— Малфои не толстеют!
Если бы у него при этом не был набит рот, Гермиона еще поверила бы во взыгравшую гордыню, а так только рукой махнула, подавляя улыбку.
Потом была обзорная экскурсия на рутмастере* с открытой верхней палубой, толкотня и давка в торговом центе, зеленый чай в кафе, выяснение отношений с банкоматом — когда аппарат всосал карточку и механическим женским голосом спросил что-то у Драко, тот шарахнулся, поскользнулся и грохнулся на тротуар — и долгие, долгие пешие переходы по улицам города. Смеркаться начало довольно рано, и Драко вопросительно посматривал на Гермиону, но у девушки появилась совершенно безумная идея. Ей всегда хотелось сделать что-нибудь безрассудное и веселое, просто чтобы самой поверить, что она не скучная зубрилка, а нормальный подросток и юная девушка со своими слабостями. И по странному стечению обстоятельств именно в последний день года, именно в компании Драко Малфоя, у Гермионы было больше всего шансов на дурацкую выходку.
Они пили горячий чай из уличного кафе (от глинтвейна на время отказались, чтобы не буянить в людных местах), рассматривали и обсуждали прохожих (Драко очень интересовало, как некоторые девушки удерживают равновесие на этих длинных тонких каблучках), накупили еще кучу забавного и абсолютно ненужного барахла, которое теперь валилось из карманов, и ждали полночи.
К вечеру похолодало, но народ вывалил на улицы и медленно стягивался в центр. На огромных экранах пели и танцевали полуголые артисты, кое-где им подпевали, кое-где — пританцовывали люди в больших дутых куртках и обуви на меху. Из кафе и ресторанов неслись легкомысленные мотивчики и гул голосов. Гермиона не спешила, но целенаправленно двигалась сквозь толпу. Когда до полуночи оставалось минут десять, они с Драко как раз перешли мост Ватерлоо и двинулись вдоль реки. Он уже перестал спрашивать, куда она его ведет, и просто шел рядом с Грейнджер, посматривал по сторонам и отчаянно надеялся, что она принимает его верчение головой за любопытство, а не желание лучше рассмотреть ее саму.
Наверное, из-за скошенного на Грейнджер взгляда Драко не сразу заметил, что они остановились на некотором расстоянии от гигантской конструкции на набережной. Девушка смотрела вверх, на уходящее в темноту колесо, и глаза ее горели азартным предвкушением. Драко тоже посмотрел вверх и у него слегка закружилась голова.
— Классно, правда? — прошептала Гермиона. — Оно еще не работает, но мы летом проходили мимо, когда его монтировали, я видела кабинки. Они совершенно фантастические! Похожи на космические капсулы. Или на яйца динозавров. Абсолютно футуристическое зрелище!
Драко сглотнул, пропуская мимо ушей незнакомые термины. Еще успеется узнать, какое отношение капсулы — эти овальные пилюльки — имеют к космосу и что значит «футуристический». Сейчас его волновало, зачем Грейнджер притащила его сюда и для чего разминает пальцы.
Коварная Гермиона Грейнджер тем временем прикинула расстояние до самой верхней кабинки, четко представила себе ее внутреннее убранство, покрепче сжала ладонь Малфоя и аппарировала.
В пустом пространстве обзорной капсулы они оказались удачно — не промахнулись, не встроились на молекулярном уровне в обшивку или стальной каркас. Правда, Драко так вцепился в плечи девушки, что ей даже стало больно. Она еще только собралась вознегодовать, а ей в ухо голосом Малфоя уже шипела простуженная змея:
— С ума сошла, Гренджер?! Хотела меня убить — могла просто и незамысловато отравить! Зачем?.. Это вот все — зачем?
— Скоро увидишь, — Гермиона улыбнулась, отцепила от своей куртки побелевшие малфоевские пальцы и подошла к стеклу. Драко остался на месте, в самой середине кабины.
— Днем отсюда должно быть видно весь Лондон и пригороды, — с тихим восторгом проговорила девушка. — Представляешь, сто тридцать пять метров над землей!
— Сколько? — сдавленно пискнул молодой человек, оттягивая шарф и ворот пальто — дышать вдруг стало трудно. Гермиона его жалкого возгласа не услышала, прижавшись к стеклу носом и разглядывая город с высоты бреющего полета.
— Ты только посмотри, красота какая! Все в огнях, все сверкает! Скоро Новый год, Драко! Несколько минут осталось…
Гермиона наконец отлепилась от прозрачной стены и посмотрела на своего спутника. Вид у него был растерянный и даже болезненный. Девушка нахмурилась.
— Ты что, высоты боишься?
Драко повел головой, распахивая пальто, и ничего не ответил.
— Ты же в квиддич играл! Как ты вообще в команду попал?
— В квиддиче я на метле, Грейнджер! На метле, которой умею управлять, а не в какой-то ненадежной коробке посреди ничего. И на такую высоту мы никогда не поднимаемся, чтоб ты знала!
Ему было плевать, что он сам дает Грейнджер оружие против себя. Похоже, она не слишком склонна использовать компрометирующую информацию против людей, которые ведут себя с ней корректно. Да и вообще, шантаж — это не ее метод, она ж гриффиндорка!
Но вместо ожидаемых насмешек Гермиона подошла к Драко и снова взяла его за руку.
— Кабинки надежные, — сказала она спокойно и уверенно. — Каждая на двадцать пять человек рассчитана. И Око пока не двигается. Но в самом крайнем случае я тебя удержу.
— Оно еще и двигаться может! — простонал Малфой, зажмуриваясь. Гермиона хихикнула и потянула его к стеклу. — Грейнджер, лучше сразу убей, — жалобно попросил он.
— А ты глаза не открывай, — посоветовала девушка. — А потом вниз не смотри. Помогает.
Подтащить Драко к краю кабинки ей все же не удалось: в двух метрах от стекла он встал как вкопанный и только мычал да мотал головой. Гермиона смирилась. В ее цели не входило организовать Малфою сердечный приступ — она хотела встретить Новый год необычно.
Гермиона встала рядом с Драко, не отпуская его руки, повернулась к темному небу, посреди которого они застыли, и именно в этот момент где-то в Сити** Ее Величество Елизавета Вторая подняла бокал шампанского. По другую сторону Вестминстерского моста зазвонил Биг-Бен. По Лондонскому Оку побежали цветные огни, а в темное небо взвились первые снаряды новогоднего фейерверка.
Драко держался за руку Гермионы, но о головокружении и страхе забыл. Вокруг их кабинки взрывались сотни огней, осыпа́лись мириадами искр фантастические цветы и гигантские шары; красные, зеленые, синие, желтые морские звезды и галактические спирали взмывали ввысь и опадали, истаивая на лету. Капсулы Ока вспыхивали и гасли, тонкие нити инверсионных следов выстреливали к облакам и распускались в наивысшей точке затейливыми узорами. Внизу, намного ниже их временного пристанища, под причудливыми углами рассыпа́лись цветные огни, и от этого верх и низ смешались, переплелись, поменялись местами. Было совершенно непонятно, где же теперь небо, а где надежная и твердая земля. Гермиона и Драко словно оказались в центре световой вакханалии и замерли в нем, пережидая стихийные всплески рождения новой вселенной.
Светопреставление длилось едва ли не четверть часа, и почти с середины этого отрезка времени Драко смотрел на Гермиону Грейнджер. В ее шоколадных глазах отражались вспышки фейерверка, огоньки вспыхивали даже на приоткрытых пухлых губах, на слегка подкрашенных ресницах, запутывались в темных локонах. Она улыбалась и иногда неслышно ахала, сама не замечая, что при особо впечатляющих взрывах крепче сжимает ладонь Драко. Юноша рефлекторно стискивал ее тонкие пальцы и не отводил глаз от ее лица, завороженный новой, неожиданно открывшейся ему красотой. Канонада вокруг колеса обозрения стояла оглушительная, и это играло на руку Малфою — иначе Гермиона услышала бы, как гулко и часто колотится его сердце.
Когда в темноту взметнулись последние вспышки и цветные звезды медленно опускались вниз, Гермиона облизнула губы и прошептала:
— Красиво, правда?
— Да, — хрипло согласился Драко, глядя на нее. — Красиво.
========== 6. Страсти-мордасти ==========
Хогвартс встретил Гермиону и Драко новым магфиком, в котором молодожены Малфой отрывались на жарких пляжах Южной Америки. Гермиона страдальчески закатила глаза, на что Драко философски пожал плечами:
— Сами виноваты: на праздник вдвоем куда-то умотали. Чем еще могли разродиться наши доморощенные таланты?
Гермиона вынуждена была признать его правоту и не сразу уловила, что же царапнуло ее в словах Драко. Это «мы» прозвучало не то чтобы неуместно, но… какое, к Мерлину, «мы»?!
Тем не менее в оставшиеся дни каникул молодые люди общались довольно много. Гарри, Полумна, Джинни еще не вернулись (про Рона Гермиона, конечно, помнила, но его возвращение в школу больше не было для нее желанным событием), младшие ученики сами сторонились ее, а вокруг Драко и вовсе образовался некий вакуум. Но совсем недавно девушка тащила его за руки по катку, будила утром, показывала любимые места в центре города — она не могла так просто оставить человека в одиночестве. Драко не возражал. Не лучился счастьем, не прыгал до потолка, но ни разу не высказался против присутствия Гермионы рядом. Это давало надежду на нормальное общение, и Гермиона пользовалась затишьем, чтобы узнать Малфоя получше. Ей было интересно.
Драко сдал свое несчастное магловедение, причем на сто двадцать баллов, и настолько воодушевился (Гермиона все еще хотела так думать), что попросил у нее еще какую-нибудь книжку. И пропал. Девушка сначала недоумевала, потом насторожилась… пока не поняла, что не надо было давать Малфою новеллы о Шерлоке Холмсе! Когда Драко пристал к ней с просьбой дать продолжение, Гермиона только закатила глаза и высказалась в том плане, что уж лучше они кино про этого персонажа посмотрят.
— Что… посмотрим? — растерялся Драко.
— Фильм. Или несколько фильмов. Знаешь, про Шерлока Холмса сняли много фильмов.
— Откуда сняли?
— Драко! — Гермиона всплеснула руками. — Ты что, кино ни разу в жизни не смотрел?! Скажи еще, что тебе мультики в детстве не показывали!
— Му-у-ультики… нет, на ферму мы не ездили.
— Причем здесь ферма? — Пришла очередь Гермионы непонимающе хлопать глазами.
— Твои му-у-ультики звучат как мычание коров.
— Так! Ясно. Вот потеплеет, и вместо Хогсмида снова пойдем в город — на этот раз в кино.
— Как скажешь, — усмехнулся Драко, и Гермиона подозрительно прищурилась. Закралась ей в голову догадка, что хитрый Малфой развел ее еще на одну прогулку. Однако возмущаться и уличать наглого манипулятора она не стала, потому что ей и самой хотелось вырваться из Хогвартса. — Так что, есть еще эти истории? — с самым невинным выражением на лице напомнил юноша.
— Если бы я знала, — ехидно ответила Гермиона, — я бы купила парочку любовных романов и подсунула тебе в качестве мелкой пакости.
— Не напоминай, а? — поморщился Драко. — Тут вся школа завалена этими историйками про любовь, деваться от них некуда.
— И что, — улыбнулась Гермиона, — ни слова не будет о том, что гриффиндорцы не делают пакостей?
— Во-первых, ты сама это только что сказала, во-вторых, ты живешь в подвалах Слизерина, общаешься со слизеринцем, твой ум работает как у слизеринца… Может, ты уже не такая и гриффиндорка?
Как ни странно, Гермиона не обиделась, а развеселилась. Может быть, потому, что у Драко хитро поблескивали глаза и губы подрагивали от сдерживаемой улыбки? Вместо праведного возмущения юноша получил диванной подушкой по голове, ахнул от изумления и кинул метательный снаряд обратно.
Они носились вокруг дивана, пытаясь огреть друг друга схваченным в запале пледом и подушкой, когда в гостиную вошли братья Криви.
— О! — восхитился Колин и немедленно нажал на кнопку своего колдоаппарата.
— Ага, — с тихим восторгом поддержал брата Дэннис.
Братцы очень быстро исчезли из поля зрения замерших в нелепых позах Драко и Гермионы. Девушка сдула со лба прядь волос и аккуратно пристроила подушку на диван.
— Грейнджер, — замогильным голосом произнес Драко. — Мы попали.
— Мы попали намного раньше, — обреченно согласилась Гермиона.
На следующий вечер Хогвартс «порадовал» их новым магфиком о необычных ролевых играх, принятых в семье Грейнджер-Малфоев…
Чтобы не попадать больше в неловкие ситуации, бывшие враги, а ныне товарищи по учебе встречались либо в библиотеке, где готовились к предстоящим занятиям, либо в комнатах друг у друга. Получилось, что Гермиона без уехавших на каникулы друзей осталась совсем одна, и Драко, как это ни странно, оказался единственным человеком из ее прошлой жизни. Связующей ниточкой между детством, полным испытаний и потерь отрочеством — и настоящим, в котором девушка чувствовала себя потерянной и одинокой.
Рядом с Драко было… спокойно. С каждым днем Гермиона отмечала все больше перемен в нем, когда-то настолько вредном, что хотелось ему врезать. Теперь юноша по большей части молчал, а если говорил, то негромко и с едва заметной иронией. Довольно скоро Гермиона почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы спросить его об этом. Драко только плечами пожал — новый жест, пришедший на смену размахиванию руками и злобным выпадам:
— Нет больше необходимости самоутверждаться. — Он помолчал, словно решаясь сказать что-то важное, потом с горечью проговорил: — Самоутвердился уже. Хватит.
Гермиона не стала развивать тему. Она понимала, что между ними все еще очень много старых обид, старых сердечных ран, о которых так или иначе придется поговорить. Но за то недолгое время, что они провели вместе, она успела осознать: Драко пойдет на откровенность только тогда, когда сам будет к этому готов. Надавишь чуть сильнее или не вовремя — и он закроется, отгородится стеной холодного презрения. Уйдет в такие глубины своего одиночества, из которых она вряд ли справится вернуть его. А Гермионе этого не хотелось.
Они обсуждали плюсы и минусы использования амортенции, когда дверь в комнату Гермионы распахнулась и на пороге возник Рон Уизли.
— Ага! — вскричал он так, словно застукал младшекурсников за тайным поеданием сладостей в кровати. — Вот, значит, как!
Гермиона и Драко переглянулись. Ничего, что стоило бы такой реакции, они не делали: Драко сидел на полу, облокотившись о край кровати, Гермиона устроилась на покрывале, скрестив ноги по-турецки. Между ними лежала книга рецептов.
— Я так и знал! — с неким новым, несвойственным Рону злорадством заявил тот.
— Что ты знал, Уизли? — неприязненно проскрипел Драко.
— Ты! — Рон направил на недруга волшебную палочку. — Ты втираешься к Гермионе в доверие!
— Рон, прекрати, — попросила Гермиона, неприятно пораженная напором и настроем друга.
— Еще чего! — огрызнулся Рон. — Оглянуться не успеешь, как этот хорек запудрит тебе мозги и как-нибудь подставит!
Драко сжал челюсти, чтобы не наброситься на рыжего придурка; на скулах его играли желваки. Мрачный взгляд исподлобья не обещал Уизелу ничего хорошего, однако Малфой держал себя в руках.
Рон же, приняв его молчание за признание поражения, принялся доказывать Гермионе, что от Малфоев нельзя ждать ничего хорошего, что они все подлые, мерзкие, скользкие…
Драко начал медленно подниматься, кулаки его рефлекторно сжимались. Гермиона обхватила пальцами его запястье и строго посмотрела на бывшего парня.
— Рон, уйди из моей комнаты, — четко проговорила она.
Рон раскрыл рот и замер. В глазах его читалось неверие.
— Нет! — выдохнул он. — Не может быть! Ты… ты не могла продаться Пожирателям…
— Война закончена, — перебила его девушка. — И спасибо тебе огромное за то, что ты такого высокого обо мне мнения! Особенно за мою «продажность».
На щеках Рона выступили красные пятна, он прожег Гермиону гневным взглядом, с отвращением скривился в сторону Драко и вылетел из комнаты.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — пробормотал Драко, захлопывая книгу.
Гермиона закрыла лицо руками и сгорбилась, качая головой. Драко, повернувшийся было к двери, с сомнением посмотрел на нее.