Ему пришлось навести справки на станции и поспрашивать еще больше, когда он добрался. Приют нелюдимого эксцентричного чудака – вот что, казалось, можно было сказать о мужчине, купившем старый дом на морском берегу. Казалось, что это правильно. Было бы намного проще позвонить и спросить у Шерлока, где его дом, но хотелось продлить предвкушение – ощущение это чудесным образом повлияло на настроение Джона. И он не был разочарован ни в малейшей степени. Фэйр-хилл-коттедж превзошел все его ожидания, хоть на самом деле он ничего и не ждал. Он знал, что место будет очаровательным, но все эти загородные красоты были вообще-то не во вкусе Шерлока. Скорей, это место было похоже на него самого. Всё здесь было как упорядоченным, так и хаотичным, обработанным, но и оставленным первозданным, простираясь далеко за пределы отдельных грядок. У ног Джона гудели пчелы, когда тот ступил на покрытую галькой дорожку, ведущую к двери, скрывавшейся под навесом зеленых листьев и виноградных лоз. Внешне это был привлекательный дом, хоть, возможно, и не совсем обычный с этим пестрым каскадом зеленой листвы. Дом Шерлока был таким же, как Шерлок. На мгновение Джон с беспокойством задумался, что же это могло означать, и каким тогда будет внутреннее убранство.
Поставив чемодан на ступеньках, он постучался в дверь, оглянувшись на сад, который прошел, чтоб увидеть его с нового ракурса. Красок было так еще больше, несколько синих цветов покачивались от ветра в тени большого зеленого куста. Мэри здесь бы понравилось. В конце у нее уже не было сил ходить, но, наверное, стоило бы приехать в гости весной. Он прислонился к кирпичной стене, зажмурясь от шелеста ветра, аромата цветов и запаха моря. Это был совершенно другой мир, столь отличный от того, что он оставил. Отличающийся от дома, от Бейкер-стрит и от Лондона в целом. В глазах защипало, он почувствовал боль в груди, когда глубоко вздохнул. Аллергия, конечно. Ни радости или печали в нем не хватило бы для того, чтобы плакать. Он вновь постучал и потер глаза, вытирая ненужную влагу.
Тем не менее, никто к двери не подошел. Джон нахмурился, уверенный, что прочел на табличке название коттеджа, рядом с изгородью. В доме, кажется, не было никого – по крайней мере, не видно сквозь стекла двери. Можно было лишь смутно увидеть гостиную с диваном и креслом, а еще лучше виден был стол, полный лабораторного оборудования, хорошо знакомого Джону. В луче света под микроскопом лежал цветок.
Джон оставил чемодан на ступеньках и пошел по покрытой галькой дорожке, туда, где деревья служили живой оградой, заслоняя дворик, скрывавшийся позади. Несколько низких веточек зацепились за брюки Джона, когда он прошел мимо, по протоптанному пути, где трава была поредевшей и жесткой, потому что по ней ходили. Там, где склонялись ветки деревьев, прогибаясь под весом щедрой зелени, были кустарники, загораживавшие почти весь свет, пока Джон не проскользнул на другую сторону. Боковой дворик был очень похож на сад перед домом, хотя был немного заросшим и беспорядочным. В остальном же, здесь было поле ровной травы, над которым высились только деревья и ульи, поднимавшиеся по склону уходящего в небо холма. Шерлок был недалеко от дома, в желтой широкополой шляпе, сидел на табурете, с блокнотом в руке, рядом с клевером. Джон как-то совершенно не ожидал, что тот будет в узких брюках цвета хаки и в белой костюмной рубашке даже здесь, в саду. Оттого эта желтая шляпа выглядела странной, хотя это, казалось, была единственная разумная вещь, которую он носил. Джону было почти жарко в своих вещах, даже в тени.
Шерлок повернулся, чтобы взглянуть на Джона, опустив на колени блокнот.
— Долго ты, — сказал он, поднимаясь навстречу.
— Я был на другой стороне Лондона, — ответил Джон, слегка улыбнувшись.
Смахнув с брюк невидимые пылинки, Шерлок кивнул и сделал знак Джону, чтобы тот следовал за ним.
— Я поставлю чайник.
По дорожке, усыпанной гравием, они через внутренний дворик прошли в дом; Шерлок бросил шляпу на деревянную столешницу кухни, и стал мыть руки в раковине. Джон привык к тому, чтоб устраиваться в любом месте, потому так и сделал, поначалу сходив к входной двери за оставленными вещами, и только потом осмотревшись вокруг. Здесь было больше порядка, чем он ожидал. Лаборатория была тем, что традиционно должно было быть столовой; нынешнему жильцу нужно было куда меньше для того, что касалось еды. Большая часть мебели была незнакомой, вероятно, купленной вместе с домом, хотя тут и там обнаруживались следы Бейкер-стрит: зеркало, зеленый стул, подушки и безделушки. Странно было видеть кусочки жизни, которой он жил когда-то, оказавшиеся в чужом, незнакомом месте. Он всё еще полагал, что красное кресло, теперь стоящее возле окна, было его. Он внес свой чемодан, плюхнулся на знакомое место, и то, как удобно подушка поддерживала его спину, странным образом утешало, хотя это и было глупо, конечно.
— Вижу, тебе здесь нравится, — сказал Шерлок из кухни, открывая шкафчики в поисках разных мелочей и наливая воду.
Джон вздохнул; почему-то приятно было слышать эти нотки самодовольства.
— Ну, здесь красивее, чем на фото с открытки.
Шерлок тихо рассмеялся от комплимента.
— Приятно слышать, что мои усилия не пропали даром, и дом все-таки не совсем обветшал. Да и то, что можно назвать садоводством, удается теперь много лучше. — Он стоял, опершись на столешницу, и смотрел на Джона из смежной комнаты, говоря с ним так беспечно-дружески, словно бы они общались лишь накануне. — Не так просто, знаешь ли, узнать что-нибудь о растениях. Я стараюсь регулярно исследовать почву, проверяя ее на нитраты, и, согласно анализу, есть улучшение – там, где грядки на солнце. Количество почек уже увеличилось на трех тестовых зонах; всего же их семь. И я всё еще выясняю, каким образом насыщение почвы влияет на то, чтобы сохранялись питательные вещества.
Джон посмеивался, и это приносило облегчение больше, чем он мог ожидать. Он чувствовал себя замечательно, несмотря на то, что смеяться было все-таки больно, так как мышцы его, очевидно, отвыкли от этого. И когда улыбался, то напрягались щеки, и он кашлял, прочищая горло последним глотком растворенной в воздухе жизнерадостности.
— Я должен был знать, что если уж ты возьмешься за садоводство, то не просто с ведром и лопатой.
— Ну, они у меня тоже есть, для полноты картины, — сказал Шерлок, принося поднос, где стояли чайник и чашки.
Джон покачал головой, расслабляясь и не имея никакого желания покидать свое удобное кресло.
— Картину ничто не сделает более полной, чем ты – в этой желтой забавной шляпе, — сказал он, ощущая, как улыбка буквально согревает его.
Шерлок принес ему чашку и блюдце, а затем уселся на своем зеленом стуле на противоположной стороне комнаты, куда солнечные лучи не доставали. Джон же чувствовал солнце лицом и руками, теплое и желтое, словно масло на тосте. Он выпил чаю, прислушиваясь к гудению пчел за окном, сидя в уютной тишине, в то время как Шерлок оставался открытым, не готовым начать приставать с расспросами, а просто свободным и далеким от каких-либо сплетен. В этот раз Джон не чувствовал себя оцененным, не чувствовал, что его осуждают как плохого мужа, плохого отца или просто плохого человека за то, что не может встряхнуться, избавившись от того, что его удерживало в плену. Единственным звуком, исходящим от Шерлока, был стук чайной чашки, возвращенной на блюдце. Уже много недель Джон не чувствовал себя «дома» – как сейчас.
— Что ж, — сказал он, вздыхая. — Эксцентричный отшельник, не так ли?
Шерлок просто пожал плечами, выглядя вполне довольным собой.
— В первые недели посетители были. Не заставили себя ждать. Они, конечно, могли назвать меня и похуже. Это здесь мой второй сезон, впрочем, и я предполагаю, отчасти поэтому, они допустили ошибку, проявляя излишнюю доброжелательность.
Джон вновь засмеялся тихонько, почти не способный вообразить себе Шерлока в центре сообщества домохозяек и фермеров, не хватающимся за гарпун, – тем более что этот самый гарпун висел на стене за диваном.
— Здесь растения и всё остальное, и они тебе не дают скучать, правда? — спросил он, всё еще слегка потрясенный тем, что видит друга настолько спокойным, хотя вроде бы тут немного занятий. В Лондоне тот бы просто с ума сходил, изнывая от скуки и протаптывая ковер.
— Я поставил конечную цель – получить превосходный продукт на моей пасеке, а это требует превосходных местных цветов, которые должны поддерживаться превосходной почвой. Это – самое главное. — Шерлок поставил свою пустую чашку на кофейный столик и сидел, положив ногу на ногу, сложив пальцы под подбородком. — Не могу сказать, что у меня есть время для скуки. Опытные разработки, прополка, полив, обрезка, подкормка, пересадка. Думаю, в этом сезоне удалось добиться определенных успехов. Досадно, что приходится ждать, чтобы выяснить это, но природа быстро указывает на неудачи. Вероятно, до следующей весны я не получу никаких реальных результатов моей работы этого года. Мед, безусловно, тот же самый, хотя я хотел бы сказать, что на вкус он уже улучшился.
Джон медленно кивнул, показывая, что слушает. В самом деле, интересно было послушать, как Шерлок рассказывает о планах работы в саду. Это не было страстной речью, тем не менее, Шерлок был увлечен. Пчелы и цветы, конечно, были не то же самое, что тройное убийство, но, в отличие от окровавленных трупов трех каких-нибудь бедолаг, сад давал занятие намного дольше, чем на несколько часов или дней. Шерлок всегда безумно жаждал острых ощущений, нового волнения, всплеска эмоций, чтоб испытывать всё это и сполна насладиться – до неизбежного спада после достигнутого успеха, если не было тут же нового дела. Теперь же спокойствие, которое видел Джон, не имело резких подъемов, чтобы схлынуть потом; ничего чрезвычайного. Казалось, у Шерлока был новый график, и всё время было расписано, поделенное между исследовательской работой и работой в саду. Как и дом, это было совсем не то, что Джон выбрал бы для него, но Шерлок казался теперь более здоровым, причем, это было больше, чем просто отсутствие бледности.
— Ну, у тебя всегда была тяга к сладкому, — заметил Джон, допивая чашку еще теплого молочного чая.
Шерлок улыбнулся, легкий румянец окрасил его уже чуть опаленные солнцем щеки.
— Конечно, это привычка, от которой я не избавился.
Джон весело хмыкнул, вновь закрывая глаза. Он услышал, как Шерлок наполнил чашку, а затем вернулся на кухню. Он не беспокоил Джона. И тот очень ценил это.
— Сколько еще твоя мать собирается остаться с вами? — спросил Шерлок из другой комнаты.
Джон открыл один глаз.
— Кто говорит, что она со мной?
— Твоя одежда. Твоя мать предпочитает лавандовый смягчитель. Ты же, когда отправляешь белье в стирку, никогда этим не заморачиваешься.
О, как Джон любил и ненавидел, когда тот делал это. Он мрачно усмехнулся, покачав головой.
— Понятия не имею. Не помню, чтобы она просила остаться. Она просто… никогда не уходила. Она ведь заботится об Анне-Ли.
— И о тебе.
— И обо мне. — Джон вздохнул, глядя на деревянные балки потолка – темно-коричневые на белом фоне. — Поэтому ты и прислал свое приглашение?
Шерлок покачал головой, отмахиваясь.
— На самом деле, мне удалось купить довольно хороший винтаж вина [1]. Я подумал, что было бы позором выпить его одному, особенно, зная, как тебе нравится Мальбек. [2]
— Ты послал мне открытку, вызвав меня, чтобы ты мог распить бутылку?
— Ну, спешить ни к чему, — сказал Шерлок с легкой улыбкой, чтобы выразить свое удовольствие. — Если что-то и может подождать, так это вино. Я убежден, что с возрастом оно лишь становится лучше.
— В отличие от нас, — поддразнил его Джон, ощущая, как влага вновь затуманивает глаза, и быстро стирая ее. Это было больно – опять находиться в одной комнате с Шерлоком. Но это было хорошей болью. Самой лучшей из всех.
Шерлок не стал реагировать, только поднял взгляд, потом подошел к чемодану Джона и забрал его.
— Первая дверь справа – ванная. Твоя комната – ближайшая к лестнице, — сказал он.
Джон кивнул, наблюдая из кресла, как Шерлок уносил его вещи, сбросив по дороге ботинки, так что уходил уже босиком. Джон ухмыльнулся и уселся поглубже; улыбка его быстро угасала в отсутствие дальнейших ожиданий, когда он безучастно смотрел на свою вновь наполненную чашку. Другая гостиная, другое кресло, а он по-прежнему остается в застое.
Но он улыбался.
Он даже смеялся.
Пустота, конечно, была всё еще там, но уже не казалась столь наступательной, когда он сидел в свете солнца, далеко, в доме Шерлока, что пахнет цветами и походит на бриз.
Мэри бы здесь понравилось, точно. Она нашла бы, что это мило. Он должен был сказать ей об этом позже, но пока ничто не казалось ему столь привлекательным, как дремота.
================
Примечания
[1] Винта́ж в виноделии (англ. vintage) — вина или урожай определенного года. Понятие «винтаж» применяется как правило к высококачественным винам, каждый винтаж которых обладает своими неповторимыми оттенками аромата и вкуса.
[2] Мальбек – красное вино из одноименного виноградного сорта родом из Франции, а именно из области Каор.
[3] Не знаю, какой дом был у Шерлока, можно только гадать, ниже будут фото возможных вариантов.
Но мне, когда я это читала, - про стены из красного кирпича, увитые зеленью, - почему-то вспомнились давным-давно слышанные стихи, еще из детства, казавшиеся мне всегда почти мистическими, завораживающими своим ритмом:
Пронеслись века, память стерла их,
И народы ушли с земли,
Но не блекнет только зеленый плющ
Он, как встарь, и сочен и свеж.
Одинокий, отважный древний плющ
Силу черпает в днях былых:
Для того же и возводится дом,
Чтобы плющ питать и растить.
Стелешься, где прошли века,
Древний гость, мой зеленый плющ.
Чарльз Диккенс «Посмертные записки Пиквикского клуба», часть 7, Глава VI
(Перевод А. Кривцовой, Е. Ланна)
Комментарий к Глава 2
**__ФОТО__**
1 и 2 Английские загородные дома
http://www.picshare.ru/view/8845558/
http://www.picshare.ru/view/8845559/
3 Окна
http://www.picshare.ru/delete/8845560/67524NeOFH/
4 и 5 Интерьер загородного дома. Видно, как выглядят потолочные балки
http://www.picshare.ru/view/8845563/
http://www.picshare.ru/view/8845564/
6 Хозяин дома
http://www.picshare.ru/view/8845566/
========== Глава 3 ==========
ГЛАВА 3
Шерлок приготовил обед. Не то чтобы это было совсем неслыханно, но Джон всё же воспринял это как возможность поддразнить его. Когда они были холостяками, у них чаще всего была еда на дом, и несколько готовых порций в морозилке – на тот случай, когда погода была слишком скверной, чтоб выходить куда-то, или просто не хотелось ни с кем контактировать. Кухня была домом для всех экспериментов, и было несколько случаев, когда Джон мог напомнить, что даже расфасованная и нагретая в духовке еда, представляла собой биологическую опасность. Самыми сложными вещами, которые они когда-либо делали дома, были бутерброды и легкий завтрак из фасоли, яиц и тостов. Кухня никогда не была пригодной для чего-то другого. Теперь, однако, это было не так.
Джон не был уверен, что ему это нравится. Его вполне устраивало то, что у них было прежде, и он не испытывал никаких опасений относительно способности Шерлока кипятить воду для макарон или греть томатный соус в кастрюле. Но Шерлок не готовил. Шерлок не работал в саду и не жил за пределами Лондона. И Джон даже не знал, что хуже: то, что тот ему лгал, или что тот сам поверил самообману. Шерлок, живший в сознании Джона, тот, которого он всегда помнил, которого понимал и который всегда превосходил его, оставался всегда неизменным, почти как в тот день, когда они встретились. Да, кое-какие изменения были, но они изменялись вместе. Теперь Шерлок обустраивал дом в деревне, делая то, что делают деревенские жители, а не то, что, знал Джон, делал Шерлок. Шерлоки использовали лопаты, чтоб откопать улики, а знание почвы и листьев – для определения места преступления. В духовках Шерлоки держали стеклянную посуду, а части тела хранили в микроволновке и в холодильнике. Шерлоки были капризны и часто несчастны, а главное, Шерлокам нужны были Джоны. Теперь же, понял Джон, Шерлок больше не нуждался ни в ком, и в нем – меньше всего. Он уже потерял одного лучшего друга. И, на самом деле, не должен был видеть, что он стал ненужным и для другого.