает тот, окидывая насмешливым взглядом помещение. — Здесь воняет.
— Вот и уходи отсюда. И больше не смей приближаться к Рику или к моему дому, — практически кричит женщина, угрожающе надвигаясь на Дэрила. — Ты… грязный… — ее лицо перекашивается от отвращения, — мерзкий…
— Диана!
Тяжелая обстановка все же заставляет Рика очнуться, хоть как-то среагировать на эту глупую ситуацию. Он останавливается перед женщиной, отрезая ее от Диксона, не давая подойти ближе.
— Что такое? — пытаясь говорить спокойно, спрашивает он, чувствуя, что его буквально колотит. Адреналин выплескивается в кровь, заставляя сердце бешено стучать в груди, потеть, словно было не менее тридцати градусов.
— Этот не будет находиться в моем доме!
— Не очень и хотелось.
Рику не дают не единого шанса что-то сказать, хоть как-то изменить ситуацию. Дэрил просто за какое-то мгновение скрывается за дверью, тихо прикрывая ее за собой. Оставляя от себя только небольшой след грязи на коврике и острое сожаление.
— Ты больше не будешь общаться с этим, — все так же зло говорит Диана, тыкая ему в грудь пальцем. — Если увижу тебя с ним, сразу же позвоню отцу. А сейчас марш в свою комнату, остаешься без ужина.
Он приоткрывает рот, выдавливая из себя только тихое, возмущенное сопение. Внутри происходит просто буря. Рик зло сжимает зубы, с ненавистью смотря в чужое лицо, испытывая острое желание просто ударить Диану, чтобы та не вмешивалась в то, во что не имеет права. Пальцы сжимаются в кулак, мышцы подрагивают от напряжения, а вены вздуваются.
— Я сказала, в комнату!
Злость застилает сознание, залепляя зрение красными пятнами, клокочет внутри, собираясь быстро растущим комком ярости. И маленькая ниточка отделяет его от ошибки. Но Рик сдерживается, медленно выдыхает, кривя губы, до скрипа стискивая челюсти. И быстро поднимается по лестнице.
Маленький столик, стоящий прямо в коридоре, накрытый нежно-голубой салфеткой, словно насмехается на ним. И Рик не сдерживается, пинает его, ломая хлипкую ножку. Тихий звук падения прокатывается по дому, давая знать Диане, что происходит наверху. Но юноше плевать, он громко хлопает дверью, закрывая ее на задвижку, обрушивая всю свою ненависть на подушку. А утром его, усталого, не выспавшегося и все еще злого, ждал очередной сюрприз.
Юноша дергает дверь, пытаясь ее открыть, чтобы сбежать, вновь навестить Дэрила, объясниться с ним, извиниться за все это недоразумение. Но та не поддается даже на миллиметр. И как он ни стучится, как ни пытается докричаться до Дианы, его ждет только тишина и полное непонимание.
Комментарий к 5. Одиннадцатый день
“Крестоносцы” - это реальный комикс. Кто любит настоящую жесть про апокалипсис, кишки, кровь и секс во всех видах, обязательно гляньте ;)
========== 6. Синяки ==========
Едва слышный монотонный звук удара о деревянную дверь так и застывает в коридоре, не выходя за его пределы. Да если бы и вышел, это ничего не изменило. Потому что дом пустовал. Диана, взяв на себя слишком большую ответственность, совершала одну из тех ошибок, за которые любой бы ребенок ее возненавидел. Вот только Граймс не знал об этом, продолжая монотонно биться головой о стену, выбивая себе оставшиеся мозги. Неожиданно он замирает, резко поднимается, быстро пересекая комнату, в который раз дергая забитое окно, надеясь, что в этот раз оно поддастся.
Разочарованное рычание срывается с губ, когда он понимает, что это все бессмысленно. Юноша скукоживается, обессиленно опуская руки, и, добравшись до кровати, мешком падает на нее, прикрывая глаза.
— Тяжело? Диана бывает просто сумасшедшей.
Рик резко распахивает глаза, садясь на кровати, с холодком осознавая, кто же застыл у стены.
— Спенсер, — хрипло выдыхает он.
— Приветик. Ты так вырос, парень.
Это было невозможно. Но вот он, Спенсер, живой, как будто сошедший с последних фотографий. Разве что очень… мокрый. С темных волос без остановки стекает вода, впитывающаяся в мерзко хлюпающий под ногами ковер, бледная кожа впитывает проникающий через окно свет, создавая вокруг фигуры темный ореол.
Рик нервно втягивает воздух, шарахаясь назад, прижимаясь к спинке кровати в попытке слиться с ней. В голове заходится паника, уничтожающая все мысли, превращающая его в испуганного ребенка. Взгляд падает на биту, лежащую на сундуке. Но что бы взять ее, нужно было приблизиться непозволительно близко к существу, и юноша остается на месте, вцепляясь пальцами в собственные ноги.