― Я-то думал, отблагодарить захочешь, ― горячий, дымный шёпот скользнул у виска, путаясь в её волосах и щекоча шею. Рамлоу отступил на шаг, освобождая ей путь, глянул куда-то поверх её головы, где красной точкой мигала камера наблюдения. Кэтрин готова была малодушно рухнуть с ватных ног прямо в дурные объятия, и будь, что будет.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли пара техников, вооруженные стремянкой и сменным лампами. Они громко переговаривались, смеялись и, рассыпаясь в извинениях, попросили покинуть помещение. Кэтрин поднырнула под рукой Рамлоу и почти бегом выскочила в коридор, накаляясь от стыда и желания. С ней такое случилось впервые, чтобы просто так, с одного лишь взгляда, слова, прикосновения, запаха, до одурения захотеть едва знакомого мужчину.
========== Глава VII ==========
Если бы Кэтрин Пирс, вырвавшись из стеклянного плена «Трискелиона», взяла бы такси, то Брок плюнул бы на мостовую и пошёл бы обратно заполнять отчёты. Но нет, она поступила иначе, прошла почти два квартала пешком, как заведённая, с бухающим в висках сердцем, стирая пятки до мозолей носочками умопомрачительно высоких каблуков, ни разу даже не обернулась, хотя он почти и не скрывался. Притормозила у облупленных кирпичных многоэтажек, городском муравейнике, чтобы отдышаться, прислониться к углу и снять туфельку, постанывая от саднящей боли в натёртой ступне. Она чувствовала, она знала, где-то в глубине своей женской, первобытной сути, которая проснулась так нежданно и не вовремя, что за ней наблюдают.
Когда Кэтрин решила уже идти дальше босиком и поймать на следующей же улице такси, дороги, стены и хмурое небо предстали смазанной картинкой ― кто-то закрыл ей рот и уволок в дворик-колодец, одинокий и замызганный, с ржавыми мусорными бачками и прогнившими до дыр крышками от них же. На стенах цвела ржавая плесень, в воздухе висели размытые запахи отбросов и сырости, а чужие ладони ― с привкусом табака и баллистоли.
― Чш-ш-ш, тихо-тихо, орать не будешь? ― Рамлоу развернул её к себе лицом, не снимая рук, темных на её бледном лице. Она не собиралась ни кричать, ни вырываться, ни бить по морде, как обычно поступают юные леди, на чью честь покушаются вовсе не юные кавалеры. То ли Кэтрин сама была уже далеко не юна, то ли вовсе не леди, то ли просто понимала, что у неё нет ни единого шанса на спасение.
― Чего тебе? ― когда командир убрал ладонь, оставив вторую на затылке, на каштановых, мягких кудрях, таких свежих и дурманящих, Кэтрин уже едва дышала, кислород сгорал в глотке, не доходя до лёгких. Она ухватилась за жесткие плечи, комкая в кулачке чёрный хлопок, отступала назад мелкими шажочками, пока не коснулась тонкой спиной, упакованной в серый пиджак и атласную белую блузку, холодной, каменной стены, неизбежно грязной.
― Давай ты не будешь строить из себя принцессу, а? ― рука его быстро и бесцеремонно скользит по её бедру, сминая подол дорогой шерстяной юбки, будто шлюху из пятничного бара щупает, а не мисс из высшего общества. Кэтрин, одна ножка в туфельке, другая ― нет, балансировала на носочке с бордовым педикюром, чтобы не завалиться на бок, прямо на вымоченную грязью и посыпанную окурками брусчатку. ― Я это чувствую, ты это чувствуешь…
― У тебя крыша поехала, сержант? ― вопрос скорее формальный, Кэтрин уже тогда знала, что даст ему всё, что он пожелает. ― Я на тебя заявлю.
― Не заявишь, ― юбка ползет выше, скатываясь в жесткие складки, царапающие нежную кожу на бедрах, Кэтрин всё сильнее сжимает плечи, толкает его прочь, мышцы горят и ноют, не в силах справиться с напором. ― Думаешь, я ничего не вижу? У нас с тобой всё взаимно, Кэти…
Белое кружево белья надрывается и ползёт вниз, к самому колену, до щекотки, до дрожи, его место занимают чужие пальцы, один, потом второй. Организм давно её предал, она была совершенно мокрая.
― Ну, я же говорил, ― щекочущая усмешка, самодовольная донельзя, слышится где-то у виска, Рамлоу не пытался подсластить грубое сношение поцелуем или нежными прикосновениями, предпочитая ощупывать нежданное обретение грубыми руками под блузкой, прижимать тонкое тело к кирпичной кладке с иссохшими шлепками цемента, которые больно впивались ей в кожу, пока он имел её так, как хотел ― грубо, быстро, резко.
― Скотина!
― Маленькая, похотливая дрянь…
Самый быстрый в её жизни, самый первый чёрт знает где оргазм свалился на неё неожиданно, она едва чувствовала немеющие ноги, если б не Рамлоу, пригвоздивший её к бренной земле намертво, наверное, взлетела бы или рассыпалась на атомы.
― Такси сама вызовешь, ― Брок отпустил хватку, привёл себя в надлежащий вид и развернулся прочь с пятачка, где ещё секунду назад сбросил напряжение и утолил жажду обладания председательской дочкой, молодой, свежей и, чёрт возьми, одуряющее красивой.
― И это всё? ― она повела бровью, нарочито медленно застегивая блузку и демонстративно бросая кусок негодной кружевной ткани в мусорку. Что за демон вселился в Кэтрин Пирс, что она рискнула его провоцировать? Она сдалась ещё до начала сражения, но остаться проигравшей было не в её природе. Широкий разворот плеч замер на полдороги, он лишь едва повернул голову, усмехнулся, бросив куда-то в тесные подворотни.
― Угол пятнадцатой и двадцать второй, сегодня в десять. Не опаздывай.
========== Глава VIII ==========
В вип-кабинке грохочущего модной музыкой клуба, в обнимку с пузатым стаканом неразбавленного, Кэтрин не находила себе места. Слышимость была нулевая ― девчонки общались знаками и богатой после бесчисленных двойных порций мимикой, от светового шоу задёргался глаз, было жарко, душно и скучно. Подруги были пьяны и накурены, хихикая и дёргаясь в такт музыки, как индейские шаманы вуду, отведавшие травяных взваров прямиком из колумбийских джунглей, Кэтрин же была пьяна ещё с утра, но совсем не от алкоголя…
― Кэт, я-то думала, ты чистой коки из Колумбии привезешь?! ― никто не знал настоящей причины её возвращения, Мэнди, блондинка с грудными имплантатами и ровными керамическими зубами, во время учёбы подцепившая сенатора, женатого и с детьми, уже десять лет ходила в его любовницах на полном содержании, чем весьма гордилась. Компания разразилась звенящим хохотом, Кэтрин машинально хохотала в ответ, но мысли её были уже слишком далеко отсюда. Она то и дело поглядывала на часы. С бывшими сокурсницами у неё не оставалось ничего общего, а вот сегодняшняя ночь обещала многое.
Она не помнила, как тогда доковыляла босиком до проезжей части, как поймала такси и оказалась дома. Сборы на встречу с девочками прошли в дурмане никотина. После секса с Рамлоу она плевать хотела на пластыри ― её бросало в дрожь от одних лишь воспоминаний, потому в ход шло любое успокоительное.
Ровно без четверти десять она подскочила со стула, распрощалась с подругами, игнорируя возмущенные возгласы и навязчивые вопросы, ринулась к ближайшему такси, назвала адрес. Она понятия не имела, где это чёртово пересечение пятнадцатой и двадцать второй и сможет ли она добраться туда за отведённое время. Кэтрин не до конца понимала, что хочет от этой встречи ― надавать-таки Рамлоу по морде и гордо уйти или предаться плотским радостям, столь фееричным, каких в жизни у неё не случалось.
― Мэм, вы уверены, что вам нужно именно туда? ― Водитель окинул её голые колени и глубокий вырез обеспокоенным взглядом. Кэтрин поняла, что район не самый благополучный, оттого адрес был ей не знаком.
― Да. И мне нужно там быть через пятнадцать минут, ― Пирс протянула ему через плечо две двухсотенные бумажки, таксист глубоко вздохнул и покачал головой.
― Двадцать пять, мэм, даже в объезд быстрее не выйдет.
― Хорошо, ― процедила она. Такси немедленно тронулось, Кэтрин от волнения с каждой милей сжималась, как пружина, внутренности сворачивались в узел, а виски, наконец, дал в голову.
Автомобиль стал у бара с вывеской «Свиной сэндвич», явно нацарапанной от руки. То, что это название на жаргоне гетто означало «анальный секс», Кэтрин не представляла, ровно как и то, что район этот крайне далёк от того, где она привыкла обитать.
― Будьте осторожны, мэм, ― предупредил напоследок водитель. Кэтрин поняла его сразу, когда выгружаясь из авто, едва не вляпалась в собачье дерьмо. Каблуки застревали в щелях разбитой брусчатки, возле крыльца четверо байкеров ссали в ряд прямо на прогнившие стеновые доски, за углом кто-то не отходя от кассы трахал проститутку. Если бы рассудок Кэтрин Пирс не был помутнён алкоголем, она бы бросилась прочь, даже не постеснялась бы позвонить отцу, чтобы он прислал за ней прямо сюда вертолёт. Но она была храбра и безумна, поднявшись по ступенькам под удивлённые взгляды местных старожилов, прошла в зал, с голыми кирпичными стенами, окрашенными простой белой краской и то очень давно, с запахом марихуаны, кислого пива, какого-то жаренного дерьма, и повисшим плотным туманом табачного дыма. В шлюшном коротком платье с золотыми пайетками, она светилась как рождественский гном среди чёрно-серой обдолбанной массы. Где только были её глаза, когда она примеряла этот идиотский лоскут в миланском бутике? У неё не было ни номера его телефона, ни адреса его квартиры, ничего ровным счётом, она застыла подарком небес в этом аду, совершенно одна, будто юная ночная леди, ищущая лёгкого заработка на новом месте.
Кэт медленно начала трезветь, когда поняла, что все эти люди, с которыми она никогда-никогда в своей жизни не хотела бы пересечься, смотрят только на неё. Когда она рухнула было в обморок от переизбытка чувств, мутный взгляд её зацепился за знакомую спину, одетую в чёрное, у барной стойки, склонившуюся над стаканом чего-то прозрачного. Рамлоу взгляд её словно почуял, обернулся, хмуро сведенные брови поползли наверх от удивления. Всё-таки пришла…
Он спрыгнул с высокого табурета, подрезая пьяного вусмерть громилу на две головы его выше и в три раза шире, который намеревался ощупать её филейные части, зыркнул на него злобно, так, что тот понял всё и сразу, печально водрузив жирный зад обратно на место. Рамлоу схватил Кэтрин под локоть и потащил за собой по неприметной железной лесенке, ведущей на второй этаж.
― Ты куда так вырядилась, больная совсем?! ― Это было слишком похоже на Боготу. Он так же тащил её под сводами сточной трубы, так же шипел, обжигая дымным дыханием шею, висок, макушку, наверное, еще тогда она всё для себя решила.
― А это что за дыра, мать твою?! ― она говорила сквозь зубы, минуя целующуюся парочку, примостившуюся на перилах, вот-вот сиганут головами вниз, прямо на щербатые пивные кружки и залапанные стаканы.
― Да еще и опоздала! Я думал, не придёшь! ― Брок захлопнул за ними дверь и щелкнул замком первой попавшейся свободной комнаты, вырос перед ней прямо во всей своей хищной стати, оставив между ними опасные пару футов.
― Я слов на ветер не бросаю!
Броку захотелось потрепать её за алые щёчки и сказать «утибоземой», она походила на взбесившегося хомячка, растрепанная, раскрасневшаяся, босая, с острыми ключицами и тонкими, неизмеримой длины ногами, но он лишь рассмеялся в голос. Ведь не испугалась, глупая, маленькая девочка, пришла, и ещё храбрится, держит лицо! Хриплый смех прервался, когда Кэтрин в один шаг преодолела последнее, спасительное расстояние между ними, ткнула ему в грудь кулачками, скомкала ворот майки и притянула его к себе за поцелуем, которым Рамлоу её в первый их раз, быстрый и жаркий, так и не удостоил.
========== Глава IX ==========
Ходить в сержантах Броку порядком надоело. Маленькая дрянь Кэтрин верно подметила, несолидно, чёрт возьми, бегать с винтовкой наперевес, в его-то возрасте. Может она и не ставила целью его подколоть тогда в «ЩИТе», но эффект вышел именно такой, ход его мыслей и сомнений она отразила. Пирс в сорок пять уже занимал кожаное кресло, работая на благо «Гидры», и Рамлоу был не против заиметь своё собственное, а то и сесть на чужое, главное, грамотно это сделать. Пирсу Рамлоу был очень нужен, но на своём месте, за что амбициозный командир давно точил на него зуб.
В семнадцать Брок уже возглавлял банду налётчиков в Нью-Йорке, тогда же получил первый огнестрел и едва не умер по дороге в больницу. Ту самую пулю он теперь носил на шее, вместе с жетоном, как напоминание, что жизни можно лишиться очень легко, а через год он неисповедимыми путями попал к Тони Мастерсу, который взял его к себе в ученики. Тони, более известный в криминальных кругах, как Бригадир, готовил отменных бойцов, заключив с «Гидрой» негласный контракт ― он поставлял Пирсу тех, кто не брезгует «поработать метлой». К Рамлоу председатель был всю дорогу лоялен, доверив через несколько лет его командованию элитное спецподразделение «Удар» вкупе со всеми привилегиями и отличным жалованием. А еще через год Брок впервые увидел, как работает Зимний Солдат…
Не то, чтобы Брок метил на место Пирса, но подняться в «Гидре» Пирс ему мешал. Слить его Фьюри затеей было провальной ― председатель потянул бы его за собой, подстроить ему аварию или организовать несчастный случай тоже ― спецагенты «Гидры» почти всегда были безупречны, а следовать в могилу за Пирсом Брок не собирался. Оставался один вариант ― получить контроль над Зимним Солдатом, тем более, он знал, за какие ниточки дёргать. Пирс рассказал ему однажды, стоя у работающей криокамеры образца пятидесятых, кто такой Джеймс Бьюкенен Барнс и кем он сейчас стал. Солдата Рамлоу не боялся, даже жалел немного, потому чувствовал себя отчасти героем-спасителем, план вырисовывался радужный, пока со дна океана не достали каким-то непостижимым образом живого Капитана Америку.
Поглощённый созданием алгоритма Золы с проектом «Озарение», Пирс Капитана недооценивал, масштаб угрозы был невелик по сравнению с его грандиозными планами по негласному захвату контроля над миром.
― Он всего лишь солдат, который почти на целый век выпал из жизни, ― вещал председатель Броку, неизменно стоящему у него за плечом, оглядывая нежданную находку в лаборатории «Трискелиона».
― Он в одиночку разгромил Красного Черепа, сэр.
― Он был не один, ты не прав. «Ревущих» больше нет, зато есть «Удар», и Капитан Америка вернётся в строй и будет делать всё, что нужно «Гидре», думая, что работает на «ЩИТ», ― усмехнувшись своему гениальному плану, председатель потопал прочь, на внеочередное заседание Совета. ― Хайль, «Гидра»!
― Хайль, «Гидра», ― уныло буркнул Рамлоу, понимая, что возиться с ещё одним замороженным суперсолдатом снова придется ему.
Пока Роджерс оттаивал в палате интенсивной терапии, на горизонте замаячила дочка председателя, призывно вихляя бёдрами и посылая флюиды, уж это Брок за свою жизнь научился определять весьма чётко. Если планы поиметь Пирса рушились на глазах, то почему бы не поиметь его дочку? Идея казалась ему блестящей ровно до того момента, когда её хрупкая, растерянная фигурка не возникла посреди затрапезного бара в вашингтонских ебенях, когда она поцеловала его первая, в грязной, маленькой каморке, так смотрела на него своими бездонными, светло-голубыми, почти прозрачным глазами. Тогда Брок ещё не понял, что побеждён.
Она была чертовски хороша без одежды, на серых простынях, которые в свете ультрафиолета предстали бы картиной абстракциониста, золотая девочка с учёной степенью, против неоконченной средней школы у Брока. Она теоретически годилась ему в дочери ― у Роллинза, например, был сын, которого он зачал в шестнадцать за школьными трибунами, но сейчас он об этом не думал. Сейчас он не мог думать вообще. Кэтрин была сверху, выцеловывая из жесткого, сурового командира стоны, всецело задавала ритм, являя туманному взгляду Броку старый шрам от аппендицита, крохотный бриллиант в пупке, маленькую, красивую грудь и плоский живот, покрытый бархатным пушком, который хотелось зацеловать, закусать до бордовых засосов, на который хотелось кончить. На лицо, на спину, внутрь, в рот, загребая каштановые волосы в кулак, чтобы отбить этот запах дорогих духов, геля для душа и чистоты своим собственным, оставить на ней отметины, следы от пальцев, больно впивающихся в оливковую кожу, покрытую ровным колумбийским загаром. Кэтрин умела не только виртуозно попадать в неприятности, но и хорошо проводить время.