Бьякуя отложил очередную бумагу и уставился на часы. Он как-то и не заметил за этот год, сколько места Акеми заняла в его жизни и… в его сердце. Он так привык думать, что все еще любит Хисану (которую теперь следовало называть Хосими), что не отдавал себе отчета, почему женщина, к которой он якобы равнодушен, вызывает у него такие теплые чувства. Конечно, можно было успокаивать себя тем, что причиной всему ее жизнерадостный нрав и простота в общении.
«А как же быть с вашими жаркими ночами? — спросил червячок сомнения, поднимая голову. — Ты же не станешь утверждать, что из простой человеческой симпатии часами не мог оторваться от своей жены! Или станешь?»
Бьякуя хмыкнул и вернулся к работе. Надо будет найти Акеми, поговорить с ней. Может быть, удастся вернуть то состояние непринужденного товарищества, которое стало основой их привязанности… На этой мысли капитан непроизвольно дернул рукой и поставил на официальный документ жирную кляксу. Рассматривая расползающееся пятно, Бьякуя размышлял, как он умудрился не заметить, что Акеми нравится ему не только как приятный собеседник.
Убедившись, что Ямагути Нобуо действительно попал в руки преступников и несколько месяцев вынужден был пахать в шахте, зато теперь отправлен в лазарет четвертого отряда и находится в относительной безопасности, Акеми вернулась в свое агентство. Она не торопилась входить внутрь, помня, что там ее ждет неизвестный взломщик, наверняка очень злой и готовый сражаться за свою свободу. И немудрено! Ловушка, в которую он вляпался, обездвижила его, а случилось это часа три назад. За такое время можно не один раз впасть в отчаяние, вывихнуть себе что-нибудь в попытке освободиться и окончательно озвереть.
Акеми обошла домик и не увидела никаких повреждений. Прощупала фон реацу, не обнаружила сколько-нибудь серьезных возмущений и озадачилась. Как-то слишком уж спокойно нарушитель границ частной собственности воспринял свое пленение. Тем не менее, оттягивать момент истины не имело смысла. Акеми тоже не хрупкий цветочек и может за себя постоять. Даже если взломщик приготовил ей неприятный сюрприз, она справится. Девушка подготовила сякэны***, несколько раз глубоко вдохнула и невидимкой просочилась в собственный дом.
Злоумышленник спал посреди прихожей, свернувшись в комочек прямо на полу. На чумазой мордашке были отчетливо видны следы слез, он хмурился и вздрагивал во сне. И было ему лет пять на вид.
Акеми в растерянности остановилась над ребенком в лохмотьях и без обуви, ее руки с грозным оружием безвольно повисли. Сквозь дыры в одежде было видно тощенькое тельце со следами ссадин, от мальчишки ощутимо попахивало, но опасности он не представлял. Конечно, Акеми не могла не знать, что группировки наемных убийц владеют хитрыми техниками, позволяющими менять облик и прикидываться хоть немощным старцем, хоть беспомощным младенцем, но ни один из них не позволил бы себе задрыхнуть на месте провала. Мелькнула нехорошая мысль, что, встретив первую жену, Бьякуя решил избавиться от нынешней супруги, но девушка с негодованием отмела ее. Кто угодно, но не Кучики Бьякуя! И не потому, что она не допускала такой возможности в принципе, просто своего мужа она знала. Кроме того, спящий перед ней ребенок был именно ребенком — маленьким, слабым, наверняка голодным. Вероятно, устав биться в сковавших его невидимых путах, истощенный истерикой и страхом, он отключился там, где стоял.
Акеми убрала «звездочки» и устроилась в агура**** перед мальчиком. По правде говоря, она очень смутно представляла, что с ним делать. Но просто выгнать ребенка на улицу, когда еще недостаточно потеплело, когда на нем это ужасное рванье, когда совершенно очевидно, что он забрался в дом в поисках тепла и еды?.. Да Акеми перестала бы считать себя разумным существом, поступи она так!
Мальчишка словно почувствовал ее присутствие, попытался шевельнуться, поморщился. Акеми коротко перебрала пальцами, ослабляя хватку заклинания, но не убирая его совсем — а то бросится наутек, напуганный, и лови его потом. Она нисколько не сомневалась, что поймает, но ведь перепугает до потери способности связно мыслить. Тем временем ребенок приподнялся, упираясь ладошками в пол, и затравленно посмотрел на девушку огромными небесно-голубыми глазищами.
— Ты кто? — спросила Акеми мягко, но без излишней слащавости. Руконгайские беспризорники не доверяют слишком благостным жителям Сейретея, и правильно делают.
— Шин, — очень тихо ответил ребенок. Помолчал, таращась на Акеми со смесью ужаса и тоски, и осмелился прошептать: — Вы убьете меня?
— Нет.
После долгого и мучительного раздумья маленький Шин задал еще один вопрос:
— Побьете?
— Нет.
Тонкие светлые бровки сошлись над переносицей. Мальчишка явно не мог понять, что же станет делать эта странная женщина, и просто поднял на нее свои невозможные глаза, полные вопроса.
— Пообещай, что не сбежишь, и я сниму с тебя заклинание. И расскажу, что сделаю с тобой. Договорились?
Ребенок горько вздохнул и кивнул головой. Акеми убрала бакудо, протянула руку и взяла мальчика за грязную ладошку. Ручка была маленькая, тонкие пальчики заметно дрожали. Девушка улыбнулась, потянула его на себя, и мальчик поднялся, сделал несмелый шажок. Акеми погладила его по плечику, пытаясь успокоить, и ровным голосом — чтобы не напугать какой-нибудь незнакомой ему интонацией — пояснила:
— Для начала я тебя помою. Горячей водой, с мылом и мочалкой. Потом накормлю. У меня есть печенье и молоко. Ты как, переживешь такое ужасное обращение?
Шин удивленно захлопал светлыми ресницами, не вполне соотнося печенье с плохим обращением, но потом неуверенно кивнул. Начало было положено.
========== Часть 4 ==========
Комментарий к
*мукойрикон – брак, в котором жена оставалась жить со своими родителями
Женщины часто позволяют эмоциям
брать верх над рассудком,
а попасться под горячую руку
воинственной королеве,
которая отрубила голову дракону,
вряд ли кому захочется.
Распутья. Наследие Повелителя
Оксана Панкеева
Хосими как раз закончила подбивать баланс за неделю, когда перед ней опустилась совершенно невообразимая бабочка — с шестью крылышками примерно одинакового размера, прозрачными, эфемерными, дымчатыми и… ярко-салатовыми. Девушка сначала залюбовалась этим странным существом, потом до нее дошло, что в природе таких не существует, и она нахмурилась. Прогнать? А это не опасно? Она ведь слышала про самых страшных местных хищников, которых называли «пустые» и которые нападали на всех без разбору. И выглядеть могли как угодно.
Бабочка нетерпеливо трепыхнула крыльями, приподнялась над столом, зависла перед лицом Хосими и — это не показалось, это так и было! — требовательно посмотрела в глаза.
— Руку ей подставь, — недовольно проворчал Такеши-сан, страдающий за соседним столом над сметой расходов по теплицам.
Хосими послушно подняла руку, и бабочка быстренько вцепилась ей в палец щекочущими лапками. Но не сложила крылышки, как можно было ожидать, а растопырила их — и в комнате зазвучал голос Акеми-сан. Она сообщала, что через пять-шесть дней заказчица сможет увидеть своего мужа! Пока это невозможно, так как…
Как — Хосими не дослушала. Забыв обо всем на свете, она выбежала из конторы трактирщика и припустила в сторону агентства Кентадзи.
Уже у самого крыльца она заметила высокую фигуру в капитанском хаори и остановилась. И только теперь почувствовала, что задыхается и еле держится на ногах. Но это не имело значения! У госпожи детектива были новости о Нобуо-сама! Более того, она говорила с полной уверенностью, что всего через несколько дней они смогут увидеться!
— Хи… Хосими? — крайне удивленно произнес повернувшийся на шум шагов Бьякуя. — Что случилось?!
— Мне… мне надо срочно поговорить с госпожой Кучики! — девушка дышала тяжело, слова давались с трудом.
— Ее нет, — с оттенком недоумения сказал Бьякуя. Он смотрел на Хисану-Хосими и видел совершенно прекрасное создание: от быстрого бега она раскраснелась, бледное личико заиграло красками. Он бы испугался за нее, но синие глаза светились неподдельным счастьем, порозовевшие губы помимо воли улыбались, и заподозрить нечто дурное было попросту невозможно.
— А когда?.. — Хосими прерывисто вдохнула и посмотрела на закрытую дверь.
— Не знаю, — Бьякуя пожал плечами. — Я слишком давно не видел ее.
Хосими уже отдышалась, смогла выпрямиться и не хвататься за бок. И внимательно прислушаться к словам дайме. Она посмотрела на капитана сначала с легким удивлением, потом взгляд ее стал строгим.
— Кучики-сан, нельзя же так! — с упреком произнесла девушка. — Как вы могли обидеть Акеми-сан?
Бьякуя покачал головой, не слишком хорошо представляя себе, что можно сказать первой жене, которая укоряет его за невнимание ко второй.
— Мне кажется, она специально скрывается, — ответил он, чтобы хоть что-то сказать. Затем с сомнением покосился на табличку «закрыто» и добавил: — Или вообще решила уйти от меня.
Хосими всплеснула руками.
— Совершенно невозможно! — воскликнула она. — А если и так, то вы должны с ней помириться!
— Мы не ссорились, — пробормотал Бьякуя.
— Ну да, конечно! — скептически фыркнула Хосими, и Кучики-тайчо нахмурился, глядя на нее и не узнавая. — Значит, бегать за чужой женой у нее на глазах — это в порядке вещей, а когда она поступила как всякая нормальная женщина, у вас это вызывает изумление?
— Х… Хосими-сан?
— Ай, ну что с вас, мужчин, взять? — девушка махнула рукой на Бьякую, засмеялась и развернулась, собираясь уходить. — Обязательно помиритесь со своей женой, Кучики-сама.
— Разрешите, я провожу вас? — автоматически проговорил Бьякуя, размышляя о том, что Хосими выглядит и ведет себя так, словно немного пьяна.
— Нет-нет! Дождитесь Акеми-сан и помиритесь с ней! А я зайду завтра. Прощайте!
Она ушла, вернее, снова почти убежала, на этот раз чуть ли не вприпрыжку, источая флюиды радостного предвкушения. Бьякуя смотрел ей вслед, сведя брови над переносицей, и понимал, как правы были все те, кто говорил, что эта женщина — совсем другой человек. Не то чтобы Хисана не умела радоваться и веселиться, но он не помнил, чтобы она осмеливалась так открыто выражать свои чувства. В глубокой задумчивости Бьякуя пошел к родовому поместью, прикидывая, дома ли Акеми. И что ей сказать, если дома.
В рабочем домике Акеми все было расположено компактно и удобно. Помимо рабочего кабинета, к которому примыкала лаборатория, в нем имелись две жилые комнаты, небольшая традиционная гостиная с выходящими в сад седзи, кухня и совершенно генсейский санузел. Отдавая дань уважения сейретейским традициям, хозяйка втиснула в отделанное кафелем помещение еще и маленькую фурако — не столько в утилитарных целях, сколько выпендрежа ради. Сейчас эта лохань здорово пригодилась, потому что в обычную ванну Шина ставить было страшно — еще поскользнется и упадет.
Поливая из ковша смирно замершего ребенка, девушка мимоходом отмечала застарелые следы побоев — желтые, почти рассосавшиеся пятна, отметины от заживших ссадин, свежие царапины. Россыпь фиолетовых и багровых широких полос покрывала тонкие мальчишечьи ноги и ягодицы. Акеми сжимала зубы, оттирая особо приевшуюся грязь с локтей и коленок, и старалась не впадать в бешенство. А то мелкий может подумать, что злится она на него, напридумывает себе всякого… Даже когда пена попала пацаненку в глаза, он не захныкал, никак не дал понять, что ему некомфортно — только зажмурился и втянул голову в плечи. Акеми поспешила умыть его, попутно вглядываясь в личико. Вот уж кто натерпелся! На фоне этого молчаливого страдания и полной покорности судьбе, когда не ждешь ничего не только хорошего, но вообще — ничего, ее собственные переживания показались не такими уж и страшными.
У отмытого Шина оказались очень светлые, почти серебристые волосы, причем отросшая челка лезла в глаза, и когда Акеми убирала ее на бок, мальчишка становился похож на ангела. Завернутый в большое махровое полотенце (трофей из мира живых пригодился!), мелкий сидел у девушки на коленях, уминал печенье и жадно посматривал на стакан с молоком. В чуть подогретое питье Акеми вмешала ложку меда: ее бабушка говорила, что молоко с медом — лучшее лекарство от всех болезней, начиная с простуды и заканчивая бессонницей. Она даже посоветовала запивать угощение, чтобы легче жевалось, но Шин был просто не в силах оторваться от еды. Было очевидно, что в продолжительность сказки он не верит и стремится съесть как можно больше, пока не отняли. Акеми похвалила себя за то, что на стол поставила тарелку лишь с несколькими печенюхами, иначе завтра кое у кого болел бы живот. Пока она предавалась размышлениям, печенье кончилось, и маленькие ручки ухватили молоко.
Пил ребенок так же торопливо и жадно, как и ел. И делал это очень тихо, что удивительно. Обычно дети причмокивают, присербывают и шумно выдыхают, но Шина вообще не было слышно. Акеми вытерла молочные усы, погладила нежданный подарочек по голове и представила, как должен был ребенок, наделенный реацу, изворачиваться, чтобы не падать в голодные обмороки.И мысленно пообещала себе найти тех, с позволения сказать, людей, у которых он жил раньше, и… пообщаться с ними. В рамках собственной профессии, но без излишнего гуманизма.
Спать мальчика она уложила с собой и остаток ночи — угомонились они ну очень поздно, почти на рассвете — прислушивалась к неровному дыханию и тихим всхлипам во сне. Шин ворочался, вздрагивал, пару раз начинал жалобно бормотать и даже почти закричал — тоненький скулеж мог перерасти в крик, если бы Акеми не поглаживала его по голове и не дула на лицо. Когда-то так делала ее мама, и теперь память о собственном детстве помогала успокоить ребенка.
Проснулись они ближе к полудню. Встрепанный и все еще растерянный Шин послушно перенес умывание — а дальше возникла проблема: одеть его было не во что. Его лохмотья Акеми честно спалила в кухонной печи, и теперь мальчишка кутался в ее юката, поджимая под себя босые ножки. Вздохнув, Акеми взяла его на руки, закрыла агентство и в шунпо ушла к родителям — уж там-то найдутся детская одежда с обувью, а также ценные советы по уходу и воспитанию. Девушка даже не сомневалась, что у мамы будет, что ей сказать о беспризорниках, водящихся на них паразитах, растрачивании времени и сил на недостойные занятия и много чего еще.
Мама, конечно, не подкачала. Были и поджатые губы, и выразительные взгляды, и красноречивое молчание, и даже гордо выпрямленная спина, которой повернулись к глупой дочери: у нее семейная драма, а она безродных подкидышей собирает!
Неожиданно единым фронтом с Акеми выступил папа. Просто взял Шина на руки, удобно устроился с ним в кресле и стал вслух читать какую-то книжку с картинками, периодически показывая их ребенку. Притихший сначала мальчик постепенно увлекся, широко распахнутыми глазенками рассматривал рисунки и даже задавал вопросы. Шепотом, чтобы грозная старшая госпожа не разозлилась еще больше. Грозная госпожа надменно вздернула подбородок, наблюдая эту картину, но уже через пятнадцать минут искреннее детское любопытство и звонкий голосок пробили брешь в стене ее негодования. Когда слуги принесли подогнанную по мальчишке одежду, она соизволила помочь его одевать и даже потрепала по волосам.
Ближе к вечеру, получив весточку от Сой Фон о том, как обстоят дела со спасенными душами, Акеми отправила бабочку для Хосими. Ночевать они с Шином остались в поместье Кентадзи, поэтому юная княгиня Кучики и не знала, что ее блудный супруг приходил к агентству в ее поисках.
Нежелание Акеми видеться огорчало и тревожило Бьякую. Он прекрасно ее понимал, но от этого понимания не становилось легче. Внезапно отчужденное молчание собственной жены оказалось непростым испытанием для молодого князя. Упреки с ее стороны, шумное выяснение отношений, сцена ревности или любое другое проявление неудовольствия — все это теперь казалось не просто естественным, но даже и необходимым. Что угодно, но не безмолвное игнорирование! Поразмыслив, Бьякуя пришел к выводу, что в самом начале Акеми пыталась завести разговор, но он прервал ее резко, почти грубо, и с тех пор она не обращалась к нему. То ли давала возможность разобраться в его эмоциях, то ли не хотела разрушить и без того хрупкий мир между ними.