Леонардо представил, как замахнулся. Как повалил Джордано на пол и избивал, превращая его лицо в бесформенную кровавую кашу. Как ломал ему кости, одну за другой, наслаждаясь криком, стоном, болью мужчины и хрустом. Как душил его, не оставляя шансов выжить. Но вместо этого всего лишь улыбнулся и сказал:
— Я понял твой посыл. Не смею больше задерживать.
Улыбнулся в ответ и Джордано. Своей страшной улыбкой. Он видел ненависть к своей персоне — она элементарно читалась по глазам виконта. Мужчина не смел поворачиваться к нему затылком, а просто отходил к двери, продолжая изучать. Но лицо юноши не менялось — он продолжал улыбаться, тая в себе мрак.
Лишь стоило мужчине переступить порог покоев и так же плотно прикрыть за собой дверь, как Леонардо недовольно прорычал себе что-то под нос, после пнул ни в чём неповинный стол, а затем подошёл к окну.
Злость? Ярость? Ненависть?
Ревность.
До возвращения во дворец теперь хотелось считать часы. Джордано как никогда сильно раздражал, вся его свита — не меньше. Офелии хотелось задать не один десяток вопросов.
Леонардо словно разрывался на части. Внутри него одновременно бушевало ревностное безумие и что-то тёплое и нежное. И всё это хотелось вывалить на одного человека.
Ночами он не мог уснуть, ведь его королевы не было рядом. Никто привычно не ласкал его, а ему самому некого было обнять.
Догадки относительно того, с кем Офелия могла быть в данную минуту, убивали.
Отцовские планы мести рассыпались в голове.
Неужели это и есть та восхваляемая поэтами любовь?
— Да быть не может, — тихо прошептал Леонардо. — Чушь.
Однако всё ближе было время, которое назвать можно было только судным. Сердце билось быстрее при одной лишь о нём мысли. Это был страх. Юноша знал, что по прибытию во дворец у него будет не так мало времени, чтобы решить, на чьей он стороне. А решать не хотелось.
========== Глава 15 ==========
Офелию по своему возвращению Леонардо не застал. Его всё ещё терзали муки выбора. Душу подогревал страх неизбежного.
На второй вечер пребывания в родных покоях юноша услышал стук в дверь. Вскоре, с тихим скрипом, дверцы распахнулись. В помещение вошла сама Офелия. Ревностные позывы поутихли, на лице Леонардо появилась улыбка. Королева молча улыбнулась в ответ, закрыла за собою двери, после чего подошла к своему юному любовнику ближе. Он встал с кровати прямо напротив неё. С небывалой нежностью женщина обняла брюнета. Из этих объятий освобождаться не хотелось.
Но в голову почему-то внезапно пробила мысль о грядущем.
— Мне надо кое о чём рассказать, — не смог скрыть этого Леонардо.
— Потом, — Офелия явно не была настроена на какие-либо разговоры.
Шаг за шагом они вновь вернулись в постель. В запертую дверь никто не ломился. Наверняка были снаружи слышны стоны, но никому до них не было дела. Кроме Джордано, который что-либо об этом высказывать королеве не имел ни малейшего права.
Не поворачивался язык спросить про иных фаворитов. Страшно было поднимать тему предательства. А когда настало на то время, Офелия попросту ушла в свои покои. Виконт долго не мог уснуть — тревожные мысли одна за другой влезали в его голову.
От отца никаких вестей не было, а это значило, что всё будет идти по плану. От этого Леонардо становилось не по себе ещё больше — планы у графа были катастрофическими. Если до этого виконт клялся, что рука его не дрогнет, когда дело дойдёт до убийства королевы, то сейчас был твёрдо уверен в обратном.
Настало утро, в которое Леонардо вошёл после бессонной ночи весьма нерадостно. Настроение было… гадким. Юноша нехотя собрался, после чего с таким же нежеланием приступил к своим тренировкам. Оказавшись уже во дворце, он пытался высмотреть Офелию, но та не оставалась без компании.
Грустно было признавать, но Джордано мог стать единственным союзником в сложившейся ситуации. Когда, наконец, королева осталась со своим верным советником, Леонардо и решился к ним подойти. От волнения тряслись руки и едва заметно дрожали колени. Общее напряжение, в котором пребывал юноша, было заметно даже далёкому от него человеку. Джордано, заметив всю эту квартиру, не скрыл своей тёмной улыбки.
— Ваше Величество, — виконт поклонился королеве, едва подошёл к ней, после чего в знак приветствия кивнул и ей собеседнику. — Мы можем с Вами поговорить? Желательно с глазу на глаз.
— Насколько интимна тема? — Офелия, как несложно было заметить, принялась кокетничать.
— Ничуть, — брюнет был подавлен.
— Тогда я точно никуда не уйду, — вступился Джордано.
— Тогда я буду краток, — Леонардо с долей язвительности улыбнулся мужчине, после чего перевёл взгляд на королеву. Вернулась вся его взволнованность. — Близится тяжёлое время.
— Что ты имеешь в виду? — вновь дал о себе знать Джордано.
— Мой отец жаждет вашей смерти, — юноша продолжал смотреть на Офелию. — Он хотел, чтобы это сделал я.
— Что? — женщина резко помрачнела. — Ты был в сговоре и ни слова ранее мне не сказал?
— Я… — Леонардо захотел оправдаться, но быстро понял, что это не имеет смысла. — Я был согласен на это. Смерть Шарлотты пришлась на тот период. Но сейчас я…
— Никаких сейчас, — голос Офелии словно стал ниже, жестом она подозвала к себе стражников и обратилась уже к ним. — Выпороть, — она взглянула на Джордано. — Сам скажешь, до какой степени пороть. Я хочу, чтобы ему было так же больно, как мне сейчас от его предательства.
— Но… — юноша не знал, что более ответить.
Стражники взяли Леонардо под обе руки. Он пытался вырваться, пытался как-то сопротивляться, кричать, молить Офелию, но та была непреклонна. Позади шёл Джордано, сохраняя на лице свою улыбку. Она не подобрела, не стала радостной, наоборот: она чернела. Да, пусть он и был верен двору, но вся его душевная тьма наверняка способна была убить всех невинный детей огромного мира.
Никто не собирался церемониться с Леонардо. Его привели на конюшню и прогнали всех местных детей, после чего привязали юношу к какой-то скамье. Он по-прежнему пытался вырваться, но сил практически не оставалось. Последовал первый удар плетью, за ним второй, третий…
По всему телу разливалась боль. С каждым ударом в глазах темнело. За инструментом пытки стоял сам Джордано. Он наслаждался, это было невозможно скрыть. После каждого удара он выжидал паузу, после которой замахивался, следовал шлепок, и всё повторялось. Едва Леонардо терял сознание — Джордано приказывал принести ведро ледяной воды и вылить его на «этого гадкого мальчишку».
Не было сил кричать и что-либо делать. Да и не имело это смысла…
С конюшни Леонардо выкинули в холодный дождливый город. Он не мог понять ни где он, ни что с ним. Приходя в сознание, он жадно глотал воздух, а после снова пытался отключиться — боль была невыносимой, вся спина была отныне исчерчена шрамами от плети.
Однако не прошло много времени, когда Офелия поняла, что погорячилась. Она добивалась от Джордано слов о том, где Леонардо, но тот мог лишь пожимать плечами, продолжая скрывать тьму за своей улыбкой. Королева едва не начала посыпать голову пеплом, как стража разыскала её юного любовника.
Она пыталась сгладить свою вину, но тщетно. Леонардо был не в состоянии даже говорить. А ведь он был единственным, кто банально мог рассказать про грядущее восстание. Впервые в голову Офелии пришла идея, что Джордано тоже не так прост.
========== Глава 16 ==========
Нельзя сказать, что город был готов к тому, что в него так бесцеремонно ворвутся. Граф Риккардо Триано гордо восседал на своём коне, пока его люди превращали мирную жизнь ни в чём не повинных горожан в самый настоящий хаос.
— Нет! — срывая голос, кричала очередная девушка. — Молю, пощади!
Но было тщетно. Риккардо на это дело набирал лишь отморозков.
С девушки жадно срывали одежду, забирали редкие украшения и насиловали так, что она после жалела, что просто осталась жива. Свидетелей подобных бесчинств за редким исключением не миловали. Собственно, в список исключений обычно входили мужья, отцы и братья, которым подобным образом пытались показать, кто из них по-настоящему силён.
Если уж продолжать говорить о сильных и слабых, то головорезы графа Триано потешались за счёт местных пьянчуг, которые к такому повороту судьбы готовы были не более остальных. Многим море было по колено под воздействием алкоголя, и они сами лезли в драку. Головорезам это было на руку — они сначала вынуждали выпивоху полезть с кулаками на кого-то, затем некоторое время продолжали провоцировать его и уходить от ударов, а после, когда всё это действо надоедало, избивали бедолагу так, что тот действительно прощался с жизнью и больше был похож по цвету и консистенции на томатную пасту, чем на человека. У несчастных мужиков не было ни малейшего шанса выстоять даже один на один, а тут была целая толпа…
Офелия, тем временем, металась. С одной части дворца в другую. А следом бегал Джордано. Часть знаменитой королевской армии отреклась от верности престолу при нынешнем монархе, часть — паниковала, а остаток старался не подавать виду, что они в принципе ещё существуют. Её Величество готова была приклониться перед каждым своим драгоценным фаворитом, дабы корона осталась на её голове.
Когда стемнело, тёмная карета остановилась у одинокого поместья на холмах, засаженных виноградниками. На сырую землю ступил Джордано, подал руку белокурой красавице. Офелия была настроена решительно, но старалась этого не демонстрировать.
Без какой-либо спешки они прошлись по вымощенной камнем дорожке, дошли до двери. Джордано постучал, а уже спустя минуту королева была внутри.
— Ваше Величество… — Фабио, один из военачальников при дворе, вышел приклониться пред женщиной лично.
— Ну что Вы, — Офелия мягко улыбнулась. — Я к Вам не с официальным визитом.
— Тогда пройдёмте?
Королева кивнула в знак согласия. Ей повезло — ни жены, ни детей в доме не было. Уголки её губ подымались всё выше, Джордано продолжал стоять на месте. Покои Фабио с годами не менялись. Она вошла вовнутрь, мужчина прикрыл дверь и опустил засов.
— Мой милый Фабио, — вновь начала Офелия, но уже гораздо тише. — Мне нравится сложившаяся интимная обстановка, но не нравится ход дел в городе, а ведь они, эти неприятные люди, всё ближе ко дворцу.
— Ваше Величество, я сделаю всё, что от меня зависит.
— И приступишь ты к этому сразу после этой ночи.
Офелия вновь улыбнулась. Фабио смотрел на неё наполненными жадностью глазами.
Леонардо же практически не мог пошевельнуться. Времени прошло немного, раны даже не затянулись. Рассечённую кожу хотелось снять, лишь бы унялась боль. До брюнета доходили лишь слухи о том, что происходит. Он не знал, поздно или вовремя предупредил королеву о том, что будет происходить, а узнать о положении её дел было неоткуда. Слуги, которые юношу обхаживали, молчали. Все как один. Джордано не хотелось даже звать, пусть Леонардо и был уверен, что тот придёт. Да что говорить — не было не только желания, но и сил. А Офелия в его покои с тех пор не заходила.
С одной стороны, молчание королевы казалось Леонардо дурным знаком. С другой стороны — он был на женщину крайне обижен. Если она хотела, чтобы молодой человек испытал её боль, то явно погорячилась. Больше всего виконту хотелось тотчас же вернуть ей сдачу.
А она, тем временем, была в пути к очередному своему фавориту.
— Маверик, — тихо обратилась Офелия к мужчине, губами касаясь завитка его уха. — Ты ведь понимаешь, что я здесь не просто так.
Тот лишь довольно улыбнулся. Он был практически на голову ниже королевы, но уверенность в том, что она сейчас падёт пред ним на колени с одной лишь целью, ни на минуту не угасала. И Офелия пала. А Маверик лишь расплывался в блаженной улыбке, пока Джордано стоял на улице под изморосью.
У Офелии, стоит сказать, немало было фаворитов, не два, не три и даже не четыре. К каждому из них она находила индивидуальных подход. Ей было плевать, есть у них семьи или нет, она была уверена, что ей не откажет никто. И, в принципе, была права. Любовь этих мужчин к похоти и королевскому телу была настолько безграничной, что никто бы и не удивился, если бы при жизни Жакоба они согласились бы его предать.
А Жакоб, тот ещё хитрый чёрт, обо всё прекрасно знал. И о том, какие люди стоят за ним. И о том, что эти люди говорят. И даже о том, чем эти люди занимаются с его супругой. Но он был достаточно умён, чтобы всё это мракобесие подчинить под себя. Жена, которая ведёт себя как глубоко падшая женщина? Ну и пусть. Главное, что делает она это на благо дел дворцовых.
Благодаря своим доносчикам король прекрасно знал, где Офелия, чем занята и с кем. В эти моменты он был чертовски рад, что их не связывали никакие чувства, иначе подобное он называл бы предательством и велел бы каждый раз пороть свою супругу как последнее животное, порка для которого была скорее милосердием, несущим смерть, чем наказанием.
Нескромная армия Риккардо Триано, тем временем, не унималась. Им дали поразвлечься, и они пользовались полученным шансом, оставляя после себя трупы, сломанные жизни и обнажённых девушек в бессознательном состоянии. Повезло, похоже, только городским проституткам, ведь трогать их брезговали. И хозяевам увеселительных заведений — каждому отморозку хватало ума, чтобы понять, что только от хозяина зависит количества как хлеба, так и зрелищ.
Они не получали отпор, и это их расслабило. Лишь когда они всерьез подобрались ко дворцу к следующему утру, то наткнулись на сопротивление, ради которого Офелия и ублажала своих мужчин.
Никто не вёл бои. Все ждали. Если головорезы Триано действительно были спокойны, то королевские войска своей нервности не показывали. Они были лучшими, им было велено стоять до последнего.
Леонардо до сих пор не мог себя сам обслуживать, а о происходящем узнавал от служанок. Он одновременно проклинал и Офелию, и собственного отца. Юношу безумно раздражал тот факт, что от его позиции на чьей-либо стороне не менялось абсолютно ничего. Однако когда ближе к вечеру очередного невыносимого дня в двери кто-то вошёл, он смог даже привстать с кровати, а, увидев Офелию, и вовсе обомлел.
========== Глава 17 ==========
Постепенно начинались бои. Бунтовал народ, наступали люди Риккардо и те, кто поверил в его сладкие речи и решил следовать за ним. Успех королевских воинов в этих схватках был сомнителен и опирался зачастую на то, что в этих землях за дворец готовы были выйти и постоять даже простые смертные.
Офелия была на нервах, но не подавала виду. Джордано то и дело кружился рядом с королевой, но мысли той были заняты другим человеком. Тем, кому бы она хотела передать свой престол.
Речь вовсе не шла о каких-либо чувствах. Сейчас единственное, о чём беспокоилась светловолосая стерва — спасение собственно шкуры. Даже Джордано, который не хотел подпускать виконта Триано, понимал, что для Офелии это действительно единственный способ прожить дольше.
Но королева не спешила. Она словно пыталась в полной мере насладиться своими последними днями, если даже не часами у власти. Чем ближе ко дворцу были люди Риккардо Триано, тем больше она вливала в себя пьянящего виноградного напитка.
— Мне страшно, — тучная невысокая женщина в дорогом наряде наблюдала с террасы своей винодельни на за армией, расположенной на горизонте.
— Анхела, любовь моя, — к даме подошёл мужчина примерно её возраста и обнял ту за талию. — Прошу, не стоит переживаний. Склоки дворцовый нас не касаются. Наше дело — вино, а не их интрижки.
— А если вдруг дойдёт до нас? — она была явно встревожена. — У нас слишком красивые дочери, Пабло!
Мужчина отпустил женщину и с немым вопросом посмотрел на неё.
— Их могут изнасиловать эти мерзкие грязные солдаты. Как мы их потом замуж выдадим? Кому они нужны будут такие испорченные?
К утру, протрезвев, но продолжая испытывать дискомфорт и волнение, Офелия с определённой решимостью шла вдоль коридора. Каждый её шаг отдавал звоном — каблучки блондинки громко стучали о каменные полы. Впереди уже её ждал Джордано, а как только они встретились — вручил женщине свиток.