Гарри очертил в воздухе дугу, палочка брызнула фонтаном сияющих искр. Он словно сросся с ней, а тёплая пульсация в ладони внушала уверенность и спокойствие. Гарри подумал, что, возможно, вся эта затея стоила того, чтобы снова колдовать. Может быть.
– Имей в виду, если ты попытаешься напасть на меня – умрёшь.
– Я не помню, как нападать. Но я чувствую… чувствую магию. Она внутри.
– Очень хорошо, – кивнул Снейп. – Сейчас мы пойдём в мой кабинет и вспомним простейшие боевые заклинания.
– Боевые? Вот так, сразу?
– У нас нет времени на ерунду! – Снейп поморщился, дёрнув щекой. – Ты не сможешь противостоять Тёмному Лорду, выпуская бабочек. Проще начать с элементарного: нападение и защита, приблизительно пятый-седьмой курс. Потом… потом будет гораздо труднее.
– Пятый-седьмой курс… Вы говорите о школе?
Снейп скинул тяжёлую мантию, оставшись в сюртуке и брюках, и сделал Гарри знак следовать за ним.
***
«Ступефай», – говорил Гарри. «Бомбарда», – говорил он. «Инкарцеро, редукто, петрификус тоталус, протего, протего, ПРОТЕГО!»
Палочка казалась продолжением руки. Вокруг взрывались стулья, разлетались осколками тренировочные манекены, сверкающие щиты взрезали воздух, дрожа и пульсируя. Гарри ощущал себя богом. Магия была с ним, внутри, снаружи, магия была частью его самого.
Снейп оказался прав. Тело вспомнило всё, стоило нужным словам сорваться с языка. Рука сама очертила плавную дугу, тёплая волна прострелила его – от сердца до кончиков пальцев – и вырвалась из палочки. Это было так правильно, так естественно, что Гарри недоумевал, как столько времени обходился без этого.
Снейп был недоволен. Он равнодушно отдавал указания и время от времени досадливо кривился. В эти мгновения его желтовато-бледное лицо, не знающее солнца, становилось почти уродливым. «Не слишком-то радуйся, – сказал он, когда наколдованный манекен в очередной раз отлетел в другой конец комнаты. – Это только начало». Гарри понимал, что он прав, но прямо сейчас, вновь получив то, что у него отобрали, не мог и не желал думать об этом.
Он приходил в подземелья во второй половине дня и уходил затемно, иногда – глубокой ночью. Порой Снейп выставлял его, оставаясь наедине с очередным зельем, требующим его безраздельного внимания. В такие дни Гарри старался не попадаться ему под руку, беспрекословно отдавал свою палочку и с тяжёлым сердцем поднимался к себе, предвкушая очередной разговор с друзьями.
– Какого чёрта ему от тебя всё время нужно?
На стене тускло горел факел, в камине тихо потрескивали дрова, и они придвинулись поближе к огню, спасаясь от вечного холода Замка.
– Я сто раз тебе объяснял, Рон… Ему нужен помощник с зельем, сложный заказ, личная просьба Лорда, вот тот и передал меня Снейпу во временное пользование.
– Как-то всё это странно. – Рон покачал головой. – Почему именно ты? Змей мог бы попросить кого-нибудь из младших ублюдков, у Лорда их целая куча, шатаются по Замку без дела.
«Почему именно ты?» Гарри и сам хотел бы знать, почему.
– Вряд ли с ними можно обращаться так же бесцеремонно, как с нами, – предположил Дин.
– Это Снейпу-то? Ха! Да ему на всех плевать, кроме своих зелий и Лорда.
– Да отстань ты от него, Рон, – неожиданно подал голос Невилл. – Гарри и так достаётся, вон, руки до сих пор дрожат и глаза краснючие. Гарри, мы с тобой, не слушай никого.
Невилл похлопал его по плечу и отправился спать. Остальные смотрели с сочувствием. Гарри знал, о чём они думают: Снейп – ходячая легенда, воплощение вселенского зла, за каждый косой взгляд и неосторожное слово запытает до полусмерти и не поморщится. Причинить боль для него, как сходить по нужде. Так оно и было.
И всё же, не совсем так.
После того случая, когда Снейп чуть не убил Гарри на полу лаборатории, он ни разу не наказал его. Унижал, оскорблял, поливал грязью – сколько угодно, но больше не касался – ни пальцем, ни заклинанием, если не считать коротких совместных спаррингов, в которых Гарри никогда не удавалось продержаться дольше минуты. Гарри подозревал, что причина в их изнуряющих тренировках, во время которых ему требовалась предельная концентрация и все силы, оставшиеся после ежедневных обязанностей в Замке. И всё же, каждый раз, когда из его палочки вырывался пшик, или проклятие Снейпа вырубало его, отправляя в нокаут, он инстинктивно сжимался в ожидании боли. Но Снейп только коротко комментировал: «недостаточно», «плохо», «отвратительно» – и его презрением можно было бы затопить целый город. Он сыпал приказами: «вставай», или «заново», и снова: «заново, заново, заново», пока палочка не выпадала из ослабевших пальцев, а в голове не сжималась тугая пружина, грозя расколоть её на части.
А иногда Снейп был доволен им, или Лорд был доволен Снейпом, или особо сложное зелье приносило результат – чёрт его разберёт – но Снейп встречал Гарри в почти… благоприятном расположении духа. И тогда Гарри казалось, что он не так уж плох. По крайней мере, в такие дни Гарри мог задавать ему вопросы и получать ответы – впервые просто разговаривать с кем-то, не считая прислуги в Замке.
Снейп был частью чуждого Гарри мира. Ключом к утерянному прошлому и непознанному настоящему.
– Профессор… вы ведь преподавали здесь раньше? Расскажите мне о Хогвартсе.
Они сделали короткий перерыв, чтобы Гарри смог немного восстановиться. Десять минут после трёх часов беспрерывных тренировок – не самая большая милость, но Гарри постепенно начинал привыкать к изнуряющему ритму. Снейп, кажется, даже не взмок; Гарри вообще ни разу не видел его уставшим.
– Хогвартс – бывшая школа магии. Что ты хочешь услышать? Ничто уже не имеет значения, кроме одного: здесь больше никогда не будет так, как прежде.
– А какой предмет вы вели?
– Зелья. – Снейп скривился так, будто проглотил лимон. Гарри хмыкнул:
– Я должен был догадаться.
– Ты решил завести со мной светскую беседу?
– Нет, что вы. Просто… вы учили меня, да? Расскажите, сэр. Обо мне. Немного, – выпалил Гарри на одном дыхании.
– Что именно в моём облике дало тебе понять, что я стану отвечать на подобные вопросы?
– Ну, вы ведь можете поделиться чем-то незначительным. Тем, что не поставит под угрозу покой нового государства. Я был хорошим учеником?
– Отвратительным. Ты был наглым, заносчивым, безрассудным и абсолютно бездарным в зельях.
Гарри грустно улыбнулся:
– Звучит здорово.
Снейп бросил на него нечитаемый взгляд и молча наколдовал стакан воды.
– Выпей – и к барьеру. Ты не уйдёшь отсюда, пока не научишься отражать элементарное оглушающее.
– В вашем исполнении оно перестаёт быть элементарным.
– Тёмный Лорд в стократ сильнее меня. Сосредоточься!
Гарри ничего не оставалось, как подчиниться.
***
Ворон был чёрен как ночь и прекрасен как дьявол. Гладкие перья – одно к одному, стальной клюв и сильные ноги с длинными изогнутыми когтями. Гарри протянул руку, чтобы погладить его по голове, но тот предостерегающе каркнул, хлопая крыльями.
– Ты сошёл с ума, Поттер, – прошипел он голосом Снейпа. Гарри покачал головой.
– Зря ты это затеял. Надо было оставить меня там, подыхать. Лучше смерть, чем такая жизнь.
– Идиот. Твоя жизнь не принадлежит тебе, – каркнул Ворон и вылетел в открытое окно. Гарри выглянул в него и увидел, как чёрная стая летит мимо, окружая Замок. Сотни крыльев оглушительно хлопали по воздуху, словно кто-то невидимый бил в барабаны.
«Сссмерть, – услышал Гарри. – Убить!»
Оглянувшись, он увидел Нагайну. Огромная змея ползла к нему, пробуя воздух длинным раздвоенным языком. Гарри потянулся за палочкой:
– Инсендио!
Змея вспыхнула, и шрам на его лбу – тоже. Гарри закричал и проснулся, прижимая ледяную ладонь к воспалённой коже. За окном медленно загорался рассвет, одевая небо в золотисто-багровый.
***
А на вторую неделю началось самое страшное.
– Мы не можем больше стоять на месте. Будем закреплять материал по ходу, а сейчас тебе пора узнать, что такое тёмная магия.
Гарри мало что помнил о магии. Снейп его просветил, конечно. Не бывает магии плохой и хорошей, говорил он, изначально она – сила, энергия, заключённая в человеке. Именно маг придаёт ей форму, именно от него зависит, будет ли эта сила разрушительной или созидательной.
– То есть, если я захочу убить человека, исходя из добрых побуждений, это можно назвать светлой магией?
Снейп как-то странно дёрнулся от этих слов, но ответил совершенно бесстрастно:
– Нет, нельзя. Убийственное заклятие не сработает, если твоя душа недостаточно черна или в ней недостаточно ненависти. Какими бы ни были твои намерения, ты должен хотеть причинить боль или лишить жизни. По крайней мере, до тех пор, пока тьма не врастёт в тебя настолько, что ты больше не сможешь от неё избавиться. И тогда светлая магия станет тебе недоступна.
Снейп призвал банку с тараканами и вытряхнул одного на стол. Чёрный, жирный и крупный, он неторопливо пополз к краю, шевеля усами.
– Империо, – прошептал Снейп. Таракан застыл в одной позе, плавно покачиваясь из стороны в сторону.
– Империус, заклятие полного подчинения. Одно из тех трёх, что раньше называли Непростительными. Но теперь, как ты понимаешь, в Магической Британии новые порядки.
Гарри не мог оторвать глаз от таракана, который теперь встал на задние лапки и начал подпрыгивать на месте, то ли танцуя, то ли пытаясь взлететь. Он видел, как используют это заклятие прежде, хотя среди приспешников Лорда Круциатус был куда популярнее.
– Что вы… как… – Гарри в ужасе распахнул глаза, когда таракан, приняв прежнюю позу, начал пожирать свою переднюю лапу. – Это отвратительно!
Гарри попытался отвернуться, но Снейп до боли впился в его плечо и почти ткнул носом в несчастное насекомое.
– Смотри! – приказал он. – Ты будешь делать это сам, и молись, чтобы Тёмный Лорд остался доволен.
– Я не садист!
– Круцио!
Таракан упал на спину и забился, суча по воздуху оставшимися лапками. Гарри попытался закричать, но не смог издать ни звука.
– Вижу, это заклятие тебе знакомо, – ровно произнёс Снейп. – Тогда перейдём к последнему… Авада Кедавра!
Гарри догадался, что сейчас произойдёт, прежде чем из палочки Снейпа вырвалась зелёная вспышка. Таракан дёрнулся в последний раз и застыл.
– Твоя очередь.
Гарри посмотрел на живого таракана, выползшего из банки и с любопытством изучавшего мёртвое тело сородича, и покачал головой:
– Я не могу.
– Гарри… – Снейп с присвистом выдохнул и откинул со лба взмокшие волосы. Гарри с удивлением отметил, что он, кажется, нездоров: на лбу выступил пот, а обычная бледность сменилась почти мертвенной, – мне казалось, мы это уже выяснили. Если откажешься подчиняться, на твоём месте может оказаться кто-то из твоих друзей. Или, – он кивнул на мёртвое насекомое, – на его месте.
А потом устало добавил: «У нас нет выбора», хотя Гарри и так это знал.
И всё же… если бы не это «нас», он бы вывалил на Снейпа поток проклятий – и будь что будет. Гарри уже начинало казаться, что смерть от его руки – лучшее решение. Но что-то подсказывало ему, что Снейп не станет его убивать, скорее, отдаст на растерзание Волдеморту.
Что ожидает самого Снейпа в случае провала, конечно, совершенно не беспокоило Гарри, проклятый ублюдок заслуживал самой жестокой кары, но…
– Почему вы помогли мне? Тогда, на балу?
Снейп замолчал надолго, повернувшись лицом к двери и глядя куда-то в пространство. Всё это время Гарри неприлично пялился на его нос – длинный и изогнутый, похожий на птичий клюв. Но кого здесь, в конце концов, волновали приличия?
– Я узнал твоего… партнёра. На редкость мерзкий тип, любитель крови и дешёвых удовольствий. Однажды он до смерти запытал слугу в своём поместье и так возбудился, что устроил оргию там же, на глазах у гостей. Даже Тёмный Лорд не слишком одобряет подобное.
Гарри передёрнуло:
– Что ж… значит, мне повезло. А почему вы?..
– Что?
– Почему вы не стали… ну…
Снейп неожиданно разъярился не на шутку.
– Что ты несёшь, мальчишка?! Считаешь, мне доставляет удовольствие трахать бывших учеников?
Гарри опустил голову. Он вдруг представил, как направляет палочку на толстяка в алой маске, как тот вопит и корчится в судорогах, а Гарри снова и снова шепчет: «Круцио!» – и улыбается. Потом увидел Рона, и Невилла, и рыжую Джинни, и других – тех, кто был ему ближе, чем кто бы то ни было. Своих названных братьев и сестёр. Он сказал:
– Я попробую. Попробую научиться, сэр.
Снейп кивнул и протянул ему палочку. Гарри направил её на таракана, сосредоточился и твёрдо произнёс:
– Империо.
***
Первое Непростительное удалось ему только через три дня, да и то не слишком хорошо – тараканы и пауки сбрасывали его, стоило Гарри хоть на мгновение отвлечься. Снейп поджимал губы и терпеливо учил его ненависти. «Ты когда-нибудь ненавидел, Гарри? – спрашивал он. – Тёмного Лорда, Беллу, меня, всех тех, кто обрёк тебя на это?». «Представь, как однажды ты отомстишь нам, как заставишь нас пожалеть о том, что мы сделали с тобой, со всеми вами». Его глаза горели лихорадочным блеском, где-то там, в их глубине, плескалась мутная чёрная тьма – огромная и мёртвая, как его душа, как безлунное небо над Замком. Гарри сжимал зубы и взмахивал палочкой; он даже попытался заклясть Снейпа, но у него, конечно, не получилось.
– Щенок! – орал Снейп, брызжа слюной. – Мы лишили тебя всего, всего! Покажи же, на что ты способен!
Паук суетливо перебирал лапками по столу, совершенно не собираясь корчиться от боли и уж тем более падать замертво.
Наконец, Снейп сдался.
– Бездарность, – выплюнул он презрительно. – У нас нет времени возиться с этим. Мы вернёмся к Непростительным чуть позже.
***
– Гарри, не спишь?
Гарри вздрогнул и протёр глаза. Справа, на расстоянии вытянутой руки темнел силуэт Рона. Была глубокая ночь, и другу отчего-то вздумалось перебраться на «кровать» Гарри. Тот решил, что это не предвещает ничего хорошего.
– Рон… ты чего?
– Да я это… поговорить хотел. – Рон явно был смущён и шептал смущённо: – О личном.
– Неужели это нельзя было сделать днём?
Гарри раздосадовано сел, опёршись на подушку. От усталости раскалывалась голова, а шрам на лбу неприятно зудел. Симус слева недовольно завозился во сне.
– Да нет, понимаешь, тут такое дело… Я сегодня видел девчонок.
– Тоже мне, событие.
– Нет, ты послушай! Помнишь Гермиону?
Гарри вспомнилось умное лицо в обрамлении густых каштановых волос, тонкие руки и твёрдый, совсем не женский взгляд. Она? Или нет?
– Не уверен.
– Ну, такая, стройная, красивая, волосы ещё эти, непослушные… Представляешь, сегодня она мне улыбнулась.
Гарри захотелось побиться головой о стену, но стен поблизости не оказалось, только пол.
– И ради этой новости ты разбудил меня посреди ночи?
– Гарри, как ты не понимаешь? А вдруг… вдруг я ей нравлюсь, – выдавил Рон совсем тихо. Гарри мог только догадываться, как пылает сейчас его лицо.
– Ну, так это же хорошо. Или нет?
– Да, наверное. – Рон выглядел озадаченным. – Но это так странно. Знаешь… мне кажется, что я знал её раньше. Ну, понимаешь? Раньше, до всего.
Гарри плотнее закутался в одеяло и повернулся к Рону спиной.
– Тебе кажется.
Он закрыл глаза. Слова Рона звучали приглушённо, словно пробивались к нему сквозь толщу воды, словно кто-то забил ему уши ватой. В оконное стекло била дробь, капли змейками ползли по нему, скапливаясь у подоконника, срывались и падали вниз. А вскоре дождь заполонил собой всё, и не осталось ничего, кроме его настойчивого стука да мокрого лета, неотвратимо наступавшего на Замок.
***
Всё, что Гарри знал о себе, с лёгкостью могло уместиться на клочке пергамента (у Снейпа были такие – сухие, шершавые, исписанные мелким убористым почерком). Бывший ученик Хогвартса, двадцать лет, маг, в прошлом без труда вызывавший патронуса, но не способный правильно смешать горечавку и гной бубонтюбера. Из своей прошлой жизни он унаследовал волшебную палочку, талант уборщика и странный шрам на лбу, который воспалялся без всякой видимой причины. Когда-то Гарри встал на борьбу с тёмными силами и проиграл, а теперь собирался пополнить их ряды. Он презирал себя, но это не помогало приблизиться к разгадке, кто он и на кой чёрт сдался Лорду.