— Миллион.
— Я отвечу ещё на один.
— Как тебя зовут?
— Ты называешь меня Евой. Пусть будет так. А теперь я жду твоего рассказа, Марк.
…
И я рассказал ей всё. От первого дня подготовки и до последнего сола на Марсе. Было странно осознавать, что я вывернул душу перед этой девчонкой, что возможно её цель состоит, чтобы вытащить из меня всё это. Мне было наплевать. Я хотел разговаривать с Евой, сидящей на моём стуле, смешно поджавшей колени под подбородок, обжёгшейся по моей вине. И усы из крема… по-моему, это даже мило.
…
__________
* — наш дорогой Марк снова шутит, имея в виду запах преисподней.
** — картофель (лат.)
*** — Марк удерживал Еву именно за ПЛЕЧО. В анатомии: верхняя часть руки, до локтевого сустава.
**** — выспишься, когда умрёшь (англ.)
========== Глава 4 ==========
— Нравится тебе эта девочка? — спросил Кондаков, жуя, и глядя на фото над столом.
— Н-не могу сказать. Она снимается голая и не краснеет, не прячет лица. Нормальная женщина в такой ситуации сгорит от стыда. Как мне кажется, Кеша, без любви нельзя бросить на наготу даже косой взгляд. Любящему можно. Любовь очищает взгляд…
(В.Д. Дудинцев «Белые одежды»)
СОЛ 117. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Буря за окном сменилась полным штилем. Чтобы добавить к моменту немного поэзии, я бы мог сделать вставку, что рассветное солнце золотило спящий модуль, но не буду делать этого: как, наверное, легко догадаться, солнечные дни на Марсе — явление не редкое. И они уже действительно задолбали своим однообразием.
Но настроение по пробуждении оказ:алось приподнятым, и я не спешил выбираться из постели, а любовался Евой, расположившейся на специально очищенной для этого от почвы и растений койке Йоханссен, всего в паре метров от меня.
Вообще-то, против уборки картошки Ева возражала. Активно (а не состоит ли она в партии «зелёных»?). Она даже предлагала:
— Давай я лягу прямо среди твоих растений. Мне они очень нравятся. Так будет удобно.
— Нет, — протестовал я. — Как альтернативу могу предложить разделить ложе со мной (о, тут она, конечно, завела своё привычное «тактильный контакт нежелателен и должен быть исключён»).
— Тогда тебе всё-таки придётся занять место Йоханссен, — улыбнулся я.
И вот теперь, проснувшись, я наблюдал совершенно очаровательную, достойную кисти художника картину. Она спала, лёжа на спине, широко раскинув руки, так, что в одной из них оказалась картофельная ботва растущего неподалёку кустика. Ева чему-то улыбалась во сне. Подобно двум чёрным бабочкам вздрагивали её ресницы. А тёмные гладкие волосы разметались по подушке.
И эта сюрреалистическая картина: спящая в жилом модуле землян среди картофельных кустов марсианка — наталкивала меня на странные мысли. Мне было хорошо и спокойно. И хотелось только одного: чтобы этот момент продолжался как можно дольше.
Ева спала крепко. Вчера она задала мне, пожалуй, с миллион вопросов. Всё — начиная от истории Древнего Мира и до устройства регенератора воды. Чёрт, лучше бы она поинтересовалась, нет ли у меня подружки на Земле. Кстати, мне вот было бы любопытно узнать, есть ли у неё парень.
Ход моих мыслей оборвал приоткрывшийся глаз моей гостьи и голосок, потребовавший:
— Сегодня ты обещал разобрать регенератор воды и показать, как он действует.
— Это сложнее, чем ты думаешь, — улыбнулся я. — Доброе утро, Ева.
— Привет, — она села в кровати, приглаживая волосы, а я срочно перекатился на живот. Термокостюм, в котором я вынужден был переночевать, штука очень облегающая. Мне не хотелось бы лишних вопросов, касающихся моей физиологии. Хотя…
— Почему сложнее?
— Ну, хотя бы потому, что я должен согласовать свои действия с НАСА. По крайней мере, сделать вид, что мне интересно их мнение по этому поводу.
— Ты не должен слушаться своего руководства?
— Должен. В обычных условиях. Но здесь, как бы это сказать, возник прецедент, а в таких нетипичных ситуациях мы должны действовать согласно своему усмотрению. По такому критерию нас и отбирали в команду. Точнее это стало одним из условий отбора.
— Мне нравится, — улыбнулась Ева. — Я очень люблю самостоятельность.
— Заметил.
…
На самом деле мне очень понравилось, что Ева явно не торопилась меня покинуть. К завтраку (кстати, я предложил ей лучшее, что было среди пайков) она проявила весьма умеренный интерес и попросту сказала:
— Мне такое не надо.
— Чем же ты питаешься?
На мой вопрос Ева только махнула рукой.
Зато она здорово и с видимым удовольствием помогала мне в ежедневной работе. Настолько, что шальной мыслью пронеслось: а не научить ли её тестировать системы? Я смог бы избавиться от многих и многих нудных дел.
Мы немного позанимались плантацией, посмотрели сериал, где при поцелуе главных героев Ева поморщилась и молвила: «Ужас какой».
— У вас на планете так не делают?
— Ого, а это что такое? — смуглый пальчик упёрся в губы актрисы. После поцелуев та немедленно решила привести себя в порядок с помощью помады.
— Женщины на моей планете делают так, чтобы чувствовать себя красивее.
— Тебе такое нравится? — искренне удивилась Ева.
— Не знаю даже, мне больше нравится естественная красота, как у те…
— Нифига себе. Вот дерьмо! — перебила меня Ева. Такую реакцию вызвала начинающаяся в следующем кадре весьма откровенная сцена.
— Не выражайся, — улыбнулся я. — Давай посмотрим что-нибудь ещё. Это коллекция Мартинеса, другого я в ней увидеть и не ожидал. Скажи, Ева, а у вас что, как-то по-другому размножаются?
— Не знаю, — повела плечами она. — Моё дело — полёты. К размножению меня не привлекали.
Действительно… Это многое объясняет.
…
Над разрешением вскрыть регенератор воды лучшие умы НАСА размышляли пять часов. Наконец, они решили, что это слишком опасно и я облажаюсь, но именно поэтому я его и вскрыл. Игра стоила свеч. Во-первых, я его починил. Во-вторых, уловил искру неподдельного восхищения во взгляде Евы. Эта девчонка определённо любила механику. Я тоже её любил. Механику, в смысле. А вы что подумали? Извращенцы!
— Я показал тебе своё жилище. Не хочешь ли ты пригласить меня к себе? — улыбнулся я.
— Я живу намного проще, — протянула Ева. — Тебе не будет так интересно. Впрочем, я подумаю над твоим предложением.
Остаток дня я провёл, передавая отчет для НАСА. Ева помогла мне с кое-какими работами при ВКД. Признаться, я здорово радовался. Возиться с солнечными панелями в массивном скафандре было очень неудобно. У Евы же всё выходило легко, грациозно и непринуждённо.
Ещё больше меня поразила реакция её организма на смену температуры и давления. После тёплого и влажного модуля разница с поверхностью Марса должна была ощущаться довольно серьёзная. Но Ева лишь несколько раз глубоко вдохнула, провела ладонями по плечам и молвила:
— Чем тебе помочь?
…
Так, совершенно незаметно к нам подкрался вечер, и я несколько раз поймал себя на мысли, что было бы неплохо, если бы и сегодня Ева провела ночь на кровати Йоханссен.
И мне показалось, что Ева думает так же. Во всяком случае, в модуль она вернулась вместе со мной. И пока я возился с кофе и выбором сериала на вечер, Ева обнаружила душевую.
— Ух ты? — раздалось скорее вопросительно, чем восклицательно. — А это зачем?
— Оу. Ну, тут, Ева, мы, люди, проводим гигиенические процедуры. Мой организм, как ты уже успела заметить, сконструирован несколько по-иному, чем твой. А потому раз в день, если конечно позволяют условия, человеку очень приятно оказаться под струёй тёплой воды.
При слове «тёплая» Ева поморщилась, но повернула кран. Пару секунд она оценивала увиденное, а затем попросила:
— Можно мне попробовать?
— Если хочешь, — пожал плечами я.
И тут мне следует поклясться. Торжественно. Прямо на Библии Мартинеса, что я ничего такого не имел в виду, когда чисто машинально отметил:
— Костюм лучше сними, если он вообще снимается. Промокнешь, сохнуть будешь долго. В модуле очень влажно.
Ева пожала плечами и потянула за какую-то ленту в рукаве… Пожалуй, мне следовало уточнить, что раздеваться нужно, находясь в душевой, за закрытой дверью.
Но.
Терять дар речи в последние дни стало хорошей традицией. Подобно отливной волне на закате, костюм скользнул к ногам моей марсианки, а она, поболтав стопой в воздухе, легко освободилась он него. Её обнажённая грудь, увенчанная розовыми ягодками сосков, восхитительно всколыхнулась от этого действия. А чашка Льюис, до сего момента находившаяся в моих руках, пикировала на пол, окатив меня струёй крутого кипятка, которую я НЕ ЗАМЕТИЛ, любуясь на мою бесстыдницу.
Тряхнув волосами, Ева шагнула в душевую, даже не подумав закрыть за собой дверь.
Я не мог двинуться с места и забыл, как дышать.
И за те пару минут, которые она провела под душем, я смог рассмотреть, что устроена она вполне по-земному. Разве что начисто лишена всякой растительности. И-де-аль-но.
— Что-то должно произойти, Марк? — послышалось раздражённо. — Мне не нравится.
— Я… э-э-э.
Ева повернула кран и выбралась из душевой.
Золотистые в дневном освещении ручейки воды стекали по волосам на плечи и, очертив линию грудей, стремились к бедрам, коленям. Я невольно представил свои руки на её плечах. И очнулся уже стоя рядом с ней.
Меж наших рук полотенце с моей фамилией. И у меня есть все основания полагать, что Еву сконструировало НАСА: в девчонку определённо была встроена сигнализация:
— Марк, полотенце я возьму, но, пожалуйста, отойди, тактильные контакты…
— Должны быть исключены, — закончил я раздраженно. — Спасибо, я запомнил. Ты раз по двадцать в день повторяешь это.
— Почему тогда ты так упрямо пытаешься до меня дотронуться?
— На Земле это практически принято. Это не зависит от меня. Это телесная память и нормальное желание.
— Желание чего?
— Я хотел бы… — ах, чёрт, гори оно всё огнём. — Я хотел бы поцеловать тебя, Ева.
На этот раз я даже и не удивился, когда она, наскоро нацепив костюм, исчезла в шлюзе модуля. И что-то мне подсказывало, что снова надолго… Я зарылся лицом во влажное ещё полотенце. Ева не пахла ничем…
СОЛ 122. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Я не буду дублировать сюда все злоключения последних трёх солов, отмечу лишь, что полная задница утра 119-го сола пропустила сквозь себя робкие лучи надежды. Нет, ситуация по-прежнему оставалась полным дерьмом, нет, просто ДЕРЬМОМ. Сквозь дыру в жилом модуле можно было запускать бегемота, моя замечательная плантация погибла, а я сам предавался праздным размышлениям на тему «не следует ли уже сдохнуть», находясь в марсоходе и любуясь словом: «ОК», любовно выложенным из камней для НАСА.
Жуткая апатия давила на плечи, и сила притяжения Марса ощущалась куда как сильнее земной, когда из-за своей дюны появилась Ева. Решительной походкой она подобралась к марсоходу и постучала в стекло. Мне было по-настоящему грустно и дерьмово, но я улыбнулся во всю ширину рта. Пришла.
Выбравшись из ровера, я первым делом предложил ей шлем Льюис, который Ева с готовностью натянула на голову.
— Как ты, Марк?
— Я рад тебя видеть. И мне не хочется говорить о плохом.
— Это хорошо, — заметила Ева, — потому что я была обижена и не знала, что у тебя проблемы. Но я сразу поняла: что-то не так, когда подходила к лагерю.
— Обижена?
— Да. Но не будем об этом, я уже не сержусь. Вижу, что есть проблемы, и я должна помочь.
…
Знаете, чем марсианские девчонки выгодно отличаются от земных. Вот, например, если представить на месте Евы мою маму или сестру, причитаний и слёз пролилось бы с ведро. Ева же со знанием дела принялась мне помогать. Мне нравилось, что она не лезла с советами, не предлагала сделать так, как нравится ей. Наоборот, впервые за всё время нашего знакомства, она чётко следовала ВСЕМ моим инструкциям. В результате дело пошло споро. И мне пришлось признать несколько вещей: во-первых, Ева значительно сильнее меня физически (неприятно, но факт). Во-вторых: то, что мне с трудом удавалось сделать в перчатках, у неё выходило очень ловко. А в-третьих (в-самых-приятных), она определенно поглядывала на меня как-то по-другому. Хотя, возможно, причина заключалась в рваной ране, являвшейся сомнительным украшением на моём лбу.
— Я восхищаюсь тобой, Марк, — молвила Ева, когда я объявил, что пришло время очередного свидания с марсоходом и НАСА. — Никогда не наблюдала таких биологических единиц, как ты, среди представителей твоего вида. Признаться, я считала всех вас слабаками.
Что ж, быть «биологической единицей»… это даже как-то гордо прозвучало. Ева определённо умела делать комплименты. Вот только с намёками у нас не выходило никак. Места в марсоходе вполне хватило бы на двоих. Тесновато, но всё же… Мы могли бы переночевать в нём вдвоём, а наутро проверить модуль и вернуться в него. Я бы не позволил себе лишнего… просто обнял за плечи, провёл рукой по волосам, и…
Ах да, Марк, о чём ты, ведь «тактильные контакты…»
========== Глава 5 ==========
Любить — значит делиться; быть жадным — значит накапливать. Жадность только хочет и никогда не отдает, а любовь умеет только отдавать и ничего не просит взамен; она делится без условий.
(Ошо)
СОЛ 123. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
После непродолжительного, но весьма содержательного сеанса связи с НАСА я получил чёткие инструкции по поводу того, что мне следовало и НЕ следовало делать. По мнению специалистов, готовящих для меня инструкции по проверке прочности жилого модуля, я должен был сидеть и взглядом гипнотизировать стену, не предпринимая никаких самостоятельных шагов, пока мне не перешлют указания. И НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ СНИМАТЬ СКАФАНДР.
Я ждал. Первым делом, разумеется, стащив дурацкий скафандр. Он необыкновенно опротивел мне. Особенно в последние дни. Уверен, что это у нас взаимное, ведь, подогнанный идеально, он начал давить и натирать в самых неожиданных местах. Терпеливо ожидая указаний, я собрал и разобрал регенератор (работает). Я заменил трубки, которые разорвала вода при замерзании, и аппарат пришёл в полный порядок. Кроме того, мне пришлось проверить все остальные системы жизнеобеспечения (Ева, ну где же ты?) и произвести неутешительные математические расчёты, наглядно показавшие мне и НАСА, что датой моей голодной смерти на Марсе будет 586-й сол.
[УОТНИ] Спасибо за инструкции. Сообщите, пожалуйста, если придумаете, как спасти меня от голода.
[ЛРД] Обязательно.*
Дружеская беседа с Землёй заняла ещё несколько минут, по итогам которых я и порадовался, и огорчился.
Хорошей новостью стало известие: пребывание на Марсе обещало перестать оставаться бесполезными каникулами. В НАСА собирались использовать меня для кое-какой научной работы, состоящей в основном в ВКД и анализе некоторых геологических образцов с составлением рапортов и пересылкой их на Землю. Признаюсь: приятно снова ощутить себя астронавтом, а не фермером, водителем-дальнобойщиком или химиком-любителем.
Кроме того, я должен был проводить кое-какие медицинские эксперименты на себе. С учетом того, что на техническое обслуживание систем модуля я тратил всего двенадцать часов в неделю, а на ВКД в среднем около двадцати, свободного времени у меня оставалось ровно столько, что хоть задом жуй. Так что осознание собственной значимости для ребят на Земле несколько приподняло моё настроение.
Но в НАСА умели профессионально портить настроение:
[ЛРД] Мы пришлём расписание, как только научная команда его составит. Они очень воодушевлены открывшимися перспективами. Если говорить серьёзно, то ты — наше лучшее дополнительное время со времён «Оппортьюнити».
[УОТНИ] Который так и не вернулся на Землю.
[ЛРД] Глупая аналогия, извини.*
…
То и дело сверяясь с часами, я напряжённо работал. Устал просто зверски, но сидеть на месте не получалось. Совсем. Ведь стоило мне опуститься на стул, как в голову начинали лезть разные, совершенно неутешительные мысли, главной из которых оставалось стойкое непонимание причин бесконечных обид Евы. И если шлюз выстрелил мной из-за усталости** брезента, то северное окно модуля обещало вскорости быть просмотренным до дыры мною лично. Да, я действительно не понимал, почему так деятельно помогавшая мне накануне Ева сейчас полностью игнорирует моё существование.