– Неправда! Ничего я не делала. Я не могу раскрасить небо. И не могу заставить светить солнце так, чтобы его даже видно не было. Я и придумать бы такого не смогла.
– И всё же…
– Тихо! – вскрикнула я, удивившись самой себе. Повышать голос – не в моём характере.
Рыцарь сочувственно посмотрел в мою сторону.
– Я знаю, что делать, Сальваторе! – я захлопала в ладоши и побежала вверх по бархану. – Отменяется призыв, припаркуйте метлу обратно в угол, Ваша Светлость.
– Сомневаюсь, что возможно добраться до вершины, миледи, – кричал сзади мой новый друг.
– А ты не сомневайся! – я неуверенно хихикнула и обернулась. – В конце концов, я тоже сомневалась, что можно пройти по вертикальной стене, облапошив закон притяжения.
– Но это песок, неустойчивая материя…
– Когда-то давно бабушка читала мне сказки собственного сочинения. Она редко писала сказки, к сожалению. В одной из них была пустыня и необычное небо… голубое, и неровное, будто размалёванное неопытной детской рукой. А по нему плыла сладкая вата на палочках. Бабушка называла её «небесной ватой».
Позади раздался добрый смешок, а следом за ним ещё более неуверенное хихиканье, нежели моё.
– Сальваторе, я не сошла с ума. Пока.
– Как сказка вашей достопочтенной бабушки относится к нашему положению?
– Понятия не имею, – призналась я, провалившись по колено и ощутив ужасную боль от горячего песка. – Нутром чую, это нужное воспоминание. Так вот, когда я почти уснула… – руки кое-как помогли выбраться из ямы, – она чётко сказала: «Иди за сладостями, которые любишь». Я не придала значения, я вообще забыла…
– Всё равно не понимаю… Ой!
Я обернулась и увидела рыцаря по пояс в песке.
– Просто мне почему-то кажется, этот совет сейчас очень важен. «Иди за сладостями, которые любишь». Небо у нас не усыпано сахарной ватой, как у бабули, но я-то больше люблю тёмный шоколад.
Ближе к вершине можно было уловить лёгкий запах горького шоколада. Он пронизывал горячий воздух, оставляя на языке и на коже горько-сладкие нотки.
Я сделала последнее усилие и остановилась. Сердце тяжело билось, ноги горели, руки тряслись, казалось, ещё секунда, и я свалюсь с сердечным приступом. Но, несмотря на немощность, которую испытывало всё тело, я смогла блаженно улыбнуться.
Прямо за барханом, всего лишь в метре от вершины, растягивалась тонкая, шириной метра в три, извилистая река. По обоим берегам вновь расстилался лес, а где-то далеко виднелась макушка Чёрной Башни. Она будто ничуть не приблизилась.
Я расставила руки в стороны и позволила себе упасть. Это было первое радостное и приятное падение за всё время, проведённое в необычной стране.
* * *
Картина была написана, когда мне только-только исполнилось тринадцать лет.
Начало складываться впечатление, будто бабушка рисовала для меня карту чужого мира и собирала всевозможные подсказки. Я, конечно, не помнила о них, попав к Герцогу, но факт остаётся фактом. Пять картин из десяти просмотренных, открывали передо мной пути, по которым я сама когда-то проходила. Бабуля тоже была там. Только теперь назвать это сном язык не поворачивается. С другой стороны, слишком уж невероятна идея реального существования подобного места.
Пожалуй, стоит передохнуть немного, подкрепиться и выпить чашечку горячего шоколада.
Время в подвале галереи прошло незаметно. И вышла я в подкрадывающийся закат. Оно и к лучшему. Вместе с вечером на город опустилась лёгкая прохлада. Она заботливо укутывала шёлковыми объятиями, давая возможность расслабиться после напряжённого дня.
Домой идти не хотелось, поэтому я удобно устроилась в дальнем углу летнего кафе, которое, большой и жирный плюс ему, работало до глубокой ночи, и наслаждалась индюшачьим шашлыком. Шума практически не было, ведь завтра рабочий день. И те, кто ещё не вернулся с работы, пробегали мимо, торопясь домой. Я наблюдала за ними, пережёвывала мясо и улыбалась так, будто получила золотую медаль на олимпийских играх. Да, я радовалась. Сама не знала, чему. Вроде загадок стало больше, так много, что мозг плавится, а вроде появилась возможность узнать хоть что-то о реальном существовании Герцога.
– Кристина? – от неожиданности я проглотила кусок шашлыка, забыв пережевать его.
На глаза навернулись слёзы.
– Кристина, всё хорошо? – молодой мужчина двадцати шести лет стоял около стола и обеспокоенно рассматривал раскрасневшееся лицо. Голубые глаза глядели так внимательно, будто от этого взгляда зависела моя жизнь, и он усиленно старался не моргнуть. Неудобно, надо признаться, когда пытаешься не умереть от большого куска мяса, а тебя рядом гипнотизируют. Лучше бы по спине хлопнул.
– Я… да, в порядке, – прохрипела я, наконец-то, справившись с едой.
Антон Болконский – сокурсник и просто положительный человек. Его давней фантазией было окружить себя антиквариатом и наслаждаться созданным видом. Странная мечта, но он её осуществил, открыв антикварную лавку в двух кварталах от галереи. Иногда он заходил в гости и разглядывал каждый сантиметр бабушкиной квартиры с таким лицом, будто ему открыли сотворение мира.
– Я как раз направлялся к тебе, – пригладив светлые волосы, он опустился на соседний стул.
– Зачем?
– Пришёл заказ, помнишь?
Я заметила в руках знакомого прекрасную элегантную трость из лайсвуда. Она была коричневой с тёмными «чешуйками». Металлическая рукоять с золотистым блеском изгибалась в удобный узорчатый крючок. Великолепный экземпляр. Около двух месяцев назад я заказала Антону сделать для меня этот аксессуар. Вряд ли я куда-то с ним выйду. Для этого подойдут разве что особенные виды танцев или же балы-маскарады. Можно считать это капризом, но я мечтала о ней около месяца, прежде чем заказать.
Я зачарованно оглядела её, взяла в руки и поднялась со стула. Лёгкая, гладкая, она словно вросла в руку и стала частью меня, как бы глупо это ни звучало. Кажется, я всё-таки буду носить её с собой. Она должна видеть мир и быть рядом.
– С меня коллекционное вино.
Парень мечтательно улыбнулся.
6 глава
о ядах, что часто являются лекарствами
Антон Болконский сумел то, чего не удавалось всему моему окружению на протяжении последнего месяца – на полчаса избавил от мыслей о Герцоге и его странноватом мире. Полчаса – слишком мало, – сказали бы некоторые. Но перерыв в полчаса оказался глотком свежего воздуха. Я с удовольствием слушала об очередных статуэтках, привезённых из Египта, о недорогих, но древних украшениях российских дам восемнадцатого века, наслаждалась повествованиями об Африке, из которой Антон недавно вернулся, и смеялась, поддавшись как всегда тонкому и положительному юмору. Но давнему знакомому пришла пора уходить, и его место снова заняла тоска.
Я усмехнулась, прогуливаясь по ночному тротуару, освещённому множеством высоких фонарей. Обесцветившийся мир ночью становился более оживлённым. Прохожих почти не видно, разнообразные краски дня исчезли. Осталась лишь тьма и жёлтый отблеск лампочек. Но это выглядело сочно и свежо. Напоминало Тёмный лес в Стране Фантазий.
Вниз по одному из фонарей медленно и важно спускался паук. Тонкие лапки слаженно передвигались. Если бы он был человеком, то наверняка ходил бы по земле, гордо задрав подбородок.
Из горла вырвался тихий вздох.
* * *
Живительная вода несла вперёд, и у меня совершенно не было желания противиться течению. Будь что будет.
Я закрыла глаза, на время покинув все миры, в каких только возможно оказаться. За Сальваторе я не беспокоилась, он умнее и опытнее, а супердоспехи защитят даже от утопления. Казалось, один раз я услышала, как он выкрикивает моё имя. Но было поздно, – попав в приятную и долгожданную среду, я не могла пошевелиться.
Разбудило пение птиц. Очень слаженное и будто отрепетированное. Оно создавало знакомую мелодию, которую никак не получалось вспомнить.
Я открыла глаза и пошевелила конечностями. Всё на месте, а это значит, что злобным рыбам, если такие имелись, я не досталась. Кроме того, я больше не плыву и лежу на чём-то твёрдом.
«На земле, вероятно», – издевался внутренний голос.
– Сальваторе?
Пение птиц усилилось. Настоящий оркестр. Наверное, решили наверстать проведённое в молчании время.
Я медленно встала и огляделась. Берег реки. Это порадовало. А вот то, что Чёрная Башня, скорее всего, на другой стороне, весьма огорчило. Потому что я не собиралась снова кидаться в течение. Тем более оно выглядело весьма быстрым, слишком быстрым для реки. Поэтому я решила двинуться вдоль по берегу в надежде отыскать хоть какую-то помощь для переправы. Но спустя некоторое время безуспешных поисков я сдалась. Нет, не так, чтобы всё бросить, вызвать Герцога и сдаться. Я просто решила не придавать большого значения всему происходящему вокруг. Кэрролловская Алиса тоже считала, что слишком серьёзно относиться к вещам – роковая ошибка.
Методы, которыми Сальваторе пользовался, выводя нас из затруднительных положений, стали хоть каким-то уроком, пусть их было немного. Зато я быстро нашлась, когда увидела перед собой ещё одну стену. Правда, в этот раз хождение по вертикали не сработало. Зато я, сориентировавшись, нарисовала на ней мокрым песком маленькую дверцу, чтобы суметь пролезть, и ведь пролезла! Сначала не поверила глазам. Но импровизированная дверь внезапно открылась и пропустила в другой лес. Другой, потому что в том, который у берега, росли лишь плакучие ивы и берёзы в золотую полоску вместо чёрной, а в этом – сплошные ярко-зелёные клёны. Кроме того, река пропала.
– Что ж, ладно, только вперёд, – я пожала, плечами.
Стена вместе с дверью исчезла, не дав времени на сомнения. Пути назад не бывает, и Страна Фантазий не устаёт напоминать об этом.
В животе заурчало, и, словно по взмаху волшебной палочки, перед глазами возникла небольшая поляна с клубникой и голубикой. Ягоды переплетались между собой и выглядели довольно крупными и аппетитными. То есть настолько идеальными, что впору было задуматься: а нет ли подвоха? Но разве могла шестнадцатилетняя девчонка озадачиться лишними вопросами, когда желудок готов узлом завязаться?
Я уверенным шагом двинулась к поляне, но в ужасе отшатнулась, увидев, как ягода встрепенулась, задрала на меня многочисленные головки, самодовольно хихикнула и побежала прочь.
Задергался глаз.
От неуверенности в дальнейших действиях я слегка покачнулась и, едва не повалившись назад, прилипла спиной к чему-то мягкому. Казалось бы, удача, – не придётся выть от ушибов и сетовать на несправедливость. Ан нет: при ближайшем изучении ситуации, выяснилось, что болтаюсь я на огромной паутине, растянутой меж двух деревьев. Выпутаться самостоятельно не получается. А из дупла клёна тем временем выползает большой, размером с бультерьера, паук салатового цвета.
В такие моменты как раз и положено наблюдать все прожитые годы. И за какие-то жалкие доли секунды я вдруг осознала, что не так уж плохо жила. Зачем было стремиться в чужие миры, когда и родной мир вполне способен сделать тебя счастливым? Ради сюрреализма на полотнах? Чепуха! Кажется, громадный паук из дупла клёна отужинает раньше, чем окажется на чьём-либо полотне.
Я успела зажмуриться и мысленно похоронить себя, как около левого уха раздалось недовольное женское:
– Тьфу, блин, опять человечина!
Не размыкая век, я отважилась уточнить:
– А ч-ч-что, уж-же приел-лась?
– Мы не питаемся людьми! Что за вздор?
Глаза нехотя открылись. Паучиха покачалась влево-вправо и отползла назад.
– А ч-чем тогда? Герцогов случайно не употребляете?
Готова поклясться, что видела добрую улыбку на мохнатой, тёмно-зелёной морде арахнида. Так улыбаются матери, когда их дети рассказывают что-то очень милое, но совершенно глупое.
– Сейчас освобожу, не пугайся, – салатовая туша вновь оказалась рядом, и я постаралась не смотреть в её сторону.
Может, она и добрая, но было довольно непривычно общаться на близком расстоянии с представителем данного вида.
– А что, люди часто попадаются?
– Да, бывает. Но так надоели эти пришельцы, вечно лезут в чужие сети. Что, спрашивается, своих найти не могут?
Я озадачилась. Сети – это ловушка. Если я оказалась у Герцога, значит, я попала не в одни сети?
– А сети Герцога – мои сети? – я не сразу сообразила, что задала вопрос вслух.
– А ты в них счастлива? – левая рука почти освободилась.
– Как в плену можно быть счастливым?
Со стороны паучихи опять послышался материнский смех.
– Глупая ещё, молодая. С чего ты взяла, что ты в плену? Тебе дорогу к выходу показали? Показали. Тебе с самого начала сказали, как выбраться, а ты всё сопротивляешься. Может, и в самом деле хочешь здесь остаться?
– С чего бы мне хотеть?
– И вот мы вернулись к предыдущему вопросу: а ты в своих сетях счастлива?
Философия – дело хорошее. Особенно для подростка. Я погрузилась в неё, размышляя над словами паучихи, и не обращая внимания на остальной мир. Из ступора вывел дружный ребяческий вопль со стороны дупла.
Поворачиваю голову и вижу двух пауков размером с упитанных котов. Один розовых оттенков с вкраплениями бордового, а другой – насыщенного синего цвета в чёрный горошек. Они радостно взвизгнули и понеслись в мою сторону.
– Мама, мама, это ужин?
Я приготовилась орать матом, бессвязно вопить и отчаянно вырываться.
– А ну не пугайте гостью! – шикнула мама. – В коем-то веке попался адекватный человек, не матерящийся и не вопящий что-то бессвязное. Кроме того, очень доверчивый, раз позволяет освободить себя, не уничтожая моё творение.
Стало ужасно стыдно. Я, конечно, прекрасно осознавала, что только собиралась сделать всё выше сказанное, но такое впечатление, будто восьминогая хозяйка знала о намерениях и решила пристыдить заранее.
Когда тело ощутило свободу, меня вежливо пригласили к столу. В дупло я, разумеется, не полезла. На маленькой полянке мы развели костёр, а разноцветные детки принесли мешок грибов и кочан с водой.
– Меня, кстати, Рагнель зовут.
– Кристина, – улыбнулась я, уплетая за обе щёки. – А вы случайно не знаете, как добраться до Чёрной Башни?
– Ох, детка… – новая знакомая сидела на засохшей ветке, скрестив нижние четыре лапы. – Боюсь, я не помогу в этом. Ты можешь спрашивать помощи у кого угодно, и все будут активно советовать. Но ты не доберёшься до Башни по чужим рекомендациям.
– Что, идти, куда укажет сердце? – хмыкнула я, припоминая прекрасный замок из серого камня.
– О, не я одна выражаю благосклонность к гостям, – приятно удивилась Рагнель.
С Альберо она оказалась знакома. Как выяснилось, он периодически заходит в гости.
– Как бы мне перейти на другой берег? – я вздохнула.
– А ты уверена, что тебе это нужно?
Я посмотрела в четыре фиолетовых глаза, пытаясь найти подсказку в вопросе.
– Выплыла я точно не на том берегу. Но потом прошла стену и оказалась здесь. Здесь я вообще-то и реки не видела.
– О, она есть, но не стоит всегда доверять глазам, детка.
Пришлось подавить тяжёлый вздох.
– А дом Стреги далеко отсюда?
Паучиха на секунду задумалась.
– Тебе нужно пойти во-он туда, не сворачивая… – она скорбно замолчала.
– В чём дело?
– Опасная дорога. Я бы пошла с тобой, но за детьми нужно присматривать, ты уж извини. Маленькие они ещё. Я далеко их не пускаю. Так вот, пройдёшь Белую Тропинку, за ней Озеро Иллюзий. Не советую в него заглядывать. Идёшь мимо, и всё. Дальше попадётся поляна веленянок… – новая знакомая причмокнула. – Они считаются деликатесом для нас. Давненько я их не ела… Поляна эта – их место ночлега. И цветам иногда нужен отдых.