Кот Гермионы встопорщил усы, встал на задние лапы и танцующей походкой приблизился к кошке. Та замерла с лапой у носа, несколько раз моргнула красными глазами — и приняла более достойную позу, чинно соединив передние лапки.
— Позвоульте представиться, — немного гнусавя, человеческим голосом сказал кот, — Косолап Грейнджер. А как зоувут прекрасную даму?
— Муссис Ноурисс, — промурлыкала кошка, кокетливо стреляя в кавалера глазами. И отвернулась.
Косолап обошел ее, воздвигся перед мордочкой дамы и отвесил учтивый поклон, смешно оттопырив хвост.
— Я поульщен, — в голосе проскользнули нотки заядлого Казановы. — Не соугласитесь ли выу соуставить мне коумпанию?
— Мрр? — заинтересованно отозвалась дама. И отвернулась.
Косолап снова прошествовал по столу, чтобы встать прямо перед капризной красавицей, и продолжил:
— Поузвоульте пригласить вас на миску сметаны и лучшую башню на крыше Хоугвартса для лёубования поулной луной.
Миссис Норрис благосклонно мурлыкнула, встала на задние лапы, оказавшись на голову выше кавалера, он взял ее под лапку и они неспешно удалились, повиливая хвостами в такт.
Просмотревший эту интермедию Гарри почти минуту молча пялился на свиток, а потом сложился пополам от хохота. Конечно, он догадывался, что его изобретение не долго останется в тайне, да и смысла не было работать больше трех месяцев над тем, чем смогут воспользоваться только два человека. Но он и не предполагал, что другие студенты применят Волшебную Сеть для сохранения своего творчества! Впрочем, ничего дурного в этом не было, и Гарри просто свернул текст до иконки в виде конверта. На сегодня у него еще дел было по горло: в финальной битве игры Злодей неизменно проигрывал Герою, а честный Гарри считал это неправильным. Ведь смысл игры в том, чтобы не зло с добром сразились, а в том, чтобы каждый игрок мог проявить себя, и неважно, за кого он играет. Выбросив из головы любовные приключения Косолапа, Гарри взялся за работу.
До экзаменов оставалось около трех недель, когда Гермиона застала Драко в их общей гостиной за странным занятием: юноша остервенело рвал какой-то свиток, едва слышно шипя проклятия. Разорванный в клочки пергамент он швырнул в камин, и обрывки вспыхнули зеленоватым пламенем.
— Малфой? — Гермиона нахмурилась.
Драко резко повернулся на голос, и девушку поразило затравленное выражение на его лице и покрасневшие глаза. Гермиона поймала себя за язык и удержалась от вопроса, не плакал ли он — такого унижения Драко Малфой, даже присмиревший и вежливый, ей бы не простил. А Гермиона не хотела снова с ним враждовать. Но она во все глаза смотрела на красные пятна на его щеках, на искривленные губы, на полные горечи и боли глаза, и он понимал, что она все это видит.
— Грейнджер, — сдавленно проговорил Драко.
Гермиона подошла ближе, с искренним сочувствием спросила:
— Плохие новости? Из дома, да?
Драко набрал полную грудь воздуха — Гермиона видела, как в нем клокочет гнев и обида, — но злым сарказмом или обидными колкостями не разразился. Он длинно выдохнул, устало опустил веки и тихо сказал:
— Просто не трогай меня, пожалуйста, а?
Гермиона отступила на пару шагов, давая понять, что лезть в душу не собирается. Драко потер лицо ладонью, с ненавистью посмотрел на огонь, в котором сгорел злосчастный свиток, и ушел, только кивнув ей в знак благодарности. Что толкнуло девушку остановить его у самого выхода?
— Драко! — окликнула она, и Малфой повернулся, глядя обреченно и настороженно. — Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь обратиться… к преподавателям… или ко мне, — закончила она почти шепотом.
Драко как-то странно на нее посмотрел, криво усмехнулся.
— Тролля лысого мне кто поможет. Но спасибо.
После этой встречи и нескольких коротких фраз, сказанных друг другу, Гермиона заметила, что все нападки на Малфоя и смех ему в спину задевают ее больше, чем самого Драко. Или он удачно не показывает, насколько болезненно переживает падение своей семьи и вызванные этим пересуды. Гермиона вспомнила, что так и не выяснила причину, по которой над ним начали смеяться, и попыталась возобновить расследование.
В настроении Хогвартса что-то изменилось, это Гермиона почувствовала сразу. Студенты больше не делились на Слизерин, Гриффиндор, Когтевран и Пуффендуй. Теперь стайки девушек формировались по совершенно непонятному признаку, состояли из студенток самых разных факультетов, и неприязненные взгляды, которые они бросали в стороны антагонисток, были жгучими, почти осязаемыми. Мальчики и молодые люди тоже кучковались как-то странно — было совершенно непонятно, что может объединять франтоватого слизеринского аристократа с пятого курса, второкурсника с Пуффендуя и выпускника с Гриффиндора. Но что-то объединяло!
Гермиона пару раз разогнала чересчур шумные компании первогодок. Одна из групп нависала, сталкиваясь лбами, над куском пергамента, и Гермиона не стала разбираться, что расшумевшиеся дети там изучают. Вторую же команду пришлось буквально разнимать. Один мальчишка с пеной у рта доказывал, что мысли не могут копошиться в коре головного мозга, так говорить неправильно, а второй обиженно выкрикивал, что его оппонент ничего не понимает, сам не умеет, и вообще — так красивее! Дело дошло до драки и с бузотеров сняли по двадцать баллов. Каково же было удивление старосты Грейнджер, когда выяснилось, что поругались на почве стилистики всегда мирные Пуффендуй и Когтевран!
Толком выяснить ничего не удалось — от героев войны тайную жизнь Хогвартса на удивление тщательно скрывали. Зато то и дело можно было услышать фразы вроде: «Ты просто завидуешь!» или «Сначала сам добейся, а потом критикуй!». Девочки со средних курсов, стоило войти в столовую, где они сидели небольшими группками, краснели от корней волос до шеи, отводили блестящие азартом глаза. Мальчишки вели себя не лучше, разве что взоры их горели не романтическими грезами, а мечтами о героической славе. Однажды на Гермиону наткнулся шестикурсник со Слизерина, извинился и побрел дальше, скованностью движений и застывшим лицом более всего напоминая инфернала. Гермиона догнала его, спросила, что случилось. У парня задергалось веко и он неуверенно пробормотал, что перезанимался перед экзаменами. Это могло быть правдой. Это должно было быть правдой! И Гермиона могла бы поверить, если бы из кармана мантии не виднелся краешек свитка. Совсем такого же, как тот, что вызвал приступ ярости у Драко несколько дней назад.
Гермиона призадумалась.
========== 2. Детектив Грейнджер ==========
Приближались промежуточные экзамены и Рождество, и вообще-то студентам перед каникулами следовало бы приналечь на учебу. Гермиона по привычке шпыняла Рона, игнорировавшего занятия с завидной регулярностью, и исподволь наблюдала за одноклассниками — они чаще оказывались у нее на глазах. Странное поветрие, охватившее Хогвартс, продолжало будоражить умы и отвлекать учеников от их основного дела. А также разделило их на если не враждующие, то уж точно неприязненно настроенные стороны. Озабоченная этим, Гермиона в конце концов решилась на недостойное подсматривание и подслушивание.
Первая же вылазка в Большой зал, где собирались жаждущие общения студенты, принесла поразительные результаты. Просить мантию-невидимку у Гарри Гермиона постеснялась, но ее выручили отводящие глаза чары. Войдя в зал, она внимательно обвела взглядом всех присутствующих, заметила кружок, в котором находилась Полумна, и направилась в ту сторону. Если ее заметят, всегда можно сказать, что подошла поздороваться.
Девочки обсуждали странное.
— …конечно, должна быть с Уизли! — горячо говорила студентка с Пуффендуя, имени которой Гермиона не помнила. — Они всегда были вместе!
— Ничего подобного, — с чувством превосходства отозвалась Ромильда. — Они просто дружили, а сейчас и вовсе поссорились. Я думаю, что Гермионе больше подходит Гарри. Он интеллигентнее и симпатичнее.
— Гарри встречается с Джинни, это уже канон, — задумчиво протянула Луна, неторопливо разворачивая и сворачивая приметный свиток.
— Ха! — возразила ученица Пуффендуя, но ее перебила гриффиндорка:
— А ты с кем шипперишь Грейнджер, Луна?
— Я? — казалось, Полумна удивилась. — С Малфоем, конечно.
На Полумну обрушился град возмущений и лавина доказательств, что это просто невозможно. Гермиона тоже была потрясена. Она не очень поняла, что именно с ней делала Полумна Лавгуд, но сама мысль о ней и Драко была неправильной, пугающей и… дальше Гермиона думать побоялась.
— Зато представьте, какой шикарный может получиться лавхейт! — Полумна сделала изящный жест рукой и мечтательно подняла глаза к потолку. Гермиона порадовалась, что стоит у подруги за спиной.
— Да ну, брось, — не слишком уверенно сказала Ромильда. — Он, конечно, смазливенький, да и в последнее время ведет себя не как отпетый баран, но Гермиона… наша Гермиона — и с ним? Да нас заклюют!
— Да-да, — подхватила безымянная подружка. — Это ж кого-то из них надо так заоосить, что мы в жизни не отмоемся от плевков.
— Наверное, вы правы, — без особого огорчения протянула Луна, — но все равно Малфой и Гермиона — обалденно красивая пара!
Луна мечтательно вздохнула, а ее подруги переглянулись. Выражение их лиц Гермионе решительно не понравилось, и она отошла в сторонку от греха подальше.
Староста Гриффиндора еще не успела как следует уложить в голове информацию о каком-то грандиозном заговоре против нее, а неподалеку от юных интриганок поднимался шум: мальчишки тринадцати-четырнадцати лет отчаянно болели за кого-то, склонившись над скамейкой. Обычно такое происходило, когда дети впервые читали «Квиддич с древности до наших дней», но эти-то уже должны были пройти этап восторженной увлеченности! В Гермионе подняла голову староста курса и девушка направилась к ребятам.
На разложенном на сиденье свитке разворачивалась эпичная баталия между откровенным Злодеем и благообразным Героем. Воплощение зла был несуразно высок, кривобок и носил на голове странную конструкцию с длинными загнутыми рогами. Герой же отличался мужественным лицом, атлетичной фигурой, решимостью во взоре, а также белыми одеждами и круглыми очками на носу. Зло явно побеждало.
Даже Гермионе было понятно, что тактику Герой выбрал неподходящую, что сил у него маловато и что следующим заклятьем из злодейской волшебной палочки его размажет по свитку ровным слоем. Однако перед своей необратимой смертью Герой внезапно расправил плечи, при этом как будто раздувшись и увеличившись в размерах, что-то проорал — и Злодей свалился в чернильное пятно, жалобно вереща оттуда о милосердии. Досматривать детские грезы о честной победе над превосходящими силами противника Гермиона не стала. Она только покачала головой, про себя дивясь наличию в школьной библиотеке такого низкопробного чтива. О-о-о! Просто она не догадывалась, что такое по-настоящему «низкопробное»!
Жизнь внесла коррективы в мироощущение Гермионы Грейнджер практически через пару шагов. В кружке́ из пяти-и шестикурсниц рядом с младшими мальчишками разгорались нешуточные страсти. Девочки толкались над лежащим на подоконнике предметом, громко ахали, вздыхали, хватались за щеки и периодически поворачивались друг к дружке в немом восторге. Гермиона подошла к ним.
Такой же свиток, как у мальчиков, лежал на подоконнике, и поверх изящного текста миниатюрная копия Драко Малфоя горячо и страстно целовала такую же миниатюрную копию… Гарри Поттера! Гермиона крепко зажмурилась и для верности помотала головой. Когда она открыла глаза, расположение сил на поверхности свитка изменилось: теперь мини-Драко лежал, а мини-Гарри нависал над ним, опираясь на локоть, с самым порочным выражением на лице, какое только возможно. Вторая его рука смело и бесстыдно блуждала по груди Малфоя, а тот тяжело дышал, жмурился и отворачивался. Мини-Гарри самодовольно хмыкнул, вплел пальцы в растрепанные светлые волосы и припал к губам Драко. Какое-то время извечные противники горячо и нежно целовались, а потом рука Гарри ме-е-едленно поползла вниз, вниз — по груди, по животу, к… Когда шаловливая конечность добралась до паха мини-Малфоя, нервы Гермионы не выдержали. Она растолкала ничего не понимающих девчонок, схватила свиток за край и повернулась к любительницам клубнички:
— Я это возьму! — Собственный голос напомнил шипение простуженного и очень раздраженного змееуста.
Ученицы уставились на старосту в священном ужасе, немая сцена длилась несколько секунд, а потом девчонки с визгами бросились врассыпную. Их провожали удивленными взглядами, но недолго: пары мгновений остальным студентам хватало, чтобы потерять интерес к истеричкам и вернуться к своим свиткам.
Гермиона, красная и мечущая из глаз молнии, взглянула на свой трофей. Мини-персонажам помешали, и они явно были недовольны: хмурый и обиженный Малфой злобно зыркал на нарушительницу его пикантного времяпрепровождения, застегивая пуговицы на рубашке, а мини-Гарри плотоядно ухмылялся, посверкивая очками, и недвусмысленно пощипывал Драко за задницу.
Гермиона раздраженно свернула свиток и побежала к единственному человеку, который мог помочь в этом деле. В каком деле, она еще не знала, но была уверена, что решение искать необходимо. По-хорошему, идти надо было к директору МакГонагалл. Но как показать пожилой даме такое, Гермиона не представляла. Еще полгода назад она бросилась бы к Рону, но каждый новый день в Хогвартсе все отчетливее показывал, что Рон Уизли навсегда отпал как союзник и друг, и Гермиона надеялась только на одного человека. Она пошла к Гарри.
Гарри расхаживал по своей комнате, тренируя на ПрыткоПисце легилименцию. По разложенному на весь стол свитку порхал волшебный стилус, а юный изобретатель лишь изредка подходил и посматривал на результат. В тех местах, где он сбивался с мысли или отвлекался, появлялись неаккуратные пятна и значки, более всего напоминающие раздавленных мух.
Жить в слизеринских подвалах было непривычно… непривычно удобно. Из-за малой заполненности факультета у каждого студента была своя, отдельная комната — невиданная прежде роскошь! И делать в ней можно было что душа пожелает, потому что учителя и в более спокойные времена не докучали особым контролем, а уж теперь, когда преподавательский состав резко сократился и все мозги себе вывихнул, пытаясь навести порядок… Короче говоря, Гарри стал ловить себя на том, что слишком увлекся своей задумкой. Нет, в ее востребованности и определенной пользе он не сомневался, но совсем недавно выяснилось, что контролировать свое детище все же надо.
Начал Поттер с того, что нагло, без оглядки на права личности и политику конфиденциальности, идентифицировал каждого, кто так или иначе пользовался ВСетью. По крайней мере, в пределах Хогвартса. Не помогли ни креативные прозвища типа «Кокошак» и «Ядреный Гриб», ни содранные из книг и старинных портретов аватарки — Гарри Поттер знал имя каждого! Пускать в массы эту информацию он не собирался, чтобы не рассекретили его самого, но особо рьяных энтузиастов взял на заметку. Теперь ему предстояла партизанская война против извращенцев и идиотов, из которой Герой собирался выйти без потерь с обеих сторон. Просто надо было все тщательно продумать, разработать стратегию и ненавязчиво донести до некоторых творческих личностей несложную мысль, что воображение воображением, а оскорблять людей нехорошо.
ПрыткоПи́сец как раз внедрял в базовые структуры ВСети механизмы возрастного ценза, когда в дверь начали ломиться. Гарри прикрыл свиток мантией-невидимкой и снял запирающие чары. Дверь распахнулась как от мощного пинка, и на пороге появилась разъяренная ведьма, в которой Гарри с трудом узнал свою подругу Гермиону Грейнджер.
— Гарри! — задыхаясь, выкрикнула она, потрясая зажатым в кулаке приметным свитком. — Это!.. Это!..
— Гермиона, — побледневший Гарри выставил перед собой руки в защитном жесте. — Я все объясню! Я не думал, что народ так воспримет ВСеть.