Накаджима до сих пор не знал, как отблагодарить того мальчишку, если случайно встретится с ним снова.
Так и начались полёты, тренировки, желание попасть в команду, наблюдение за активной командой родного факультета… В итоге, однажды бывший капитан команды заметил, как Ацуши летал на метле на стадионе, когда думал, что его никто не видит. Это случилось на третьем курсе. На следующий день Ацуши приняли в команду, и он, чуть не умерев от счастья, подумал, что в жизни его всё не так уж и плохо.
Охотник из него был хороший, вот только… Вот только на играх, на публике, Ацуши страшно терялся, пропускал много удачных моментов и чуть было не заваливал игры. Однако в последние моменты собирался и вытаскивал команду. Несколько раз даже на краю проигрыша. Но неуверенность его росла и росла. В конце концов, на важной игре на четвёртом курсе, Ацуши совершенно потерялся и в него прилетел бладжер, выбив почти на десятой минуте матча. После той травмы Накаджима, расстроенный и разбитый вдребезги, покинул команду, понимая, что надежды никакой нет, так как он не мог побороть свою неуверенность абсолютно ни в чём…
Он помнил о том, как страшно позорился на играх в квиддич и как много раз на него срывались, грозясь прогнать из команды, но капитан всегда заступался, приводя в защиту тот факт, что Накаджима не раз спасал команду… Пускай и лишь под конец игры.
— Да, я помню, в тебя ещё в прошлом году бладжером попали сильно, — наконец произнёс Тео, прервав поток неприятных для Ацуши воспоминаний. — Но проблема вот в чём. Наш охотник, Джу Хайо, слёг сегодня в лазарет с сильным отравлением. Он бредит, у него жар, совсем плохо себя чувствует, я недавно его проверял… Игра через два дня, понимаешь? Если он не поправится, то мы не сможем выйти на поле против Слизерина. Ты понимаешь?
— Да, — коротко и, наверное, слишком пискляво ответил Ацуши, откашлявшись, и более спокойным и приятным на слух голосом повторил. — Да.
— Значит, решено. Иди за метлой, будешь тренир…
— Стоп, что?! — резко выкрикнул Ацуши, подавшись назад и замахав руками. — Нет, нет, нет, мы не договаривались так, я ни за что больше не выйду на поле, Тео! Никогда!
Но поток его слов резко прервало появление…
Ацуши вздрогнул¸ когда его плеча коснулась тёплая, красивая рука, с бинтами до самых запястий…
Гриффиндорцы тут же воззрились на Дазая с презрением, кидая в его сторону уничтожающие взгляды. Только Тео остался спокоен, хотя и его взгляд немного помрачнел. Ацуши сглотнул, осторожно повернув голову, и столкнулся с задумчивым взглядом Осаму, как всегда улыбающегося и прячущего свободную ладонь в кармане чёрного пальто.
Неудивительно, что Акутагава влюблён в Дазая… В эту улыбку, наверное, влюбляются многие.
Ацуши продолжал заниматься с Дазаем каждый день. И с каждым днём понимал, что всё меньше и меньше сопротивляется методам своего наставника. Всё меньше пытается с ним спорить. Он просто делает то, что говорят, по крайней мере, старается. Просто удерживает предмет в воздухе, пока Дазай рядом опрокидывает стулья, пинает его мантию, срывает с него галстук… Со временем выдержки Накаджимы стало хватать больше, чем на десять секунд. Да и постоянный зубрёж заклинаний достаточно помог в освоении школьной программы на месяц вперёд.
Но вот сейчас Накаджима отдал бы всё, лишь бы не видеть Осаму здесь. Сгорбившись, он смущённо потупил взгляд в пол и, заикаясь, проговорил:
— Д-дазай, ты что здесь делаешь?
— Слышал, ты будешь замещать Джу? — не обращая внимания на сверлящих его холодными взглядами гриффиндорцев, Дазай с интересом взглянул на побледневшее лицо Ацуши, у которого ладони вспотели от страшного волнения.
— Н-нет, ты не понял…
— Это очень здорово, — будто не слыша слова своего «ученика», Дазай продолжил. — Как раз большая игра сможет показать, насколько ты продвинулся вперёд в наших занятиях. Я ведь прав?
Последнюю фразу он добавил, чуть склонившись к уху Накаджимы, почти в полголоса и с таким выражением, что рядом стоящие гриффиндорцы могли всё понять совершенно неправильно… Ацуши тут же резко выпрямился, отпрянув, и, замахав руками, обречённо проговорил:
— Ладно, ладно, но я ведь всё равно ничего не смогу!
— А это уже твои проблемы, — пожал плечами Дазай и, помахав Тео, направился прочь с поля для квиддича, напевая какую-то весёлую песню под нос и даже не оборачиваясь.
Ацуши стоял, понимая, что теперь отказ будет означать не только ссору с Тео, но и ссору с Дазаем, который явно не любит, когда кто-то его не слушает. Накаджима не хотел видеть Осаму в гневе, как и терять его. Слишком много стали значить эти занятия. Они давали надежду на то, что Ацуши справится с камнем неуверенности в своём сердце. С таким тяжёлым камнем, что хотелось выплюнуть его на землю, разорвав лёгкие, и вздохнуть наконец-то с облегчением… Но для этого ему нужен был Дазай. Нужны были его советы. Его дружба. Его покровительство.
Медленно повернувшись, Накаджима, ссутулив плечи, вздохнул, опустив голову, и совершенно убитым голосом проговорил:
— Когда и где тренироваться?
— Вот это я понимаю! Сразу к делу и без рассусоливаний, — обрадованно произнёс Тео, хлопнув Ацуши по плечу, и, склонившись, тихо добавил, чтобы никто не расслышал его слов. — Если Дазай имеет над тобой такое влияние, то я определённо точно знаю, что ты победишь…
Ацуши смутился, потупив взгляд в пол, и, ничего не ответив, просто кивнул. Тео назначил ему тренировку в этот же момент. Так что, скинув мантию и надев одолженную у ловца куртку, Ацуши оседлал метлу Тео и поднялся в воздух…
Снова это чувство немыслимой свободы, тихого полёта, который даёт веру в то, что ты можешь всё. И в то же время дикий страх упасть, оступиться, ошибиться, поймать не тот мяч, не попасть в кольцо, вслушиваясь в крики толпы, которая, как кукловод, направляла его и заставляла разбиваться вдребезги о собственных демонов…
«Чёрт, Дазай, за что же ты появляешься всегда там, где не надо?»
Комментарий к глава 7 — там, где не надо
Ух, друзья, а вот и прода… У меня начался резкий период “пишумногонафигспать”, но при этом куча дедлайнов по школе =_= Сейчас сижу такой, а до завтра надо сделать долги по географии и биологии, там дофигища, а я не хочу… Слёзыболь
В общем, эта глава не такая большая, но она переходная, и впереди ожидается великий треш :3
В любом случае, довольно интересные повороты сюжета…
Буду прям очень очень рад отзывам, да и сейчас прода станет, я думаю, выходить чаще, плюс планирую новые работы по шин-соукоку и Чуя/Фёдор, поэтому… Ух, ну я и расписался
В любом случае, ловите главу)))
========== глава 8 — странные чувства ==========
— Волнуешься?
Ноги не сгибаются. В лёгкие запихнули горсть каменной крошки, в каждую клетку, чтобы дыхание совсем остановилось, тяжёлое, медленное, уставшее. Глаза широко раскрыты, и кажется сосуды на них скоро лопнут от напряжения. В голове стучит кровь, бледная кожа, пересохшие губы…
— Нет, ни капли, — нервно и быстро отозвался Ацуши, резко разворачиваясь, и, подхватив метлу, направился в другую сторону, чтобы Тео не приставал к нему с вопросами.
Два дня для него пролетели слишком быстро, он даже не заметил течения времени. Ладони вспотели, от того стало ещё хуже. Ацуши готов был поклясться, что игра со Слизерином закончится для него тяжелейшей травмой, которую никакая медицина не сможет исправить. Он ходил из стороны в сторону за трибунами, в тени, желая только одного: чтобы бладжер вырубил его насмерть на первой же минуте… Чтобы весь этот кошмар закончился и поле с орущими зрителями исчезло.
Но, открывая глаза, Накаджима всё ещё видел перед собой деревянные доски трибун, всё ещё слышал людей, собирающихся на игру, слышал крики болельщиков, которые уже начали сражение за звание самой громкой поддержки… Всё ещё знал, что с минуты на минуту он вылетит на поле и обратной дороги уже не будет.
Может, сбежать сейчас?
Просто уйти и не возвращаться, будто ничего и не было?
Никаких двух дней тренировок на износ, которые позволили вспомнить всё, что позабылось за несколько месяцев…
— А вид у тебя довольно больной.
Ацуши вскрикнул, повернувшись, и чуть было не выронил метлу из рук, смотря на Дазая, который прислонился к перекладине напротив, с нарастающей паникой. Осаму тихо усмехнулся, покачав головой, однако взгляда не отвёл. Попытавшись хоть как-то сгладить ситуацию, Накаджима сглотнул, положив ладонь на затылок, и попытался выдавить из себя что-то наподобие улыбки. Вышло, наверное, ужасно, поскольку Дазай кашлянул в ладонь, наверняка сдерживая смех.
— Скажи… Ты играл в Квиддич когда-нибудь? — спросил-таки Ацуши, решив разрядить обстановку.
— Ни разу, — покачал головой Дазай, обворожительно улыбнувшись. — Слишком скучно. Никогда не интересовался подобными играми…
Тогда какого чёрта ты заставил меня выйти на поле?
Однако мысли не вырвались наружу, за что Ацуши благодарил небеса. Выдохнув, он снова посмотрел на Дазая и, задержав взгляд на слизеринском галстуке, подошёл ближе, опустив голову. Притворяться не было смысла, Осаму и так понимал, что происходило внутри головы Накаджимы.
— Ну же, соберись, Ацуши, — спокойно произнёс Дазай, оттолкнувшись от перекладины, и, потянувшись, словно кот после сна, подмигнул «ученику». — Если будешь думать, что не справишься, то так и будет. Если будешь бояться людей вокруг себя — то они станут монстрами. А если позволишь себе подняться выше, то ни люди, ни страх не достанут себя. Просто нащупай эту ступень в темноте, чтобы сделать решительный шаг. Понимаешь меня?
Ацуши понимал. Но отвечать не спешил. Он уже столько времени пытался избавиться от этого страшного чувства боязни перед публикой, перед большой аудиторией, перед ошибкой и чужим порицанием… Это чувство убивало его, но Накаджима боролся. Осаму помогал. Что-то выходило. Что-то получалось. Ацуши превращался из призрака в человека. Но единственное, что оставалось страшной загадкой: где нащупать ту самую ступеньку, о которой всегда говорит Дазай? Что это за ступень? Как перешагнуть через неё?
— А может быть…
Дазай вдруг резко наклонился, приблизившись к Ацуши, и проговорил, глядя в самые глаза Накаджимы.
— Может быть, тебе нужна серьёзная мотивация, чтобы начать верить в себя?
Однако ответить Ацуши не дали. Тео позвал всех на поле. Игра началась. Ацуши хотел повеситься на галстуке Дазая, ноги его не слушались, от страха перекрыло горло… Сейчас он должен выступить вперёд, выходя на обозрение стольких людей, и подняться в небо, став частью единого механизма, от ошибки которого зависит судьба факультета…
Увидев, что Ацуши не может сдвинуться с места, Дазай резко схватил застывшего на месте Накаджиму за запястье и потянул за собой. Гриффиндорец пытался вырваться, возразить, но ничего не получалось. Осаму вывел Накаджиму на поле, и тот чуть было не сгорел от стыда, зажмурившись. Когда Дазай остановился, Ацуши тут же вырвал руку из цепкой хватки, задыхаясь от возмущения, и, сжав древко метлы, попытался напустить на себя хмурое выражение лица. Правда, вышло плохо. Он никогда не мог злиться на Дазая. Видимо, на него вообще было сложно злиться…
Трибуны приветствовали игроков, и ни от кого наверняка не ускользнуло странное появление Осаму вместе с гриффиндорцем. С Ацуши. Видимо, это станет довольно обсуждаемой темой в ближайшее время. Плохо.
— Помни, — хитро улыбнувшись, произнёс Дазай. — Тебе нужна мотивация. Найди её.
С этими словами Осаму резко подался вперёд. Ацуши зажмурился, но не почувствовал ни объятий, ни удара, ни чего-либо ещё, лишь…
Тёплое, невесомое касание на лбу. Резко открыв глаза, Накаджима осознал, что Дазай, положив ладони на его голову, поцеловал Ацуши в лоб, наклонившись вперёд. Сердце ударило несколько раз в полной тишине, зрачки расширились, с губ сорвался невольный выдох… Как будто кто-то резко уничтожил весь шум вокруг, все трибуны, всю панику, весь страх. Просто касание. Которое означало: «Ты сможешь. И никак иначе». И от этого касания Ацуши потерял способность выдавливать из себя хоть какие-то слова.
Дазай отстранился и, улыбнувшись, направился прочь, к трибунам своего факультета, шагая через места Когтеврана. Ацуши тоже невольно улыбнулся, коснувшись кончиками пальцев лба. Он давно признал то, что питает к Дазаю довольно светлые чувства. Будто к старшему брату или отцу. Ведь никто никогда не заботился о нём так. Не поддерживал, не проводил с ним время, не пытался вытащить из полнейшего дерьма… Казалось бы, зачем это нужно слизеринцу? Но, видимо, нужно, раз так было…
Ацуши повернулся, полный сил и энтузиазма. Правда, тут же замер, сглотнув. Весь настрой смыло ледяной водой от прикосновения чужого убивающего взгляда. На другой стороне поля стояла команда слизеринцев, готовящаяся к жёсткой игре, что было видно по их хмурым и злобным лицам. Но Накаджиму не пугал вид змеиного факультета, к этому он давно успел привыкнуть. Внимание его зацепилось лишь за одного человека, который буравил его одним из самых свирепых взглядов, сжимая пальцы в кулак до хруста.
Чуя Накахара.
Играющие ярким пламенем волосы, глубокие васильковые глаза, желание убивать и ломать конечности…
Раздался свисток.
— Ацуши, проснись, взлетаем!
Очнувшись от оцепенения, Накаджима ещё раз невольно коснулся пальцами лба и, вскочив на метлу, поднялся в воздух. Удивительно быстро и уверенно, впрочем, это было только начало. Пристроившись рядом с другими охотниками, он по их жестам понял, куда перестроиться, и перелетел чуть влево.
Тренер готов был объявить начало, запустив мячи в воздух. Вот отпустили бладжеры… Вот взлетел золотой птицей снитч… И, наконец, квоффл. Тот самый мяч, который Ацуши никогда не упускал из виду. К которому постоянно нужно было мчаться, который нельзя выпускать из рук. Накаджима напрягся, сосредоточившись. Квоффл должен перепасть им в первые секунды игры. Обычно от начального броска многое зависело…
Мяч резко взлетел в воздух, звук свистка разорвал слух. И началась игра.
Как только дали добро на матч, Ацуши рванул вперёд, перехватив мяч до того, как его сцапала слизеринка, отпихнув второго охотника гриффиндорцев. Обогнув по кругу загонщиков, которые уже искали глазами бладжеры, чтобы запульнуть их в кого-нибудь из охотников противоположной команды, Накаджима боковым зрением заметил, что ему перекрывают путь с двух сторон два крепких парня, похоже, близнецы…
Резко опустив метлу вниз, Ацуши на разгоне вписался в падение и, поднявшись у самой земли, выправил полёт лишь только к вражескому кольцу, кидая мяч в среднее. Однако вратарь команды Слизерина тут же перехватил его, отправив обратно в поле… А ведь так близко…
Однако вся эта первая гонка стоила свеч. Гриффиндор заметно раскричался, болея за свою команду всем сердцем. У Ацуши дрожали руки, мысли летели куда-то не туда, он закусил губу… Но продолжал играть, резко повернувшись обратно и в полёте увернувшись от бладжера.
Он страшно боялся смотреть в сторону трибун, он пытался не замечать людей вокруг себя… Мысли остужало воспоминание о том странном поцелуе, будто отцовском, таком тёплом, что сразу стало хорошо на душе… Ацуши не думал ни о чём, но из-за дрожащих рук и адреналина часто промахивался, запуская мяч в кольца или пытаясь перехватить его у врагов.
В последующие тридцать минут шла отчаянная битва между командами. По большей части играли охотники, носившиеся от кольца к кольцу, перекидывающие мяч друг другу, перехватывая подачи соперников, уворачиваясь от бладжеров загонщиков, вскоре пытавшихся выбить не охотников, а друг друга. Кажется, где-то на двадцать пятой минуте ловцы обеих команд заметили снитч, устремившись к нему… Ацуши как раз в этот момент передал мяч другому охотнику и, резко подавшись назад, перекрыл путь загонщику, который попытался помешать гриффиндорскому ловцу.
И всё бы хорошо, но вот только в столкнувшемся с ним загонщиком Ацуши с ужасом признал Накахару.
— Ты, — выдохнул сквозь зубы Чуя и, резко замахнувшись битой, попытался направить летящий к нему бладжер в сторону Накаджимы.