— Ты серьёзно считаешь, что сейчас самое время об этом разговаривать, — процедил Гарри сквозь зубы. — Твоих детей похитили, жена в истерике, а тебя волнует моя половая жизнь?
Рон насупился и молча смотрел в пол, пока не произнёс: «Гермиона — моя».
— Вот как? Знаешь в чём соль, Рон? Она твоя, пока я не заставлю её сделать выбор. И мы с тобой прекрасно знаем, кого она всегда выбирала.
Рон пытался ещё что-то сказать, но в коридор вышел Стивенсон.
— Гарри. Смена меняется через полчаса. Надо выдвигаться.
— Понял, — Гарри ещё раз с пренебрежением посмотрел на Рона и взглянул почему-то на его нагрудный карман, потом близко подошёл к Стивенсону и быстро прошептал:
— Не дай ему позвонить по сотовому.
Стивенсон кивнул и махнул Рону, мол — пойдём.
Все начали расходиться. В кабинете Гарри подошёл к Гермионе и протянул ей фляжку с оборотным зельем.
— Мне это напоминает девяносто седьмой год, — слегка улыбнулась Гермиона, вспоминая былые годы.
— Глупые дети, — фыркнул Гарри.
— Эти дети спасли трусливую Магическую Британию, — строго сказала она. Она очень не любила, что Гарри так недобро отзывался о тех временах, когда они спасали мир. Тогда они были просто друзьями, хотя Гермиону часто мучило непреодолимое желание всё ему рассказать. Но его реакцию предугадать было невозможно, а рисковать в то время было нельзя. Она с нежностью вспоминала их единственный танец, когда Гарри прижимал её к себе как единственного родного человека. Для неё всегда было именно так.
Она вдруг осознала, что все трудности и предательства, которые они пережили в жизни, позволили им стать теми, кто они есть. Людьми, способными защитить своих детей. Смог бы тот мягкий, влюбленный в неё Гарри из девяносто седьмого года победить самого темного волшебника современности? Смог бы романтичный мальчик стать лидером Аврората, заставляя всех уважать себя и бояться? Нет. Нет. Нет. Жестокость закаляет и учит жизни! Гермиона поняла, что случись ей переместиться во времени назад, она бы прошла по тому же пути.
Она всё ещё блуждала в своих мыслях, когда услышала:
— Мы могли сделать это раньше, если бы не разгадывали дебильные загадки Дамблдора, который решил, что знает всё наперёд. До сих пор думаю поменять имя Алу, — Гарри замолчал, потому что вспомнил, что и Ал находится в этом странном месте. Что-то шевельнулось у него в сердце, но он усилием воли подавил в себе сентиментальность.
— Гарри, я хотела сказать тебе…
— Мне кажется, сейчас не время для личных разговоров. Пей. Надо идти.
— Да, знаю, — она отхлебнула из фляги и посмотрела, как это же делает Гарри, — просто я хотела сказать, что больше не жалею о своём поступке в девяносто шестом.
— Что! — он поперхнулся зельем. — Позлить меня решила? Думаешь, вовремя?
Она только пожала плечами и отвернулась, начиная переодеваться в приготовленную одежду сотрудницы клининговой компании, которая обслуживала Генезис М.
Гарри хотел зарычать, но живот скрутило, и он начал превращаться в сотрудника охраны Генезис.
***
Со стороны лаборатория Генезис М, была похожа на огромный лабиринт, чем в общем-то она и стала, с каждым годом разрастаясь всё больше. Сотни учёных трудились над одной единственной задачей: избавиться от маглорождённых, но со временем начали заниматься и подспудными делами.
Люциус всё же был умнее Тома Реддла и пошёл по пути современных научных тенденций.
После войны он потихоньку внедрял своих людей в министерство. Он не желал мириться с ролью униженного и оскорбленного и пообещал себе, что свергнет действующую власть. Однажды ему принесли исследования Грейнджер, и он понял в чём цель его существования. Избавление от маглорождённых.
Он практически достиг цели. Последние испытания проходили на редкость удачно, и теперь появилась возможность лишать магии не только маглов с волшебником в чреве, но ещё и действующих маглорождённых. Исследования Грейнджер, которые у неё украли практически из-под носа, привели их к невероятным результатам. Он решил даже, что после смещения Кингсли с поста министра предложит ей место в своей лаборатории.
Беспокоил его только сын. Нездоровая тяга Драко к девственницам, с которыми он развлекался, была опасна для дела. И если Люциус крал людей для великой цели, то Малфой-младший под прикрытием отца просто развлекался.
Он трахал маленьких девственниц, преимущественно рыжих, после чего стирал им память и возвращал домой. Мужчины в семье Малфоев всегда были склонны к определенным изысканным удовольствиям. Сначала Люциус не беспокоился, пока это были маглы. Но с каждым годом девочки становились всё моложе и моложе, а когда он первый раз украл волшебницу четырнадцати лет, Люциус устроил ему разнос. На который, впрочем, Драко даже не среагировал. «Я — твой наследник, — говорил он, — ты ничего мне не сделаешь. К тому же это всего лишь плоды ваших пожирательских вечеринок, за которыми я наблюдал лет этак с пяти».
Люциус признавал его правоту и просил лишь одного: «Быть осторожнее». Он потребовал у Драко снова сойтись со шлюшкой Уизли, дабы быть в курсе того, какими делами занимается Поттер. Она стабильно предоставляла Драко информацию, которая помогала им внедрять в министерство новых людей или вербовать уже имеющихся. Вот только с Авроратом ничего не выходило. Поттер лично разговаривал с каждым претендентом на должность, и имел какую-то прямо магическую способность выявлять ложь.
Люциус услышал стук по стеклу. Широкими окнами он снабдил каждый кабинет, чтобы спокойно наблюдать за работой персонала. Порой ему хотелось верить, что он Бог, который зорким взглядом охватывает свои владения, этому также помогали установленные видео-камеры в каждом помещении комплекса.
Он взмахнул палочкой, произнёс пароль и впустил Северуса Снейпа. Бывший профессор, а ныне глава отдела тайн присоединился к их исследованиям несколько лет назад. И это, считал Люциус, было самым большим достижением, ведь именно он помогал Грейнджер с исследованиями.
Северус некоторое время наблюдал за своим давним другом, который возомнил себя богом и в какой-то момент начал решать, кому владеть магией, а кому нет. Снейп вряд ли бы согласился с ним работать, если бы не возможность обратить процесс.
— Ты выглядишь достаточно расслабленным для человека, жизнь которого скоро оборвется, — Снейп с интересом просматривал записи камер видеонаблюдения.
— С возрастом, мой друг, чувство юмора стало тебя подводить, — Люциус так и не оторвался от пергамента с последними результатами.
— Уизли всё ещё поставляет Драко магловских девственниц? — вдруг спросил Снейп и увидел, как бывший пожиратель поморщился. Он мог его понять. Увлечения сыночка его не радовали. Но безумие было у этой семьи в крови. Начиная с Абраксаса, который увлекался молоденькими мальчиками.
— Теперь Драко взялся за волшебниц и ищет их сам.
— Ну теперь понятно, зачем он украл Розу Уизли, а вот парни-то ему зачем? Пошёл по стопам деда?
На имени «Роза» Люциус дёрнулся и вскочил. Он сразу начал искать монитор, в котором были комнаты его сына. Малфой-мэнор конфисковали ещё в девяносто восьмом году.
— Что ты несёшь?!
— Всего лишь пытаюсь тебе объяснить, что сюда мчится Поттер за своими детьми, и не знаю, что должно вам помочь остаться в живых. Ты слышал о его методах?
Северус скептически наблюдал, как Люциус стремительно выбежал из кабинета. Он спокойно переоделся и посмотрел на последние результаты. Кажется, они продвинулись намного дальше, чем рассчитывали. «Может быть стоит подсунуть это Поттеру? — подумал он. — Всё-таки лишать магии волшебников гуманнее, чем сажать их в Азкабан. Если, конечно, он сам там не окажется за массовое убийство».
Люциус летел словно призрачный всадник сквозь переходы и потайные ходы лабораторий Генезис М. Мысль, что Северус сказал правду, наполняла его сердце отчаянным страхом. А когда он через стекло увидел голую Розу Уизли, прикованную к кровати, он схватился за сердце и осел на пол.
Всё, всё ради чего они старались, может рухнуть. Дочь Грейнджер. Сыновья Поттера. О чем Драко вообще думал? Или он совсем обезумел, и его пора отправить в то же место, где коротал последние годы его дед Абраксас.
Через секунду Малфой-старший с трудом поднялся и попытался открыть двери в покои сына. Когда заклинание Алохомора не сработало, Люциус отчаянно постучался в дверь. Из прилегающей комнаты вышел совершенно спокойный Драко и с помощью палочки открыл дверь.
Люциус сразу же подлетел к сыну и отвесил ему оплеуху.
— Болван! Что ты натворил! Что с ней?
— Ещё ничего, — Драко потирал обожжённую ладонью отца щёку и безумно улыбнулся, — но посмотри, какая она сладкая. Если бы не этот щенок Поттера, который заехал мне между ног, я бы давно её трахнул и отпустил, но…
— Зачем, сынок, как ты вообще умудрился их украсть? — Люциус впервые в жизни боялся. Боялся за сына.
Драко не казался раньше душевнобольным, но сейчас у него не осталось в этом сомнений. Он быстро обернулся. Мысль, что, возможно, Поттер уже в здании, ужасала его. Он хотел поступить умнее Тёмного Лорда и не нарываться на прямое столкновение с Избранным. Судя по слухам, тот тоже был недалёк от состояния безумия, но выражалось это в пытках на дознаниях.
— Поджидал на перроне. — Люциус вздрогнул, когда услышал голос сына и посмотрел на него. — Но на мою голову в меня вцепились эти трое, — он указал на троих мальчиков, которые в бессознательном состоянии лежали в углу большой комнаты с белыми стенами. Малфой-старший сорвался и начал трясти сына за худые плечи. Даже спустя столько лет Люциус был выше и мощнее Драко.
— Ты всё разрушил! Здесь скоро будет Поттер! Ты хоть представляешь, что он устроит?!
— Пусть смотрит, — пожал плечами Драко. Он оттолкнул отца и начал раздеваться, — в комнату он всё равно попасть не сможет. Пароль-то он не знает, — заговорчески прошептал Драко и засмеялся.
— Драко, ты сошёл с ума? — Люциус уже шептал. Абсолютная непоколебимость Драко впустила страх в его сердце, и всё тело словно покрылось коркой льда. Он взглянул на девочку, которая их не слышала. — Ей одиннадцать.
— Почти двенадцать. Я её отключил, а то она так истошно орала, что мне хотелось убить её, — он вдруг безумно расхохотался. — Было бы любопытно задушить её во время собственного оргазма.
— А Уизли? Это так ты отблагодаришь его за поставку десятка магловских девочек? — спросил Люциус. Он не мог понять, почему здесь именно эта девочка, когда есть сотни других. — Почему она? Почему дочь Грейнджер?
— Она просто попалась мне на глаза на перроне, я не смог устоять перед рыженькой киской, — он глумливо улыбнулся. — А Уизли я ничего не должен. Они сохранили с братом свой горе-бизнес, — он снял последний предмет одежды и направился к Розе. Он провёл тонкими пальцами по бледному бедру, задевая рыжие волоски на лобке. — Всё, отец. Иди. Увидишь Поттера, покажи ему сюда дорогу. Я, пожалуй, ещё его младшего сына трахну, в наказание.
Люциус Малфой понимал, что сейчас у него есть только один выход из положения: вырубить сына и отправить чужих детей домой, тогда, возможно, Поттер не тронет его лабораторию. Сейчас ему только нужно поднять палочку на сына, своего наследника, который совершенно тронулся умом. И почему-то на ум пришла фраза из исследований Грейнджер, которая однажды попалась ему на глаза: «Родственные браки — это кровосмешение, которое ведёт к безумию».
Даже если придётся убить Драко, у него ещё есть Скорпиус. Он будет жить ради него.
Драко посмотрел похотливым взглядом на маленькую девочку и начал поглаживать свой налившийся кровью член. Люциус понимал, что ждать больше нельзя. Он уже поднимал палочку, когда в тот же миг тишину комнаты разорвал невероятной силы грохот, потом ещё один и ещё.
Люциус закрыл уши руками и от испуга осел на пол. Таких звуков он не слышал никогда. Что это? Поттер взорвал здание?
Спустя несколько секунд он открыл глаза, обвёл комнату любопытным взглядом в поисках сына и тотчас начал захлебываться собственными рыданиями. От истинного аристократа не осталось и следа.
— Нет! Нет! — вопил он истошно. — Нет, мой мальчик, мой маленький Драко. Драко, пожалуйста, очнись! — он подлетел к своему сыну и отчаянно тряс его за плечи, пока по его рукам текла горячая, алая кровь.
Малфой-младший лежал у отца на руках с открытыми, остекленелыми глазами и зияющей дырой во лбу.
========== Глава 9. ==========
Вечер тихонько подкрадывался, и солнце садилось за горизонт, уступая свои права. Как оказалось, это место с виду было совершенно заброшенным, и обычные люди просто обходили его стороной. Сотрудники Генезис М же видели огромный лабиринтообразный комплекс белого цвета. С высокими наблюдательными башнями и большим квадратным зданием в центре, в котором были спальни владельцев.
Когда Гермиона с Гарри и Роном заходили в лабораторию, она мельком взглянула на закат и подумала, что Битва за Хогвартс тоже происходила ночью. Патруль, выставленный Гарри вокруг здания, успешно справился со своей задачей. Охрана была обезврежена и подчинена с помощью “империо” участниками операции. Когда Гермиона проходила мимо зачарованных людей, у неё возникла мысль, что всё это как минимум незаконно, но она была смыта волной отчаянного страха за детей.
Когда-то только Дамблдор мог пойти на любые, самые страшные методы для достижения целей, в которые верил во имя высшего блага. Впервые Гермиона его понимала. Сейчас она готова была преступить любой закон. Ради детей, которые наполнили её мир безграничным счастьем, она могла пожертвовать всем. Даже Гарри.
Она взглянула ему в спину и почувствовала, как сердце наполняется нежностью к этому суровому мужчине. Он стал непримиримым, порой жестоким, и она была одной из тех, кто был в этом виноват. Вот только вины своей она давно не чувствовала.
Он не стал бы столь сильным лидером без тех трудностей, которые выпали на его долю. Дамблдор готовил из него воина, и Гарри прекрасно стал справляться с любой поставленной задачей. Это знали все. И именно поэтому паника Гермионы отступила. Он всех спасёт. И если, то есть, когда это произойдёт, она готова будет согласиться на любые взаимоотношения, которых он захочет. Гермиона перестанет убегать от него.
Он вдруг повернулся, словно почувствовал её взгляд.
— Держись за мной, не смей импровизировать.
Ещё сутки назад Гермиона бы возмутилась подобному отношению, но сейчас готова была идти на любые уступки. Поэтому просто кивнула и судорожно вздохнула. Она напрягла всё своё существо, чтобы не начать бегать по коридорам с громкими криками-требованием вернуть ей детей.
«Главное, чтобы были живы», — думала она.
Внутренне Гермиона содрогалась от возможных событий, произошедших с ними, но в итоге смирилась. В конце концов, есть заклинание забвения, которым она ещё с юности владела в совершенстве.
Вдруг пальцев Гермионы что-то коснулось, но она отдёрнула руку.
Прикосновения Рона уже давно ничего кроме раздражения не вызывали. Она была недовольна, когда Гарри взял его с собой в первый отряд, готовящийся войти в лабораторию. Хотя она понимала, что, возможно, в этом поступке был скрытый смысл.
Нет, Гермиона не жалела, что вышла замуж за Рона. В тот момент это было единственной возможностью остаться частью семьи и быть рядом с Гарри. Пусть, как с другом. К тому же она знала, что Рон любит её, а после всей истории на шестом курсе для неё это очень много значило. Возможность быть любимой бесценна.
Тогда она была уверена, что Гарри любит Джинни и будет счастлив. Его счастье давно стало делом первостепенной важности для Гермионы. Но как часто она надеялась, что он вспомнит о чувствах к ней. Как же часто она об этом мечтала! И если бы он хотя бы намекнул или хоть словом обмолвился о своих снах — тайных желаниях, Гермиона даже не задумываясь ушла бы с ним куда угодно. Она бы стала парией в обществе, но тогда ей было наплевать. Наплевать до тех пор пока в её жизни не появились Роза и Хьюго.