— Амбаруссар! Турко! Морьо! — крикнул старший феаноринг.
В ответ на его призыв по лестнице тут же застучали кованные каблуки и затопали кожаные подошвы сапог его братьев.
И вот уже все они стояли за спиной Нэрданели, возвышаясь над ней, словно высокие горные пики над зеленой лощиной.
— Досточтимый Хиссимэ, — начала набравшаяся уверенности Махтаниэль, — я выслушала твои слова, а теперь позволь мне сказать мои. Если твоя дочь желает вступить в мой дом на правах супруги Карнистиро, то пусть придет сюда и сама скажет ему об этом.
— Я понял тебя, Мудрая Нэрданель, — осторожно взявшись за ручку входной двери ответствовал Хиссимэ, — Не смею долее беспокоить тебя и твоих сыновей, — спешно кивнув им шестерым, стоявшим на пороге, он скрылся за дверью.
— Так не может продолжаться! — воскликнул старший феанарион, — Я сейчас же иду к Нолмэ! — и он запрокинул голову, хмурясь и шумно втягивая ноздрями воздух.
— Сынок, — забеспокоилась Нэрданель, — Тебе не нужно сердить дядю. Ты же знаешь, мы итак не в чести при дворе Нолдарана…
— Мама! — прервал ее Морьо, — Он должен положить этому конец! Какое он и его прихвостни имеют право указывать нам всем, как жить?! Я иду с тобой! — он сверкнул глазами на старшего брата.
— Нет, Морьо, прошу! — взмолилась Нэрданель, — Он поступает так, опираясь на законы и обычаи нашего народа, пойми…
— Никто не имеет права приходить сюда и оскорблять тебя и память об отце! — прогремел над всеми голос Нельо.
Он хищно обвел глазами присутствующих. В этот момент в прихожей появились Мирионэль и Фириэль, находившиеся все это время в саду.
— Я отправлюсь с вами! — тут же выкрикнула первая.
— Собирайтесь! — бросил им Руссандол и первым прошел в столовую, где слуги уже накрывали завтрак.
Разыскать майа Олорина не было для Элеммира сложной задачей. Он отправил своих квенди в Валмар, чтобы они сообщили правителю Ингвэ, что Нолдаран желает как можно скорее видеть у себя отсутствовавшего целую Эпоху майа из свиты Сулимо. Заодно с гонцами были переданы подарки для Индис Ясной, проживавшей во дворце брата на Ойолоссэ. Таким образом, Олорин стоял у главных ворот во дворец Тириона, чуть забрезжили далеко на востоке первые лучи Анара.
Нолдарана разбудили, и майа тут же был препровожден в его приемный покой, после чего Элеммиру ничего не оставалось, как со спокойным сердцем затворить за вошедшим к Владыке гостем двери.
Гораздо более трудновыполнимой задачей он видел ту часть поручения Нолофинвэ, которая касалась организации приезда к нему в качестве гостьи девы Артанис. Не доверяя слугам, Элеммир сам отправился сразу же после разговора с Владыкой нолдор в приморскую столицу Короля-морехода.
Будучи по происхождению синда, а значит, являясь ближайшим родичем тэлери, Элеммир мог относительно свободно въезжать в Альквалонде, въезд в который представителей нолдор регулировался подконтрольными Ольвэ войсками.
Добравшись в одиночку до огромного дворца, оруженосец Нолдарана направился к главному входу. Он был принят Кириараном и расспрошен о последних новостях Тириона, после чего объявил Ольвэ цель своего приезда.
Тот казался опечаленным, но все же сопроводил его на занимаемую его зятем половину дворца и оповестил о его приходе Лорда Арафинвэ, который, в свою очередь, нехотя приказал слугам пригласить Жемчужину Альквалонде пожаловать в гостиную.
О ее красе в Хекелмаре, где он был рожден, ходили легенды, поэтому Элеммир приготовился увидеть прекрасную, нежную деву, убранную в дорогие ткани и увешанную драгоценностями. Каково же было его удивление, когда резные, отделанные сусальным золотом, двери в гостиную распахнулись под напором энергичной руки и к ним пружинящей походкой зашел высокий статный воин, закованный в легкий мифриловый доспех и в полном боевом облачении.
Витязь слегка поклонился Ольвэ и Арафинвэ и снял шлем, из-под которого на плечи и спину воина полились, словно расплавленное золото, длинные локоны густых волнистых волос. Лицо его было прекрасно совершенной и гордой красотой. В чертах читались благородство, сильная воля и решимость.
Все утро Артанис и Айканаро упражнялись вместе со свитой на мечах, стрельбе из лука и тренировали меткость в метании кинжалов и тяжелых копий.
— Ты звал, отец? — спросил воин.
— Да, жемчужина моя, — улыбнулся финвион, — Этот арквендэ приехал к нам из Тириона с приветственным словом от Нолдарана. Ноломэ желает видеть тебя в своей столице как можно скорее, чтобы расспросить о новостях Земель Изгнанных и говорить о каком-то важном деле.
Нэрвен резанула взглядом по лицу и всей фигуре Элеммира и прищурилась.
— Приветствую вас в Альквалонде. Признаться, я удивлена тем, с какой скоростью весть о моем прибытии в Аман распространилась среди здешних квенди. Если вы утверждаете, что речь о важном деле и Нолдаран желает видеть меня сейчас, то я готова, — решительно проговорила она, — Отец, что-нибудь передать дяде от тебя?
— Передай ему мой привет и приглашение на торжества в честь твоего возвращения для него и всех его родичей! — напутствовал ее Ольвэ.
К этому напутствию присоединился и Арафинвэ. Так Артанис выехала с Элеммиром и небольшим отрядом воинов нолдор, ожидавших на въезде в город их возвращения, в направлении на запад, по проложенной согласно проекту Мастера Феанаро дороге, ведущей в Тирион на Туне.
Венценосной Деве было любопытно увидеть каким стал всегда окруженный ореолом недоступности и мистической загадочности главный город нолдор, а также она ломала голову над тем, что же такого важного может сказать ей дядя Нолмэ. Подталкиваемая любопытством, Нэрвен согласилась без колебаний на эту дальнюю поездку, готовясь рассказывать о судьбах Средиземья и отвечать на множество вопросов, среди которых могли оказаться и неудобные.
Ей даже подумалось, что дядя учинит ей что-то вроде допроса, однако же, это было нехарактерно для рассудительного, спокойного и разумного дяди Ноломэ.
Что-то он скажет ей при встрече? О чем спросит? Другого способа узнать все это, кроме как выяснить, явившись к нему лично, у Артанис не было.
========== 17. Секрет счастья ==========
— Это моя вечная боль, Олорин, — говорил Нолофинвэ пришедшему к нему ранним утром майа, — Есть ли здесь моя вина? Замысел Единого исказился благодаря Исходу. На долю наших воинов выпали суровые испытания, многие из жен не захотели последовать за своими мужьями, которых призвал в ряды своих отрядов Феанаро. Многие из тех дев, кто все же отправился вслед за отцами, братьями и супругами, остались навечно среди леденящей стужи Хелькараксэ. Когда мы добрались, перенеся все какие возможно лишения и мучения, до земель Эндоре, потеряв во льдах две трети наших женщин и многих детей, те из моих квенди, чьи семьи остались в Амане, благословляли Единого за такую судьбу. Поверь, я не оправдываю тех, кто нашел утешение в объятиях других нэри, я лишь пытаюсь понять причину этого поразившего наш народ недуга… И прошу тебя помочь мне. Ты много столетий прожил в Хекелмаре, ты знаешь ту землю лучше меня, ты мудр, твои знания и опыт — бесценные самоцветы в сокровищнице Сулимо. Кто как ни ты сможет направить меня и указать мне путь, который я должен избрать, чтобы избавиться от этой вражьей заразы. Что ты скажешь, Олорин?
— Я внимательно слушал твой рассказ, Владыка нолдор, — отвечал Олорин, — но чувствую, что есть и другая печаль, которую ты носишь в твоем сердце. Расскажи мне о ней, и я отвечу тебе на просьбу о помощи.
Нолдаран затравленно сверкнул на майа своими светло-серыми прозрачными глазами и метнулся прочь от стоявшего рядом с ним у высокого арочного окна его приемной Олорина, словно испугавшись слов истара.
— Я уже говорил тебе, Олорин, — начал он ломающимся от волнения голосом, — я уже говорил тебе, что начав делить ложе со своими сотоварищами, многие нашли в их объятиях утешение и… любовь. Если так можно назвать это чувство… Но у многих из этих воинов остались в Амане семьи. Здесь оставались их жены. И теперь, вернувшись в Валимар, эти воины не хотят возобновлять брачные узы, но желают продолжать жить так, как они делали это, находясь в Землях Изгнанников. Девы страдают, лишенные внимания мужей, и при этом, будучи навечно связаны с ними таинством брака… — тут Ноломэ сделал паузу.
Олорин кивнул, приглашая его продолжать повествование. Нолдаран глубоко вздохнул и страдальчески закатил глаза.
— Не первое столетие от меня требуют того, чтобы я просил Сулимо допустить расторжение священных уз брака — молвил полушепотом Нолмэ, прикрывая глаза и сглатывая болезненный ком, застрявший, казалось, у него посреди горла.
— Все, что ты поведал мне, я понял, — заговорил Олорин, — И позволь ответить тебе так, как я считаю наиболее верным. Три тысячелетия я прожил в Средиземье и успел за это время изучить народы, населяющие его. Твой народ, когда я приехал туда, был почти полностью уничтожен за предыдущие эпохи. Те из нолдор, кто еще продолжал находиться в Хекелмаре, жили в Имладрисе, городе-прообразе Тириона, которым правил твой потомок, внук Итарильдэ. Ты, верно, слышал об Эллерондэ, что лишь наполовину квендэ?
«Эллерондэ» — повторил про себя Нолдаран.
— Он приплыл вместе со мной и твоей племянницей, Артанис Нэрвен, на одном корабле три дня назад, — продолжал Олорин, — Могу заверить тебя, что Элронда, Лорда Имладриса, никогда за долгую историю его твердыни не тревожили проблемы, о которых ты говорил мне сейчас. Его квенди жили согласно замыслу Илуватара. Еще менее подобные проблемы занимали умы сумеречных квенди, чьи предки искони были хозяевами Белерианда, а затем и Средиземья. Их брачные союзы нерушимы, привязанность между супругами безгранична, а верность синдар своим избранницам вошла в легенды. То же самое я мог бы сказать и о квенди из тэлери и ваниар…
— Да, но ведь те никогда не покидали пределов Амана, как синдар не покидали до недавнего времени своих земель! — парировал Нолофинвэ.
— А еще не рядили своих женщин в доспехи, заставляя вставать в один строй с мужчинами, проводя столетия в бесконечной войне, и не смотрели на нисси как на рабочую прислугу, — продолжил Олорин, — Что же до возможности расторжения браков, то я обещаю переговорить об этом с Сулимо. Я подготовлю его своей речью, а затем он вызовет тебя в Круг Судеб и примет окончательное решение на Совете Стихий.
— Но расторжение брачных уз противно заветам Единого! — воскликнул Нолдаран, подавшись вперед.
— Это брачные союзы, где меж супругами нет любви, противны его заветам! — возразил Олорин, — Такие союзы лишь поощряют искажение!
— Эру! — подняв глаза к потолку и вцепившись побелевшими пальцами в спинку кресла, воззвал к небу Нолмэ.
Майа подошел к нему и дотронулся до плеча Нолдарана.
— Я помогу тебе, — сказал он тихо, доверительным тоном, — То, что можно исправить, мы исправим совместными усилиями. Все, кто пожелает расторгнуть брак, должны иметь возможность сделать это.
— Но чего тогда стоят клятвы в вечной любви и обещания прожить вместе Вечность, что произносят на свадьбе супруги?
— Они стоят того, чтобы найти ту единственную, перед которой их нужно произнести, — качая головой и проникновенно глядя своими лучистыми серыми глазами в глаза Нолдарана, отвечал Олорин.
Владыка нолдор побледнел и губы его неслышно прошептали что-то.
— Обратись к опыту и традициям синдар и тэлери, Нолдаран, — наставлял его на прощание майа, — Я пришлю к тебе вестника, после того, как мне удастся переговорить с Сулимо.
Когда дверь закрылась за Олорином, обессиленный Владыка нолдор упал в глубокое, обитое темно-синим бархатом, кресло.
Он еще не знал, что аудиенции на сегодня еще далеко не окончены. Утро незаметно подбиралось к своему завершению, а день к полудню. Дотянувшись в осанве до стоявшего за дверями в приемную прислужника, Нолмэ попросил принести ему завтрак. Элеммира во дворце не было. Некому было даже пожаловаться на утреннюю усталость.
В ожидании пока слуга принесет ему поднос с едой и питьем, Нолофинвэ прикрыл глаза, потирая лоб и переносицу. Перед мысленным взором Нолдарана промелькнула картина: он коленопреклоненный перед Сулимо и другими Валар в Круге Судеб униженно оправдывается, умоляя простить его за Лалвэн.
Внезапно его сосредоточенное погружение в собственные мысли было прервано криками и грохотом, доносившимися из открытого окна приемной. Встревоженный, Нолмэ подскочил с кресла. Подбежав к подоконнику, он перегнулся через окно, находившихся на довольно большой высоте личных покоев. Внизу были видны раскинувшийся перед дворцом огромный старый парк и главные ворота, перед которыми и разразилась ссора.
Острый взор Нолдарана поймал стоявших перед воротами троих квенди в сверкавших на солнце доспехах. Они, по всей вероятности, желали пройти на территорию дворца, в то время как стражи, которых собралось у ворот около дюжины, усиленно этому противились, преграждая посетителям путь с помощью длинных копий и выставив вперед поставленные наземь щиты.
Вошедшему к нему слуге Нолофинвэ дал поручение выяснить, кто были незваные гости, и с какой целью они хотели пройти на территорию его жилища.
Они с Элеммиром оказались в резиденции Нолофинвэ ближе к полудню. Но час был такой, что Нэрвен вполне могла рассчитывать, что во дворце, принадлежавшем когда-то ее деду Финвэ, ее накормят завтраком.
Оруженосец и личный помощник Нолдарана знал все ходы и выходы из дворца, а потому, чтобы избежать лишней огласки, сразу же направился вместе с Нэрвен к потайному входу, находившемуся ближе других к одной из самых высоких башен, что являлась местом непосредственного обитания Мудрого Финвэ.
Успевший за проведенные с ней в пути из Альквалонде в Тирион часы в немалой степени изучить характер Венценосной Девы, Элеммир сразу же, как они вошли внутрь дворцовых коридоров, приказал одному из слуг приготовить для них завтрак. Только после того, как Артанис насытилась свежеиспеченными сладостями и собранными для нее в саду фруктами, Элеммир пригласил ее проследовать за ним в приемную Владыки.
Первым в двери приемной вошел сам оруженосец Ноломэ, чтобы объявить своему господину о визите к нему ожидаемой им с нетерпением Леди.
Нэрвен вошла в дядину приемную и сразу же ее внимание привлекли доносившиеся из окна крики. Слуга метнулся к ставням, плотно запирая их, закрывая всяческий шум снаружи, затем подхватил стоявший на рабочем столе Владыки нолдор поднос с остатками завтрака и бесшумно удалился.
— Дядя Ноломэ, — Нэрвен приветственно улыбнулась и поклонилась.
Она искренне была рада увидеть родного брата своего отца, находиться сейчас в Тирионе было для нее и радостно, и волнительно, и отчего-то тревожно.
— Артанис, краса Альквалонде и Хекелмара, — улыбнулся, в свою очередь, Нолдаран, заговорив своим красивым бархатным голосом.
Все в нем было красиво. Высокий ростом, широкий в плечах, с которых на спину падали густые, тяжелые пряди темно-каштановых волос и ниспадала не менее тяжелая парчовая мантия насыщенного темно-синего цвета, тканная серебряными звездами. Глаза выразительные, усталые, светло-серые, в угольно-черной обводке ресниц. Стройный и статный — истинный нолдо, истинный сын Финвэ и Владыка Тириона.
— Я безмерно рад видеть тебя, с твоим возвращением свет Анара померк, солнце Валимара, — осматривая ее не без любопытства, говорил дядя.
Они обнялись.
— Благодарю, Мудрый Финвэ, — снова улыбнулась Аратнис, первая размыкая объятия, — Мой отец передаёт тебе приветственное слово и просит прибыть в Альквалонде на праздник, который Кириаран устраивает вскоре для наших родичей, — она решила не ждать расспросов, а сразу же исполнить просьбу отца и деда.
— В честь твоего возвращения, несравненная Нэрвен… — закончил за племянницу Нолдаран.
Та опустила взор.
— Передай мой привет Арьо и твоим родичам и поклон Кириарану. Я приду на твой праздник, Артанис и со мной придет моя семья, — он кивнул, — В этот раз мы не пропустим праздника в твою честь. Мне жаль, что мы столь долго не виделись, дитя, ведь ты так и не посетила нас в Хитлуме, хотя сколько раз обещала, что приедешь туда.
— Прости дядя, я виновна в том, что не смогла выполнить обещанного, — покаянно начала его племянница, — Поверь, посетить Хитлум — было и моим горячим желанием…