Они шли осторожно, чтобы не сорваться вниз. Впереди Дагур, а за ним Хедер. Девушка постаралась отвлечь себя от странных мыслей и вернуться в реальность. Куда ведёт её брат? Может быть, это ловушка? Почему он освободил её и как оказался здесь? Вдруг он исполняет указания Вигго и, пользуясь её доверием… Доверием? Что, простите?
Девушка чуть не рассмеялась. Какое между ними может быть доверие, когда Дагур убил их отца, бросил её, был просто ненормальным, у которого одна цель — бороться с врагом, кем бы тот ни был. Когда-то Хедер пыталась перерезать ему горло… А потом пользовалась Дагуром, чтобы узнать побольше про Вигго и спасти драконов. Что вообще может на этой почве вырасти? Ненависть? Презрение? Но почему она не чувствует ни того, ни другого… И почему брат ничего подобного не чувствует? Всё так запутанно…
Хедер оступилась и поняла, что падает. От страха перемкнуло дыхание, вырвался крик.
Мгновение. Дагур успел схватить её за руку и потянуть на себя. Девушка оказалась в кольце его рук, но он тут же отпустил её, словно обжёгся. Это задело. Хедер сделала вид, что ничего не произошло, но в сердце болезненно укололо.
— Будь осторожнее, — пробормотал он, отворачиваясь.
Хедер заметила, как на мгновение он закрыл глаза, словно пытался привести мысли в порядок. Девушка и сама часто прибегала к этому приёму, он помогал вернуть разум на место. Однако, какой может быть здравый смысл в том, что произошло с ней? Разве это поддаётся логике?
Пещера, куда привёл её брат, оказалась просторной и скрытой от чужих глаз, тёплой и довольно уютной (если можно считать уютной нору в горе).
У Хедер камень с души свалился, когда она увидела Иккинга, сидящего рядом с Беззубиком. Но радость быстро сменилась острой тревогой. В пещере не было Астрид. А это могло означать только одно: Хофферсон всё ещё где-то там, если уже не попалась в лапы охотников.
Иккинг обернулся и, увидев вошедших в пещеру, воскликнул:
— Хедер!
Девушка улыбнулась, но получилось как-то криво. Волнение за подругу, за Розу Ветров и за то, что может произойти с ними всеми, давило на грудную клетку, не давая спокойно и трезво мыслить. Бежать, спасать… Но как, каким образом? И что делать с тем фактом, что Дагур помогает им?
Хедер неуверенно подошла к Иккингу и, решившись, осторожно спросила:
— А… Кто-нибудь видел Астрид?
— Астрид?! — резко подскочил Хэддок, побледнев. — О, Тор, только не говори, что она тоже здесь!
Хедер, немного испуганная реакцией друга, неуверенно кивнула. Иккинг в бессилии опустился на пол, спрятав лицо в ладони.
— Как я допустил такое, — пробормотал он и, резко вскинув голову, произнёс, поворачиваясь к Дагуру. — Я всё ещё не доверяю тебе, но… У меня нет выбора.
— Намёк понят, — ухмыльнулся тот, и, подойдя к Хэддоку, кинул ему в руки меч. — Хедер присмотрит за Беззубиком.
— Но что происходит? — Хедер наконец-то обратилась напрямую к брату, смотря на него в упор. — Почему ты помогаешь нам? Разве не ты несколько месяцев назад пытался убить нас всех?
— Очнулась, — констатировал факт Дагур, недовольно фыркнув. Тон, с которым он произнёс это, заставил девушку затрястись от ярости. Безразличный и скучающий. — На твои вопросы я отвечу позже. Нам ещё блондинку нужно вытаскивать. Но раз я ещё жив, хочу сказать одну вещь: все умеют меняться.
Вождь берсерков улыбнулся и, толкнув Иккинга к выходу из пещеры, кинул взгляд на Беззубика. Хедер поняла, что нужно делать. Вздохнув, она опустилась рядом с больным драконом, погладив его по голове. Нужно помочь бедняге справиться с болезнью, пока не закончилось действие корня.
Что происходит?
А, действительно, что? В голове Хедер поселились такие мысли, которых она не знала и не могла знать раньше, которые заставляли её дрожать от отчаяния. И все они родились благодаря одному единственному человеку. Тому, который сказал сейчас три слова, решающих судьбы многих людей. Все умеют меняться. Но так ли все? Изменится ли Вигго? Нет. Райкер? Нет, конечно, нет. Сморкала тоже никогда не изменится, он же Сморкала… А Дагур?
Дагур. Почему опять на душе тяжело? Находиться рядом с братом было невыносимо трудно, и Хедер не могла понять, почему. В тот момент, над пропастью, когда он на мгновение прижал её к себе, ей хотелось, чтобы он не отпускал её. Ей хотелось понять, почему она скучала по этим объятьям? Почему скучает по ним? Что за чувства сжигают в ней остатки самообладания? Почему ей не хватает Дагура?
Как много вопросов… И кто сможет ответить на них, кроме неё?
***
— Ну, когда я понял, что являюсь расходным материалом в партии Вигго Гримборна, — на последних словах Дагур сжал рукоять меча, словно та была виновата в том, что Вигго обманул его. — В общем, я решил сбежать. Мне не хотелось больше играть по его правилам… Думал, поживу один, вдали от всяких там людей, и смогу придумать, что делать дальше.
— Что делать дальше? — переспросил Иккинг, идущий рядом.
Дагур вздохнул. Он многое опустил в своём рассказе, стараясь не показать Хэддоку, что его отношение к сестре давно перешло границу «братско-сестринское». В тот момент, когда он увидел её там, в лесу, сражающуюся с толпой грязных, мерзких мразей… Ему показалось, что он готов отдать всё за одну лишь возможность видеть её. Чёрные, словно крылья одинокого ворона, волосы, глаза, в которых он видел печать тяжёлой судьбы. Её руки, её губы, её шея… Улыбка…
Сейчас Дагур шёл по тропе, скрываясь в ночной тени. Шёл спасать подружку своего брата-Иккинга и рассказывал о том, как оказался здесь. Если честно, то он и сам не понял, как и когда его жизнь изменилась. Когда Хедер стала занимать все его мысли? Когда стала больше, чем сестрой? А, собственно… Какая разница? Всё равно он не смог уничтожить в себе это, как ни старался… Зато нашёл кое-что другое. Осознал свои дурные поступки, переосмыслил жизнь и понял, что заблудился в собственных ошибках. Ради чего он все эти годы боролся? Точнее, ради кого? Раньше всё было «для народа», «для Берсерков», но постепенно резня с драконьими наездниками переросла в простой спорт. Кто кого перехитрит, кто кого победит, кто кому подпортит кровь. Глупо и бессмысленно. И, главное, бесполезно. Ведь сердцем Дагур чувствовал, что сторона, на которой он оказался, не сулит ему ничего, кроме гибели и одиночества.
— Понимаешь, мне надоела моя жизнь. Я понял, что был не прав, и осознал свои ошибки… Звучит смешно, да? Когда ты живёшь только для себя, жизнь кажется простой… Действия ясны. Последствия? — Дагур нервно рассмеялся. — Да без разницы!* И когда всё меняется…
Он запнулся, вздохнув. Да, действительно, в его жизни многое изменилось с появлением Хедер. С того самого момента, когда она напала на его армаду в одиночку, когда он чуть было не поймал её, но… Братишка-Иккинг умеет появиться вовремя и исправить ход судьбы. В лучшую сторону, разумеется.
— Хедер? — тихо спросил Хэддок, понимающе глядя на Дагура.
«О, братишка, да что ты можешь понять? Ты никогда не догадаешься о том, что происходит со мной»…
— Она моей крови, Иккинг. Мы с ней даже ближе, чем ты и я.
Иккинг выгнул бровь, явно не соглашаясь с последним. Но Дагуру было всё равно. Он улыбнулся, отвернувшись, и вслушался в ночную тишину.
Как объяснить то, что происходит с ним? Дагур давно дал этому название, но не хотел принимать. Однако в последние дни он решил, что лучше смириться и запечатать в сердце, чем отвергать и мучиться от неопределённости до конца существования.
Он. Любил. Хедер. Не только как сестру, но и как женщину. Раньше он называл это простой привязанностью к родне, но со временем стал понимать, что это вовсе не шутки. Что он постепенно влюбляется в каждый сантиметр её тела и души, в каждое её слово.
Но не это страшно. Любить может кто угодно, не запрещено законом. Любить сестру? Ну, а почему бы и нет? Ведь никому не мешает эта привязанность, верно? Однако Дагур не просто любил Хедер. Он хотел Хедер. Как бы грязно и грубо это не звучало. Дагур пользовался успехом у дам, даже будучи сумасшедшим. Он рано повзрослел во всех смыслах. Пил вино жизни, не отказывая себе ни в чём. Отец закрывал глаза на все его проделки и выходки, что ещё больше подогревало страсти Дагура. В постели у юного наследника побывали практически все девушки острова берсерков, однако ни одна из них не могла ему дать то, что он искал. Потом ему как-то стало наплевать на всех этих шлюх, у которых на уме только одно — деньги, власть и внешность. Он погрузился в войны, в битвы, в стычки с Иккингом… Но потом, словно гром среди ясного неба, — она.
Хедер. Даже тогда, стоя на корабле палубы и видя её, обмотанную вместе со своим драконом цепями, он почувствовал, как что-то ухнуло где-то в сердце. Дагур сослал это на инстинкты. Ведь Хедер была красавицей, все охотники кидали на неё взгляды, полные не скрываемой жажды. Он бы и сам не прочь был провести с ней пару ярких ночей, останавливало эти глупые фантазии только кровное родство. Но потом…
Потом Хедер вернулась к нему. Он тогда очень обрадовался. Иметь рядом сестру казалось забавным, крутым. Наконец-то Дагур перестал чувствовать себя одиноким. Но чем больше он общался с ней, чем больше находился рядом, тем больше влюблялся. Нет, не в прекрасные чёрные локоны и стройное тело, нет. В душу. В то, что отражалось на дне её глаз, в то, что она говорила. А когда любишь душу, любишь и тело, в которое она заключена.
— Стой!
Дагур пригнулся и потянул за себя Иккинга. Спрятавшись в зарослях, они стали свидетелями не самой приятной картины. Хэддок хотел было кинуться к охотникам, но Дагур сумел удержать брата.
— Если им попадёшься ещё и ты, ничто не спасёт ни её, ни тебя!
Астрид стояла на коленях перед главным охотником, со связанными за спиной руками. Тот что-то говорил ей со странной ухмылкой на губах, на что девушка отвечала резко и грубо, получая за дерзость удары по лицу.
Дагур велел Иккингу держаться за ним и подобрался поближе, не издав ни звука. Теперь смысл разговора стал предельно ясен.
-… как и твоя участь. Где черновласая подружка?
В ответ тишина и злобный, полный чистого презрения взгляд.
— Ясно. Не хочешь говорить. Интересно, кто помог ей бежать, если не ты? Упрямая сучка. Эй, Крим! Научи-ка дикарку манерам…
Стоящий рядом воин кивнул и, схватив Хофферсон за плечо, резко поднял с земли, толкнув в сторону берега. Дагур знал эти места. Корабль охотников явно пришвартовался где-то рядом. И это было не хорошо. Во всяком случае, для Астрид.
— Ты точно уверен, что это Хедер?
— На все сто. Не раз приходилось видеть её с тем чокнутым.
Дагур кивнул Иккингу и показал пальцем на меч, потом на деревья, стоящие у краю поляны. Хэддок всё понял и, хотя его била дрожь злобы, смог взять себя в руки. На его лице отражался весь спектр эмоций, который можно назвать: «ярость». Дагуру это было по душе.
Перебравшись к деревьям, вождь берсерков поудобнее перехватил рукоять меча и, предвкушая хорошую схватку, сделал знак Иккингу, чтобы тот подождал немного. Хэддок непонимающе уставился на «брата», но вопроса задать не успел.
Выйдя из тени на поляну, Дагур ухмыльнулся, смотря на охотников, не заметивших его сразу.
— Кхе-кхе, — кашлянул Остервенелый и с удовольствием втянул в себя ночной воздух.
Охотники резко обернулись, смотря на него так, будто увидели призрака. Действительно, кто ж среди охотников не слышал о нём?
— Для тех, кто ещё не усёк. Я — Дагур. Не псих, не чокнутый, не шизанутый. Да-гур. Никаких «-стер» и «-стертер».
Резко вскинув меч, он издал боевой клич и кинулся на группу охотников, выбив у первых из рук арбалеты и повалив ударом меча двух других. Спонтанность во время боя — лучшее оружие воина. Ввести врагов в шок и погладить по головке (в лексиконе Дагура это означало прибить). Главный, почувствовав, что запахло жареным, кинулся к кораблю, в то время как остальные пытались справиться с «восставшим из небытия психопатом». Но у них не было шансов, потому что в бой вступил Иккинг. Да, несмотря на свою костлявость, братишка умел хорошо сражаться. Дагур это давно взял на вооружение.
Битва вышла быстрой, молниеносной и без кровопролития (почти). Многие так и не поняли, что произошло. Однако те, кто был на корабле, могли прийти сюда вместе с заложниками, и тогда других вариантов, кроме как сдаться, у «братьев» не останется.
— Иккинг, уходим. Нам одним не справиться. Будем лечить Беззубика.
— Что?
— Если бы ты не был Иккингом, я бы давно прибил тебя за глупые вопросы. Противоядие, братишка. Про-ти-во-я-ди-е.
____________
* — текст содержит некоторые фразы из 1 серии 4 сезона «Гонки по Краю».
========== Глава четвёртая ==========
— Вроде бы всё собрали…
Дагур задумчиво вертел в пальцах фиолетовый олеандр. Иккинг выдохнул, опустившись на траву, и о чём-то задумался.
Вот уже пару часов они, всеми силами стараясь не столкнуться с охотниками, собирали ингредиенты для противоядия. Дагур то и дело вспоминал о Хедер, осознав, что боится оставаться с ней наедине. В тот момент над пропастью он чуть было не выдал себя, но… Сумел сдержаться. Что было бы, если бы он остался с ней в пещере? Если бы нашёл её первой… Если бы… Если бы она ещё раз приблизилась к нему?
Дагур невольно стиснул зубы. Осознание того, что Хедер приходилась ему родной сестрой, резко ударило в голову. Даже в сумасшедших снах, он всегда помнил о том, кто они друг другу… Каждый раз, когда мысли возвращались к ней, когда он становился на порог фантазий, перед ним вставала стена. Невысокая, но он не мог перемахнуть через неё, постоянно подходил к этому барьеру, сходил с ума и прятал всё обратно глубоко в себя.
Мысли о Хедер никогда не оставляли его. Эти месяцы, находясь на необитаемом острове, Дагур жил лишь одними воспоминаниями, которые разрезали его душу на части. С чего он взял, что несколько месяцев вдали от Хедер избавят его сердце от проклятого чувства? Идиот.
Дагур перевёл взгляд на Иккинга. Интересно, а что он чувствует, когда прикасается к Астрид? Что говорит ей, как может находиться рядом с ней и сохранять разум в ясности? Как можно так любить? Да и любит ли Хэддок эту блондинку? Он с ней постоянно… И почему-то не теряет рассудка от одной только мысли об Астрид. Почему-то его симпатия не омрачена какой-то печатью. Но почему у Дагура иначе?
— Переживаешь? — спросил он Иккинга, понимая, что ответ не требуется. — Не переживай. Вытащим мы твою подружку.
— А если нет… — Хэддок вздохнул и, спрятав лицо в ладонях, пробормотал. — Почему, почему я не слушал… Теперь под удар я подставил не только себя, но и Астрид, и Беззубика, и Хедер…
Хедер
Дагур знал, что в таких случаях нужны правильные слова. Опустившись рядом с Хэддоком, он произнёс:
— Не вини себя. Конечно, ты сглупил…
— Сглупил?
— Сыдиотил, ступил, если тебе нравится, — пожал плечами Остервенелый, продолжив. — Но всё можно исправить, братишка. Спасёшь ты свою Астрид!
— Она не моя, — пробурчал под нос Иккинг, отворачиваясь и чуть покраснев.
— Значит, будет твоей, — пихнув брата в бок локтем, Дагур подмигнул ему и, помогая подняться с земли, сказал. — Ладно. Пойдём… Нам ещё…
Внезапно из-за дерева вылетела стрела. Дагур, услышав её свист, резко толкнул Иккинга на землю и… Почувствовал боль в плече. Бросившись в сторону, Остервенелый велел Иккингу бежать, а сам, налетев на лучника, прятавшегося в тени, вырвал у того из рук арбалет и, отбросив оружие в сторону, сцепился с охотником, упав на траву.
Разум затуманивался, но Остервенелый боролся… До тех пор, пока перед глазами не стало темно, а тело перестало его слушаться…
Хедер
Чёрт, как спать хочется…
***
Хедер встретила Иккинга с тревогой в глазах.
— Как Беззубик? — отдышавшись, спросил Иккинг, кидая взгляд на лежащего у огня дракона.
Девушка вздохнула и тут, неожиданно для себя и для Хэддока, спросила:
— А где Дагур?
На минуту в пещере повисла тишина. Хедер с ужасом осознала, какой вопрос задала. Этот страх отразился на её лице, но Иккинг, обеспокоенный судьбой Беззубика, ничего не заметил. О чём после жалел.
— Его поймали. Ранили. У меня были все ингредиенты, и поэтому я здесь, — ответил он, пройдя вглубь пещеры и достав откуда-то из бочки среднего размера котёл.
— Ингредиенты для… Чего? — протянула Хедер, с любопытством глядя на Хэддока.
— Дагур сказал мне рецепт противоядия, — осторожно набрав в котёл воды из водопада, Иккинг принялся за работу, лихорадочно вспоминая всё, что говорил Остервенелый «брат».