- Конечно, Андрей Палыч, о чем разговор! Это же ваша компания, несмотря на все временные трудности! Давайте сюда заявление. С завтрашнего дня можете вступать в должность.
Она расписалась на заявлении. В кабинет постучали, и засунулась рыжая голова Малины.
- Екатерина Валерьевна, вы заняты?
- Заходи! - сказал я.- Екатерина Валерьевна как раз подписала заявление о приеме на работу.
- Здорово! - воскликнул друг. - А то отдел без начальника встал.
- Кстати, Катенька, Роман Дмитрич будет свидетелем на росписи. У вас есть кто-то на примете?
Катя побледнела. Мне кажется, ей было не сильно приятно узнать, что Малиновский в курсе всего.
- Катя, Роман Дмитриевич мой близкий друг. Мне пришлось посвятить его в курс дела, я только ему могу доверять. Вы не смущайтесь так, Роман Дмитрий - могила.
Я незаметно пнул его ногой, и он сказал:
- Да! Именно так. Ладно, я вижу, вам есть что обсудить. Я хотел просто поздравить глубокоуважаемую Екатерину Валерьевну со вступлением в должность. Так что, разрешите поздравить вас, Екатерина Валерьевна, и позвольте откланяться. Кстати, выглядите просто замечательно.
Он подошел к ней, пожал руку и исчез.
- Андрей Палыч, а что вы имели ввиду, спросив, “у вас есть кто?”
- А, это я о свидетеле с вашей стороны. Их должно быть два. У вас есть кто-то, кому бы вы могли доверить наш маленький секрет?
Она задумалась:
- Нет, у меня нет никого. У меня совсем нет близких подруг.
- Ладно, придется обойтись одним свидетелем. Сегодня я назначил аудиенцию в ЗАГСе. Так что собирайтесь, подадим заявление, а потом где-то посидим, отметим это грандиозное событие. Ок?
Она кивнула, выключила компьютер. Я подал ей пальто. Мы вышли из кабинета, держась за руки. Ну и пусть она ее заберет в районе лифта. Ее теплая ладонь удивительно согревала мне душу, хоть я и боялся сам себе в этом признаться. Пусть даже на эти несколько секунд.
========== Знакомство с Пушкаревыми ==========
***
Я окунулся в работу с головой, и “испытательный” срок длиною в месяц, требуемый в ЗАГСе, подошёл к концу. Все было готово к завтрашнему событию. Несколько дней назад я купил два обручальных кольца, усыпанных мелкими бриллиантами и искренне надеялся, что угадал Катин размер. Я таскал на работу Катино кольцо в кармане пиджака, чтобы она примерила его, но бесконечные деловые встречи не дали этого сделать, и я оставил эту затею. Сейчас же я задыхался в пару от утюга, наводя через обрывок марли на брюках от костюма идеальные стрелки. На вешалке неподалеку висела белая рубашка, ожидая своей очереди. Чтобы отвлечься от этого “веселого” занятия, начал вспоминать события примерно недельной давности.
***
В своем новом, вернее, старом Кирином кабинете я разгребал “авгиевы конюшни”. Кира уже давненько подзапустила свой отдел, и я обнаружил с десяток должников. Суммы были не то, чтобы критичные, но все же убытки были ощутимые. Пересмотрев розницу, на что у меня ушло около трех недель, я пообещал разобраться с должниками позже, а пока пришел к выводу, что с мелкими торговцами лучше вообще завязать, работать только с крупными проверенными сетями, либо торговать оптом, или вообще перейти на систему франшиз. Я пошел поделиться этой мыслью с Катериной. Когда я вошел в кабинет, увидел, что Катя прячет от меня глаза. Я стал излагать свои идеи, но Катя отвечала невпопад или вообще молчала. А через мгновение вдруг выронила листы, которые перекладывала с места на место, и они улетели под стол. Я нырнул туда и собрал их, а когда выбрался, мне показалось, что у нее красные и опухшие глаза. Тогда я обошел стол, подошел к ней и поднял голову за подбородок. Глаза были действительно заплаканные.
- Катенька, что случилось? Почему вы плакали?
- Андрей Палыч… Случилось непоправимое. Отец узнал о свадьбе. Пришлось все рассказать родителям.
Я уселся на стол и напрягся. Неужели они отговорили Катьку?
- Как это случилось?
- Представляете, вчера позвонила какая-то девушка, представилась, что она из ЗАГСа. И напомнила, что наша свадьба назначена на двадцать пятое число. Папа снял трубку. Он сначала подумал, что это шутка, и попросила девушку больше так не шутить. А та взяла и обиделась, и сказала, что если Пушкарева Екатерина Валерьевна передумала выходить замуж, то пусть забирает заявление и не морочит людям голову. Папе стало плохо. Он подумал, что ослышался. Пока мы с мамой приводили его в чувство, он несколько раз попросил повторить, что это неправда. Я не выдержала, и сказала, что это действительно так…
- А они что?
- Они устроили настоящий допрос. Сели вдвоем за стол, меня посадили напротив. Разговор длился до утра. Они все выспрашивали о будущем муже, и почему они о нем ничего не знают.
- А вы что?
- А я сказала, что мы встречались после работы. Отец вскричал: “Так вот почему она каждый день являлась среди ночи! Сама врала, что работает, а сама бегала на гульки! И ничего не сказала родителям!” Он мне не давал слово сказать в свое оправдание, читал нотации, что девушка, перед тем, как завести роман, обязана предъявить кавалера родителям, чтобы они одобрили его кандидатуру. А если дочь встречается в тайне от родителей, то она не дочь, а… женщина легкого поведения, и, если она выходит замуж тайком, значит, беременна.
Катя замолчала и горько усмехнулась:
- Мама стала меня защищать. Она сказала, что я не такая, что я умная, честная, порядочная…
- Но это действительно так! У вашего папы нет никаких оснований вас подозревать, вы действительно все это время работали, уж мне это хорошо известно… Что же было дальше?
- Папа немного успокоился после этих слов. Они стали расспрашивать, кто мой избранник. Я сказала, что это вы. Мама сказала: “Ну вот, Валера, не о чем волноваться. Катин начальник прекрасный человек”. Отец прорычал: “У него невеста! Как она себе только позволяет путаться с почти женатым мужиком?”
- Веселенькое дельце, - сказал я. - А вы что?
- А я сказала, что вы расстались со своей невестой, и только после этого мы начали встречаться. Отец снова стал бушевать и сменил гнев на милость только после того, как я пообещала, что предъявлю вас ему… То есть, мне нужно официально представить вас моим родителям.
Я вздохнул:
- Что же… Значит, придется представиться. Только вы должны мне подыграть, Катя. Мы должны изобразить из себя любящую пару, а то они опять заподозрят подвох. Вы готовы?
- Конечно! Знаете, Андрей Палыч, у меня как гора с плеч свалилась. Я думала, что подвела вас.
- Катенька, нет безвыходных ситуаций, - изрек я, вставая со стола. - Уж я-то в этом убедился. Звоните отцу и назначайте дату встречи. ***
В назначенный день мы стояли перед дверью Пушкаревых. Сам не знаю почему, но я разволновался. У меня вспотели ладони, а сердце стучало на всю лестничную клетку. Катерина, заметив мое волнение, ободряюще улыбнулась мне и взяла меня под руку, как и подобает влюбленной невесте. Она кокетливо поправила прическу, и так улыбалась, что мне тоже удалось совладать с собой и я прицепил на физиономию обаятельнейшую из улыбок.
Родители открыли дверь вдвоем. Мама была в нарядном костюме, отец в военной парадной форме, левую планку пиджака украшали награды. Пушкарев стоял прямо, как будто проглотил осиновый кол. Катя представила меня родителям, и я ощутил его твердое грубое рукопожатие. Елена Санна была само обаяние. Она улыбалась и пригласила нас к столу.
Стол был уставлен всякой едой. Я заметил фаршированную рыбу, заливной язык, домашняя утка, утроба которой была напичкана то ли фруктами, то ли чем-то еще, запечённое мясо с грибами и сыром, салатов штук пять, соусы… В бутылках стоял лимонад, кока-кола и в центре, на почетном месте, большая бутылка водки. Валерий Сергеич заявил, что сразу нужно выпить за знакомство. Он откупорил бутылку и наполнил до краев мою рюмку, которая была, наверное, точно больше 100 грамм. Себе он поставил рюмку в два раза меньше.
- А дамы что будут пить? - учтиво осведомился я.
- У нас девочки не пьют, - веско сказал он, - поэтому им только сок.
- Хорошо, будем пить сок, - нарочито весело прощебетала Катя. Отец налил им в стаканы апельсиновый сок из пакета и произнес:
- Со свиданьицем, Андрей Палыч!
Он взял свой сосуд и опрокинул одни махом в рот, потом стал буравить меня взглядом. А мне под эти взглядом не хотелось ни есть, ни пить. Я взял свою рюмку и поставил обратно.
- Эээ, нет, обижаете, Андрей Палыч, вы просто обязаны это выпить. Это же за знакомство!
Он смотрел на меня, как удав на кролика. Пришлось выпить глоток для “годится”. Это была не казенная водка, а крепчайший самогон. У меня потекли слезы.
- Закусывайте, закусывайте, Андрей Палыч, - суетилась Елена Санна. Она положила мне в тарелку мясо и салат, и я стал ковырял ножом заливной язык. Пушкарев периодически поднимал тосты, при этом меня гипнотизируя меня взглядом, и опрокидывал рюмку за рюмкой. А мне как бабка пошептала. Если я еще недавно глушил виски стаканами, то сейчас совсем не мог пить. К тому моменту, когда Валерий Сергеич высадил добрую четверть бутылки, я все еще не мог допить свою рюмку. Я что-то рассказывал им из своей жизни, где родился, учился, вырос. Они рассказывали о том, как мотались по Союзу во время службы отца, хвалили мою Катьку, какая она умная, добрая, отважная, ходила сама в школу 2 км по тайге. А Катерина вовсю изображала влюбленную. Я даже посмеялся про себя, какая актриса пропадает в Катьке. Она прижималась щекой к моей руке, гладила ее, вскрикивала: “Ах! Правда, любимый?” А один раз мы даже поцеловались… в губы. Голубки, ни дать, ни взять.
Затем ее увела мать в комнату, якобы что-то показать , и мы остались с Пушкаревым наедине. Меня снова парализовал страх, я хотел улизнуть под предлогом каких-то неотложных дел, но он скомандовал:
- Смирно! Сидеть! Есть разговор.
Я сел на место, он напротив. Теперь я понимаю, как было сложно Катьке выдержать “допрос”, учиненный отцом. Он прохрипел:
- А теперь, когда мы остались одни, давай откровенно. Почему не пьешь? Язвенник, что ли?
- Нет… Не хочу просто.
- Это хорошо. Как ты относишься к Катерине?
- Я люблю ее, - тут же выпалил я.
- Как давно вы встречаетесь?
- Два месяца.
- И какая спешка жениться? Залетела, что ли? Тебя предохраняться учили?
- Ну причем здесь “залетела”… Я люблю Катерину, не представляю жизни без нее. Именно такой я представлял себе свою жену…
Пушкарев удовлетворился таким ответом. Дальше началась серия вопросов о родословной, о наследственных болезнях, не было ли в роду сумасшедших, самоубийц или голубых. Затем последовал вопрос про армию и судимости.
- Не служил, не привлекался, - ответил я. Пушкарев нахмурил брови, и я поспешно добавил:
- Я закончил военную кафедру при университете, где учился, и я - лейтенант запаса.
Отец Кати поморщился, как от зубной боли:
- А! Знаем мы этих запасных! Ты смотри, только мою Катьку не обижай! Ты знаешь, какая она у меня?
Его разобрало вконец. Он стал суетиться, нашел какую-то коробку с семейными ценностями, вытащил пачку фотографий. Вот Катенька совсем крошечная, лежит на животике, упершись на кулачки. Вот серьезная девочка с огромными белыми бантами идет в первый класс, прижимая к себе букварь. А это одиннадцатый класс, выпускной. Он мне показывал какие-то грамоты, дипломы, школьные табели, где были одни пятерки. В конце концов он притащил золотую школьную медаль и красный диплом МГУ. А потом меня разморило. Было уже далеко за полночь, у меня разболелась голова и хотелось спать, но отделаться от Пушкарева было немыслимо.
“Катенька, спаси меня”, - думал я. И Катенька пришла.
- Ооо, как поздно! Пап, Андрею нужно ехать… Можно, мы пойдем?
Пушкарев храпел, скрючившись на стуле. Мы захихикали и выскользнули в коридор.
- Андрей Палыч, спасибо, что пришли! Вы держались молодцом! Мама сказала, что вы отцу понравились.
- Слава богу, - сказал я, завязывая шнурки на кроссовках. - А то бы завтра меня бы уже пытали в застенках, и никакой свадьбы не было бы.
- Неет, что вы… Мой папа не такой грозный, как кажется. Это он на вас пытался впечатление произвести.
- И ему это удалось.
Я управился со шнурками и выпрямился.
- Катя, передайте маме, что все было очень вкусно. Это правда. Я уже давно такой вкусной еды не ел. И… Они мне тоже очень понравились. Ну все, Катенька, доброй ночи. В день Х не забудьте, я заеду в десять часов за вами.
Катька помахала мне рукой и тихонько защелкнула замок. ***
Выглаженная рубашка вернулась на место. Туфли поблескивали начищенными боками. Кольца ждали своего часа в маленькой бархатной коробочке на тумбочке у двери. Мои вещи уже были упакованы в несколько больших сумок, которые я поставил в машину. Это была последняя ночь в моей старой квартире. Я практически ничего не взял из неё, только одежду и немного личных вещей, поэтому все поместилось в багажник. Так как Пушкаревы теперь в курсе нашей свадьбы, придется забирать молодую жену на новую квартиру. Я вспомнил, что там единственная большая кровать… Ничего, что - нибудь придумаем.
========== Ах, эта свадьба… ==========
***
25 января.
Утром я принял душ и тщательно выбрил физиономию, глядя в запотевшее стекло зеркала. Костюм с отглаженной накануне рубашкой и черным узким галстуком сиротливо висели в шкафу. Я медленно оделся, положил коробочку с кольцами в карман пиджака. Пора было уезжать, но меня как будто что-то не пускало. Я обвел глазами комнату, как будто мысленно прощаясь с ней, затем посидел на дорожку в кресле. Ругая себя за минутную слабость, встал, проверил ключи от новой квартиры.
- Давай, жених, - сказал сам себе и запер свою дверь, теперь уже насовсем. Сегодня здесь уже будут новые хозяева, которые наверняка квартиру переделают по-своему.
***
Машина мчалась к дому Кати. Сегодня был будний день, я спешил, чтобы где-нибудь не застрять в пробке. Зачем нам было расписываться в выходной, если наша роспись - просто формальность? Тем более, чтобы попасть в выходной день, нужно было ждать еще кучу времени. Все выходные были заняты наперед. Я нервничал, но все обошлось, и опоздал я к Катиному дому минут на десять, не больше.
Пушкаревы нервничали гораздо больше. Они постоянно торопили несчастную Катерину, которая закрылась в своей комнате и говорила из-за закрытой двери: “Сейчас, сейчас!”
- Свадьба, - бурчал отец. - Все не по-людски! Платья свадебного нет. Гостей - нет. Букета у невесты - нет! Хорошо, хоть жених есть.
“Родителей жениха тоже нет”, - подумал я.
- Кольца есть, - сказал я, доставая коробочку из кармана.
- О! Слава тебе господи! Хоть ресторан с кольцами есть. И фотограф у вас будет!
Пушкарев подмигнул мне и показал на кофр у двери. В нем находился старый фотоаппарат “Зенит”, вспышка, ещё какие-то причиндалы.
- Ух ты, раритет, - сказал я. Он снимать-то может?
-Да он так снимает, лучше, чем эти новомодные пукалки! Знаешь, у него какая оптика? А светосила?
Я поспешно согласился.
- Кстати, а жить вы где собираетесь?
- У меня.
- Где это - у вас?
- Валера, я же тебе говорила, что у Андрея Павловича квартира на Фрунзенской, - вставила Елена Санна свои 5 копеек.
- Большая? Я не позволю, чтобы моя дочь жила в каком - нибудь сарае!
- Валера, ну какой сарай, - вступилась за меня Елена Санна. - Вспомни, где мы жили, когда поженились! Представляете, Андрей Палыч, у нас комнатка в общежитии была 10 метров! В ней только помещался раскладной диван, стол и табурет! Катенька, когда родилась, лежала в ящике стола, потому что детскую кроватку ставить было просто некуда.
- Как интересно, - с улыбочкой изрёк я.
- У нас прекрасная большая квартира, - не унимался Пушкарев. - Места всем хватит! Зачем вам жить где-то еще?
- Простите, Валерий Сергеич, но я предпочитаю жить на своей территории.