У меня нет ни волшебного плаща, ни, тем более, особых ценностей – если конечно не считать старенького плеера и пары вечно спутанных наушников. Я не смотрю арт-хаус и люто ненавижу индийскую кухню. И уж конечно никогда бы не назвал себя частью «альтернативной тусовки».
Тем не менее, я здесь.
Внезапно захотелось проветрить разум. Друзья бы не поняли. Но если бы мне всё же пришлось отчитываться за своё нелепое поведение, я бы сказал только одно. Я бы сказал им: «Видишь ли, Рон. Ты был не прав, и в книжки Гермионы закрался солидный промах. Классическая музыка вовсе не очищает сознание».
В сознании – хаос, а в плеере – Шуберт. Не Бетховен, нет. Потому что вечер сегодня особенный. Потому что в воздухе витает влажное, зыбкое, тревожное предчувствие. Коснёшься – и растворится, исчезнет, растает как дым.
Листья покрыты лёгкой позолотой. Скоро они опадут, расстелют по земле разноцветный ковёр, будут приятно шуршать под ногами. Небо темнеет в считанные секунды, как будто где-то там, наверху медленно перегорает невидимая лампочка.
Ночью будет ливень.
Сигарета крошится в пальцах – пятая по счёту. Может, пора уже угомониться и прекратить растрачивать ни в чём не повинную пачку? Забыть к чертям Северуса Снейпа на полупустом кладбище? Да бога ради, Поттер, он что, не имеет права спокойно оплакивать своих мертвецов?!
«Северус всегда был один, сколько мы знакомы».
Голос Макгонагалл отдаёт в висках набатом, принося первые отзвуки подступающей головной боли. И на этот раз её не свалишь на дистонию.
– Довольно, – говорю я себе, на всякий случай делая строгое выражение лица. – Иди домой, Гарри.
Собственная речь успокаивает. Полусонный бродячий пёс с любопытством косится в мою сторону большим чёрным глазом. Меня передёргивает, и я спешу покинуть сомнительное место.
Слишком много чёрного. Сознание никак не желает очищаться.
Дома окружают со всех сторон, будто нарочно сбивая с толку. Одинаковые улочки путаются под ногами. Замечательно, Гарри, ты большой молодец. Заблудиться в Брикстоне поздно вечером – это именно то, чего недоставало в твоей чудовищно скучной жизни.
Воздух как будто сгущается, усиливая странную тревогу. Я ускоряю шаг, я почти бегу, я уверен, что там, за поворотом – долгожданный выход из этого проклятого лабиринта.
И застываю, не в силах отвести глаз от сцены, которая разворачивается прямо передо мной.
Несмотря на количество преступлений, официально зарегистрированных в Брикстоне, обычно криминальная хроника великодушно щадит хрупкую британскую психику. И действительно, стоит ли волновать честных граждан ради очередной банды распущенных подростков?
Вот и об этих, думаю, никто ничего не напишет. Пустая трата времени и типографской краски. Правда же?
– Так-так, кто тут у нас? Чёрт, ну и убожество.
Их – трое, он – только один. Он всегда был один… У него есть только мертвец, который уже никогда не сможет ему помочь. Неужели он хотел именно этого?..
Неужели не заслужил хотя бы немного покоя?
– Фу, Стэн, он уродлив как смерть. Я, пожалуй, не засну сегодня ночью.
У них мерзкий лошадиный смех – в этой подворотне звучит особенно громко, неприятно режет ухо.
– Что вам от меня нужно?
В голосе Снейпа – усталая обречённость. Застыл как струна, на лице – спокойствие, только зрачки загнанно метаются, поочерёдно изучая каждого из преследователей. Молодые, крепкие, здоровые парни. Из тех, что привыкли полагаться на грубую силу.
Дети ночного Брикстона.
– Твои жалкие пожитки, дедуля.
И снова лошадиное ржание, усиленное эхом подворотни.
– У меня ничего нет.
– А если подумать?
Металлический отблеск в темноте – кажется, обыкновенный столовый нож. Но даже такого будет вполне достаточно. Северус, Северус, ну какой чёрт понёс тебя сюда на ночь глядя?..
– Что в пакете, дедуля?
– Продукты. Только продукты.
– Давай сюда… Кошелёк! Выгребай всё к чёртовой матери!
– Нет, – вдруг твёрдо говорит Снейп, делая едва заметный шаг назад, – нет. Вы ничего не получите.
– Что-о? Это что он сейчас сказал?
– Я тоже слышал, Стэн.
– Заткнись ты, пидор!
– Смотрите-ка, краснеет… ха! Точно пидор!
– Пидор-скромняшка.
– Кто будет трахать такого урода?
– Попробуешь, Грег?
– Да ну его. Вмажем как следует, и дело с концом.
– Да ты посмотри на него, он же напрашивается… Что, соскучился по тесному общению, дедуля?
– Оставьте. Меня. В покое. – Медленно, раздельно, воздух со свистом выходит сквозь стиснутые зубы. Я успел заметить: у него что-то с дыханием, и приступы порой происходят в самый неподходящий момент. Он тяжело их переносит. Наверное, поэтому и не поёт.
Вот как сейчас…
– Ах так, сука! Ты сам напросился…
Удар. Кулак с треском впечатывается в скулу.
…Изнутри поднимается что-то ледяное, большое, смертоносное. Оно заполняет целиком, заставляя кровь вскипеть, посылая по телу волны раскалённой ртути. Я совершаю молниеносный бросок и слышу свой утробный рык словно со стороны.
Эффект неожиданности – полезная штука. Он даёт нападающему кратковременное преимущество и может сыграть не последнюю роль в неравной схватке. Я всегда это знал, но, пожалуй, впервые смог испытать на собственной шкуре.
Сознание отключилось, но инстинкты вели безошибочно. Ублюдок с ножом стоял ко мне спиной, и ему порядочно не повезло. Он первым столкнулся с новой безумной ипостасью Гарри Поттера. И выронил нож от сильного рывка за ухо.
Что-то неприятно хрустнуло.
Эффект неожиданности сделал своё дело.
– А-а-а, вашу мать!
– Прочь отсюда, твари. Немедленно оставьте его в покое.
Нож в руке внушает уверенность. Наверное, поэтому голос выходит спокойным и ровным. Примерно так в боевиках хладнокровные киллеры прощаются со своей жертвой.
–Чё-то я не понял, это вообще кто?..
–Стэн, бл..дь, у него твой нож! Какого?..
– Он порвал моё чёртово ухо!
– Эй, потише с ножиком, парень. Это тебе не игрушка.
– Вы не поняли?! Он его, бл..дь, ПОРВАЛ!
– Заткнись, идиот!
– Парень, давай договоримся. На кой тебе нужен этот мудак?
– Закрой пасть! – Моё хладнокровие куда-то стремительно улетучилось. – Я сказал, ПРОЧЬ ОТСЮДА!
– Тише, тише, он бешеный…
– Ненормальный…
Они синхронно пятятся назад, прикрывая пострадавшего Стэна. Последний взгляд на Снейпа, полный лютой ненависти:
– Считай, что тебе повезло, ублюдок…
–Мерзкий старый извращенец…
Я по инерции крепко сжимаю нож и тупо смотрю им вслед, недоумевая, каким образом козырное орудие очутилось у меня в руках, а трое крепких парней испугались одной тощей очкастой физиономии.
Каким образом, чёрт подери, на мне нет ни единой царапины?..
Гарри Поттер – Мальчик-Который-Выжил и победил в неравном бою.
Откуда-то справа доносится натужный кашель, и хриплый голос устало произносит:
– Оторвать ухо – весьма оригинальный способ вывести противника из строя. Поздравляю, Поттер.
***
– Сэр… Северус! О боже, я… как вы?
– Прекратите кудахтать, точно курица-наседка, это порядочно раздражает.
– Но я… но вы… ох, давайте я помогу вам подняться…
– В этом нет… никакой… необходимости.
– Да какого чёрта вы всегда такой упрямый? Немедленно прекратите строить из себя героя и обопритесь на мою руку!
– Это я здесь строю из себя героя?.. Я?! Ты сейчас серьёзно, мальчишка? Безмозглый идиот, тебя могли покалечить или даже убить!
– Ну вот, сэр, теперь вы кашляете… Ну зачем нужно так себя изводить? Сев… Северус… да держитесь же за меня, чёрт бы вас побрал!
– Ты… да ты просто…
– Успокойтесь, бога ради, ничего бы со мной не случилось. Чего не скажешь про вас, сэр! Ну зачем, зачем вы в это ввязались? Неужели трудно было отдать им то, что они просили?
– Трудно, Поттер, трудно… Что с тобой?
– Вы всё-таки запомнили, как меня зовут… Не могу поверить.
– Вас, пожалуй, забудешь… Я произнёс «Поттер» уже дважды, почему именно сейчас я вынужден слушать ваши восторженные вопли? Почему я вообще должен их выслушивать?
– Потому что я вам помогаю. Окажите мне любезность и смиритесь с этим фактом прямо сейчас, чтобы я мог спокойно осмотреть ваши повреждения.
– Сущие пустяки, Поттер. Всего один удар, бывало и хуже.
– Какой, к чёрту, один удар? Он пинал вас по рёбрам и животу, я видел! Постарайтесь не дёргаться, Северус.
– Кто дал вам право называть меня по имени?
– А как прикажете вас называть?
– Элементарно, мистер Поттер: просто избавьте меня от досадной необходимости общения с вами.
– Ну уж нет… Сначала я должен убедиться в том, что с вами всё в порядке.
– Со мной всё в полном… ш-ш.
– Вот видите, я же говорил, пинали! Где больно?
– Поттер!..
– Гарри.
– Пошёл к чёрту, ты, заносчивый, наглый…
– Я с удовольствием выслушаю всё, что вы обо мне думаете, только давайте чуть позже, ладно?
– И откуда ты только взялся на мою голову? Надо же было влезть…
– Если бы я не влез, они бы изрезали вас ножом или что похуже! Вы же слышали, что они говорили…
– Да не ори же ты так, идиот! Запомни раз и навсегда: тебя абсолютно не касается, что они говорили!
– Почему вы смущаетесь, Северус? Они просто ублюдки, которые….
– Поттер, предупреждаю…
– Хорошо-хорошо, не переживайте так… У вас, кажется, растяжение на лодыжке. Идти можете?
– Разумеется.
– Тогда пойдёмте.
– Куда?
– К вам, конечно, куда же ещё… До меня отсюда как до луны. Или предпочтёте, чтобы я тащил вас в больницу?
– Поттер…
– Да?
– Вы мне за это ответите.
– Непременно, Северус. Непременно.
========== 4. ==========
Чай в треугольных пакетиках слишком горячий и неприятно обжигает нёбо. Морщась, я пытаюсь отыскать глазами фильтр или что-нибудь в этом роде. Безуспешно. Похоже, холодная вода здесь водится только в старом, похожем на обрубок огородного шланга, кране.
Снейп с наслаждением потягивает кипяток, в упор не замечая моей маленькой проблемы.
– Вы не пробовали хоть немного разбавлять чай перед употреблением?
– Зачем, Поттер? – Северус насмешливо смотрит из-под ресниц. – Вы же британец, а британцы должны боготворить свой национальный напиток в любом виде.
– А вы, значит, не должны? – спрашиваю с вызовом.
– Ну почему же. – Он задумчиво смотрит в свою чашку и медленно тянет за белую ниточку. Сморщенный пакетик выплывает наружу, продолжая ронять чайные жасминовые капли. – Я и боготворю.
Оказавшись на своей территории, Снейп ощутимо расслабился и, похоже, совершенно забыл о том, что всего час назад его едва не нашинковали в капусту столовым ножом. О том, что именно я спас его от подобной участи, он предпочёл забыть прямо на месте, и всю дорогу до дома старательно делал вид, что Поттер – всего лишь досадное недоразумение, которое невесть зачем увязалось за ним следом. Что, впрочем, не мешало ему прихрамывать и периодически опираться на мою руку, вцепляясь в неё так крепко, что на месте его пальцев остался причудливый лиловый узор.
К тому моменту, как мы добрались до квартиры, Снейп успел обвинить меня во всех своих бедах и раз двести послать к чёрту. Я счастливо улыбался, и это бесило его ещё больше. Но такая мелочь не могла испортить мне настроение: я чувствовал себя героем. И никак не мог привыкнуть к тому, что Северус так много говорит. Ворчит, фыркает, ругается, и всё это – для меня. Словно страшным напором воды прорвало плотину. Словно он молчал целую вечность и вот теперь, наконец, дорвался.
– Ладно, чёрт с вами, – обиженно бурчу я. – Хотите заработать ожоги – пожалуйста. Кто я такой, чтобы вам мешать?
– Вы ведь этим и занимаетесь, Поттер.
– Что?
– Мешаете мне портить свою жизнь. Разве нет?
Красноречиво развожу руками, мол, уж извините, сэр, кто виноват, что у вас такая тяга к саморазрушению. Северус делает очень серьёзное лицо, и наши глаза встречаются.
– Вам просто нравится руководить процессом самостоятельно, не так ли, мистер Поттер? И ведь действительно, с тем, чтобы портить мне жизнь, никто до сих пор не справлялся лучше вас. Хотя многие – уж поверьте – очень старались.
– И почему меня это не удивляет?..
– Так что чай, Поттер – это, пожалуй, меньшее из всех зол, – устало заканчивает он, игнорируя мой выпад. – Улавливаете мою мысль?
– Э-э-э…
Северус тяжело вздыхает:
– Всё ясно. Как всегда, потрясающий поток красноречия. Я имел в виду, Поттер, что большее зло – это вы.
Чёрт, чёрт, чёрт! Этот человек способен угробить даже самое благодушное настроение. Нестерпимо хочется встать и удалиться с видом оскорблённого достоинства. И я бы, несомненно, так и поступил, если бы не знал, что мерзавец добивается именно этого.
Если бы не знал, как сильно нужен ему на самом деле.
– Не стоит провоцировать меня, сэр, – вежливо отвечаю я, размешивая сахар. – Я же говорил, что хорошо успел изучить вас. А вы не верили.
Он морщится, как от зубной боли, и прожигает меня раздражённым взглядом.
– Я бы посоветовал вам тратить время на нечто более полезное!
– А я бы посоветовал вам не вставать без необходимости, чтобы не беспокоить лишний раз больную ногу.
Он морщится снова и тяжело оседает на скрипнувший деревянный стул.
Квартира Снейпа именно такая, какой я себе её представлял, сидя во дворике и наблюдая за окном на третьем этаже: маленькая комнатка, старая потрёпанная мебель, тесная кухня, вместившая нас обоих будто бы с неохотой. Просторный дубовый стол на полпомещения – пожалуй, лучшее, что есть в квартире Снейпа. Если не считать самого Снейпа.
А ещё в квартире Снейпа есть душа. Живая и настоящая, она поскрипывает в дверях, колышется в занавесках, забирается в полки и шкафы. Её до странности знакомый, слегка затхлый запах витает в воздухе, приветствует меня как родного. Наверное, поэтому мне до зубовного скрежета хочется назвать это место своим домом.
Дом… Я всегда был бездомным. С чего ты решил, Поттер, словно что-то должно измениться?
– Кстати, о ноге. Может быть, сменим повязку?
– Ещё рано, Поттер. А когда придёт время – я прекрасно обойдусь без вашей помощи.
Кажется, я начинаю понимать, что означает выражение «ослиное упрямство».
Северус слишком внимательно разглядывает тёмный квадрат окна за светлыми занавесками.
– Будете продолжать этот театр – вызову вам врача, сэр. Потом можете сколько угодно испепелять меня своим коронным взглядом. Боюсь, с некоторых пор он на меня не действует.
Не знаю, когда это произошло – может, просто слишком много было всего. Жгло, грызло, пускало яд под кожу. Провал сцены, пустое кладбище, тёмные подворотни. А может, просто кончились силы, и вместе с ними кончился страх.
Я больше не боюсь Северуса Снейпа. Я оброс пуленепробиваемой бронёй, черепашьим панцирем.
Он это чувствует. Он меняет тему.
– Откуда у вас такие познания в медицине, Поттер? Вы довольно верно оценили… масштаб повреждений.
Если это не похвала, то я – Бетховен. Или, как минимум, один из его далёких потомков.
– Да так, увлекался одно время… Моя мама была врачом. Мне рассказывали.
«Тук-тук-тук». Чайная ложка громко стучит по позолоченному ободку чашки.
Как… торжественно.
У чашки – сколотый краешек. Говорят, если выпить из такой – непременно случится несчастье.
Когда-то я мечтал поступить в медицинский. Целый год глотал книги, учил зубодробильные термины. Не хватило. Они сказали: «Приходите в следующем году» и наверняка подумали: «Приходите в следующей жизни».
Такая «ошибка природы» (привет тёте Петунии!), как я, должна быть баснословно богатой. Или довольствоваться тем, что есть. Повезло, что взяли хоть куда-то. Мог ведь вообще оказаться на улице. А так – факультет менеджмента, общежитие, крыша над головой. Ежемесячная стипендия. Что ещё нужно для счастья?
– Так значит, она…
– Я её совсем не помню. Как и отца. Ничего особенного – авария на дороге. Такие каждый день случаются. Мне тогда только исполнился год.