В тот день он долго и громко бросал обвинения ей в лицо: его сводящие с ума сны, изнасилование его мозга, брак с Джинни, он обвинил её даже в том, что у неё дети от другого мужчины.
Дети. Как они сейчас? Не делают ли им больно? Гермиону трясло от невозможности узнать всё ли с ними в порядке — страх пробирался под кожу и окутывал холодом сердце. Ей хотелось рвать и метать! Ей хотелось мстить, кричать и биться головой об стену.
Гермиона всё-таки устроила истерику, которая, впрочем, быстро была подавлена.
***
На карте, которую она недавно создала в компании ещё нескольких невыразимцев, можно было определить местоположение любого человека по родственной крови.
Гермиона вскочила, как только они выяснили то место, в котором были заточены дети.
— Куда ты собралась? — Гарри даже не пошевелился, лениво наблюдая за метаниями Гермионы.
Он только повернулся к Джейку Стивенсону, своему главному заместителю, дал команду, и тот скрылся за дверью, потом сразу вернулся взглядом к Гермионе, которая направлялась к выходу из кабинета. В этом кабинете они в компании Министра и главы ДМП обсуждали сложившуюся ситуацию.
— За детьми, — она остановилась. — Ты сам сказал, что времени мало. Это магловская территория, проберёмся и заберём их, — проговорила она медленно и тихо, хотя ей хотелось кричать.
— Гермиона, дело в том… — министр пытался объяснить ей, почему в данный момент они попасть туда не могут, но он не учёл, что может происходить в сознании матери, дети которой находятся в опасности. Она не обратила на его слова ни малейшего внимания.
— Гарри, почему ты сидишь, — её немного потряхивало, а голос звучал излишне высоко.
— Ты сказал… Сказал, что…
— Я не страдаю амнезией, — на этих словах их взгляды скрестились. Гарри вспомнил, что его жизнь очень плотно связана с принудительной потерей памяти, — но у нас недостаточно данных. И если ты помнишь законы, вторжение…
— Не заговаривай мне зубы, — воскликнула она. Вряд ли Гермиону сейчас волновало, в каком недоумении смотрели на неё глава ДМП и министр Магической Британии, а также их заместители. — Это отговорки, мы всегда действовали без плана. Мы…
— Гермиона, времена изменились, — Гарри с тревогой наблюдал, как Гермиона открывает и закрывает рот, судорожно вдыхая воздух, словно задыхаясь.
Такой он её никогда не видел. Нет. Видел, но лишь однажды, во сне. Это было как раз перед тем, как она произнесла ненавистное для него слово. Тогда её трясло из-за любви к нему, теперь же на первом месте стояли дети. Которых он не любил. Сама мысль, что есть кто-то для неё дороже, раздражала его неимоверно. Что-то такое появилось в его глазах, потому что Гермиона как будто проникнув в его сознание, вскричала:
— Ты не хочешь их спасать! Ты не хочешь… — она задыхалась, — больной ублюдок, там ведь и твои… Как ты можешь?!.. Их украли. Неизвестно, что с ними сейчас делают, а ты просто сидишь. Оторви свою избранную задницу и найди их. Сейчас же!
Она кидала каждую фразу, словно кинжал истины в сердце Гарри, но он просто встал и спокойно ответил:
— Надо подождать.
В следующую секунду Гермиона завыла, словно раненая волчица, и бросилась на Гарри.
— Гермиона, прекрати! — Гарри пытался сдержать её натиск, но она просто молотила его кулачками туда, куда сможет попасть: в грудь, в живот. Она отчаянно кричала и махала руками, оставляя на лице Гарри кровавые царапины от ногтей.
Гарри старался отмахиваться от её рук-мельниц и схватить за талию. Гермиона никогда ничего подобного себе не позволяла, но сама мысль, что с детьми может произойти что-то страшное, превращала её в безумную фурию. Она уже не слышала, как замерший глава ДМП предлагает вызвать колдомедика, не слышала Гарри, который попросил всех выйти. В её голове звучали лишь смех детей перемежавшийся с придуманными криками ужаса и боли.
Гарри дождался, когда все коллеги покинут кабинет, и с утробным рычанием отбросил от себя истошно кричащую Гермиону.
— Заткнись, дура! Ты обезумела! — она больно ударилась спиной об диван. Но гнев застилал ей сознание, перекрывая боль в ушибленном месте. Она снова кинулась к Гарри и на пределе своих возможностей дала ему оплеуху. Голова Гарри дёрнулась, он безумным взглядом посмотрел на неё и ответил тем же. Гермиона от такой пощечины упала на пол, но быстро обернулась и посмотрела красными от слёз ошалелыми глазами. Она приготовилась к новому броску.
Гарри смотрел на этот прототип Беллатрисы Лестрейндж и страх проникал ему под кожу, он сделал длинный шаг вперёд и телом прижал Гермиону к полу.
Он хотел вышибить ей мозги или лучше трахнуть, только бы она перестала извиваться и вопить. Он заорал ей в лицо:
— Сука! Если ты сейчас же не прекратишь, я трахну тебя, слышишь! Прямо здесь, в кабинете министра. Я буду насиловать тебя, пока кто-то другой насилует твою дочь. Ты этого хочешь?!
Его слова подействовали как прыжок в холодное Чёрное озеро. Она резко успокоилась и задышала ровнее, понимая, что жестокие слова были единственным способом привести её в чувство.
— Не говори так, — прошептала она, глотая слёзы.
— Ты что творишь? — прошипел он злобно, — в Мунго захотела?
— Ты их не любишь… — простонала она, словно вспомнила из-за чего собственно начала истерику. Она всегда это знала с того самого момента, когда к ней прибежала Джинни с Джеймсом на руках и жаловалась на абсолютное невнимание со стороны Гарри. Дети его не интересовали. Столько нотаций она ему прочитала в то время, и ей было страшно, что он не станет их спасать. Настолько страшно, что хотелось вновь оказаться на Астрономической башне и смотреть в пропасть, представляя бесконечный, успокоительный полёт.
Несколько секунд они молчали, пока Гарри медленно не сказал:
— Не люблю, — Гермиона ахнула. Думать об этом было больно, но знать… — Можешь плюнуть мне в лицо. Я не знаю почему, но послушай меня. Я убью каждого, кто замешан в этом похищении. Знаешь, почему — потому что этих детей любишь ты.
Губы у Гермионы затряслись, и из глаз вновь потекли слёзы. Гарри впитывал любимые черты и из последних сил сдерживался, чтобы не прижаться к таким влажным манящим губам.
— Я прошу лишь немного времени, — проговорил он тихо, стирая пальцами дорожки слёз. — Часа три — нам нужно всё выяснить. Я не могу посылать ребят на верную смерть, тебя я не отпущу тем более.
— Время… — Гермиона смотрела на него во все глаза и думала только о том, что время их главный враг. — Гарри, мне страшно.
— Я знаю, Герм, я знаю. Но, в отличии от тебя, я думаю головой, а не сердцем. А эта лаборатория… Мы давно за ней наблюдаем, и там опасно. А ты тратишь наше драгоценное время на истерики.
— Я понимаю… — прошептала она, — я больше не буду.
Этот тихий покорный голос вызвал в Гарри срыв всех плотин, которые сдерживали его желания. Он накрыл её губы и сразу ворвался языком в рот, ощущая сладостную шелковистость рта.
Гермиона не ответила. Сейчас она хотела лишь одного, чтобы Гарри скорее занялся подготовкой операции спасения, и пусть он даже это делает только из-за любви к ней. Главное, что делает. Ей больше не к кому обратиться.
— Гарри, я не могу, — сказала она, упираясь ему в грудь руками и уворачиваясь от поцелуев. — Не надо, пожалуйста.
Гарри ещё взглянул в карие глаза, резко вскочил на ноги и поднял Гермиону. Они с помощью палочек привели себя в порядок и вышли из кабинета, так и не сказав друг другу ни слова.
***
Гарри сидел за своим столом в двух футах от Гермионы и не сводил с неё взгляда. Ему впервые за многие годы хотелось просто прижать её к себе и убаюкивать, как ребёнка. Он чувствовал, что спокойствие её напускное, а внутри клокочет гнев. Гнев на него за медлительность. Гнев на ситуацию в целом, а главное на себя за бесполезность.
Прошло шесть часов с момента похищения, и он даже представить себе не мог, что происходило с детьми. Шесть часов он бегал как ошпаренный, разрабатывая план и раздавая указания. Он не раз уже аппарировал, общаясь с информаторами. Силы были на исходе, что было совершенно не ко времени, учитывая ситуацию.
Он перевёл взгляд на сейф, который выделялся на фоне светлой комнаты лишь тем, что на нем был тёмный замок. Он лично его менял и запечатывал магией. Его пытались не единожды взломать, а значит где-то в министерстве есть крыса, а может быть и не одна. Уверен он был лишь в своём отделе. В сейфе было спрятано магловское оружие, которым он увлёкся не так давно. Вряд ли волшебник-преступник будет ожидать, что ему вышибут мозги. Гарри даже улыбнулся такой мысли и прошёл к сейфу.
Спрятав шестизарядный кольт в кобуру на поясе, он взглянул на Гермиону, которая так и не поменяла позы. Он в несколько шагов оказался у неё за спиной и вдохнул знакомый аромат волос, который она никогда не меняла. Он был свежий и ненавязчивый, с яблочными оттенками, может быть поэтому его так раздражали приторно-сладкие духи Джинни. Он положил руки Гермионе на плечи и слегка сжал пальцы, даря успокаивающую ласку. Даже смешно. Обычно это она когда-то одним своим прикосновением могла снять всё накопившееся напряжение.
— Ждём Стивенсона и выдвигаемся, — напомнил он Гермионе, на что она только кивнула. Он мягко коснулся её волос, что вызвало в ней дрожь желания.
— Гарри — это не вовремя, — дёрнула она головой.
— Я знаю.
В дверь постучали — зашёл Стивенсон.
— У нас все готово, ждём вашей команды, — отрапортовал он, и дождавшись кивка, отошёл в сторону, левитировав Гарри папку с последними данными.
В кабинет начали входить один за другим волшебники в синих мантиях Авроров. Помещение начало увеличиваться в размерах, подстраиваясь под ситуацию. Когда последний из двадцати четырёх авроров закрывал двери, в кабинет ворвался Рон — красный и запыхавшийся. Он хотел подойти к Гермионе. Его как-то внезапно заблокировали, и ему пришлось стоять прямо напротив Гарри, который не сводил с него презрительного взгляда.
Когда Рон изъявил желание участвовать в операции, он хотел ему отказать, но получив на руки некие сведения о том, что Рон каким-то боком связан с фамилией Малфой, решил удовлетворить его просьбу. Гарри с большим удовольствием задушит этого предателя, если выяснит, что он причастен к исчезновению собственных детей.
В следующие полчаса Гермиона усилием воли подавляла удовольствие. Да, именно удовольствие, растекавшееся ядом по её венам, при виде этого собранного и мужественного Гарри. Он оказался настоящим профессионалом своего дела. Нужные сведения были собраны в рекордно короткие сроки. Гермиона любовалась таким Гарри, ведь она так давно не видела его в оперативной работе, и только слышала о его жёстких методах. Было очевидно, что его уважают, как лидера и волшебника. Все внимательно его слушали и кивали, если обращались непосредственно к ним.
План был предельно прост и ясен. Для его исполнения будут использоваться те артефакты, в создании которых поучаствовала сама Гермиона, что не могло не вызвать у неё смутной гордости за свои достижения. Уже известная карта, на которую каждый аврор по очереди нанес каплю своей крови. Ментальные амулеты, позволяющие общаться на очень дальнем расстоянии и, конечно, прототип мантии-невидимки, которая пусть и не защищала от вспышек заклинаний, но могла надолго сделать волшебника невидимым в отличие от дезиллюминационного заклинания.
Все эти артефакты не раз помогали выжить подчинённым Гарри. За это он даже однажды сказал ей спасибо, правда, таким тоном, словно делал одолжение.
Она боялась даже пошевелиться и пропустить хотя бы одно важное слово. Малфои. Именно они продолжили дело, незаконченное Волдемортом много лет назад. Теперь они вышли на новый уровень и использовали магловские технологии. Они украли исследования Гермионы, которые она забросила несколько лет назад, убедившись в их нецелесообразности. Малфои с группой ученых из разных стран их продолжили и, возможно, вывели способ лишать волшебников магии. Они использовали описанный метод на родителях-маглах, у которых вскоре должен был появиться ребенок-волшебник. Узнав эту ошеломляющую информацию, Гермиона задалась единственным вопросом: зачем им их дети, и ответов, кроме как отомстить, у них с Гарри не было.
Информация о Малфоях просочилась совершенно случайно. Люциус был слишком тщеславен, чтобы не расписываться в документах собственным именем, пусть даже и с подставной фамилией. Теперь им оставалось с помощью противозаконного империо обезвредить всю вооруженную охрану и под оборотным зельем пробраться внутрь генетической лаборатории, которую несколько лет назад выкупил Люциус Малфой.
Гарри словно почувствовал восхищённый взгляд и раздраженно посмотрел в сторону дивана, на котором Гермиона сидела, не прекращая при этом раздавать команды.
Он прямо чувствовал её возбуждение. Как ищейка, он всегда узнавал запах её кожи, даже на расстоянии. Ему было необходимо успокоиться, а она только его нервировала. Он боялся брать её с собой, но и оставлять мастера заклинаний и трансфигурации он не мог себе позволить. Гарри до сих пор точно не знал, какие опасности ждут их в этом огромном городе-лаборатории. Что Малфои придумали за эти десять лет, что существует корпорация Генезис М?
Гарри уже начал распределять пары, каждая из которых будет выполнять определенную роль и займёт нужную позицию, когда Рон внезапно запротестовал:
— Почему это я со Стивенсоном? Я пойду с Гермионой. — Гарри посмотрел на неё, но Гермиона быстро опустила глаза в пол. Стыд за Рона был привычным для неё состоянием.
— Всем оставаться на местах, — скомандовал Гарри. — Рон, давай выйдем.
— Зачем? — растерялся Рон.
Но Гарри сделал к нему два шага и толкнул в грудь. Дверь благодаря одному из авроров любезно раскрылась, и Рон упал на мраморный пол тёмного коридора.
Гарри вышел за ним, взглядом напугав какого-то клерка. Он навис над Роном, после чего резко дёрнул его вверх и начал преувеличенно заботливо отряхивать его несуразную мантию. Даже удивительно, как при такой стильной жене Рона продолжала одевать мать.
Гарри посмотрел на бывшего друга снизу вверх. Он никогда не отличался высоким ростом, но это совершенно не мешало ему смотреть на людей словно на флоббер-червей. Сказывались годы практики, когда ему приходилось учиться ставить себя выше других. Иначе его просто бы загрызли министерские шавки.
Гарри отряхнул какие-то крошки с воротника Рона, отметив при этом, что они с Гермионой с начала дня даже воды не выпили.
— В чём дело, друг, — Гарри специально выделил последнее слово, — ты чем-то недоволен?
— Недоволен! Твоим обращением, — сказал Рон, откидывая руку Гарри.
— Когда я командую, задача моих подчиненных слушать и не перебивать. У тебя есть повод для беспокойства?
— Есть. Ты собираешься пойти с Гермионой, потому… — он внезапно замялся, потому что Гарри слишком широко улыбнулся, вот только его улыбка была похожа на волчий оскал.
— Потому что? Договаривай, Рон.
— Ты пялишься на неё всё время, — рявкнул Рон и замолчал.
— Это всё? — Гарри поднял брови в ожидании ответа.
— Я знаю, что вы трахались в школе, — суматошно произнёс он.
Гарри не стал торопиться с ответом. Мысль рассказать Рону, что трахались они с Гермионой не только в школе, показалась ему забавной. Он ненавидел бывшего друга. С каждым годом мелочность и завистливость друга проявлялась всё больше, заставляя Гарри открыть глаза на их «дружбу». Он много лет пользовался славой друга и постоянно считал, что его обделяют вниманием. Рон заставлял Гермиону сплавлять детей своей матери, чтобы они чаще оставались наедине. Гермиона только спустя несколько лет после свадьбы научилась подавлять чувство вины перед Роном за любовь к Гарри, и отказывать мужу в его неадекватных желаниях, о которых Гарри знал очень мало.
Гарри давно думал разрубить этот узел и потребовать от Гермионы развестись с Роном, но какая-то тёмная сущность внутри него требовала причинять ей боль снова и снова. Он мстил ей за предательство, за свой несчастливый брак и нелюбимых детей. Каждый раз, отлавливая её в министерстве, он вталкивал её в свободный кабинет и с упоением трахал до потери пульса, вбиваясь в такое податливое тело. И если она сначала всегда сопротивлялась, то через пару лет просто сдалась на милость победителя, даря им обоим невероятное удовольствие.