Внизу костюм оказался натянут на пятки (любопытно, ей так теплее что-ли?). Зато очаровательные пальцы веером торчали наружу. Пять штук. Совсем как у земных девчонок, разве что только они показались мне немного длиннее.
Вообще, костюм облегал тело Евы как надо. Я легко мог оценить приятную округлость бёдер, тонкость талии и, о чёрт, должно быть, у неё отличные сиськи. И о чём я только думаю? Впрочем, у меня есть оправдание: Я ДАВНО НЕ ВИДЕЛ ЖЕНЩИН. НЕ РАЗГОВАРИВАЛ С НИМИ, НЕ ПРИКАСАЛСЯ. Актрисы из сериалов Льюис не в счёт.
Ева продолжала гипнотизировать индикатор давления, менявший показания. За этим увлекательным занятием она поймала между пальцами глянцевую прядь темных, тяжёлых волос и откинула её со лба, обернув вокруг аккуратной раковинки уха. Кожа у неё была дивная. Ровная, бархатистая на вид она, казалось, даже чуть светилась изнутри. И глаза: в электрическом освещении они перестали казаться бездонно-чёрными. Просто тёмные. Тёмно-карие. Почти обыкновенные.
Я совсем потерял счёт времени, пялясь на Еву, когда сигнализация оповестила о стабилизации давления в шлюзе. Жестом хозяина королевства я должен был распахнуть перед гостьей дверь и… вспомнил о запахе.
Вообще, ботаника — наука вонючая. Там, где есть растения, рядом должно быть дерьмо. Это аксиома. И неважно — человеческое оно или чье-то ещё. Главное — растениям нравится.
Но вот понравится ли такое моей гостье? Я сомневался. Очень сильно! О-о-о-очень. К тому же после экспериментов с водоотделением к запаху дерьма в модуле примешался неповторимый флёр аммиака, что вкупе составляло чудесный букет ароматов сортира для дальнобойщиков. Не буду врать, но даже я, находясь в модуле по многу часов в день, не смог привыкнуть.
Ева смотрела выжидающе. Пути к отступлению оставались закрытыми. Вот дерьмо!
Испытывая крайнее душевное смятение, я нажал кнопку. С характерным шипением ворота шлюза поползли в стороны. Я зажмурился. Мысленно сосчитал до миллиарда (жульничал), но ничего не происходило. Ева не издавала ни звука.
И тогда я открыл глаза.
Марсианское полуденное солнце, протянувшее лучи сквозь окно, освещало картофельную ботву и низкорослую девчонку, стоявшую в грядке. Она смотрела так, будто видела совершеннейшее чудо. Присев на корточки, Ева неуверенно дотронулась до листа и тут же отдёрнула руку.
Торопливо стащив шлем, я глубоко вдохнул. Вонища стояла инфернальная. С той лишь оговоркой, что пахло не серой.* Но Ева, похоже, не замечала запаха или считала его нормой. Девчонка вообще была очень занята. Снова тронув лист, она вопросительно посмотрела на меня.
— Растение, — сказал я. — Solanum tuberosum.**
Она смотрела на картошку несколько минут. Не моргая, не отрываясь. То касаясь её, то неуверенно убирая руки.
— Тебе нравится? — улыбнулся я.
Ева дёрнулась и встала на ноги.
Но ответа я, разумеется, не получил. Её взгляд предназначался чему угодно, но только не мне. Она рассматривала стены модуля, приборы, заваленные землёй кровати, стол с ноутбуком на нём.
Неожиданно её палец взмыл вверх и указал на компьютер. В воздухе повис вопрос.
— Это мой ноутбук. В нём я пишу о своей миссии и даже о тебе, Ева.
…
Она провела у меня в гостях пару часов, и поначалу всё было замечательно. Кружа по периметру модуля, Ева то и дело указывала пальцем и ждала моих ответов. Осознавая, что она всё равно не понимает ни черта, я, тем не менее, терпеливо рассказывал о вещах и их назначении. И только на туалете я сделал вынужденную паузу.
— Это нужно, чтобы тут была картошка, — наконец, нашёл приемлемое объяснение я.
Ева открыла кабинку и благоговейно (мне не показалось?) уставилась на горшок. Затем она сделала очень странную вещь: опустившись на колени, Ева положила ладошки на круг.
Этого я уже не мог допустить. Моё отвратительное воображение тут же подкинуло сценку, где в следующем кадре Ева касается лбом моего унитаза. В несколько широких прыжков я преодолел расстояние между нами и, дернув её за руку, поставил на ноги.
Секунды превратились в минуты. Моя рука браслетом сомкнулась на тоненьком плече.*** Ева недоумённо смотрела в мои глаза. А я нечаянно позволил себе большее. Сделав ещё один шаг, я положил руку на её талию.
Нужно отдать девчонке должное. Считанные мгновения, пока я пребывал в блаженном убеждении, что мои прикосновения ей нравятся, были потрачены ею с толком. Ловко изогнувшись, она чувствительно пнула меня под колено. Больно, между прочим. В этом воробушке скрывалась недюжинная сила.
В себя я пришёл быстро, однако недостаточно оперативно, чтобы успеть схватить её за руку, вообще предпринять хоть что-нибудь. Последнее, что я увидел — перед тем как дверь шлюза сомкнулись — её насупленный профиль.
Обиделась.
Преследовать Еву не имело смысла. Во-первых, даже если я захотел бы сделать это, ничего бы не вышло. Совсем. Шлюз сконструирован подобно марсоходу. И если уж кто-то оказался в нём и подготовился к выходу, оставалось только ждать своей очереди. Умники из НАСА и предположить не могли, что мне будет необходимо попасть в шлюз одновременно с кем-то уже находящимся там (бездельники и лентяи). Конечно, существовали шлюзы номер два и три. Как раз для таких случаев. Но я всё равно не успел бы за Евой. К тому же, из «во-первых» следовало «во-вторых», в которых девчонка явно намекала на то, что ей нужно время, чтобы привыкнуть ко мне. Что ж, понадеюсь, что она вернётся уже завтра.
Так, что у нас там с ЛРД и их бдением?
СОЛ 116. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Близилось время второй жатвы, и я жалел, что у меня нет соломенной шляпы и подтяжек.
Ладно. Вру. Почти недельное отсутствие Евы тревожило не на шутку. Признаю, с романтикой я немного перестарался, но у меня есть оправдания: во-первых, я действительно давно не прикасался к женщинам и, чёрт возьми, игнорировать наличие гормонов получалось плохо. Второе: я не мог позволить ей обнять свой собственный сортир. Так что признаю и документирую: благими намерениями устлана дорога в ад.
Кстати, сегодня я получил и-мейл от экипажа «Ареc-III». Это было прекрасно. Капитан Льюис обещала угостить меня пивом, если я выживу. Остался сущий пустячок — выжить.
Вообще, настроение 116-го сола было общеговённым. Еще с утра НАСА велело мне по возможности не покидать стен жилого модуля. Приближалась очередная песчаная буря. Слабенькая. Но здоровьем моим, по понятным причинам, предпочитали не рисковать.
[ЛРД] Сегодня рекомендуем активировать режим домохозяйки. На тебя надвигается песчаная буря. Кстати, ботаников Чикагского университета не на шутку волнует объем второго урожая.
[Уотни] Понятно. Я ещё не выводил комбайн из гаража. Можно ли мне переслать немного НЕ диско?
[ЛРД] Объем звуковых файлов чрезвычайно велик для передачи по нашему каналу. Это займёт слишком много времени. Не рационально.
…
Никакой радости.
Несколько раз я подходил к окну, понимая, что в такую погоду Ева вряд ли покинет своё укрытие. Интересно, где она вообще живёт? Сколько их?
Меня терзало такое ужасающее количество вопросов, что я даже не решался подумать о них. Слишком много загадок, которые я вряд ли когда-нибудь разгадаю.
…
Я занимался составлением записи в основном дневнике, который теперь, с наличием второго, стал почти приличным. Ход моих мыслей прервал короткий стук в окно. Ева.
Волосы, как порванное знамя растрепал ветер. Она щурилась от летевшего в глаза песка. Ладошки на стекле… Девчонка явно желала войти.
Боже мой, и о чём я только думаю!
…
Никогда ещё скорость работы шлюза не раздражала так сильно. И никогда раньше одинокая фигурка на фоне марсианского пейзажа не вселяла столько радости.
Короткий взмах рукой, и Ева укрылась со мной в шлюзе.
…
— Я соскучился, — выпалил я на одном дыхании, едва стащив с себя шлем. Ева, понятное дело, и бровью не повела, а я, признаться, сам удивился такому ходу своих мыслей.
Уверенной походкой моя марсианка вошла в модуль, но остановилась у порога и, окинув взглядом пахотные угодья, наконец, посмотрела на меня.
Боясь нарушить границы обозначенного пространства вновь, я указал на стул перед рабочим столом и единственную, не засыпанную землёй кровать. Мою собственную.
— Хочешь присесть?
Ева шагнула и… уселась среди картофельных кустов.
— Ты неправильно поняла, — я подошёл к столу, отодвинул стул и указал на него.
На этот раз Еву осенило. Переместив попу на сидение, она снова смотрела на меня не мигая.
— Послушай, если я правильно понял, ты решила переждать у меня непогоду. Располагайся. Я как раз смотрел сериал. Хочешь кофе? Ты вообще пьёшь кофе?
Я нажал клавишу «воспроизведение», и послышались голоса. «Даллас» от Льюис — то ещё дерьмо. Но Еву загипнотизировало. Честное слово. Её темные брови поползли вверх, а глаза расширились до такой степени, что показалось: они вот-вот выпадут из своих орбит.
Итак, досуг организован, можно подумать и об угощении.
Я не думал о риске, когда ставил перед Евой кружку Льюис с дымящимся напитком. Признаю, это идиотская идея — напоить марсианку кофе, возможно, он для неё яд. Но я не знаю, что в тот момент случилось с моим мозгом. И уж конечно, я не предполагал, к ЧЕМУ всё это приведёт. Заняв место напротив Евы, я пялился на неё, пока она наблюдала за тем, как я отпиваю из чашки.
— Угощайся, — пригласил я, жестом призывая повторить за собой.
Белоснежная чашка Льюис с надписью «You can sleep when you’re dead»,**** оказалась в смуглых пальчиках. Ева долго рассматривала напиток, прежде чем решилась: три, два, один…
— Мать твою, как горячо! — взвыла девчонка, вскакивая на ноги.
Возможно, я хлопнулся в обморок, потому что следующим кадром воспоминаний стала сжавшаяся в уголке Ева, прижимающая ладони ко рту.
— Ты знаешь английский?! Что за новости?! Ева!!! Ты всё это время понимала, что я тебе говорю? И молчала?
Марсианка безмолвствовала, всё ещё морщась.
— Тебе больно? Иди, посмотрю.
Она сделала несколько шагов и уже не выглядела такой уверенной. Если бы не взгляд. Она не избегала моего, но смотрела как-то странно.
— Хорошо, — сдался я, — вопросы потом. Иди за мной. В модуле есть аптечка, я обработаю ожог.
Ева просеменила за мной, а потом терпеливо снесла фонарик у своего лица, когда я, нажав на её нижнюю губу, вывернул её наружу глянцевой, блестящей поверхностью, чтобы осмотреть.
Волдырь оказался впечатляющим, но к счастью и фармацевтика наша не лыком шита. Где-то в аптечке я видел чудесную мазь. Правда, не был уверен в её эффективности для марсианок.
Я выдавил из тюбика белую горошинку и хотел было обработать ожог, но Ева снова, на этот раз легонько, оттолкнула меня и сказала:
— Не надо. Я сама. Тактильный контакт не желателен.
Смазав с моего пальца лекарство, она провела по губе.
— Лучше? — спросил я.
— Не знаю.
Мазь большей частью осталась над губой в виде белых усов. Чем-то она мне напомнила Эйнштейна.
Разговор предстоял долгий.
…
— Откуда ты взялась? Кто ты такая?
— Почему ты думаешь, что я отвечу на твои вопросы?
— Потому что ты явно прячешься и не желаешь, чтобы кто-то кроме меня узнал о твоем существовании. Я видел, как ты уклоняешься о камеры «Патфайндера», но думал, что это инстинкты.
Ева фыркнула и вздёрнула курносый нос.
— Ты думаешь, мой уровень развития так низок?
— Пока меня больше всего интересует откуда ты и кто ты?
— Мне нужны гарантии, что ты никому не расскажешь.
— Разве то, что уже не рассказал, не является гарантией?
Осознавая мою правоту, Ева надула губы. Ожог вылез наружу, и это обстоятельство почему-то рассмешило меня. А ещё у меня не было причин лишать себя удовольствия допить кофе. Тем более, что запасы его приближались к концу.
— Я жду.
— Меня приставили наблюдать за вами, когда вы вшестером прилетели сюда. Так происходит каждый раз. Когда на эту планету прилетают люди, наша миссия — следить за вами, чтобы вы не обнаружили наших следов.
— Ваших? Вас много?
— Около двух тысяч особей. Точнее две тысячи сто восемнадцать. В равной степени мужчин и женщин. Это правильный баланс.
— Не понимаю. Но почему мы ни разу не видели вас со спутников? Подожди, объясню. Мы тоже следим за планетой из космоса и прямо со своей видим всё, что происходит на поверхности этой.
— Я понимаю, что такое спутники, — голос Евы звучал почти бесцветно, с ноткой скуки. — И ты прав, если бы мы жили на планете, что вы называете Марсом, то были бы замечены.
— То есть вы живёте не на Марсе?
— Отличная дедукция, Марк, — похвалила меня Ева.
— Чёрт возьми, но откуда вы тогда? А здесь? Ты одна здесь? Почему ты говоришь на английском?
— Откуда я, говорить не буду. Такие вещи у вас, землян, называются государственной тайной. У нас нет государства, но тайны мы хранить умеем очень хорошо. Иначе давно бы были замечены вами. Вы — глупый и агрессивный вид. Действия ваши направлены только на разрушение. Мы должны быть осторожны и следить за вами, не допуская сближения. Поэтому я здесь.
— Сидишь в моём доме и пьёшь со мной кофе. Отличный план, чтобы не сближаться, — не смог промолчать я. И учитывая характер Евы, я тут же предположил, что сказанное может оказаться последней фразой за вечер.
Но Ева не спешила обидеться или молнией нырнуть в шлюз. Задумчиво покусывая травмированную губу, она смотрела в воображаемую точку, проецирующуюся возле моего уха.
— Ты прав, — наконец молвила она, но тут же осознала допущенный промах и добавила. — И НЕ прав.
— Конечно. Куда уж мне. Глупому и агрессивному.
— Когда стартовали пять членов экипажа твоего корабля, я наблюдала это, — Ева не обратила внимания на мой искромётный юмор.
Конечно, подобный шторм лишь для землян ощутим. Для марсианок он — лёгкий дневной бриз. Пустяки.
— И?
— Я думала, что ошиблась, и вы покинули планету вшестером, но наутро я решила проверить. И видела всё: как ты встал, как шатаясь побрёл к своему жилищу. Я поняла, что ты ранен. Но одного не пойму до сих пор: почему люди тебя бросили?
— Я отвечу на этот вопрос, если ты ответишь на несколько моих.
— Попробуем, — не стала вредничать Ева.
— Откуда ты знаешь английский?
— Индивидуумы моего вида очень восприимчивы к логике. Ваш язык — своеобразный код, который легко расшифровать, сопоставить с данными, что мы имеем о людях (кстати, мы давненько за вами наблюдаем), и вот, я могу говорить на одном с тобой языке.
— То есть твой вид разговаривает по-другому?
— Мы общаемся по-другому, — кивнула Ева.
— Ого. Здорово. Хорошо. То есть ты приставлена наблюдать за нами?
— Я сопровождаю уже третью вашу миссию. Межпланетные полёты — моё назначение. У нас нет столько ресурсов, как у Вас. Я вынуждена делать всё в одиночку. Но это не значит, что мне трудно. Мой организм, Марк, более удачно устроен, чем твой. Я могу переносить низкие и высокие температуры. Правда, последние мне даются труднее. Давление — тоже не проблема. Секрет в жидкостях. Моя система жизнеобеспечения не похожа на твою кровеносную систему. И органы мои работают немного по-другому. Вот почему мне не нужен скафандр. Хотя длительное пребывание при давлении, которое я ощущаю теперь, не желательно. Оно снижает продуктивность.
— С ума сойти, — только и выдохнул я. — То есть тебя забросили на Марс жить, чтобы ты следила за нами?
— Не жить, — поправила Ева. — Все твои предшественники находились здесь очень короткий промежуток времени. Как только вы оставляли планету, я передавала своим, чтобы меня забрали. Но в этот раз всё пошло по-другому. Ты остался. Пришлось остаться и мне. Вот дерьмо.
— Послушай, зачем ты говоришь «дерьмо»?
— Я научилась этим новым словам от тебя. Ты часто говоришь «дерьмо». Я полагаю, что это слово не имеет значения, но придает диалогу нужную экспрессию.
— Слов нет. Пожалуйста, больше не говори так. Когда девчонки ругаются, это некрасиво.
— Хорошо, Марк. У тебя остались вопросы?