— Не могу… Если что-то случится…
Шерлок покачал головой, бродя вокруг снова, поскольку Джон двигался в сторону.
— Если что-то случится, о ней позаботятся. Разговор не об этом.
— Я такого не сделаю, Шерлок. Нет.
— Дай мне свои ботинки.
Джон потер лицо, пытаясь отвести свой взгляд от травы и неба – и неизвестности, что ждала впереди. Наступая на пятки, он снял обувь, отшвырнув ее в сторону, а вслед за ней – и носки. Это было не то же самое, что ответить «да», но тело его всё равно уже было охвачено этим.
— Это просто самоубийство, — сказал он.
Шерлок проследил глазами полет его обуви.
— Только потому, что нет никаких свидетелей, — согласился он.
Джон невольно рассмеялся над этим. Невозможно было сдержаться: его просто разорвало бы. Большинство утесов, что попадались ему, составляли береговую линию; но он был абсолютно уверен, что Шерлок не станет подбивать его разбиваться насмерть. И не столь был уверен в том, что не искал бы такого конца. Если б только можно было глянуть вниз, всё было бы много проще. Но он больше этого не хотел. Не хотел непременно знать, что всё будет в порядке. В каком-то смысле, было бы хорошо, если б – нет.
Он действительно рассматривал это. На полном серьезе размышлял о том, чтоб шагнуть за черту. И смеялся над собой – над собственной глупостью. Он закрыл глаза, крича на себя, что не должен настолько хотеть волнения, что принесет ему этот риск, эти острые ощущения. Он хотел этого, нуждался в этом. Никто не мог подойти к краю, кроме него самого, лишь его сознание, его тело, вместе, могли сделать это, бросившись навстречу… смерти или очень холодной воде. Какой человек, хоть с унцией здравого смысла, вслепую принял бы столь идиотское предложение?
Человек, утративший нечто более ценное, чем любовь к другому: любовь к себе.
— Прямо вперед, разбегаешься, хорошенько толкнись, ноги вместе, носки оттянуты, — повторил ему Шерлок свой инструктаж, отступая, чтоб дать ему место.
Джон открыл было рот, чтобы что-то сказать, возможно, в последней попытке отговорить себя от всего этого или спросить Шерлока, до конца ли уверен тот, что это было хорошей идеей. Но вместо этого с колотящимся сердцем помчался, говоря себе: «да пошло оно!» , устремляясь к чему-то новому. Разогнавшись, он оказался у края – несколько скорее, чем ожидал. Вниз он не смотрел, пока не прыгнул. Шерлок был ублюдком. Вода была, и достаточно много, но, казалось, что в полусотне футов! Желудок Джона упал быстрей, чем он сам, а рассудок его уже отчитывал за феноменально глупую смерть, пока он, кувыркаясь, падал, не имея возможности остановиться. Но не сожалея об этом. Ветер был ужасающе громким, и он врезался в него, словно ложка, вряд ли предназначенная для этой задачи, но справляясь с ней, так или иначе. Он частенько слышал, что те, кто упал и разбился, зачастую умирали еще до того, как врежутся в землю, – от сердечного приступа. В это можно было поверить. Грудь Джона болела, всё дрожало внутри, ребра сжимало до боли, мышцы пульсировали. Несколько секунд – и затем он узнает, убивает ли сердце… или волны… или он, в конце концов, со всем справится.
Жизнь не была драгоценна, потому можно было ее потерять; и была драгоценна, потому что лишь тогда, когда нужно бороться за то, чтобы быть счастливым, ею стоило дорожить.
Джон врезался в воду, как было предложено: ноги вместе, носки оттянуты, войдя в нее, словно пуля, не дыша с той минуты, как прыгнул. Ликовать или чувствовать облегчение было некогда. Вода была ужасно холодной, так что просто всё сжалось внутри, а поверхность оказалась вдруг невозможно далекой. Джон, барахтаясь, заработал ногами, в груди жгло, но уже по-другому, потому что он не успел вздохнуть, и теперь ему катастрофически не хватало воздуха. Если он пережил падение, черта с два он утонет теперь при подъеме! Одежда, намокнув, тянула вниз, но он лишь энергичней боролся, несмотря ни на что, пробираясь наверх.
Первый вздох состоял в равной степени из воды и воздуха, так что Джон тяжело закашлялся, фыркая и отплевываясь, одновременно двигаясь так, чтоб держаться над волнами и иметь возможность дышать, наконец. Это было больно, но всё равно потрясающе, несмотря на то, что он всё еще кашлял. Он взглянул туда, откуда он прыгнул, подумав, что в жизни бы не поверил, что сможет пережить такое падение. Но он пережил. Это было удивительно. И где-то между землей и берегом его опустошенность исчезла. Было просто слишком много всего, чтоб искать и испробовать, чтоб позволить себе оставаться в безопасном замкнутом пузыре мнимого существования, которое лишь усыпляет, не давая по-настоящему жить.
— Шерлок! — позвал он, не совсем уверенный, что его можно услышать, но явно не видя кудрявую черноволосую голову. Странно. Тот же должен был наблюдать. Никто бы не подбивал совершить прыжок веры [6], лишь затем, чтоб потом, развернувшись, уйти.
Всплеск около Джона был совсем небольшим, только что-то, помимо обычных волн, окатило затылок. Джон развернулся, увидев в воде мокрого Шерлока, с губами, что слегка побелели от холода, но при этом всё равно улыбались.
— Как ты мог подумать, что теперь бы я оставил тебя? — спросил он.
Джон готов был расцеловать его. Он запрокинул голову, хохоча, глядя на голубое небо, и солнце, и бегущие облака. Его тело болело от пережитого напряжения, страха и падения в холодную воду. Еще большим грузом давил его траур, который, наконец, отложился в сердце, понятый и осмысленный. Джон не возражал против слез на лице, когда в мире и так уже было много воды.
— Я скучаю по ней до того, что порой не могу дышать.
Шерлок кивнул, в воде подбираясь к нему.
Джон усмехнулся тому, как стучали зубы, заставляя слова звучать неуверенно. Он ни в коей мере не чувствовал этого.
— Грустить – это нормально. Я способен справиться с болью. Я даже не боюсь быть один, я просто не хочу быть. А ты теперь находишь себя – и, господи, Шерлок, я, видя, как ты живешь здесь, не могу просить, чтобы ты возвратился.
— Тогда оставайся.
Оставить работу, продать дом, погасить ипотечный кредит и заняться чем-то иным, чем-то новым. Джон, смеясь, позволил нахлынуть сомнениям, заменяя страх предвкушением и ощущением всемогущества. Он только что прыгнул с утеса. Если жизнь полагала, что что-то житейское может быть серьезней, чем это, пусть еще раз подумает. Джон взглянул на Шерлока, улыбаясь, и вполне сознавая, что никогда не встречал более великого человека.
— Хорошо, — сказал он и увидел, что Шерлок ему улыбнулся. Это явно смутит и взволнует многих людей, когда Джон возвратится, чтобы бросить всё, оставляя лишь дочь и собственные интересы. Но всё будет в порядке. Они справятся с этим. В конечном счете, обязательно справятся.
Продолжая немного хмуриться, он взглянул на скалу, потому что другая мысль пришла ему в голову.
— Наша обувь осталась там, не так ли? — сказал он.
— Да.
— Я так и думал. А берег?
— Дальше, чем любому из нас захочется плыть.
Джон вздохнул, его тело явно протестовало против такого холода.
— Блестяще, — простонал он, задаваясь вопросом, как именно должен был и дальше сработать план Шерлока.
Тот в ответ ухмыльнулся и поплыл вперед.
— Потому-то и вырублен путь.
— О. Хорошо. — И действительно, очень удобно. Джон направился вслед за Шерлоком, компенсируя гребки более длинных рук и ног более энергичными взмахами.
— Значит, многие прыгали здесь? — спросил он.
— Достаточно того, что они ощутили, что потребуется проложить дорогу.
— Понятно. И сколько раз прыгнул ты?
Лицо Шерлока приподнялось, тот пожал плечами.
— Всякий раз, когда знал, что нуждаюсь в этом.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Джон должен был отвечать за окуривание… (в оригинале – John got to be in charge of the smoker and of lighting the hessian cloth).
В этом сложном процессе помог разобраться J.Sigerson.
Привожу его объяснения:
Для получения дыма (для отпугивания пчел при открытии улья) поджигают hessian –
рыхлую ткань из джута, сизаля или других растительных волокон, что-то вроде мешковины, т.к. она легко загорается и дает много дыма.
http://www.bygdeband.se/wp-content/uploads/2015/09/Arbete-med-bin-i-big%C3%A5rden..jpg)
Кроме того, речь может идти о холстике (https://www.milkwood.net/wp-content/uploads/2011/09/p1030806.jpg?w=500&h=375).
Холстик (положок) — кусок прочной ткани, обычно мешковины, которым закрывают верхние бруски рамок и который выполняет своего рода функцию потолка улья. Xолстик должен быть такого размера, чтобы полностью закрывал межрамочные просветы, а краями ложился на края корпуса. Положки из мешковины считаются лучшим вариантом для зимовки. Сверху на холстик обычно кладут утеплительную подушку или соломенный мат. Однако холстики не создают надрамочного пространства и зимой затрудняют свободный переход пчел из улочки в улочку поверх рамок. Для того чтобы, дать пчелам возможность перехода, под холстики (поперек рамок) подкладывают брусочки сечением 1,5x1,5 см, чтобы пчелы, в случае нехватки корма в улочке, могли пройти на другие рамки. Т.е. мне кажется, что Джон должен был приподнимать/ снимать/ вытаскивать эти самые холстики.
[2] Сразу вспоминается фильм «Чистильщик» («Cleaner») (США, 2007, реж. Ренни Харлин), где в главной роли Сэмюэл Л. Джексон, несравненный Мэйс Винду из второй трилогии «Звездных Войн», Эпизоды I – III).
О белом костюме:
КОММЕНТАРИЙ, который любезно прислал J.Sigerson, как всегда, чрезвычайно обстоятелен и исчерпывающ:
«Специалисты по очистке от опасных материалов обязательно носят защитные костюмы, и, как правило, они белого цвета
(http://spetsperchatka.ru/files/resized_images/zashitnie-kombinezoni_kom100-kom200_318x515.jpg, http://advancedcleanroom.com/wp-content/uploads/fhrqDOHKc_BVqJmuluUKBciL7orv5Ed6843XB1D6xPg.jpeg).
(конец цитаты)
Ну, тут Джон несколько преувеличивает, но определенное сходство есть.
Вот костюм пасечника:
http://beekeepingworks.com/wp-content/uploads/2016/09/beekeeper.jpg
https://www.gettyimages.com/detail/photo/beekeeper-in-protective-suit-examining-bees-on-royalty-free-image/663779601
(Тут, кстати, видно, как производят окуривание)
и
https://wonderlandgardens.org/wp-content/uploads/2017/01/best-beekeeper-suit-e1511256993615.jpg
https://www.gettyimages.com/detail/photo/midsection-of-beekeeper-in-protective-suit-royalty-free-image/663780107?esource=SEO_GIS_CDN_Redirect
Костюм пчеловода с капюшоном (в котором «тонет» Джон) :
https://www.gettyimages.com/detail/photo/beekeeper-inspects-bee-hive-royalty-free-image/104824410
«Шляпа с вуалью»:
https://www.gettyimages.com/detail/photo/beekeeper-in-protective-suit-examining-bees-on-royalty-free-image/588482907
[3] Наш замечательный консультант, J.Sigerson, помогая мне с «расшифровкой» этой запутанной фразы, любезно предоставил визуализацию, как выглядит этот самый «утенок на талии»:
https://funswim.com.ua/images/stories/virtuemart/product/FS10016_2.jpg
Представила себе Джона в надувных нарукавниках и с таким вот утенком…
И рядом – Шерлока в шортах в обтяжку.
Впечатлилась. :D
[4] Сэр Дэвид Аттенборо – всемирно известный британский натуралист, писатель и режиссер-документалист (мл. брат сэра Ричарда Аттенборо – британского актера театра и кино, режиссера и кинопродюсера).
Один из самых знаменитых в мире телеведущих и натуралистов, считается пионером документальных фильмов о природе; созданные им десятки документальных сериалов рассказывают обо всех видах жизни на Земле и об их взаимодействии.
Главный менеджер Би-би-си в 1960-х и 1970-х годах.
Командор ордена Британской империи (1974), Королевского Викторианского ордена (1991).
В 1985 посвящен в рыцари.
Популярность его сериалов «Жизнь…» была так велика, что для британской аудитории голос Дэвида Аттенборо стал фактически синонимом кинодокументалистики.
ВИКИ.
[5] В оригинале: «Their feet against the earth cracked and thundered…» - совершенно заколдованная фраза, в дешифровке которой принимали участие, наверное, не меньше пяти человек.
Причем, к единому мнению не пришли. :)
Наиболее оригинальную версию высказал наш эрудит, J.Sigerson, указавший, что поскольку тропинка идет вдоль утесов (как в Дувре), слой земли там обычно очень тонкий, под ногами же - мягкий мел и твердый кремний, которые от шагов осыпаются и шуршат.
Вот любезно предоставленные им фотографии:
Тропинка по краю меловых утёсов (White Cliffs of Dover footpath) https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/9/97/White_Cliffs_of_Dover_%28264098158%29.jpg
и
http://4.bp.blogspot.com/-_MGWqb_kqxc/U9AooLK-3xI/AAAAAAAALXY/ns2frRFzi9I/s1600/Traversata%2BDover%2BDeal%2C%2B14%2Bgiugno%2B2014%2B(50).JPG
Меловая почва (Восточный Сассекс)
https://c8.alamy.com/comp/GM34BD/chalky-soil-high-on-the-south-downs-in-east-sussex-united-kingdom-GM34BD.jpg
Сухая потрескавшаяся почва вблизи Shoreham, Западный Сассекс https://ru.depositphotos.com/156140802/stock-photo-dry-and-cracked-soil.html
[Карта почв ВБ http://mapapps2.bgs.ac.uk/ukso/home.html?layer=NSRISoilscapes]
[6] Прыжок веры – рискованное действие, на успех которого практически нет надежды, совершаемое во имя кого-то или чего-то, во что безгранично верят.
Комментарий к Глава 4
**__ФОТО__**
Арт – вид с утеса
http://www.picshare.ru/view/8845987/
========== Глава 5 ==========
ГЛАВА 5
Она назвала его Лэла, и Джон никогда не видел ничего прекраснее, чем лицо Шерлока, изумленное и радостное, когда тот понял, что эти звуки обозначают его. Они не учили ее этому. Джон и Мэри целую вечность повторяли ей «папа» и «мама», и, в конце концов, всё получилось, но Джон никогда не пытался найти что-то проще, чем «Шерлок», чтобы Анне-Ли могла это произнести. Умный ребенок. Джону понадобилась почти неделя, чтоб понять, что повторение звуков что-то означает для нее, выражает определенную мысль, и она хочет, чтоб ее поняли, а не просто поет на кухне, прижимаясь лицом к окну. «Лэла у-у» была вовсе не колыбельной, а «Лэла сю-ю» [1] была требованием прийти. Она нуждалась в слове, чтобы различать двух мужчин, которых часто звала, и Джон всякий раз смеялся, а лицо Шерлока покрывалось нежным румянцем. Тот был Лэлой теперь, слишком поздно было это менять, да и вряд ли кто-то из них захотел бы попробовать.
Любые сомнения, что были у Джона относительно переезда, давно разрешились. И хоть Шерлок твердил, что Джон вовсе не должен работать, и нет нужды вносить арендную плату, жить где-либо из милости было слишком для доктора. Потребовалось всего несколько недель, чтоб наладить быт и устроиться, и чуть больше времени, чтоб прочесать окрестности в поисках работы, что была бы поблизости. Медцентр был полностью укомплектован, и сотрудники там не требовались, но вот в местной начальной школе была вакансия. И хоть быть школьным доктором было не слишком престижно, он зато мог видеть других родителей и своих ровесников, чтобы восстановить круг общения, – что-то, чем Шерлок, как обычно, пренебрегал. Это было достаточно небольшим поселением, чтоб пересуды и разговоры продолжались две-три недели, до начала школьных занятий, и Джон отвечал на вопросы о себе и о Шерлоке, о котором тоже строили предположения. Нет, они не были парой, и, нет, Джон не был геем. После этого он улыбался больше дамам в местной администрации. Ему нравилось улыбаться.
В магазинах же все улыбки и всё восхищение привлекала к себе Анне-Ли. И, по правде сказать, она просто этого требовала. Джон однажды увидел, как она швырнула на пол лимон, только чтобы кто-нибудь поднял его и заметил ее, наконец. С ее совершенно симметричными косичками и в китчевых платьицах, что всегда покупала ей бабушка, Анне-Ли была просто кошмаром при посещении магазинов, так что никогда нельзя было позволять, чтоб она дотягивалась до продуктов. Точно так же и Шерлок мог запросто убрести куда-нибудь, оставив ребенка, поэтому то, что они оба оказались с одной тележкой, было – «боже-правый-их-двое» [2] – предопределенной небом удачей. Шерлок толкался, Анне-Ли суетилась, а Джон старался заполнить тележку, приучившись загружать ее так, чтобы возле ребенка лежали покупки слишком тяжелые, чтобы ими можно было швыряться. Разумеется, было бы легче посещать магазин одному, но они, как правило, приходили все вместе. На самом деле, хорошо было вытащить эту парочку из дому, чтоб на них могли посмотреть. И Джон бы не осмелился лгать, утверждая, будто бы ему не нравится, когда его останавливают, чтоб сказать, какая у него миленькая маленькая девочка. Однако с самым чистосердечным видом лгал бы, утверждая, что никогда нарочно не ставил тележку так, чтобы понаблюдать, как быстро Лэла заполнит ее, выбирая всё, что им нужно.