Нахмурившись, Гарри резко подаётся вперёд и вцепляется в рукав ярко-синей рубашки, заставляя Каллисто оторваться от созерцания пейзажа и вопросительно взглянуть на него.
– Скажи мне, – настойчиво произносит Гарри, понижая голос: – Это он, Северус? Это про него вы говорили тогда с тем типом? Отвечай!
– Гарри, успокойся. – Каллисто осторожно высвобождает рубашку и легко поглаживает руку, всё ещё сжатую в кулак. – С чего ты взял, что мы говорили о нём?
– Я слышал ваш разговор, – упрямо. – Речь шла о научных разработках, которые он скрывает, о ваших чёртовых зельях!
Он пытается побороть неуместную ярость, но мысль о том, что Северусу грозит опасность, не оставляет его весь вечер – с тех самых пор, как он взглянул в глаза непривычно взволнованного друга. Эта мысль поселила странную тяжесть в желудке и неожиданно принесла с собой другую: он никому не позволит причинить Северусу вреда. Только не ему.
Каллисто тушит сигарету и вздыхает, демонстративно закатывая глаза:
– Ты параноик, Гарри. Ну хочешь, я дам тебе слово, что не стану вредить Снейпу?.. В конце концов, это просто смешно, подумай сам: что я могу сделать такому человеку, как он?
– Но откуда такой интерес к его персоне? – недоверчиво. – Ты так восхищался им… это на тебя не похоже.
– Гарри, я восхищаюсь им с тех пор, как впервые взял в руки трактат по зельям, – мягко говорит Каллисто. – Неужели ты думаешь, что я бы упустил такую возможность – познакомиться с ним поближе?
Гарри вдруг застывает, сражённый внезапной догадкой – и спрашивает очень спокойно:
– Насколько поближе?
Каллисто слегка пожимает плечами и, хмыкнув, отвечает с непривычной серьёзностью:
– Насколько получится. Насколько он мне позволит.
Широко распахнув глаза, Гарри хватает ртом прохладный вечерний воздух. Это помогает: внезапная слабость отступает, и он снова видит перед собой лицо друга – напряжённое и встревоженное. Кажется, стоит только дотронуться до него – и сорвётся с места, ударит или кинется прочь – с равной вероятностью.
– Он тебе нравится? – спрашивает Гарри, поражаясь тому, как хрипло звучит его голос. Собственная реакция пугает: эта странная паника, от которой ноги становятся ватными – откуда она? И что стоит за ней: одна лишь потребность защитить? Или же…
Внезапно вспоминается острое, жгучее желание, впервые пронзившее его в тот миг, когда его руки коснулись горячей худой спины. Обнажённая кожа пылала под пальцами, Северус кусал губы, чтобы не стонать от боли, а у него стоял, словно у прыщавого озабоченного подростка. Тогда Гарри был так поражён, что сбежал и предпочёл забыть об этом на время, но сейчас… Ревную, я ревную, с ужасом понимает он, и на него вдруг снисходит спокойствие. Словно на море, только что сжигаемом штормом, наконец, воцарился штиль.
Каллисто, Каллисто, его лучший друг, его верный помощник, ангел во плоти. «Тебе скучно, тебе всегда скучно, и ты ищешь новых ощущений, но ты не получишь его, – хочет сказать Гарри. – Ты не получишь это тело, и эту душу, потому что они были моими, они принадлежали мне. Однажды я сделал ему больно, и я не позволю снова причинить ему боль, даже если это будешь ты. Особенно – если это будешь ты».
Он хочет сказать всё это вслух, но молчит, ощущая, как обострились органы чувств, воспринимая реальность вокруг себя ясно, как никогда.
– Пожалуй, – небрежно произносит Каллисто. – У мистера Снейпа удивительная харизма, чувственность, скрытая в глубине… это завораживает. Как и его гений. Талант не может не привлекать.
– Не стоит этого делать, – спокойно говорит Гарри.
– Почему?
– У тебя ничего не выйдет. Северус – неподходящая кандидатура для интрижек.
– Не понимаю, отчего тебя так беспокоит его душевное равновесие, – зло отвечает Каллисто: – И с чего ты взял, что я говорю о сексе на одну ночь?
– Просто я знаю тебя. И знаю его. Поверь, он не такой человек, – настойчиво повторяет Гарри. – Я ведь о тебе беспокоюсь.
– Ну-ну.
Друг резко вскакивает и, сунув в зубы сигарету, поворачивается к нему спиной. Дождь, словно почувствовав его настроение, начинает лить с утроенной силой.
– Я знаю, почему он так холоден со мной, – глухо произносит Каллисто. – Я видел, как он смотрел на тебя.
– Что за чушь! – фыркает Гарри, чувствуя, как обжигающая волна простреливает тело – от лица до кончиков пальцев.
– У меня чутьё на такие вещи. Он к тебе неровно дышит, Поттер, и надо быть слепым, чтобы этого не замечать.
Он никогда прежде не называл его «Поттер».
Что-то сжимается внутри, и Гарри встаёт, и делает шаг к другу, чтобы положить руку ему на плечо.
– Как же я устал, – честно говорит он. – Всё так запуталось… ещё и этот дождь. Мир и без того не слишком приятен.
Каллисто вдруг оборачивается к нему и порывисто сжимает его плечи, пристально всматривается в глаза:
– Вот увидишь, Гарри, завтра всё будет по-другому. Дождь пройдёт, и мир изменится… Ты разглядишь в нём совсем иные краски.
– Не говори глупостей, – улыбается Гарри.
– Но ведь это правда! – Он с грустной улыбкой качает головой. – Наше время бежит так быстро… наше с тобой время, Гарри. Нужно учиться беречь каждое мгновение. Вот даже то, что сейчас – оно бесценно. Ты, я – и дождь.
И прежде, чем Гарри успевает остановить его, Каллисто вдруг оказывается снаружи, под неистовыми струями ливня, подняв лицо к небу и позволяя дождю хлестать себя по щекам. Он мгновенно промокает до нитки, но, кажется, совершенно не беспокоится на этот счёт.
А потом он смеётся, громко и неудержимо – до тех пор, пока не прекращается дождь.
***
На следующее утро Гарри отправляется к знакомому магазинчику М. Марио, чтобы перехватить Северуса сразу после заседания конгресса. Они не договаривались о встрече, но мысль провести день в одиночку, занимаясь повседневными делами – сейчас, когда осталось так мало времени – отчего-то кажется неправильной. Без труда отыскав неприметную заднюю дверь, откуда Северус появился в прошлый раз, Гарри удобно устраивается на траве с книжкой в руках, готовясь скоротать время до конца заседания.
Однако ждать приходится недолго.
Северус появляется вместе с Каллисто. Гарри с удивлением разглядывает их обоих – таких близких ему и таких непохожих друг на друга. Друг что-то оживлённо рассказывает, повернувшись к спутнику вполоборота и активно жестикулируя. Но странной кажется реакция Северуса: всегда угрюмый и замкнутый, он выглядит непривычно расслабленным, с застывшей на губах полуулыбкой. С интересом прислушиваясь к собеседнику, он время от времени вставляет свои комментарии.
Они идут мимо, в сторону улицы Бартоломео, не замечая Гарри.
– Эй!
Мгновение лицо Северуса кажется растерянным, но вскоре вновь превращается в привычно-бесстрастную маску.
– Поттер?
– Ты не занят сейчас? – неловко спрашивает Гарри. – Мы могли бы прогуляться, если хочешь.
Каллисто встречает его своей обычной улыбкой:
– Гарри, мы только освободились. Пообедаем где-нибудь все вместе?
– Сегодня в пять нас навестит художник из Испании с целой толпой поклонников, – мельком взглянув на друга, говорит Гарри. – Неплохо было бы подготовить зал. Я рассчитываю на тебя.
Каллисто открывает рот, явно намереваясь что-то сказать, но не произносит ни слова.
– Конечно, – отвечает он, наконец. – Разумеется, я помню. Ну тогда… до завтра, мистер Снейп.
Гарри напряжённо смотрит, как он уходит. Северус насмешливо хмыкает.
– Красиво ты его послал, Поттер. Не обидится?
– У него есть работа, – отрезает Гарри. – Я плачу ему деньги и хочу, чтобы она выполнялась добросовестно.
Бросив на него заинтересованный взгляд, Северус молча отворачивается, ступив на тротуар. Гарри догоняет его, и скоро они уже идут нога в ногу.
– Я вижу, вы нашли общий язык, – мягко говорит он после долгого молчания. – Что ж… я рад.
Произнося эти слова, он внимательно следит за реакцией Северуса. Тот скептически пожимает плечами:
– Ферра – умный молодой человек. С ним весьма интересно беседовать.
Пока Гарри подыскивает слова, чтобы сказать то, что вертится на языке, они сворачивают в уютный сквер, поросший зеленью с земли до небес. Круглый и безлюдный, наполовину скрытый от солнца, он кажется оплотом величественного спокойствия, торжества природы, существующей в гармонии с городом и его жителями. Где-то далеко кричат чайки. Блики света играют в ветвях, отбрасывая пятнистые тени на землю, на деревянные скамейки, на спокойное бледное лицо Северуса.
Они садятся на скамью. В воздухе витает аромат оливковых деревьев и приглушённые звуки мандолины. Должно быть, какой-нибудь бродячий музыкант проходит по соседней улице, наигрывая одну из своих тягучих, плавных мелодий.
– Похоже, ты ему нравишься.
Северус переводит на него дымчатый, чуть рассеянный взгляд.
– О ком ты?
– О Каллисто. Будь его воля, он бы ни на шаг от тебя не отходил.
Гарри готовится выслушать очередную порцию фирменного сарказма, но Северус удивляет его. Какой-то миг он словно пытается осознать услышанное, но вот его лицо становится восковым, а губы превращаются в тонкую нитку. Гарри невольно отшатывается от дохнувшей на него чистой, незамутнённой волны гнева.
– По-твоему, это смешно? – холодно цедит Северус. – Поттер!
Последнее слово звучит как плевок. Внезапно Гарри чувствует острый приступ раздражения.
– С чего ты взял, что я смеюсь?
– Ах, значит ты серьёзен. Простите великодушно. Видимо, я слишком устарел для такого рода отношений.
– Каких отношений? Да объясни же ты толком, Северус!
– Поттер, ты издеваешься? – Чёрные глаза опасно сужаются. – Скажи честно. Ты. Надо мной. Издеваешься.
– Я всё ещё не понимаю, о чём ты, – вздыхает Гарри.
Северус смотрит на него так, как будто не встречал на свете большего идиота. Его лицо вытягивается, став почти болезненно худым.
– Ваших отношений, Поттер. Тебя и Ферры. Значит, так сейчас принято крутить любовь? Свободные люди, свободные нравы, да, Поттер? Может быть, попробуем секс втроём, раз ты не против?
Гарри в шоке округляет глаза:
– Что-о? Свободные нравы… мы… ох, Мерлин!
На него накатывает такая волна облегчения, что он едва не падает под скамью, давясь смехом. Не ожидавший такой реакции Северус молча впивается в него взглядом.
– Так вот что ты подумал, – наконец успокоившись, говорит Гарри. – Впрочем, это естественно… Мы ведь даже живём в одном доме.
– Объяснись.
– Нечего объяснять. Мы с Каллисто никогда не были вместе и, подозреваю, никогда не будем.
И, видя недоверие на лице Северуса, накрывает его руку своей:
– Я расскажу тебе, если хочешь. Только пойдём отсюда.
– Куда?
– Не знаю… куда-нибудь.
И вновь они идут рядом, шаг в шаг. Так гораздо проще: те слова, что слетают с губ, невозможно произносить в тишине безлюдного сквера, не отвлекаясь на ходьбу и редких прохожих, норовящих преградить дорогу.
– Мы познакомились в Неаполе. Дай подумать… два с половиной года назад. Когда я встретил его… Мерлин, Северус, я не знал более потерянного человека. Наши с Каллисто судьбы чем-то схожи: если бы Дурсли исполнили свою угрозу и всё-таки сдали меня в приют, со мной могло случиться то же самое.
Северус молча сжимает его плечо, и Гарри благодарен ему за эту безмолвную поддержку.
– Вот только мои родители погибли, спасая мне жизнь, а его… он никогда не знал ни отца, ни матери. Сын проститутки, зачатый в борделе – на что он мог рассчитывать? На любовь? На уважение со стороны сверстников? Как бы не так. Все знали о том, кто он такой. Боялись, как огня – с тех пор, как в нём проснулась магия – и потому преследовали толпой. Думаю, мы оба знаем, как это бывает.
Гарри уверен: Северус поймёт, как никто другой. И ни единой душе не поведает чужой тайны.
– Ему пришлось научиться защищаться. Изворачиваться, хитрить. В пятнадцать он сбежал из приюта и сразу попал в большой мир, к которому не был готов. Рим. Великая столица Магической Италии… В Хогвартсе у меня были близкие – наставники, друзья. Всегда кто-то рядом. У Каллисто не было никого – какой у него был выбор?
– Он попал в плохую компанию?
– Смотря с какой стороны посмотреть. – Гарри невесело усмехается. – Он был красив, уже тогда был. Неглуп и не обделён магическими способностями. А потому вполне естественно, что вскоре нашёлся человек, взявший его под своё покровительство.
– Да уж, Поттер, – качает головой Северус. – То, о чём ты говоришь – это чертовски естественно.
– Это естественно, когда взаимно, – парирует Гарри. – Но, разумеется, не в их случае. Тот человек… он оказался достаточно влиятельным и успешным в своих кругах, чтобы его протеже ни в чём не нуждался. Он ввёл его в высший свет магического сообщества и научил колдовать. Именно благодаря ему Каллисто узнал, что такое зелья. Он рассказывал, что его… наставник даже подарил ему собственную лабораторию.
– И сколько всё это длилось?
– Должно быть, лет пять или больше… Я не спрашивал. Тот мужчина был сущим пьяницей и однажды перешёл все границы. Так что…
– Снова побег? – серьёзно спрашивает Северус.
– Да. Он почти ничего не взял с собой – только немного денег, часть которых потратил на то, чтобы покинуть Рим. В Неаполе мы столкнулись совершенно случайно. Я как раз вынашивал страшные планы покончить с кочевой жизнью, – улыбается Гарри. – У меня оставались средства, я подумывал о том, чтобы открыть свой бизнес. И предложил ему работу.
– Значит, больше ничего?
– Больше ничего.
Как-то неожиданно они останавливаются у чёрной, увитой узорами калитки, и Гарри с удивлением понимает: это его дом. Северус, кажется, тоже понимает что-то такое – по его лицу.
– Прости, что вывалил на тебя всё это. Просто… не будь слишком строг к нему.
– Я постараюсь, – отвечает Северус. – Кажется, тебе пора? – Он кивает в сторону маленького коттеджа, со всех сторон окружённого пёстрым цветущим садом.
– Я тут живу, – зачем-то говорит Гарри, чувствуя неуместную неловкость: – И как-нибудь обязательно приглашу тебя в гости. Только чуть позже, хорошо?
– Хорошо, – эхом повторяет Северус. – Чуть позже.
========== Глава 11. Сюрпризы ==========
В большом, искусственно расширенном помещении, щедро соединившем в себе маггловское и магическое, прохладно. Окна в старомодных узорчатых рамах чуть приоткрыты, на стенах противно жужжат кондиционеры. Северус смотрит на часы – в который уже раз – и поражается тому, как медленно движется время. Сейчас только полдень, а проклятые стрелки словно прилипли к циферблату.
Он широко зевает, прикрывшись ладонью и вызвав недоумённый взгляд сидящего рядом Слагхорна. Вряд ли тому прежде доводилось видеть Северуса Снейпа таким расслабленным и непринуждённым. Как будто и он, прославленный герой войны и гроза Хогвартса, не устоял перед чарами этого города.
Заседания конгресса с каждым днём становятся всё утомительней. За те часы, которые Северус провёл в этом зале, он услышал от силы три-четыре достойных выступления и никак не мог взять в толк, зачем всё ещё приходит сюда. Кажется, что в былые годы, когда он ещё был завсегдатаем подобных мероприятий, дела обстояли куда лучше – или это его мировоззрение так изменилось? То, что раньше представляло научный интерес и практическую пользу, превратилось в бесполезно потраченные дни с долгими задушевными беседами и перемыванием костей.
Скучно.
Оторвавшись от трибуны, Северус переводит взгляд на освещённую солнцем улицу и неосознанно тянет руку к серебряной броши на отвороте мантии. И сразу же вспоминает Гарри. Похоже, пора признать поражение: Поттер прочно поселился в его голове, и не было никакого шанса изгнать горькие, запретные мысли. Это раздражало, возвращая забытое уже чувство беззащитности, растерянности, возникающей всякий раз, когда Гарри был рядом. Северус не мог избавиться от ощущения, что они с Поттером ступили на опасную тропу и теперь ходят по тонкой грани. Переступить – страшно, и не угадаешь, что там, за ней.